Эпистола

О.И.

Холодрыга такая, что душу озябшую жалко,

ни теплинки, поди, не осталось на тусклой земле,

как боксёры часами гоняют себя на скакалках,

так же крыльями чайки всё машут и машут во мгле.

В море сером бегут, обезумев, отары барашков,

волны грохают в мол, весь он льдом покрывается, и

этой крымской земле лейбл вполне подойдёт – «Made in Russia» —

дуют ветры с Тамани, тоску поселяя в крови.

Тамариски у моря стоят, как хрустальные, ибо

все в сосульках от брызг, я лизнул одну – веришь, горька,

ты вчера позвонила, сказала, что любишь. Спасибо!

я и раньше-то знал, что теплеет в груди от звонка.

Я пишу эти строки тебе вместо писем, я помню

тот сентябрь, тот перрон, как я брёл по обочине дня…

Все отроги в снегу, все ущелья, и всё же легко мне,

потому что ты любишь, ты всё-таки любишь меня…