Все по файеру / Политика и экономика / Главная тема

Все по файеру / Политика и экономика / Главная тема

Все по файеру

/  Политика и экономика /  Главная тема

Министр спорта Виталий Мутко: «Фанатов надо воспитывать, на простое завинчивание гаек они ответят новым витком насилия»

Футбольная осень обжигает огнем файеров и взрывом петард. Пока чиновники обсуждают проект нового закона о болельщиках, трибуны российских стадионов превращаются в поле битвы. В скандал, приключившийся на матче между столичными динамовцами и петербургским «Зенитом», пришлось вмешиваться лично Дмитрию Медведеву — он пригрозил сажать особо буйных фанатов в тюрьму. Министр спорта Виталий Мутко рассказал «Итогам» о том, кто виноват и что делать.

— Вы, Виталий Леонтьевич, на футболе часто бываете?

— На ключевые матчи, особенно сборной, стараюсь выбраться обязательно. По телевидению очень много игр смотрю, в том числе и иностранные лиги. Мониторю практически все.

— Ну и как вам матч в Химках, прерванный из-за брошенной с трибун петарды? И ведь это устроили фанаты питерского клуба, который вы много лет возглавляли в качестве президента.

— Все это очень неприятно… «Зенит» не только хорошая команда, но и фан-клуб у него с корнями, с традициями. Мне не кажется, что главная ось зла — в поведении болельщиков. Хотя в этом должны разбираться премьер-лига, которая проводит турнир, и клубы, участвующие в нем. Они располагают регламентом, дисциплинарным кодексом. Вот пусть пользуются этим инструментарием и решают возникшую проблему. А фанатов надо воспитывать, на простое завинчивание гаек они ответят новым витком насилия.

— И как вы собираетесь их воспитывать?

— Прежде всего нужны новые стадионы. Спросите на Украине, как изменилась посещаемость в Донецке, Киеве с вводом в строй к чемпионату Европы современных арен. Там скажут, что она выросла на 30—40 процентов. Причем сегодня на матчи ходит совершенно иной зритель, который раньше на футболе не был, потому что ему нужны комфорт и безопасность. Через несколько лет в нашей стране появится двенадцать новых стадионов, которые сейчас строятся к чемпионату мира-2018, и эта проблема будет решена. Дальше встает вопрос организации — нужно создавать клубы болельщиков, которые со временем могут претендовать на некоторые преференции. Например, на замену полиции на трибунах стюардами. Вспомните, несколько лет назад на отборочные матчи Россия — Англия и Россия — Азербайджан пришло вполне сопоставимое количество болельщиков, по 70 тысяч человек. И болели люди очень эмоционально, но без хулиганства и оскорблений. А сейчас, по прошествии полутора-двух лет, мы откатились на несколько шагов назад.

— Вам в обычном секторе, а не в ВИП-ложе случается бывать?

— Я никогда этими пиаровскими штучками не увлекался. Пойти, сесть среди болельщиков, а самому душой быть в другом месте — это все ерунда. Да и общения у меня хватает. Я ведь существую не в безвоздушном пространстве, с обычными людьми постоянно пересекаюсь — у входа на стадион или просто на улице. Помню, весной, еще при прежнем руководстве РФС, ехал куда-то на поезде. Прямо на вокзале ко мне подошли несколько носильщиков, начали делиться накипевшим. Пришлось выслушать немало простых, болельщицких слов о российском футболе. Но это нормально, игра ведь существует для людей. Не надо считать их слепыми, они все видят и о каждой ситуации имеют свое мнение.

— На матчах английской премьер-лиги тоже доводилось присутствовать?

— Пару встреч посещал. Несколько лет назад на игре «Ньюкасла» был в качестве простого болельщика. Откололся от официальной делегации, с которой находился в Англии, купил клубную майку в черно-белую полоску, билет на трибуну и вместе с толпой двинулся на стадион. Первым делом людской поток занес меня в паб, куда вместо пятидесяти человек набилось, наверное, все двести. Накурено так, что хоть топор вешай, официанты кружки с пивом разносят. Ставишь пустую на поднос, берешь полную, а тебе ручкой риску на ладонь рисуют. Перед выходом у кассы эти риски считают и счет пробивают, такая вот система. Минут за двадцать до матча приходишь на стадион, подтягиваются твои соседи, трибуны заводят песни — аж мурашки по коже.

— Что нужно сделать, чтобы атмосфера на трибунах в России была такой же?

— Не надо идеализировать Англию, там проблем тоже хватает. Например, недавно в матче «Челси» с «Манчестером» лондонские болельщики забросали монетами своих же стюардов, одного даже в больницу увезли. Хотя за последние годы атмосфера на тамошних стадионах стала гораздо цивилизованнее. Правда, для этого британцам потребовалось двадцать лет. За это время они сумели выработать новый стиль, совершенно иные традиции боления. Спортивный фанатизм — это целая субкультура, где младшие учатся на примере старших. Стоит ветеранам запалить пиротехнику и начать бросать файеры на поле, 12—13-летние мальчишки тут же следуют за ними. Если же старшие заводят на трибунах песни и заряжают скандирование речовок, весь суппорт идет в этом направлении.

— Как англичанам удалось переориентировать своих болельщиков, известных весьма буйным нравом?

— Прежде всего они сделали болельщиков таким же полноправным субъектом футбольного матча, как и обе команды, тренеров, судью. Для многих наших клубов фанаты являются обузой: функционерам было бы проще, если бы те вообще на трибуны не приходили. Этим командам на зрителях зарабатывать не надо, ведь они получают совершенно неравнозначные деньги со стороны. Нам рассказывают, что зарабатывают их, хотя на деле эта поддержка с бизнесом не имеет ничего общего. Сначала заигрывают с болельщиками, а потом начинают звать на помощь государство: мол, придите, помогите. Получается, хотят придушить фанатов чужими руками. Но ведь одним только ужесточением наказания ничего не добиться.

— Однако часть клубов настаивает на включении в готовящийся закон о болельщиках жестких санкций. Прошлогодний проект предусматривал за некоторые правонарушения до пяти лет тюрьмы, нынешний, правда, стал более либеральным. Смягчение шкалы наказаний — ваша инициатива?

— Не только моя, это позиция всего правительства. Почему инициативу с законом взяло на себя Министерство спорта? Четыре года назад подготовка законопроекта была отдана МВД. Но ведь каждое ведомство смотрит на вопрос сквозь собственную призму. Понятно, коллеги привыкли по-своему наводить порядок, вот и предложили такую трактовку. Тем более сейчас проблемы экстремизма и терроризма очень актуальны. Однако нельзя же любого болельщика, идущего на стадион, воспринимать в качестве потенциального преступника. Сегодня вся система направлена против него: проверка документов, досмотр чуть ли не до трусов. В итоге поход на футбол связан с дискомфортом. Не случайно в России не принято ходить на игры ни с девушкой, ни с детьми.

Вопрос не в строгости наказания, а в его неотвратимости. Мы пока только определяемся, вводить ли уголовную ответственность, основным сдерживающим инструментом будет ответственность административная. Перечень статей примерно тот же самый, что и за нарушение порядка, например, в общественных местах или в транспорте. Добавляется один новый пункт — административный запрет на посещение матчей. Пока мы говорим о максимальном наказании на год, но в случае рецидива оно может быть увеличено.

— По поводу неотвратимости наказания. Сейчас на большинстве российских стадионов нет системы видеомониторинга или она не отвечает современным требованиям. Как вы собираетесь наказывать нарушителей, если невозможно определить, кто затеял драку или бросил файер?

— Новый закон отсылает нас к двум документам — правилам по обеспечению безопасности при проведении официальных спортивных соревнований, которые будут утверждены постановлением правительства, и правилам поведения зрителей при проведении официальных спортивных соревнований. Ваш вопрос относится к первому из них. Там оговариваются права и обязанности всех участников матча, включая его организаторов, стюардов и зрителей. Сейчас, судя по высказываниям некоторых клубов, хотят стричь всех под одну гребенку. Двое нахулиганили, а предлагают наказать весь сектор. Естественно, чтобы избежать этого, нужна система видеонаблюдения. Поэтому-то мы и вводим понятие организатора матча, который в случае проведения игры на стадионе, не соответствующем определенным требованиям, будет нести ответственность. Чтобы в случае каких-либо инцидентов не поднимался крик на всю округу: мол, где полиция, куда она смотрела?! Вот мы говорили про Англию. Там во время матча в чаше стадиона полиции вообще нет. Есть стюарды, камеры слежения. И люди понимают: в случае нарушения порядка они понесут наказание. Их не будут сразу же хватать за воротник и, размахивая дубинками, вытаскивать с трибуны. Нет, просто остановят тихонечко при выходе. Или установят личность и придут на следующий день по домашнему адресу: «Тук-тук, здравствуйте, пройдемте с нами!»

— Очень много споров вызвала норма, предусматривающая продажу билетов по паспортам. Говорят, от нее решили отказаться...

— В проекте закона никогда не было такой нормы. Там содержалась другая: проход на трибуны планировалось осуществлять по паспортам. Билеты предполагалось продавать свободно, а документы проверять при входе на стадион. Это вызвало большие дискуссии в правительстве. В связи с появлением административного запрета на посещение матчей возникает вопрос: как его осуществлять? Инициаторы этого пункта предлагали отсекать таких людей на подступах к стадиону. Получалось, у контролеров должен быть некий список, по которому они проверят фамилии входящих. Технически сделать это было бы очень сложно. К тому же ради нескольких хулиганов пришлось бы пропускать сквозь сито контроля всех болельщиков на стадионе. В итоге из проекта закона, который правительство одобрило и уже направило в Думу, эту норму мы убрали. Другое дело, в парламенте также ожидаются жаркие дискуссии, и каким окажется закон в конечном виде, предсказать сложно.

— Эта проблема обсуждается на всех уровнях власти. А вот интересно: вас часто вызывают к президенту?

— Что значит «вызывают»? Слово какое-то вы подобрали обидное…

— Хорошо, не вызывают — приглашают.

— Если есть какие-то мероприятия, связанные с участием президента страны, я там, конечно, бываю. Но это обычно согласовывается заранее, секретариат такие встречи планирует задолго до самой даты. А вот так, чтобы зазвонил телефон и из трубки раздалось: «Господин Мутко, будьте добры немедленно прибыть…» — такого нет. Я в кресле министра сижу пятый год, и ни разу не случалось, чтобы как в вашем контексте — вызывают. А почему вы об этом спрашиваете?

— Просто администрация президента принимает самое живое участие в вопросах спорта.

— Тогда так прямо и говорите: не администрация, а президент. Да, Владимир Владимирович пропускает через сердце абсолютно все события, происходящие в стране. Если бы не было его внимания, что бы у нас стало со спортом? Я-то знаю, жил ведь и в той эпохе, и в этой…

— Кандидатура нового наставника футбольной сборной Фабио Капелло с ним тоже согласовывалась?

— Ну как вам сказать… Я уже говорил, что Владимир Владимирович очень глубоко погружен в спорт. Но профессионально вникать абсолютно во все вопросы он не имеет физической возможности. Да, например, в дзюдо он знает все и всех — и главного тренера мужской сборной Гамбу, и других. С командой десятки раз встречался. Перед лондонской Олимпиадой, когда обсуждали вопрос о вылете — 2 или 3 августа, — президент мне сам назвал дату, потому что в этот день боролся мальчик, которого он хотел видеть. Понимаете, он знал расписание Игр наизусть. Что касается других видов спорта… По поводу ключевых вещей мы, конечно, советуемся, и кандидатов на пост тренера футбольной сборной я с ним тоже обсуждал. Но решение в пользу Капелло было вынесено Министерством спорта и Российским футбольным союзом самостоятельно.

— Не переоценили итальянца?

— Сегодня в мировом футболе установлены такие цены на тренеров ведущей двадцатки. Если мы хотим конкурировать с лучшими европейскими сборными, начинающий специалист за 500 тысяч в год нам не подойдет. А у иностранных наставников по поводу денег разговор короткий. С самого начала называется сумма, и больше они к ней не возвращаются. Больше того, в разговоре все время подчеркивают: мол, финансовый вопрос меня не интересует. Я ведь знаю, о чем говорю. Летом РФС находился в зоне турбулентности, многие переговоры приходилось вести самому. Я встречался с пятью-шестью тренерами, они не были дешевле Капелло.

— Признайтесь, в свой адрес вам часто доводится слышать критику?

— Иногда посидишь в разных чатах и форумах, начитаешься и не по себе становится. Наша область ведь публичная, все результаты на виду, мы постоянно находимся под огнем критики. Каждые два года — Олимпиада, каждый год — чемпионаты мира и Европы. Случись какой провал, кто виноват? Министр спорта. Или вот привозишь в страну крупный чемпионат — полтора года за него сражался, шар земной облетел, уговаривая зарубежных коллег провести его в России. А в Интернете талдычат одно: разворуют, раскрадут.

— Недавно на президентском совете по спорту вас тоже критиковали: дескать, глубже надо физкультуру в массы двигать.

— Да, сказали: нужно активнее пропагандировать здоровый образ жизни, больше вовлекать молодежь. Это правда, здесь у нас непочатый край работы. Спортивные залы есть далеко не во всех школах, зарплата учителей физкультуры маленькая, методики преподавания зачастую устарели. Выходишь из министерства, у дверей колледжа напротив постоянно курят студенты. Два дня назад из любопытства сходил на соседний стадион, там иногда институты уроки физкультуры проводят. Постоял, посмотрел — без слез не глянешь. Первокурсники для проформы сто метров пробежали — вот и весь урок.

— После президентского нагоняя сильно переживали?

— Знаете, я так устроен, что все через себя пропускаю и в любой критике стараюсь найти рациональное зерно. Копаюсь, смотрю, что не сделано. Иной раз ночью не спится — ворочаешься, все о чем-то думаешь. А ведь есть еще семья — жена, дети, внуки, родители. Все это рикошетом бьет и по ним. У меня недавно отец умер... Он прошел со мной все этапы, включая период убийственной критики после Олимпиад в Пекине и Ванкувере. Не просто критики — откровенной чернухи. Вспомните, что писали: Мутко, дескать, живет в какой-то шикарной гостинице, ест десять завтраков. Все это его очень больно задевало, хотя было адресовано мне.

— Ближайшие два года будут очень напряженными: следующим летом в Казани пройдет Универсиада, потом настанет черед сочинской Олимпиады. Для вашей карьеры — серьезные испытания...

— Применительно к своей карьере я об этом не переживаю. Хотя всю ответственность прекрасно понимаю, и сочинские Игры меня сейчас занимают больше всего. Эти соревнования должны стать одними из лучших за всю историю олимпийского движения, превратиться в настоящий праздник. Спортивный результат тоже очень важен: нам надо доказать, что Россия по-прежнему относится к великим державам. Не буду скрывать, я очень обеспокоен: мы начали восхождение к Сочи практически с нулевой точки. Два последних года сразу несколько составов в каждом виде спорта, включая молодежные, находились на централизованной подготовке. Сейчас выделен основной состав, у него в течение ближайших полутора лет одна задача — подготовка к Играм. Других целей нет. Там сейчас аккумулировано все самое лучшее: спортсмены, тренеры, огромные денежные вложения и субсидии. А вот хватит ли этого, чтобы занять место в первой тройке, сказать пока не могу: поживем — увидим…