Соединение без ведома соединяемых
Соединение без ведома соединяемых
В конце того же 1595 года виленское белое духовенство писало Федору Скумину (Тышкевичу), воеводе новгородскому (Новгорода Волынского): «Так как люди православия греческого уразумели, что митрополит и епископы подкапывают нашу веру и в неволю ее отдают без ведома своих старших и нас меньших, всего духовенства, без ведома вас, наших милостивых панов, и всех православных христиан, сами вчетвером или впятером все дело делают, то мы, все духовенство греческого православия, протестовали пред Богом и всем народом христианским, что мы о таком отступлении от своих старших патриархов не мыслили, не знали и не соглашались на него».
Князь Константин Острожский («меня начальником православия в здешнем краю считают, хотя сам себя считаю я не большим, но равным каждому, в правоверии стоящему») узнал о замысле короны польской и епископов, безусловно, раньше виленских священников и еще 24 июня того же года выдал свое окружное ко всем православным послание, в котором спрашивал о миссии посланных в Рим епископов: «Что может быть бесстыднее и беззаконнее их дела?»
Князь Константин был не противником, а сторонником объединения церквей. Но непременным условием он ставил согласие на объединение всех православных («московского и волошского»), т.е. равноправное объединение, а не простое подчинение римскому престолу; князь даже наметил для себя, кого из епископов к какому двору послать. Но «шесть или семь злонравных человек», которые «от святой восточной церкви отвергшись, к западным приложились», князь считал не объединителями, а «предателями церкви Христовой».
Так что же, при таком распределении сил, представлял собой Брестский собор?
Участники собора — митрополит Михаил Рагоза (Рогоза), семь епископов, выборные от духовенства и от мирян, королевские посланцы, католические епископы и иезуиты — съехались в Брест в первых числах октября 1596 года. 6 октября должно было начаться заседание собора, и начать его должен был, конечно, митрополит, но он до конца мероприятия так перед собором и не появился.
В первый день, когда послали за митрополитом, Рагоза ответил, что посовещается с католическими епископами, потом придет на собор. Когда послали во второй день, он отвечал: «Напрасно нас ждете: мы к вам не придем». На третий день посланцы получили ответ: «Что сделано, то сделано; хорошо ли, дурно ли мы сделали, поддавшись римской церкви, только теперь уже переделать этого нельзя».
Тогда обратились к наказам, данным выборным послам от всех областей, и везде нашли одно требование: не отступать от восточной церкви.
В это время собравшимся сообщили, что в том же доме, в маленькой комнате, иезуит Петр (Пйотр) Скарга истощает свое красноречие, чтобы убедить князя Острожского и сына его в правде унии. Экзарх Никифор, посланец константинопольского патриарха, сказал: «Пусть Скарга придет на собор и спорит с людьми учеными; зачем в углу старается убеждать людей, в богословии несведущих?» Но Скарга последовал примеру митрополита и на собор не пришел. К слову, не преуспел он и в убеждении князя Константина, до самой смерти остававшегося столпом православия Западной Руси.
На четвертый день, 9 октября, выдан был соборный декрет: митрополит и владыки: владимирский, луцкий, полоцкий, холмский и пинский лишаются архиерейского сана, потому что без ведома своего старшего задумали соединение церквей, которое может быть решено не пятью или десятью владыками, а вселенским собором; потом означенные митрополит и епископы, будучи позваны на собор к ответу, не явились и ответа не дали. В тот же день митрополит с епископами-униатами выдал декрет о лишении сана и проклятии епископов и сообщников их, отвергших унию.
Так что не было в 1596 году в Бресте никакого объединения. Наоборот. «То, что началось как попытка объединить христианские церкви, закончилось их дальнейшим разделением»{119}, — такую оценку дает Брестской унии Орест Субтельный. Полагаю, оценку из антисоветского учебника мы используем, потому что весьма национально сознательный историк из Торонто вряд ли может быть обвинен в симпатиях к Москве и к Московскому патриархату (которого, кстати, тогда еще тоже не было). Но в общем-то все историки, стремящиеся если не к истине, то хотя бы к соблюдению внешних приличий, оценивают унию одинаково: как событие, расколовшее Юго-Западную Русь и стоившее ее народу многой крови и многих жертв.