Радикальная трансформация геополитической функции Турции в 1990-е — 2000-е годы: кризис атлантизма

Радикальная трансформация геополитической функции Турции в 1990-е — 2000-е годы: кризис атлантизма

Беглый анализ новейших изменений в геополитической картине мира показывает контекст, в котором меняются геополитические функции всех основных игроков. В огромной степени это затрагивает и Турцию, ее геополитическую позицию в масштабе региональной политики.

Раз СССР и Россия перестали быть главным врагом атлантизма — по меньшей мере в открытой части внешней политики США, то антироссийская функция Турции на Кавказе, в Центральной Азии и на самой российской территории потеряла свою актуальность. Это легко проследить по быстрому падению интереса к пантуранистским проектам, как в самой Турции, так и на постсоветском пространстве. Одно дело — давить на тюркское население СССР в русле общей атлантистской стратегии для его антимосковской мобилизации с неопределенным исходом, другое дело — всерьез строить Пантуранское государство в условиях постбиполярного мира. На серьезную реализацию этого проекта не хватило бы ресурсов не только у одной Турции, но и у всего атлантистского сообщества, которое к тому же расколото на США и Европу и вообще теоретически никак не благоволит интеграционным процессам на расовой основе, особенно в Азии. Следовательно, пантуранская интеграция была оставлена Анкарой даже как чисто теоретическая модель, что сняло одно из существенных препятствий для позитивного развития российско-турецких отношений. Более того, являясь привлекательной альтернативой для тюрок и тюркских государств СНГ на первом этапе — в конце 80-х — начале 90-х, — Турция постепенно утратила значительную часть своей притягательности по мере того, как развивалась рыночная экономика в России, в самих этих странах, и прогрессировали прямые связи с Западом. Мощное национальное государство Турция с довольно жестким стилем дипломатии представляло собой слишком серьезный выбор для колеблющихся и неуверенных в себе постсоветских стран, особенно после того, как прошел первый шок независимости. Турция осталась значимым партнером для многих из них, но нигде она не стала играть роли реального центра притяжения. В этот же период активную поддержку турецких проектов на постсоветском пространстве отзывает и США, предпочитая действовать напрямую через сложившуюся сеть прямых агентов влияния.

Далее: реакция Турции на однополярный мир и глобализацию. Оба эти проекта, ставшие основным содержанием стратегии атлантизма в новых условиях, хотя и в разной степени, оказались для Анкары очень болезненными. Турецкая идентичность основана на абсолютизации государственности. После Ататюрка Турция как национальное государство для турков — это все, и больше, чем все. Это абсолют, вещь в себе. Именно полный консенсус относительно ценности государства лежит в основе турецкого понимания легитимности и служит высшим критерием в определении баланса антагонистических социальных сил — левых, правых, религиозных, светских, прозападных или националистических. Легитимация атлантистской политики во второй половине ХХ века также основывалась на этом абсолюте: выбор Запада в «холодной войне» обосновывался интересами укрепления и развития турецкой государственности в реальных условиях. И вот в новом мире главный заокеанский союзник и патрон — США — провозглашает либо ограничение государственного суверенитета, либо вообще отмену государства. Это подтверждается действиями: США оказывают прямое давление на Турцию в стратегической сфере, заставляя участвовать пассивно или активно в невыгодных для Турции региональных конфликтах, обрушивают экономику через провоцирование коллапса финансовой системы, давят на кипрскую проблему. Если ранее атлантизм прагматически поддерживал и защищал турецкую государственность, то к середине 90-х стало ясно, что отныне все изменилось, и продолжение лояльности атлантистской линии в какой-то момент начнет наносить ей прямой ущерб.

Весьма болезненно переживали турки и проволочки их принятия в Европу. Европа — особенно как самостоятельный геополитический субъект — весьма заинтересована в развитии автономной политики в отношении арабских стран. Это связано как с перспективой строительства Евроафрики, так и с обеспечением Европы нефтью напрямую от арабского мира, минуя посредничество США. Турция же в рамках атлантистской и проамериканской линии заняла в свое время антиарабскую позицию.

Новое значение получил исламский фактор. Ислам составляет один из аспектов турецкой идентичности, но пропорции влияния ислама на турецкое общество очень точно определены и нюансированы. Будучи светским государством, Турция бдительно следит за тем, чтобы исламские круги оставались в рамках, строго очерченных принципом лаицизма и модернизации, и в политической сфере действовали по строго определенным правилам. Так как в арабском мире, а также в соседнем Иране, функции ислама совершенно другие, то активное вовлечение Турции в дела исламского мира грозит нарушением этого довольно хрупкого баланса, стремление к сохранению которого еще недавно заставило военное руководство напрямую вмешаться в политическую жизнь страны. В форме исламизма, радикального ислама Анкара имеет просто смертельного врага. Причем в глазах руководства Турции эта угроза напрямую сопрягается с ослаблением государственности. Одно влечет другое: исламизм — как деструктивная сила — активизируется при ослаблении государства, государство слабеет от активизации радикальных исламских кругов.

В такой ситуации поддерживать исламистское антироссийское чеченское сопротивление на Северном Кавказе, как это имело место в первой половине 90-х, для Анкары становилось самоубийственным, так как чеченские боевики, возвращаясь на отдых и лечение в Турцию несли с собой «исламистскую революцию».

Все эти факторы повлияли на то, что на рубеже XXI столетия геополитический курс Турции стал резко меняться. Перед Турцией всерьез стал вопрос о пересмотре того геополитического выбора, который был сделан в начале 50-х годов ХХ века, и в этот пересмотр были вовлечены не только руководство, но и широкие общественные и политические силы. Ориентация на атлантизм, НАТО, Вашингтон отныне ставила больше вопросов, нежели ответов, несла с собой больше минусов, нежели плюсов. И хотя окончательный выбор пока не сделан (и вероятно, не может быть сделан по объективным обстоятельствам), факт остается фактом: в последние 5 лет Турция стала постепенно сворачивать свою атлантистскую активность на постсоветском пространстве — на Кавказе (Южном и Северном), в Центральной Азии, в самой России.

В этот период в Турции начинают все чаще употреблять термин «Евразия». Появляются первые признаки турецкого евразийства.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.