3. Первые успехи.

3. Первые успехи.

Наша бригада готовилась к конноспортивным соревнованиям в честь Дня Победы. Я неплохо вольтижировал, джигитовал и рубил лозу. Всему этому научился в кавалерийском училище. Я горел желанием принять участие в соревнованиях, хотелось испробовать свои силы в спорте. Но моя боевая армейская лошадь не была подготовлена к спортивным выступлениям.

Меня назначили выступать в общей группе фигурной езды. Впервые мне пришлось принять участие в выездке. Начальник штаба майор Ризаев ежедневно настойчиво нас тренировал. Мы ездили группой и исполняли отдельные, не очень сложные, фигуры. Но все же в них были элементы высшей школы верховой езды. А я в них ничего не понимал. Впервые пришлось познать значение согласованности работы шенкелей с поводом.

Я хорошо управлял лошадью, выработал красивую посадку и никогда не думал, что окажусь в очень неприглядном положении во время фигурной езды. А это случилось в первые же дни тренировки. Мы делали фигуру принимания на рыси налево. Другими словами, лошадь на рыси вперед идет в сторону, перекрещивая ноги.

- Филатов! Левый шенкель туже, повод выдержи. У тебя лошадь "вываливает" плечо наружу,- услышал я окрик майора.

Я никак не мог понять, что от меня требует майор. Что такое шенкель - я хорошо знал: это внутренняя сторона ноги от колена до пятки, прикасающаяся к боку лошади, но как согласовать движение шенкеля с поводом, понять не мог.

Оказалось, при фигурной езде все зависит от шенкелей и одновременного движения рук, держащих повод. Мне надо было, чтобы лошадь не "вываливала" левое плечо, прижать левую ногу к боку лошади (усилить шенкель). Одновременно, не бросая правого повода, больше натянуть левый повод.

Хотя я и выступил на соревнованиях, но фигурная езда мне очень не понравилась.

На соревнованиях я увидел, как прыгает наш старший лейтенант Порубов на коне Пилоте. Смелость, четкость, красота - глаз не отвести! Вот это прыгун! Не хуже, пожалуй, майора Савченко. Хорошо прыгал и старший лейтенант Маругин. У него было два коня: один - хороший, а другой - изумительный.

Вот этого изумительного коня - Эльбруса - Маругин очень любил и берег, стараясь его не перегружать. Прыгал он на нем очень редко. Держал как бы в резерве "на прорыв", и если в первом туре видел, что проигрывает, то бежал в конюшню, быстро седлал своего любимца, делал проминку и уж во втором туре без призового места не оставался.

По условиям состязаний всадник имел право менять лошадей, или все выступление проводить по очереди на обоих конях.

Маругин и рубил очень красиво. Он напомнил мне капитана Смыченко.

В бригаде находились хорошие спортсмены, мне было, у кого учиться, и я еще раз решил, что стану только прыгуном. Меня никак не тянуло заниматься фигурной ездой.

В лошадь командира Порубова Пилота я положительно влюбился. Он, правда, не такой красавец, как Торпеда и Бланкет, но никогда не подводил своего всадника во время прыжка. Это был кабардинец, небольшого - всего 158 см - роста, но чрезвычайно резвый, с хорошей, гибкой подпругой.

Иногда мне старший лейтенант разрешал попрыгать на Пилоте, и я мечтал: "Эх! Если бы мне такого коня!"

Однажды в наш Изяславль прибыл Третий ордена Ленина Краснознаменный кавалерийский корпус под командованием Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Осликовского.

Среди офицеров был и Миша Седов. Его грудь украшали боевые ордена. Нашу радостную встречу омрачила только печальная весть, ее мне сообщил Седов: Миша Ковалевский не дожил до победы. В одном из боев он был тяжело ранен, конь вынес его из боя, но уже бездыханным.

- Ну, а что ты теперь, когда кончилась война, думаешь делать? - спросил меня Седов.

- Как что? Я же кавалерист - буду служить в армии, и специализироваться в спорте.

- Правильно! поддержал меня Миша. - Помнится ты всегда мечтал о конном спорте и с завистью смотрел на наших армейских спортсменов. Кстати, наверное, будут соревнования между нашим корпусом и вашей бригадой. Будешь участвовать?

На следующий день я подал рапорт по командованию: просил включить меня в состав спортсменов.

Рапорт был принят с некоторым удивлением, ибо меня никто как спортсмена не знал, да в сущности я еще им и не был. Но я так горячо обещал не посрамить чести своей бригады, что старший лейтенант Порубов поддержал мою просьбу.

- Филатов на моем Пилоте лихо прыгает, - сказал он члену судейской комиссии. - Надо в армейский спорт молодежь привлекать. Пусть растет смена нам, "старикам".

Все наши спортсмены усиленно тренировались к предстоящим соревнованиям. Я буквально не слезал с лошади. Очень нервничал: никак не мог подобрать себе подходящей лошади. Кони были обыкновенные, армейские, а у меня перед глазами так и стояли красавица Торпеда, Бланкет и, наконец, моя последняя любовь - Пилот. Перепробовал всех лошадей своего подразделения, пока не нашел более или менее чуткую лошадь.

Миша участвовать не хотел. У него не было, по его словам, "спортивной жилки". Он часто приходил в манеж и, посмеиваясь, смотрел, как я тружусь.

- А знаешь что, Сережка,- как-то сказал он мне очень серьезно, - я вот слышал, только не знаю, правда ли, что ты раньше стал ездить на лошадях, а уж потом научился ходить?

- Ну, это, положим, ты перехватил. - Так же серьезно ответил я.- Я начал ходить немножко раньше.

Наконец наступил день соревнований… На поле были поставлены препятствия, в большинстве своем тяжелые, очень массивные, с глубокой канавой, полной воды.

Имелись такие препятствия, которых теперь на конкурных полях не ставят: огненные кольца, бричка, наполненная сеном и обвязанная брезентом, причем эта бричка была высотой 1 метр 60 сантиметров и шириной около двух метров; прыгали и через поставленных в ряд лошадей. Эти препятствия вырабатывали и у всадника и у лошади большую смелость.

Состязаясь, я прыгал, джигитовал, рубил лозу. Когда я посылал лошадь на препятствие, она уверенно шла и ни разу не сделала закидки, то есть не отказывалась прыгать.

Соревнования произвели на меня неизгладимое впечатление. И хотя я не занял на них ни одного призового места, но почувствовал настоящий спортивный азарт и окончательно понял, что спорт - мое увлечение на всю жизнь.

После соревнований начальник полковой школы отметил, что я сделал все, что зависело от всадника, но… не отработал коня.

- Не горюй, лейтенант, что не занял призового места, - говорил он мне.- Сегодня был твой спортивный дебют, и ты доказал, что все данные для спортсмена-конника у тебя есть. Выступить в соревнованиях с такими прославленными ездоками - тоже надо иметь храбрость… Ну, а отрабатывать лошадь научишься, была бы охота.

Для меня это была очень большая похвала.

Командир эскадрона обещал достать мне хорошую лошадь. Но, увы, этому обещанию не суждено было сбыться.

…Шла демобилизация. Увольнялись солдаты и офицеры. Наша бригада расформировывалась. Меня вызвали в штаб и предложили демобилизоваться. Видимо, на моем лице выразилось такое отчаяние, что генерал задумался.

- Армию любишь?

- Так точно!

- А с какого ты, лейтенант, года?

- С тысяча девятьсот двадцать шестого, товарищ генерал. Мне уже девятнадцать лет.

- Уже? - Генерал испытующе посмотрел на меня, о чем-то вполголоса поговорил с начальником штаба. - Направляем тебя в гвардейский кавалерийский корпус…