Повредили ли советской промышленности – репрессии?

Повредили ли советской промышленности – репрессии?

Про репрессии 1937–1938 годов написано немало литературы, в основном обличительной, в которой проводится мысль о том, что аресты нанесли огромный ущерб промышленности. Мол, были арестованы лучшие кадры, лучшие инженеры и так далее в таком же духе. Поразительно, что за двадцать с лишним лет подобных обличений никто из подобных нисповергателей Сталина не сделал ни одной попытки сравнить состояние промышленности до репрессий и после них и вообще даже не упоминал о том, что в третьей пятилетке, которая началась уже после основной волны репрессий, советская промышленность работала и развивалась лучше, чем когда-либо до этого.

В общем-то, все это давно известные факты. Выполнение третьего пятилетнего плана в середине 1941 года составило 86 % по валовой продукции промышленности, 90 % по продукции промышленности группы «А», 80 % по продукции промышленности группы «Б». За три с половиной года третьей пятилетки было построено около 3 тыс. промышленных предприятий, в том числе крупные, осваивались капиталовложения в размере 192 млрд. рублей, что было больше, чем за две первые пятилетки, вместе взятые, пущены новые производства, освоен выпуск новой техники. Достаточно сказать, что станкостроение освоило выпуск 500 новых типов станков. Значительно подросла черная металлургия, чей среднемесячный выпуск чугуна вырос на 25 % по сравнению с 1937 годом, стали – на 29 %, проката – на 26 %. Продукция машиностроения выросла на 75 %. Военная промышленность нарастила свой выпуск в 2,8 раза по сравнению с результатами второй пятилетки. Эти результаты совсем не вяжутся с заявлениями об огромном ущербе для промышленности от репрессий.

В 1928 году в промышленности было 137 тыс. инженерно-технических работников (ИТР). Все годы первой и второй пятилеток велась интенсивная подготовка кадров, в результате чего в 1937 году их численность выросла до 870 тыс. человек. В 1938 году, то есть как раз во время репрессий, отмечается снижение численности ИТР до 800 тыс. человек, то есть убыль персонала, частично связанная с репрессиями (хотя в этом итоге учтена вся убыль в результате увольнений, заболеваний, смерти и т. п. причин), составила 8 % всех ИТР, занятых в промышленности. Однако уже в 1940 году численность ИТР поднялась до 1023 тыс. человек[104], то есть убыль в ближайшие же годы не только была компенсирована, но и добавилось еще 153 тыс. человек ИТР, что было больше, чем всего было инженерно-технических кадров в промышленности до начала индустриализации.

Могут сказать, что все это были новички, тогда как старые, опытные кадры были почти целиком уничтожены. Однако же статистика совершенно не подтверждает этого заявления. В конце 1939 года 62,8 % инженерно-технического персонала в промышленности непрерывно работало свыше двух лет, а доля тех, кто работал более 6 лет, составляла 28,1 %[105]. К примеру, доля рабочих на предприятиях с таким же стажем составляла 15,2 %. Доля тех, кто пришел на работу в промышленность после волны репрессий и имел стаж до двух лет, составила 37,2 %, но это и неудивительно: новые предприятия, которые возникали тысячами, требовали инженерно-технического персонала, который комплектовался за счет выпускников вузов. Эта статистика позволяет сказать, что большая часть инженерно-технических кадров, пришедших в промышленность до репрессий, благополучно их пере-жила.

Анализ списка советских хозяйственников, приведенный в биографическом энциклопедическом словаре «Империя Сталина», включающий в себя 93 фамилии[106], показывает, что из них было арестовано и расстреляно 32 человека, из которых только один имел высшее техническое образование. Были вычищены те руководители, которые попали на свои посты за счет революционных заслуг, но способностей и подготовки которых явно не хватало для управления новой, мощной и технически сложной промышленностью. После чистки на высших хозяйственных постах остался только один человек без высшего технического образования – Л. М. Каганович, но в его способностях никто не сомневался.

Таким образом, мы можем сказать, что репрессии не только не нанесли советской промышленности того «огромного ущерба», о котором столь часто писали, и это подтверждается результатами третьей пятилетки, но и способствовали улучшению кадрового руководящего и инженерно-технического персонала промышленности.

Далее, именно в эту пору в советской промышленности шла повальная механизация и начинали пробиваться первые ростки автоматизации производства – дела очень сложного и требующего крепкой научно-технической подготовки. Например, в черной металлургии за один только 1939 год было высвобождено 5113 рабочих в результате мер механизации операций. В Донбассе механизация добычи угля шла недостаточно быстро, и постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 31 марта 1940 года установило план оборудования донецких шахт машинами: 1000 комбайнов, 300 тяжелых врубовых машин, 600 легких врубовых машин, 21 тыс. пневматических и электрических отбойных молотков, 3500 конвейерных приводов, 1520 транспортеров и другое оборудование. Это все должно было быть сделано за 1940 год, и фактически каждая шахта в Донбассе получала целый комплект механизированного оборудования. В итоге механизация добычи угля достигла очень высокой степени: зарубка угля – 94,8 %, откатка угля в забоях – 90,4 %, погрузка в вагоны – 86,5 %[107].

За вторую и третью пятилетки промышленность была насыщена станками, в результате чего в среднем по промышленности на одного рабочего стало приходиться 2,4 станка в 1939 году[108]. Более того, накопился даже избыток оборудования. Маленков в своем докладе на XVII Всесоюзной конференции ВКП (б) в 1941 году указывал, что в промышленности не установлено 33 тыс. металлорежущих станков, 6 тыс. единиц кузнечно-прессового оборудования, 170 тыс. электромоторов суммарной мощностью в 2 млн. кВт, а также 4522 генератора мощностью в 340 тыс. кВт[109].

Изобилие станков, появление большого количества специализированных полуавтоматических и автоматических станков позволяли рабочим переходить к многостаночной работе, когда один стахановец обслуживал сразу несколько участков. Это давало резкий прирост производительности труда и особенно благотворно сказывалось на самых новых, прекрасно оснащенных предприятиях. На одном «Фрезере» 179 рабочих обслуживали 990 станков[110]. По общим данным на 1 июля 1939 года, на 62 заводах НКТП было 4430 станков на многостаночной работе, и 3245 рабочих вырабатывали 7700 станко-смен[111]. Помимо этого, появились первые образцы полностью автоматизированных производств, таких как автоматический блюминг на Макеевском металлургическом заводе, и автоматическая линия по обточке ступиц направляющего ролика гусеничного трактора «СТЗ-НАТИ», созданная И. Иночкиным на СТЗ.

Прекрасные хозяйственные достижения, бурный рост промышленности, резкий рост технического уровня и освоение новых видов техники – все это показывает, что рассказы о том, что якобы репрессии нанесли «огромный ущерб» промышленности, ни на чем не основаны.

Вот какая была подоплека всех этих так называемых «неудач» сталинской индустриализации. Решение народно-хозяйственных и военно-хозяйственных задач сталкивалось с колоссальными трудностями, во многом предопределенными геологией Советского Союза. Советские полезные ископаемые были, как правило, качеством хуже, чем в капиталистических странах и их колониях, и были расположены в таких диких, суровых и неосвоенных местах, куда людей можно было загнать только силой. Еще раз подчеркну, что районы, где капиталисты черпали свои ресурсы, были просто курортом по сравнению с Уралом, Сибирью, Средней Азией, Заполярьем. Невысокое качество сырья заставляло изобретать новые технологии, которых не было у капиталистов и которые были им не нужны. Эта изобретательность потом очень пригодилась во время войны.

Советские хозяйственные достижения, в силу этих условий, обильно политы потом и кровью людей, и освоение природных богатств по своей тяжести мало чем отличалось от войны. По-моему, разглагольствуя о «неудачах», мы сами на себя клевещем. Советский Союз выдержал эту войну с суровой природой, и потому мы имеем полное право отвергнуть все и всякие разговоры о «неудачах», а, напротив, считать их выдающимися хозяйственными победами.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.