2. Структура и функции

2. Структура и функции

Проведя этот анализ, мы подошли- к вопросу об отношении между построенной уже структурой и закономерно следующим из нее способом функционирования. Речь идет о принципиальном положении, которое даст нам возможность лучше и полнее понять природу фашистской системы, ее скрытые механизмы и рычаги.

Именно структура определяет способ своего функционирования. Будучи построенной, она действует исходя из внутренней взаимосвязи своих элементов. Общая закономерность всех социальных структур — стремление к самосохранению. Если данная структура под давлением внешних обстоятельств кардинально изменит свой способ действия или не сможет приспособиться, она трансформируется или погибает. И в первом и во втором случае она перестает быть прежней структурой, становится другой. Но раз уж она создана, то не может действовать способом иным, чем гот, который вытекает из ее природы.

Эти общие положения в нашем случае приобретают следующий смысл: фашистское государство не может действовать на принципах демократии, так же, как и демократическая система не может действовать на принципах тоталитарной диктатуры. Гитлер, наверное, нс стал бы создавать нацистское государство, если бы Веймарская республика оказалась способна вы-

полнять те задачи, которые он ставил. Новые задачи требуют новой структуры, нового типа государственности, целиком опирающегося на насилие.

Отсюда и иллюзорность надежд фашистского государства на то, что оно сможет демократизироваться. Демократизировать или либерализировать тоталитарное государство гак же невозможно, как невозможно приучить хищника питаться травой. Он погибнет, потому что его биологическая структура приспособлена только к мясной пище. В свое время значительная часть немецкой интеллигенции полагала, что после того, как нацизм окончательно утвердится, он непременно вернется к конституционному правлению, восстановит традиционную буржуазную демократию. Эту иллюзию разделяла и либеральная интеллигенция, в частности такой выдающийся ученый, как Макс Планк (9—77). Предполагалось, что нацизм будет проявлять жестокость и творить беззакония только до тех пор, пока полностью не овладеет государственным аппаратом. После этого он вынужденно ослабит вожжи и даже допустит существование лояльной оппозиции, которая по деловому и конструктивно критиковала бы режим. Иначе и быть не может, ведь после полного овладения государством нацизму некого будет преследовать и репрессировать! Иллюзорность этих надежд определялась непониманием нового типа государственной структуры, которую строит фашизм. Это не просто полицейский режим, а новый тип государственной структуры: тоталитарное государство, в принципе исключающее всякую либерализацию, даже если она в его интересах.

Иногда пытаются дать исчерпывающее объяснение природы фашистского государства, отталкиваясь от его классового характера, следующим образом: будучи орудием самой реакционной части империалистической буржуазии, оно для нее является демократией, а для трудящихся — диктатурой.

Это в самом общем плане правильно: фашистским государством экономически наиболее облагодетельствован именно финансовый капитал. Оно предоставляет ему дешевую рабочую силу, которая не бастует, не требует повышения зарплаты и улучшения условий труда; огромные заказы на вооружения для армии и т.д. В этом смысле фашистское государство — просто рай для финансового капитала.

Но наивно полагать, что тоталитарное государство — это демократия для фашиствующей буржуазии и диктатура — для трудящихся. Кроме верховного вождя (фюрера), никто не имеет права критиковать государство и политическую систему. Но даже он не позволяет себе от рицать систему в целом, потому что вопреки культу его личности, он будет сброшен верхушкой, органично связанной со структурой государства такого типа. Исключено даже подобие традиционной демократии, в том числе и для верхушки. Известны судьбы Грегора Штрассера и Ялмара Шахта. За выражение несогласия с политикой режима первый был убит 30 июня 1934 года, второй чудом остался жив после года пребывания в концентрационном лагере. Причем Шахт не был второстепенным активистом, он — один из самых деятельных и заслуженных творцов третьего рейха, в течение многих лет бывший «финансовым диктатором» гитлеровской Германии. Гаулейтер Герман Раушнинг вынужден был бежать за океан, чтобы написать свою критическую работу, направленную против национал-социализма и Гитлера.

Дело, однако, не в примерах, а в их логике: тоталитарное государство не допускает демократии (свободы слова, печати, собраний, иммиграции и т.д.) и для правящей верхушки, потому что это привело бы к ее разложению. Более того, для структур такого типа либерализм особенно опасен среди верхов. Они представляют собой ядро власти и могли бы разложить ее изнутри. Поэтому во всех трех фашистских государствах — Германии, Италии, Испании — действительно ведется бешеная борьба прочив «либерализма» и политической «распущенности».

Принцип «не могут быть свободны угнетающие других» и здесь проявляется в полной мере. Потому что любая система, чтобы быть в состоянии подавлять, должна организоваться именно как подавляющая, тираническая система. Иначе она не сможет выполнять свою террористическую функцию. С другой стороны, она дает своим представителям свободу подавлять и терроризировать согласно законам построенной уже структуры, но без права их обсуждать или противопоставлять себя им. Если они выступят против законов системы, то неизбежно станут ее жертвами.

Глава вторая

ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ

ОСОБЕННОСТИ

ТОТАЛИТАРНОГО

ФАШИСТСКОГО

ГОСУДАРСТВА

1. Тотальная слежка

Чтобы понять, почему неизбежна «тотальная слежка» в условиях фашистского государства, надо образиться к его тоталитарной структуре. Будучи «организованным» обществом, оно охватывает массовыми организациями всех своих граждан но профессиональному, половому или возрастному признакам. Эта колоссальная система организаций является одновременно и средством контроля за гражданским обществом, и средством насаждения в нем фашистской идеологии. Но есть здесь и отрицательный момент при определенных условиях система зга может повернуться против государства. Это относится к любой организации. Потому что сложившаяся организация представляет собой форму, которая может быть наполнена и антигосударственным содержанием, т. е. направлена против государства в качестве готовой организованной силы, если ее руководство составят люди, оппозиционно настроенные но отношение к фашистскому государству.

Захватить руководство какой-либо официальной организацией, выжидать удобный момент, когда она сможет выступить против режима, гораздо выгоднее, чем заново создавать антигосударственную организацию. Последнее, имея в виду свирепый террор полицейского аппарата, — риск с ничтожными шансами на успех.

По этой причине изощренные в условиях фашистской диктатуры конспираторы не действуют открыто против государства, не выступают против режима, а глубоко окапываются в какой-нибудь массовой организации. Там они устанавливают связь с массами, узнают их требования и желания, становятся выразителями этих желаний, завоевывают доверие и таким образом захватывают руководство. Официальная организация становится для них не только прикрытием.

но и средством ведения конспиративной деятельности.

Другими словами, устоявшаяся структура меняет свой политический знак. И эта смена знака тем более опасна для государства, чем более массовая организация или государственный институт вооружены, насыщены оружием. Опасность становится чрезвычайной, если это армия или какие-то се части.

Для борьбы с теми, кто открыто выступает против государства, участвуя в забастовках, демонстрациях, распространяет листовки, у фашистской власти есть эффективные средства — полицейский террор и концентрационные лагеря. Но против действующих скрытно полиция не располагает такой же эффективной системой. Она -— лишь аппарат террора и, будучи таковой, не способна в точности отличить, кто ведет конспиративную деятельность, а кто предан государству, кго работает на государство, а кто — против него.

Необходимо иное оружие для защиты политической системы, а именно — слежка. В данном случае, однако, речь идет не о традиционной слежке, осуществляемой полицией с помощью агентов в штатском, которые следят за подозреваемыми, а массовой, всеохватывающей и всепроникающей тотальной слежке. Только она позволяет государству знать, что происходит повсюду в любой момент. Лишь такая универсальная слежка позволяет государству быстро и точно реагировать, раскрывать конспиративные структуры и ликвидировать заговоры.

Основные принципы тотальной слежки сформулированы Рудольфом Гессом:

« Каждый может быть осведомителем.

Каждый должен быть осведомителем.

— Нет такой тайны, какую нельзя было бы узнать» (102—117).

На практике система тотальной слежки означает: дети шпионят за родителями и доносят в полицию, ученики следят за своими учителями, студенты — за профессорами, солдаты — за своими командирами, рядовые члены массовой организации — за своими руководителями и т. д.

Луис Карлио приводит типичный для обстановки в Германии того времени пример: «В мае 1939 года старый генерал, увешанный орденами, праздновал свой 75-летний юбилей в одном из городов на берегу

Рейна. За семейный стол, где его окружали дети и внуки, он пригласил и нескольких своих товарищей по оружию. В конце вечера он поднял тост, который по старому офицерскому обычаю заканчивался словами: «О, повелитель войны». Так обращались к кайзеру.

На следующий день генерала вызвали в полицию, где. ему был сделан выговор за то, что он несдержан на язык. Генералу напомнили: неї другого повелителя, кроме Гитлера. Через несколько дней генерал пригласил на ужин тех же гостей. В конце вечера он встал и заявил: «Несколько дней назад я принимал вас, и о моих словах стало известно в полиции. Среди вас есть предатель. Кто?» Все запротестовали. Генерал настаивал до тех пор, пока один из его внуков не встал и не сказал: «Это я донес». Генерал вышвырнул его из комнаты. На другой день генерала вызвали в полицию и осудили на шесть месяцев тюрьмы» (155—165).

Разумеется, слежка действует не только снизу вверх, не только подчиненные шпионят за своими начальниками. Обратное подразумевается само собой. Одна из самых важных задач руководителей — быть «бдительными», своевременно раскрывать «предателей» и «врагов» во вверенной им организации или учреждении. Обязательная функция любого начальства постоянно следить за настроениями, слухами, политическими анекдотами, выявлять их распространителей. Такая бдительность — и служебная, и партийная обязанность руководителя в фашистском государстве.

«Осуществление контроля и надзора над германским народом, — говорится в материалах Нюрнбергского процесса, — являлось в такой же степени задачей политических руководи гелей, как и СД, и гестапо. Из всех политических руководителей блоклейтеры являлись наиболее необходимыми людьми для этой цели. Они вели картотеку, в которую вносился каждый домовладелец. Эта картотека служила источником для составления «политических характеристик», которые готовили сообща блоклейтер, целенлейтер и ортегруп-пенлейтер» (89—564).

Семья, школа, университет, научное учреждение, административные институты, редакции, армия, массовые организации, спортивные клубы, партия, даже и сама полиция — все эго в равной мере сферы слежки. Государство должно знать намерения и настроения каждого. Нет такой тайны, которая не представляла бы для него интерес, оно должно знать о каждом все. Это его максима.

При таком положении исчезает традиционная граница между осведомителями и геми, за кем следят. Каждый одновременно и осведомитель, и объект слежки. Формулой универсальной слежки становится положение: каждый шпионит за каждым.

С одной стороны, государство поощряет доноси тельство, возводя его в качество главного признака политической благонадежности. Тот, кто систематически доносит в полицию, более бдителен и более благонадежен политически. Следовательно, перед ним открываются широкие перспективы продвижения по государственной и партийной линии.

Другое преимущество тотальной слежки — то, что, несмотря на свои огромные масштабы, она гораздо более выгодна с экономической точки зрения, чем обыкновенный полицейский надзор. Государство не создает дополнительных осведомительских организаций и служб наряду с уже существующими, а использует все имеющиеся в наличии массовые организации, институты, административные службы. Каждая общественная организация и каждая административная служба занимается слежкой. Люди, которые в них работают, в то же время являются и осведомителями, не получая за это особую плату. Сама природа фашистского государства, в частности отсутствие политической оппозиции, свободной прессы и т.д., делает возможным такое положение.

Эту особенность слежки на массовой основе использование в этих целях всех существующих институтов — можно наглядно проследить на примере внешнего шпионажа, осуществляемого гитлеровской Германией. В 1937 году, когда он достиг своего ника, в эту систему включались следующие организации:

«1. Разведка Военного министерства, руководимая сначала неофициально, а потом и официально полковником Николаи.

2. Организация немцев, проживающих в других странах, руководимая Боле.

3. Внешний отдел гестапо, руководимый Гиммлером и Гейдрихом.

4. Внешнеполитический отдел гитлеровской партии во главе с Альфредом Розенбергом.

5. Специальная служба при Министерстве иностранных дел, руководимая Риббентропом и его ближайшим другом Канарисом.

6. Внешний отдел при Министерстве пропаганды во главе с Геббельсом и Эссером.

7. Внешний отдел при Министерстве экономики, во главе которого, даже после официальной отставки, фактически остался Шахт.

8. Имперское колониальное управление во главе с генералом фон Эппом» (102—126).

Все эти органы, занимавшиеся шпионажем за рубежом, находились под руководством Объединенного координационного штаба, председательствовал в котором Гесс. Туда входили: Геббельс, Риббентроп (с 1936-го), Розенберг, Боле, Лей, Боулер, Борман.

Система тотального шпионажа за рубежом означала: дипломат, отправляющийся, к примеру, в Англию, занимается главным образом шпионажем, тем же занимается инженер (а 2500 инженеров из Германии были отправлены разведкой на работу за границу) во время специализации в США, студент, обучающийся в высшем учебном заведении во Франции?тоже передает информацию через германское представительство, гак же как и турист, любующийся итальянскими берегами, торговец, закупающий табак на Балканах, оперный певец во время своего турне по скандинавским странам... Каждый, выезжающий за пределы рейха, должен привезти какие-нибудь ценные для государства сведения экономического, политического, военного или научного характера.

Практически сфера действия тотального шпионажа не ограничена, она пронизывает всю общественную жизнь, так что, но словам Геббельса, «трудно в конце концов установить, где заканчивается наша пропаганда, и где начинается шпионаж» (102—161).

Финансирование Министерством пропаганды Германии в 1937 г. 330 газет, выходивших на немецком языке за пределами страны, лишь с большой натяжкой может быть определено только как пропаганда. Потому что здесь пропаганды ровно столько, сколько и шпионажа.