Ливан отвергает диктат

Ливан отвергает диктат

Оценивая роль «доктрины Эйзенхауэра», некоторые западные политики и ученые считают, что именно она «вовлекла Ближний Восток в «холодную войну». С этим можно согласиться, но с одной существенной оговоркой. Если такие арабские страны, как Сирия, ставшая объектом агрессивного курса американской политики, были вовлечены не только в «холодную», но и фактически подведены к грани «горячей» войны, то для Ливана «доктрина Эйзенхауэра» сыграла еще более зловещую роль. Можно сказать, что именно она, как орудие неоколониалистской политики, направленной на «арабизацию» функций подавления революционно-освободительного движения на Ближнем Востоке, превратила эту маленькую арабскую страну в 1958 году в арену кровопролитной гражданской войны, а затем в объект вооруженной интервенции американского империализма.

И в последующем каждый раз, когда империализм делал главную ставку на неоколониалистские методы раскола общеарабского антиимпериалистического фронта, на разжигание межарабских конфликтов, Ливан становился одним из наиболее горячих точек и опасных очагов напряженности на Ближнем Востоке. Так было вскоре после окончания израильской агрессии в 1967 году. Так произошло и в середине 70-х годов, после окончания октябрьской войны 1973 года. Разница между событиями

1955

и последующих годов была лишь в том, что обострение внутриполитической борьбы в 50-х годах привело к непосредственному вооруженному вмешательству США, а в 60-х и 70-х годах внутриполитические кризисы в стране сопровождались военными провокациями и агрессивными вылазками Израиля.

Эти кровавые события разыгрывались в Ливане, хотя он был единственной арабской страной, граничащей с Израилем, которая не принимала непосредственного участия в последних арабо- израильских ройнах, несмотря на то, что эта страна исторически и традиционно считалась экономической и политической опорой Запада на Арабском Вортоке, его торговым контрагентом и посредником, финансистом и в определенной степени проводником западной политики.

Эту роль Ливан играет благодаря своему географическому положению и исторически сложившимся религиозным, этническим и социальным особенностям состава населения. И дело не только в том, что Ливан — единственная страна, около половины населения которой немусульмане. Более важно то, что именно эта немусульманская часть занимает наиболее сильные экономические, торговые и финансовые позиции, ее представители имеют тесные и прочные связи с западным капиталом и занимают ключевые позиции в политическом и военном руководстве страны. Ливанские феодалы и богачи, как мусульмане, так и христиане, компрадорская торговая буржуазия и банкиры всегда были и остаются не только проводниками, но и защитниками интересов Запада. Однако они не могут абстрагироваться от той реальности, что Ливан все же относится к арабскому миру, С ним он связан кровно — и в экономической, и в культурной, и в политической сферах. В этой сложной ситуации правящая правохристианская верхушка страны старалась придерживаться принципа, сформулированного одним из ее лидеров: «Нам надо прислушиваться к Западу, но не забывая присматриваться к арабскому миру».

Руководствуясь этой формулой, ливанские правящие круги старались в ближневосточных делах придерживаться курса своеобразного нейтралитета с креном на Запад. Но всякий раз, когда этот крен становился слишком явным и заметным, ливанский народ, считающий себя органической частью общеарабского антиимпериалистического фронта, поднимался на борьбу против агентов и ставленников империализма. Так получилось и в конце 50-х годов, когда механизм «доктрины Эйзенхауэра» был впервые полностью использован именно в Ливане.

Правящая верхушка Ливана в лице прозападных лидеров — президента К. Шамуна и министра иностранных дел Ш. Малика сразу откликнулась на призыв присоединиться к «доктрине Эйзенхауэра».

Однако, прислушавшись к Западу и заверив его в послушании, Шамун и Малик пренебрегли общественным мнением страны. Вопрос о присоединении к доктрине был вынесен на обсуждение парламента. В канун заседания парламента ранним апрельским утром на рейде Бейрутского порта появился американский авианосец «Форрестол». Поднявшиеся с его палубы реактивные истребители с воем проносились над Бейрутом.

Взрывы от преодолеваемых ими воздушных барьеров угрожающе ухали и над Иорданией, где в этот момент завершался организованный американскими дипломатами переворот против законного национально-патриотического правительства Набулси Министры правительства и депутаты парламента Ливана, прежде чем отправиться на заседание, были приглашены посетить американский авианосец Нажим возымел действие: парламент одобрил присоединение к доктрине.

Но на следующий день многие бейрутские газеты вышли с большими красными аншлагами через всю первую полосу: «Парламент говорит «да», но народ говорит «нет»!» По всей стране развернулось массовое движение протеста против проимпериалисгического правительства, которое, нарушив конституцию, с помощью фальсификации сумело на парламентских выборах в июне 1957 года добиться победы и продления полномочий президента Шамуна.

Как отмечают американские буржуазные исследователи Э. Фишер и М. Шериф Бассиоуни, «Даллес очень желал, чтобы Шамун остался на своем посту, ибо в арабском мире не было другого лидера, столь охотно поддающегося американским амбициям»[60]. В дни выборов на рейде Бейрутского порта снова появились кораблк 6-го флота США, а над крышами домов с ревом проносились американские реактивные самолеты

Империализм и реакция не гнушались методами террора и запугивания. Они организовали 7 мая 1958 года убийство редактора и владельца газеты «Телеграф» Насиба Метни. Этот выстрел в прогрессивного ливанского журналиста послужил сигналом к народному вооруженному выступлению против прозападного правительства и американского вмешательства. Религиозная рознь, раздуваемая империалистами, оказалась на этот раз ненадежным барьером. Мусульмане вместе с христианами поднялись на вооруженную борьбу против слуг империализма, за свободу и независимость своей родины

Во втором по величине городе страны — Триполи началось вооруженное восстание против реакционного режима Шамуна. Отсюда восстание быстро распространилось на весь Северный и Северо-Восточный Ливан К повстанцам присоединилось трудовое население южных и горных районов страны, а также трудящиеся Бейрута, где выросли баррикады. «Народный гнев,— пишут Э Фишера и М. Бассиоуни,— превратился в ярость. Толпы народа и полиция вели бои 1958 год не предвещал ничего хорошего для «доктрины Эйзенхауэра»[61].

Восстание приняло форму гражданской войны, но- не между мусульманами и христианами. Оно носило ярко выраженный антиимпериалистический характер и имело уже тогда тенденцию перерасти в социальную революцию против реакционной социальной структуры, за ликвидацию остатков колониализма, засилья феодализма, компрадорства и клерикализма.

Майские события в Ливане вызвали тревогу в правящих кругах США и Англии. Сразу после начала восстания американский посол в Бейруте созвал секретное совещание € представителями реакционных сил в правительстве в целях принятия срочных мер в защиту Шамуна, Был усилен 6-й флот, в Восточное Средиземноморье переброшены дополнительные части морской пехоты. Из США в ФРГ в середине мая было переброшено авиационное соединение в составе 13 транспортных самолетов, каждый из которых мог принять на борт до 200 солдат, По сообщению «Нью-Йорк тайме», армейская группа США, дислоцировавшаяся в Западной Германии, была приведена в состояние боевой готовности для «возможных действий на Ближнем Востоке»[62]. Таким образом, уже в тот момент правящие круги США планировали проведение прямой вооруженной интервенции.

Однако на первых порах в Вашингтоне решили пустить в ход дипломатические методы и подрывные действия, рассчитанные на разобщение ливанских прогрессивных сил. В этих целях американская реакционная печать и пропаганда, пытаясь замаскировать вмешательство США во внутренние дела Ливана, пустила в оборот версию о якобы «коммунистической угрозе» этой стране, изображая народное восстание в качестве результата действий «международного коммунизма» и вмешательства ОАР.

Одновременно США постарались укрепить внутренние реакционные силы в Ливане. На самолетах в Ливан доставлялись оружие, бомбы со слезоточивым газом и другие боеприпасы. Представитель госдепартамента откровенно заявил, что дополнительные поставки оружия имеют целью укрепить позиции Шамуна.

Однако ливанская армия не желала выступать в неприглядной роли карателей.

Тогда прибегли к разжиганию межобщинной розни, к использованию правохристианских реакционных сил. Вмешательство во внутриливанские дела проводилось под видом «посредничества». Эта политика сочетала приемы традиционного колониализма с элементами неоколониализма, военный, экономический и политический нажим.

Эти же методы с некоторыми коррективами неоколониализм использовал в полной мере в 70-х годах под предлогом той же «коммунистической угрозы» и борьбы против «палестинской оккупации Ливана». США на деле в широких масштабах осуществляли подрывную деятельность против Ливана и внутри самой страны, добиваясь установления и сохранения Марионеточного режима. Американская политика вмешательства в гражданскую войну на стороне реакции вела к затягиванию конфликта, к поощрению сепаратистских тенденций в ущерб социальному прогрессу и развитию страны. Впоследствии империалисты, варьируя различные комбинации, не раз прибегали к военно-политическим методам колониальной экспансии в Ливан, стремясь при этом осуществлять враждебные арабам замыслы руками самих арабов и используя в своих целях правохристианскую реакционную верхушку.

Серьезные успехи повстанцев, получивших повсеместную поддержку трудового населения, вскоре показали, что ливанская реакция не сможет с ними справиться собственными силами Поэтому уже 17 мая на совещании военного комитета Багдадского пакта было принято решение об оказании поддержки режиму Шамуна. В течение второй половины мая и в июне в Ливан на самолетах перебрасывались иракские солдаты и офицеры. Правительство Ирака выделило Шамуну крупную субсидию, а также оружие и боеприпасы. Однако всего этого оказалось недостаточно для подавления восстания, и сторонники Шамуна на протяжении всего этого времени неоднократно обращались за помощью к Арабской федерации.

Англия положительно отнеслась к планам интервенции в Ливан, поскольку рассчитывала таким образом укрепить свое влияние в этой стране. Вопрос о вторжении в Ливан «арабской армии» обсуждали в госдепартаменте США во время визитов в Вашингтон ведущих деятелей иракско-иорданской федерации. Для маскировки этих планов американская пропаганда развязала кампанию против Объединенной Арабской Республики, обвинив ее во «вмешательстве в дела Ливана». Несмотря на то, что с опровержением этой версии выступили видные ливанские деятели, правительство Шамуна обратилось в Совет Безопасности с жалобой на вмешательство ОАР. Между тем наблюдатели ООН, находившиеся на ливано-сирийской границе, и генеральный секретарь ООН должны были констатировать, что обвинение во вмешательстве ОАР не соответствует действительности.

В защиту суверенных прав ливанского народа с первых же дней обострения обстановки вокруг Ливана выступил Советский Союз. В опубликованном 19 мая 1958 года заявлении ТАСС говорилось, что «решение вопросов, касающихся ливанского государства, есть неотъемлемое право ливанского народа, и никакое другое государство не имеет права вмешиваться в эти дела»[63].

Тем не менее колонизаторы не хотели отказываться от своих планов. Империалисты рассчитывали, что им удастся подавить восстание, используя арабские наемные войска, в первую очередь иракскую армию. Однако в середине июля повстанцы контролировали примерно две трети территории Ливана [64]. Ход гражданской войны предвещал полную победу антиимпериалистических сил. В правящих кругах США и Англии видели, что им нужно торопиться, если они хотят предотвратить окончательное падение режима Шамуна. В штабах Багдадского пакта и иракско-иорданской федерации завершали подготовку военного вторжения в Ливан. Восстание в Ливане побудило империалистов впервые ввести в действие военный механизм «доктрины Эйзенхауэра» и Багдадского пакта. Шамун официально обратился к Ираку с просьбой о военной помощи, ссылаясь именно на Багдадский пакт. При активном участии американцев иракско-иорданские войска готовились к вступлению в Ливан, американские самолеты уже ожидали их для переброски по воздуху.

В течение мая — июня около тысячи иракских солдат и офицеров воздушным путем были доставлены в Ливан. Но этого было недостаточно для подавления восстания. В середине июля положение западных ставленников настолько ухудшилось, что в Вашингтоне и Лондоне сочли необходимым прибегнуть к вооруженной интервенции.

В роли главных интервентов должны были выступить войска Арабской федерации, то есть Ирака и Иордании. Империалисты обещали военное, политическое и экономическое обеспечение готовящейся операции. Израиль выразил также готовность оказать содействие в подавлении народного восстания в Ливане. Однако, памятуя уроки суэцкого кризиса, от его услуг решили воздержаться. Тем не менее от Тель-Авива было получено согласие на использование его воздушного пространства в экстренном случае. Таким образом, вооруженная интервенция в Ливан замышлялась как кульминация закулисного тройственного заговора империализма, реакции и сионизма, направленного не только против Ливана, но и против арабского революционного освободительного движения в целом.

«Доктрина Эйзенхауэра», являясь выражением пресловутой неоколониалистской политики «кнута и пряника», предусматривала под предлогом борьбы с «международным коммунизмом» применение военной силы США против некоторых «радикальных» арабских государств и предоставление американской военной и экономической «помощи» наиболее реакционным прозападным режимам. Идеальным для Вашингтона казался такой вариант, когда «кнут» оказался бы в руках тех, кто изъявил готовность получить американский «пряник» в качестве довеска к обязательствам, вытекавшим из принятия ими «доктрины Эйзенхауэра».

Однако тот, кто пытается повернуть колесо истории вспять, сам оказывается под ним. Так получилось и на этот раз. Империалистам снова пришлось взять «кнут» в свои руки, но его понадобилось пустить в ход не для наказания «радикальных», а для спасения именно тех реакционных правительств и режимов, которые согласились принять «доктрину Эйзенхауэра». Однако ее военный механизм был приведен в действие с опозданием, когда из создававшейся с таким трудом цепи Багдадского пакта выпало главное и единственное арабское звено, которое сказалось империалистам самым надежным на Ближнем Востоке.