Дым Советов / Политика и экономика / Главная тема

Дым Советов / Политика и экономика / Главная тема

Дым Советов

/  Политика и экономика /  Главная тема

Главный урок октября 1993-го нами не выучен до сих пор

Как известно, на вопрос «откуда есть пошла земля русская?» не существует однозначного ответа. Что не мешает справлять юбилеи зарождения российской государственности. С современной ее вариацией ситуация прямо противоположная. Момент рождения текущей политической системы известен точно — 4 октября 1993 года. В день, когда Дом Советов окутал дым и защитники прежней советской Конституции сдались, открылась дорога для принятия нового Основного закона. Однако бурно праздновать победу никто не спешит. Во-первых, в силу тех смутных обстоятельств, в которых появилась на свет нынешняя политсистема. Во-вторых, наша модель государственности оказалась далека от мировых госстандартов. Собственно, эта родовая травма и предопределила нынешний политический день. Чуть перефразируя классика, можно сказать: все мы вышли из горящего Белого дома.

Написанная история

Спору нет, могло быть хуже. Как именно хуже — мы видим на примере Сирии. Избитые слова о том, что Россия 20 лет назад стояла на грани полномасштабной гражданской войны, не ритуальная страшилка, а чудом предотвращенная реальность. Но трудно спорить и с тем, что была упущена возможность сделать лучше. Как минимум — обойтись без кровопролития. Как максимум — получить на выходе сбалансированную, гармоничную, цивилизованную систему власти. Если бы президент и парламентарии смогли тогда договориться о компромиссном варианте преодоления конституционного кризиса, мы имели бы сегодня совсем другую Россию.

Да, история не имеет сослагательного наклонения. Но если говорить о событиях 20-летней давности, то компромиссный сценарий отнюдь не являлся несбыточной фантазией.

Вспомним, что всего за каких-то пару лет до «черного октября» президент Ельцин и депутаты не просто находили общий язык, а составляли единое политическое целое: Борис Николаевич был одним из тех, кого впоследствии сам же заклеймил как «демагогов», «узурпаторов» и даже «проводников фашистско-коммунистических идей». Хотя как раз эти «коммуно-фашисты» и проложили ему дорогу из Белого дома в Кремль: избрали спикером Верховного Совета, учредили пост президента, поддержали во время августовского путча, ратифицировали Беловежские соглашения... «Красно-коричневый» парламент отменил Советский Союз и сделал триколор государственным флагом.

Дальше — больше. Осенью 1991 года Съезд народных депутатов наделил президента России чрезвычайными полномочиями для проведения реформ. Правда, в декабре 1992-го лафа закончилась: особые полномочия не были продлены, и. о. премьера Егор Гайдар не был утвержден в качестве полноценного председателя правительства. Но до попытки свержения всенародно избранного и тогда было очень далеко. Это, кстати, признает в своих мемуарах сам Ельцин: «К сожалению, команда Гайдара не успела нормально поработать с депутатами».

А вот еще один любопытный факт: в числе выдвинутых парламентом кандидатур на пост премьера фигурировал Юрий Петров, тогдашний глава администрации президента. Причем лоббировала его, по свидетельству самого Бориса Ельцина, фракция коммунистов! Победителем же этого беспрецедентного конкурса стал, как известно, вице-премьер гайдаровского правительства Виктор Черномырдин. Возможно, более консервативный, чем Егор Тимурович, но уж никак не «красно-коричневый», что Виктор Степанович, кстати, и доказал в октябре 93-го.

Пришедшая на смену Советам Дума была ничуть не менее, а, возможно, в чем-то и более оппозиционной. Но у этой «бодливой коровы» практически не было рогов. Собственно, споры по поводу этих самых «рогов» — конституционных полномочий парламента и президента — и стали основным мотором конфликта, вошедшего в историю России как конституционный кризис.

Впрочем, и здесь был пункт, в котором позиции противников сходились: и президент, и руководство парламента выступали за скорейшее принятие новой Конституции. Но вот представления о том, каким должен быть Основной закон, по разные стороны баррикады действительно были совершенно различными. На взглядах президента и его соратников вряд ли стоит останавливаться подробно: любой желающий может ознакомиться с ними, открыв действующую Конституцию. Куда менее известна версия, подготовленная Конституционной комиссией Съезда народных депутатов.

Невероятно, но факт: председателем комиссии, создавшей проект, альтернативный президентскому, был... сам президент. В памяти невольно всплывают гоголевские строки: «Я тебя породил, я тебя и убью». Но сходство Бориса Ельцина с Тарасом Бульбой ограничивается последней частью фразы: родителем он был чисто формальным. Комиссия в составе 102 нардепов была создана еще в 1990 году во исполнение решений I Съезда. Возглавил ее тогдашний спикер ВС Ельцин. Но фактически работой руководил ответственный секретарь Олег Румянцев.

История ненаписанная

Вопреки слухам румянцевский проект отнюдь не предполагал создания парламентской республики европейского образца: прописанный в нем объем президентских полномочий близок к тому, что содержится в действующей Конституции. По выражению самого Румянцева, это «на три четверти президентская республика». От нынешней, «суперпрезидентской», ее отличает более внятная роль парламента. Назывался он, кстати, еще по-старому — Верховным Советом. Но уже наименования палат — Государственная дума (нижняя) и Федеральное собрание (верхняя) — звучат вполне современно.

Главная фишка проекта — жесткий контроль парламента за всеми аспектами деятельности исполнительной власти. Без согласия нижней палаты невозможно не только утверждение премьера, но и назначение вице-премьеров и ключевых министров. Кроме того, Верховный Совет в любой момент может поставить перед президентом вопрос об отставке любого руководителя органа федеральной исполнительной власти, включая главу кабинета министров. Если президент не хочет расставаться с чиновником, он обязан обосновать свое решение перед депутатами. Объяснение не удовлетворило? Две трети голосов за увольнение в каждой из палат — и все, давай, до свидания!

Среди прочих ноу-хау стоит упомянуть существенно более простой, нежели сегодня, механизм отрешения президента от власти и более жесткое ограничение по срокам его полномочий: не более двух, безо всяких «подряд»! В общем, как говорится, интересные предложения. Возможно, малоприятные для одной из ветвей власти, но не несущие абсолютно никакой угрозы для судеб страны.

Была ли адекватной цена, заплаченная за то, чтобы не допустить принятия такого варианта Конституции, — вопрос риторический. Хуже того: осенью 1993-го был создан крайне опасный прецедент. Думаете, сегодня мало тех, кто готов вновь поднять на щит президентский указ № 1400 о роспуске парламента: «Безопасность России и ее народов — более высокая ценность, нежели формальное следование противоречивым нормам, созданным законодательной ветвью власти»?

Справедливости ради отметим, что сам Борис Николаевич этот опыт предпочел не повторять. На всем протяжении его президентства Дума была оппозиционной, накал противостояния зашкаливал — одна эпопея с попыткой импичмента чего стоит! Но «последний довод королей» (Ultima ratio regnum — девиз на латыни, который по приказу кардинала Ришелье чеканили на пушках) первый российский президент в своих разборках с депутатами использовать больше не стал.

Это один из главных уроков октября. Как и то, что ответственность за последствия конфликта лежит и на проигравшей стороне. Штурм мэрии и телецентра «Останкино» никак не вписывается в сценарий защиты Конституции. Впрочем, ответственность в конечном счете лежит на всем обществе.

Все мы так или иначе поучаствовали в октябрьских событиях. Кто — действием, кто — бездействием, кто — жгущим сердца глаголом. Яркий пример — Лия Ахеджакова, вопрошавшая 20 лет назад с экрана телевизора: «Где наша армия? Почему она нас не защищает от этой проклятой Конституции?» Имелась в виду, конечно, та, старая, брежневская Конституция, но все же... Сегодня те же представители обеспокоенной общественности требуют от власти прямо противоположного — прекратить давление на оппозицию и уважать конституционные права. Как ни банально это, но уж воистину: за что боролись, на то и напоролись.

Главный урок «проклятого октября» состоит в том, что самый короткий путь в политике не всегда является самым эффективным. А вопрос, как нам обустроить Россию, не нашедший мирного решения в 1993 году, и до сей поры ничуть не утратил своей злободневности.