Глава девятая Большевики должны взять власть

31 августа (13 сентября) совершил самоубийство генерал А.М. Крымов.

Краснов Петр Николаевич, генерал:

«Крымов застрелился. Это неправда, что его будто бы убил на квартире Керенского адъютант Керенского. Крымова всюду и везде неотлучно сопровождал честнейший и благороднейший офицер, подъесаул Кульгавов. Он мне подробно доложил все обстоятельства смерти Крымова, и я не имею ни малейшего основания сомневаться в правдивости его показания. Да, у Крымова, как у человека сильной воли, было слишком много причин, чтобы покончить с собою.

Разговор его с Керенским был очень сильный. Крымов кричал на Керенского, потом поехал к beau-frеґre [свояку – В.Р.] Керенского, полковнику Барановскому, и у него прилег в кабинете на оттоманке. Кульгавов был рядом в комнате. Никто не входил к Крымову. Через некоторое время раздался выстрел. Кульгавов бросился в комнату. Крымов лежал на оттоманке смертельно раненый; револьвер валялся на полу. Это не была инсценировка самоубийства, но само самоубийство. Через некоторое время Крымов скончался, и армия его, шедшая на Петроград, осталась без вождя».

Кантакузина Юлия Федоровна, княгиня:

«Мы <…> мало знали о беспорядках в городе, о самоубийстве генерала Крымова или же его убийстве, произошедшем после продолжительной беседы с Керенским. Последний, провозгласивший теперь себя «диктатором», распространил по всей России воззвание, в котором обвинял генералов, “поддержанных определенными реакционными элементами”, в вероломной попытке свергнуть “народное правительство”. На этот раз он предстал перед народом в своей последней роли демагога, и отныне его истерические высказывания подтверждали мнение о стремительном ухудшении состояния его здоровья и деградации умственных способностей. На него уже нельзя было полагаться, и нам было вполне очевидно, что русское правительство в своем теперешнем составе обречено на падение из-за своей явной неспособности управлять, и тогда власть, безусловно, перейдет в руки большевиков».

1 (14) сентября Временное правительство своим манифестом провозгласило, что «государственный порядок, которым управляется Российское государство, есть порядок республиканский». Таким образом, де-юре была упразднена Российская империя. Была объявлена широкая политическая амнистия, под которую попали и большевики, обвиненные в организации июльского мятежа. Кроме того, было обещано ввести политические свободы, характерные для демократических стран, а также созвать Учредительное собрание.

Обращение Временного правительства

к гражданам России:

Мятеж генерала Корнилова подавлен. Но велика смута, внесенная им в ряды армии и страны. И снова велика опасность, угрожающая судьбе Родины и ее свободе.

Считая нужным положить предел внешней неопределенности государственного строя, памятуя единодушное и восторженное признание республиканской идеи, которое сказалось на Московском государственном совещании, Временное правительство объявляет, что государственный порядок, которым управляется Российское государство, есть порядок республиканский, и провозглашает Российскую республику.

Срочная необходимость принятия немедленных и решительных мер для восстановления потрясенного государственного порядка побудила Временное правительство передать полноту своей власти по управлению пяти лицам из его состава во главе с министром-председателем.

Временное правительство своей главной задачей считает восстановление государственного порядка и боеспособности армии. Убежденное в том, что только сосредоточение всех живых сил страны может вывести Родину из того тяжелого положения, в котором она находится, Временное правительство будет стремиться к расширению своего состава путем привлечения в свои ряды представителей всех тех элементов, кто вечные и общие интересы Родины ставит выше временных и частных интересов отдельных партий или классов. Временное правительство не сомневается в том, что эта задача будет им исполнена в течение ближайших дней.

Министр-председатель – А.Ф. Керенский

Министр юстиции – А.С. Зарудный

Милюков Павел Николаевич, политический деятель:

«Сохранив, таким образом, главное, что ему было нужно, Керенский решился сделать демократии уступки в тех ее требованиях, которые имели для нее принципиальное значение. Легче всего было удовлетворить желание “революционной демократии” о провозглашении России демократической республикой. Юридического значения это провозглашение все равно не имело. Иначе, как заметил один из близких к правительству юристов, нужно было бы допустить, что какой-нибудь другой состав правительства может провозгласить Россию монархией. Это было предрешением голоса высшего судьи и властелина: народа в Учредительном собрании <…> И теперь против немедленного провозглашения республики имелся, в сущности, один серьезный аргумент: несерьезность этого акта и неавторитетность власти, которая его совершала».

Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:

«Можно было поэтому ожидать, что подавление корниловского мятежа явится только вступлением к непосредственному натиску руководимых нашей партией революционных сил для овладения властью. Но события развивались более медленно. При всей напряженности революционного настроения, массы стали после сурового урока июльских дней более осторожны и отказались от всяких самочинных выступлений, ожидая прямого призыва и руководства сверху. Но и на верхах нашей партии преобладало выжидательное настроение. В этих условиях ликвидация корниловской авантюры, несмотря на глубокое изменение сил в нашу пользу, не привела к непосредственным политическим переменам».

1 (14) сентября в целях преодоления правительственного кризиса А.Ф. Керенский изменил структуру правительства, образовав Директорию («Совет пяти») – временный чрезвычайный орган верховной власти, который взял на себя управление страной до создания нового правительства. В Директорию помимо Керенского вошли министры Д.Н. Вердеревский, А.И. Верховский, А.М. Никитин и М.И. Терещенко. Фактически Директория превратилась в персональную диктатуру А.Ф. Керенского.

Лукомский Александр Сергеевич, генерал:

«Керенский набирался храбрости и со своими спутниками неоднократно обсуждал вопросы о создании твердой власти, об образовании Директории или о передаче власти диктатору».

Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:

«Непринужденное участие Керенского в генеральских беседах как бы легализовало идею военной диктатуры, которой, из осторожности по отношению к еще незадушенной революции, придавали чаще всего имя Директории. В какой мере тут играли роль исторические воспоминания о правительстве Франции после Термидора, сказать трудно. Но помимо чисто словесной маскировки Директория представляла для начала то неоспоримое удобство, что допускала соподчинение личных честолюбий. В Директории должно было найтись место <…> для людей “железной воли”, как выражались сами кандидаты в директора. Каждый из них лелеял про себя мысль от коллективной диктатуры перейти затем к единоличной».

Сталин Иосиф Виссарионович, революционер-большевик:

«Керенский, Терещенко, Верховский, Вердеревский и Никитин, “Директория” из пяти – такова “новая” власть, “избранная” Керенским, утвержденная Керенским, ответственная перед Керенским и независимая от рабочих, крестьян и солдат <…>

Директория, как ширма, прикрывающая союз с кадетами; диктатура Керенского, как маска, заслоняющая от народного возмущения диктатуру помещиков и капиталистов – вот какова теперь картина».

4 (17) сентября Л.Д. Троцкий был выпущен из тюрьмы под залог в 3000 рублей. Были освобождены и другие арестованные в июле большевики.

Милюков Павел Николаевич, политический деятель:

«Керенский, вернувшись в Петроград, дал “революционной демократии” реванш. Он освободил из-под ареста Троцкого <…> запретил штабу продолжать аресты большевиков, прекратил их обязательное разоружение, заменив его совершенно недействительным добровольным».

Деникин Антон Иванович, генерал:

«1 сентября был подвергнут аресту генерал Корнилов, а 4 сентября тем же Временным правительством отпущен на свободу Бронштейн-Троцкий. Эти две даты должны быть памятны России».

Из дневника Николая II:

«5 сентября. Вторник.

Телеграммы приходят сюда два раза в день; многие составлены так неясно, что верить им трудно. Видно, в Петрограде неразбериха большая, опять перемены в составе правительства. По-видимому, из предприятия ген. Корнилова ничего не вышло, он сам и примкнувшие генералы и офицеры большею частью арестованы, а части войск, шедшие на Петроград, отправляются обратно.

Погода стояла чудная, жаркая».

9 (22) сентября большевики взяли под контроль руководство Петросоветом, получив там до 90 % мест.

11 (24) сентября по всей России прокатилась волна беспорядков.

В работах «Марксизм и восстание», «Советы постороннего», «Большевики должны взять власть» В.И. Ленин изложил свой план организации восстания, называя его в сложившихся конкретных условиях «особым видом политической борьбы».

Ленин Владимир Ильич, главный организатор и руководитель Октябрьской революции:

«Политически мы не удержали бы власти 3–4 июля, ибо армия и провинция, до корниловщины, могли пойти и пошли бы на Питер. Теперь картина совсем иная.

За нами большинство класса, авангарда революции, авангарда народа, способного увлечь массы. За нами большинство народа <…> А в этом гвоздь общенародного характера революции. За нами выгода положения партии, твердо знающей свой путь, при неслыханных колебаниях и всего империализма, и всего блока меньшевиков с эсерами. За нами верная победа, ибо народ совсем уже близок к отчаянию, а мы даем всему народу верный выход, показав значение нашего руководства всему народу “в дни корниловские”, затем предложив компромисс блокистам и получив отказ от них при условии отнюдь не прекращающихся колебаний с их стороны <…>

Перед нами налицо все объективные предпосылки успешного восстания. Перед нами – исключительные выгоды положения, когда только наша победа в восстании положит конец измучившим народ колебаниям, этой самой мучительной вещи на свете; когда только наша победа в восстании сорвет игру с сепаратным миром против революции, сорвет ее тем, что предложит открыто мир более полный, более справедливый, более близкий, мир в пользу революции».

14 (27) сентября в Петрограде, в Александринском театре, собралось Всероссийское демократическое совещание, целью которого была выработка принципов будущего правительства до созыва Учредительного собрания. На Совещании присутствовали 1582 делегата, в т. ч. 532 эсера, 172 меньшевика и 136 большевиков. Первоначально В.И. Ленин предлагал бойкотировать Совещание по причине того, что нужно готовить вооруженное восстание. Однако большевики все же приняли участие в работе Совещания. Один из принципиальных вопросов, вынесенных на обсуждение, касался отношения демократических сил к кадетам, которых обвиняли в пособничестве Корнилову, и возможности или невозможности создания с ними правительственной коалиции. Большевики выступили против такой коалиции. Кроме того, Демократическое совещание избрало постоянно действующий Временный совет республики – Предпарламент.

Дан Федор Ильич (настоящая фамилия – Гурвич) (1871–1947) – революционер и политический деятель, один из лидеров и теоретиков меньшевизма. После Октябрьской революции работал врачом. В 1922 году был выслан за границу как враг Советской власти. Последние годы жизни провел в США.

Дан Федор Ильич, политический деятель, меньшевик:

«Идея Демократического совещания, созванного после и в противоположность Общегосударственному Совещанию в Москве, связывалась в умах инициаторов его с сознанием необходимости образования однородного демократического правительства взамен правительства коалиционного, правительства с участием представителей буржуазии, явно начавшего разваливаться после пресловутого июньского наступления на фронте и получившего смертельную рану в дни Корниловского восстания. Я не берусь утверждать, что все руководящие члены Центрального Исполнительного Комитета так именно смотрели на задачи Демократического совещания, но могу категорически утверждать, что так именно смотрели на них наиболее видные члены ЦИК и такова именно была моя собственная точка зрения <…>

Однако “не так склалося, яко ждалося”: демократического правительства из Демократического совещания не вышло».

Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:

«В Петроградском Совете господство нашей партии закрепилось тем временем окончательно. Это проявилось в драматической форме на вопросе о составе президиума. В ту эпоху, когда социалисты-революционеры и меньшевики господствовали в Советах, они всеми средствами изолировали большевиков. Так, в состав петроградского президиума они не допустили ни одного большевика даже в тот период, когда наша партия представляла собой, по меньшей мере, одну треть всего Совета. После того как Петроградский Совет непрочным большинством вынес резолюцию о переходе всей власти в руки Советов, наша фракция предъявила требование об образовании коалиционного президиума на пропорциональных основах. Старый президиум, в состав которого входили Чхеидзе, Церетели, Керенский, Скобелев, Чернов, наотрез отказал в этом <…> Было созвано специальное собрание Петроградского Совета, которое и должно было разрешить вопрос о судьбе президиума. Все силы, все резервы были мобилизованы с обеих сторон <…> Мы считали, что соберем несколько меньше половины голосов и готовы были видеть в этом успех. На самом деле за нас при поименном голосовании высказалось большинство в сто с лишком голосов <…> В противовес этому меньшевики и социалисты-революционеры выдвинули идею Демократического совещания. Это предприятие им нужно было как против нас, так и против Керенского <…> Рожденное беспомощностью и растерянностью, Совещание закончилось жалким фиаско».

Пришвин Михаил Михайлович, писатель:

«Что же такое эти большевики, которых настоящая живая Россия всюду проклинает, и все-таки по всей России жизнь совершается под их давлением, в чем их сила?.. В них есть величайшее напряжение воли, которое позволяет им подниматься высоко, высоко и с презрением смотреть на гибель тысяч своих же родных людей… на опустошение родной страны».

Верховский Александр Иванович, генерал:

«Керенский и группа людей около него не отвечают сейчас требованию обстановки. В то время как массы уходят влево под влиянием разрастающейся разрухи и анархии, интеллигенция и имущие классы резко уходят вправо, теряя веру в народ. Мысль о железной власти все чаще слышится; здесь не указывается только, как ее сделать при теперешнем раздроблении России на партии и классы. Керенский же остается на месте, и перед ним образуется пустота. С другой стороны, он не владеет техникой управления массами, у него нет смелости на большие решения».

25 сентября (8 октября), по итогам прошедшего в Петрограде Демократического совещания, А.Ф. Керенский сформировал Третье коалиционное правительство.

В состав правительства вошли:

• министр-председатель и верховный главнокомандующий – А.Ф. Керенский;

• заместитель министра-председателя и министр торговли и промышленности – А.И. Коновалов;

• министр внутренних дел и министр почт и телеграфов – А.М. Никитин;

• министр иностранных дел – М.И. Терещенко;

• военный министр – А.И. Верховский;

• морской министр – Д.Н. Вердеревский;

• министр финансов – М.В. Бернацкий;

• министр юстиции – П.Н. Малянтович;

• министр путей сообщения – А.В. Ливеровский;

• министр народного просвещения – С.С. Салазкин;

• министр земледелия – С.Л. Маслов;

• министр труда – К.А. Гвоздев;

• министр продовольствия – С.Н. Прокопович;

• министр государственного призрения – Н.М. Кишкин;

• обер-прокурор Святейшего Синода – А.В. Карташёв;

• государственный контролер – С.А. Смирнов;

• председатель экономического совета – С.Н. Третьяков.

Дан Федор Ильич, политический деятель, меньшевик:

«В результате Демократического совещания мы получили даже не коалиционное правительство, а какой-то коалиционный недоносок: ни один из сколько-нибудь видных вождей социалистических партий в правительстве не участвовал; но и “министры-капиталисты” не принадлежали к руководящим буржуазным партиям, а были сплошь “дикими” <…>

Вместо смелого приступа к решению основных политических и социальных вопросов момента, – решению, которое могло бы укрепить власть, подводя под нее прочный фундамент народных симпатий, – правительство, возглавляемое Керенским, увлеклось чисто формальной идеей создания “сильной власти”, опирающейся неизвестно на что и на кого».

В тот же день, в связи с образованием Третьего коалиционного правительства, Директория была упразднена.

Рид Джон, американский журналист:

«Политика Временного правительства колебалась между мелкими реформами и суровыми репрессивными мерами. Указом социалистического министра труда рабочим комитетам было предписано впредь собираться в нерабочее время. На фронте “агитаторы” оппозиционных политических партий арестовывались, радикальные газеты закрывались, и к проповедникам революции стала применяться смертная казнь. Делались попытки разоружить Красную гвардию. В провинцию для поддержания порядка были отправлены казаки.

Эти меры поддерживались “умеренными” социалистами и их вождями-министрами, которые считали необходимым сотрудничество с имущими классами. Народные массы отворачивались от них и переходили на сторону большевиков, которые твердо боролись за мир, передачу земли крестьянам, введение рабочего контроля над производством и за создание рабочего правительства. В сентябре 1917 года разразился кризис. Керенский и “умеренные” социалисты против воли подавляющего большинства населения создали коалиционное правительство, в которое вошли представители имущих классов. В результате меньшевики и социалисты-революционеры навсегда потеряли доверие народа».

29 сентября (12 октября) в большевистской газете «Рабочий путь» появилась статья В.И. Ленина «Кризис назрел», но содержавшийся в ней призыв к немедленному вооруженному восстанию натолкнулся на непонимание со стороны значительной части большевиков.

Дан Федор Ильич, политический деятель, меньшевик:

«Вожди большевиков усиленно гнали дело к развязке. Я говорю: вожди, – имея в виду главным образом Ленина и Троцкого, которые, очевидно, к этому времени уже твердо решились на открытую пробу сил. Не только рядовая масса, но и большевики, так сказать, среднего калибра вряд ли отдавали себе в этом отчет. Я хорошо помню разговор, бывший у меня за несколько дней до 25 октября с И.Жуковым, игравшим и тогда, и впоследствии довольно видную роль в большевистской партии. На мой вопрос: что ж, вы снова готовите выступление? – Жуков, с которым, несмотря на острую политическую борьбу, личные отношения были у меня тогда вполне сносные, с видимым волнением и искренностью отвечал: “Нет! Мы июльских дней не забыли и новой глупости не сделаем! Выступать нам незачем – и так у нас будет большинство!”

Из напечатанных в большевистской прессе документов стало известно, что и такие люди, как Каменев, Зиновьев и др., были решительно против восстания. Но, как бы то ни было, в тактике большевистской партии побеждали уже в это время, быть может, и несознаваемые отчетливо ее большинством, тенденции к ускорению восстания».

Ленин Владимир Ильич, главный организатор и руководитель Октябрьской революции:

«Большевики оказались бы изменниками демократии и свободы, ибо снести подавление крестьянского восстания в такой момент – значит дать подделать выборы в Учредительное собрание совершенно так же – и еще хуже, грубее, – как подделали “Демократическое совещание” и “Предпарламент”.

Кризис назрел. Все будущее русской революции поставлено на карту. Вся честь партии большевиков стоит под вопросом. Все будущее международной рабочей революции за социализм поставлено на карту.

Кризис назрел…»

29 сентября (12 октября) немецкая эскадра появилась в районе Рижского залива. Русские корабли открыли по ней огонь, и началось Моонзундское сражение, длившееся до 6 октября.

3 (16) октября был отдан приказ об эвакуации Ревеля (ныне Таллина) – последнего крупного препятствия на пути вражеских войск к Петрограду. Это было связано с угрозой окружения, возникшей из-за высадки немецких десантов.

Верховский Александр Иванович (1886–1938) – генерал-майор, военный министр Временного правительства. После Февральской революции 1917 года сотрудничал с эсерами и меньшевиками. При Керенском назначен командующим войсками Московского военного округа.

Верховский Александр Иванович, генерал:

«Чем дальше, тем труднее работать в обстановке резких противоречий и отсутствия объединяющей национальной идеи в массах. Омский, Казанский, Туркестанский военные округа “самоопределяются”, выбирают себе командующих сами и не принимают тех, которых назначает Временное правительство. Анархическая вспышка сразу в трех местах Московского округа подавлена сегодня силой оружия, но командующий войсками доносит, что если такая вспышка повторится, то ему едва ли удастся добиться тех же результатов».

6 (19) октября Временное правительство окончательно ликвидировало Временный комитет Государственной Думы.

В тот же день Л.Д. Троцкого избрали председателем Петросовета.

Суханов Николай Николаевич, меньшевик:

«Председателем стал Троцкий, при появлении которого разразился ураган рукоплесканий… Все изменилось в Совете! С апрельских дней он шел против революции и был опорой буржуазии. Целых полгода служил он плотиной против народного движения и гнева. Это были преторианцы “звездной палаты”, отданные в распоряжение Керенского и Терещенки. И во главе их стояла сама “звездная палата”… Теперь это вновь была революционная армия, неотделимая от петербургских народных масс. Это была теперь гвардия Троцкого, готовая по его знаку штурмовать коалицию, Зимний и все твердыни буржуазии. Спаянный вновь с массами, Совет вернул себе свои огромные силы <…> Вопрос заключался только в том, куда же поведет его Троцкий».

Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:

«Мы уверены, что новому президиуму придется работать при новом подъеме революции. Мы все люди партий, и мы будем вести свою работу, и не раз нам придется скрестить оружие. Но мы будем руководить работами Петроградского Совета в духе права и полной свободы всех фракций, и рука президиума никогда не будет рукой подавления меньшинства».

От имени нового президиума Л.Д. Троцкий призвал к новой революции, призвал отправить А.Ф. Керенского в отставку и передать правительственные полномочия съезду Советов. Он так же резко выступил против меньшевиков и эсеров.

Анненков Юрий Павлович (1889–1974) – живописец и график, художник театра и кино, заметная фигура русского авангарда, литератор. Анненков – автор серии рисованных портретов деятелей русской культуры, иллюстраций к поэме А. Блока «Двенадцать» (1918). В 1924 г. эмигрировал во Францию.

Анненков Юрий Павлович, художник и литератор:

«По рассказам, чаще всего злобным и язвительным, Троцкий был щупленький человек маленького роста (“меньшевик” – острили про него). С меньшевиками Троцкий был в своей молодости действительно близок, но к его внешнему облику это не имело никакого отношения: он был хорошего роста, коренаст, плечист и прекрасно сложен. Его глаза сквозь стекла пенсне блестели энергией <…>

Троцкий был интеллигентом в подлинном смысле этого слова. Он интересовался и был всегда в курсе художественной и литературной жизни не только в России, но и в мировом масштабе. В этом отношении он являлся редким исключением среди “вождей революции” <…> Интеллигенции было предназначено потерпеть поражение. Если из междоусобной гражданской войны с прежним режимом Троцкий вышел победителем, то лишь потому, что это была война за идейную, идеологическую победу. Но когда наступила борьба за практическую демагогию, он, как интеллигент, неминуемо должен был проиграть».

Гиппиус Зинаида Николаевна, поэтесса, идеолог русского символизма:

«“Дохлая” правительственная коалиция всем одинаково претит <…> Сохранившие остаток разума и зрения видят, как все это кончится. Все <…> грезят о штыке (“да будет он благословен”), но – поздно! поздно! Говорится: “пуля – дура, штык – молодец”; и вот, опоздали мы со штыком, дождемся мы “пули-дуры”. Керенский продолжает падение, а большевики уже бесповоротно овладели Советами. Троцкий – председатель. Когда именно будет резня, пальба, восстание, погром в Петербурге – еще не определено. Будет».

7 (20) октября открылось заседание Предпарламента, в который, по решению нового коалиционного Временного правительства, вошли 555 человек, в т. ч. 135 эсеров, 92 меньшевика и 75 кадетов. Большевики получили 58 мандатов. Председателем Предпарламента был избран правый эсер Н.Д. Авксентьев.

Первое заседание Предпарламента ознаменовалось скандалом. Л.Д.Троцкий от имени фракции большевиков огласил декларацию о том, почему большевики не считают возможным участвовать в работе Предпарламента. Речь Троцкого постоянно прерывалась негодующими криками со стороны правых и центра, когда же, после оглашения декларации, большевики покидали зал, большинство, по свидетельству меньшевика Н.Н. Суханова, махало им вслед руками: «Скатертью дорога!»

ИЗ ДЕКЛАРАЦИИ Л.Д. ТРОЦКОГО

ОБ УХОДЕ БОЛЬШЕВИКОВ ИЗ ПРЕДПАРЛАМЕНТА

Покидая Временный Совет, мы взываем к бдительности и мужеству рабочих, солдат и крестьян всей России. Петроград в опасности! Революция в опасности! Народ в опасности! Правительство усугубляет эту опасность. Правящие партии помогают ему. Только сам народ может спасти себя и страну. Мы обращаемся к народу. Вся власть Советам! Вся власть народу! Да здравствует немедленный, честный, демократический мир!

Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:

«Оглашенная с трибуны Предпарламента декларация нашей партии, объяснявшая, почему мы порываем с этим учреждением, встречена была воем ненависти, бессилия со стороны группировок большинства. В Петроградском Совете депутатов, где наш выход из Предпарламента был одобрен подавляющим большинством, лидер маленькой группки меньшевиков-“интернационалистов” Мартов разъяснял нам, что выход из Временного Совета Республики (таково было официальное название этого малопочтенного учреждения) имел бы смысл в том только случае, если бы мы предполагали перейти немедленно в открытое наступление. Но дело в том, что мы это-то именно и предполагали. Прокуроры либеральной буржуазии были правы, когда обвиняли нас в том, что мы стремимся создать революционную ситуацию. В открытом восстании и прямом захвате власти мы видели единственный выход из положения».

Дан Федор Ильич, политический деятель, меньшевик:

«Открытым призывом к восстанию был уход большевистской фракции из Предпарламента и декларация, прочитанная при этом случае Троцким. Этот уход не только с формальной стороны мешал нашей работе по созданию чисто демократической власти на почве деятельности Предпарламента – тем, что затруднял образование левого большинства, – но и по существу ставил эту работу, требовавшую для своего завершения известного времени, под сомнение – тем, что приближал катастрофу и, даже в случае образования демократического правительства, заранее ставил его под ожесточенные удары слева.

Но выбирать не приходилось. Как ни малы были шансы на успех, надо было до последней минуты пытаться предупредить катастрофу, по нашему глубокому убеждению, гибельную для всего дальнейшего хода революции».

В тот же день, 7 (20) октября, В.И. Ленин покинул Выборг, чтобы перебраться в Петроград.

Крупская Надежда Константиновна, революционерка, жена Ленина:

«7 октября Ильич перебрался из Выборга в Питер. Решено было соблюдать сугубую конспирацию: не говорить адреса, где он будет скрываться, даже членам Центрального Комитета. Поселили мы его на Выборгской стороне, на углу Лесного проспекта, в большом доме, где жили исключительно почти рабочие, в квартире Маргариты Васильевны Фофановой. Квартира была очень удобна, по случаю лета никого там не было, даже домашней работницы, а сама Маргарита Васильевна была горячей большевичкой, бегавшей по всем поручениям Ильича».

8 (21) октября немцы захватили стратегически важные острова Эзель и Моон у входа в Рижский залив, и также остров Даго у входа в Финский залив, что создало серьезную угрозу наступления на Петроград.

Деникин Антон Иванович, генерал:

«Весь архипелаг (Эзель, Моон, Даго) был в руках немцев. Они взяли в плен до 20 тысяч человек, около 100 орудий и богатую военную добычу. Началась демонстративная высадка немецкого десанта на материк южнее Гапсаля».

Духонин Николай Николаевич (1876–1917) – генерал-лейтенант, исполнял обязанности Верховного главнокомандующего русской армией в ноябре 1917 года. 9 (22) ноября отстранен от должности за отказ вступить в мирные переговоры с австро-германским командованием. Убит солдатами в конце 1917 года.

Духонин Николай Николаевич, генерал:

«С потерей этих островов, являвшихся для нас в полном смысле слова ключами к Балтике, мы фактически возвращаемся как бы к эпохе царя Алексея Михайловича, наши морские пути ставятся под контроль Германии».

10 (23) октября в обстановке строжайшей секретности в Петрограде прошло заседание ЦК РСДРП(б). На нем В.И. Ленин добился принятия резолюции о восстании десятью голосами «за» при двух голосах «против». Было создано Политическое бюро, куда вошли В.И. Ленин, Л.Д. Троцкий, Л.Б. Каменев, Г.Е. Зиновьев, Г.Я. Сокольников и А.С. Бубнов.

Крупская Надежда Константиновна, революционерка, жена Ленина:

«Через три дня, 10 октября, Ильич принимал участие в заседании ЦК на квартире Сухановой, где была принята резолюция о вооруженном восстании. Десять человек членов ЦК (Ленин, Свердлов, Сталин, Дзержинский, Троцкий, Урицкий, Коллонтай, Бубнов, Сокольников, Ломов) голосовали за вооруженное восстание. Зиновьев и Каменев – против».

12 (25) октября Исполком Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов создал Военно-революционный комитет (ВРК) для организации обороны города от немцев. Но большевики под руководством Л.Д. Троцкого быстро превратили его в штаб по подготовке вооруженного восстания.

Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:

«Решение о создании Военно-революционного комитета, вынесенное впервые 9?го, прошло через пленум Совета лишь спустя неделю: Совет – не партия, его машина тяжеловесна. Еще четыре дня понадобилось на то, чтобы сформировать Комитет. Эти десять дней, однако, не пропали даром: завладение гарнизоном шло полным ходом. Совещание полковых комитетов успело доказать свою жизнеспособность, вооружение рабочих продвинулось вперед, так что Военно-революционный комитет, приступивший к работе только 20-го, за 5 дней до восстания, сразу получил в свои руки достаточно благоустроенное хозяйство. При бойкоте со стороны соглашателей в состав Комитета вошли только большевики и левые эсеры: это облегчило и упростило задачу <…> Текущая работа велась через Бюро под руководством председателя, с привлечением во всех важных случаях Свердлова. Это и был штаб восстания».

Суханов Николай Николаевич, меньшевик:

«При Военно-революционном комитете образуется гарнизонное совещание, куда входят представители частей всех родов оружия <…> Мы видим, что все это не есть легальное и лояльное содействие в деле обороны. Это есть, по существу, нелегальное вытеснение, устранение от дела обороны “законных” органов власти и переход всех их функций к Петербургскому Совету. Но этого мало: под флагом обороны от внешнего врага Исполнительный Комитет сосредоточивает в своих руках всю военную власть в столице и в губернии. То есть официально присваивает себе всю реальную власть вообще <…>

Однако меньшевики, бывшие в закрытом заседании Исполнительного Комитета, вскрыли истинный смысл постановлений. Военно-революционный комитет – это аппарат для государственного переворота, для захвата власти большевиками. “Парочка” меньшевиков протестовала, голосовала против и требовала занести это в протокол. В протокол занесли, но все это не имело никакого значения <…>

Горячо протестовал меньшевистский оратор <…>

“Большевики не дают ответа на прямой вопрос, готовят ли они выступление. Это – трусость или неуверенность в своих силах (в собрании – смех). Но проектируемый Военно-революционный комитет – это не что иное, как революционный штаб для захвата власти… Мы имеем много сообщений с мест, что массы не сочувствуют выступлению. Даже Центрофлот, считавшийся большевистским, признал выступления гибельными. Совет должен предостеречь массы от замышляемых авантюр <…>”

Выступил Троцкий. Задача его в данном собрании была не особенно трудна.

– Представитель меньшевиков добивался, готовят ли большевики вооруженное выступление? От чьего имени он задавал эти вопросы: от имени ли Керенского, или контрразведки, или охранки, или другого учреждения?

Это имело бурный успех. Но и без этого положение о Военно-революционном комитете было бы утверждено подавляющим большинством Совета в заседании 16 октября…

Военно-революционный комитет был создан и быстро развернул свою деятельность. И меньшевики, и правые эсеры отказались войти в него. Левые эсеры вошли».

Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:

«В том же заседании Совета обсуждалось положение о Военно-революционном комитете. Еще не успев возникнуть, это учреждение со дня на день принимало в глазах противников все более ненавистный облик».

14 (27) октября московское областное бюро партии одобрило резолюцию ЦК РСДРП(б) о вооруженном восстании и приняло свои конкретные планы действий.

15 (28) октября председателем Петроградского РВК был вначале левый эсер (с 1918 года – большевик) П.Е. Лазимир, позднее – большевик Н.И. Подвойский, секретарем был избран большевик В.А. Антонов-Овсеенко.

Крупская Надежда Константиновна, революционерка, жена Ленина:

«15 октября состоялось заседание Петроградской организации. Происходило оно в Смольном <…> Помню, выступал за вооруженное восстание Дзержинский, против – Чудновский. Чудновский был ранен на фронте, у него была рука на перевязи. Волнуясь, он указывал, что мы потерпим неминуемо поражение, что нельзя торопиться. “Ничего нет легче, как умереть за революцию, но мы повредим делу революции, если дадим себя расстрелять”. Чудновский умер действительно за дело революции, погибнув во время гражданской войны. Он не был фразером, но точка зрения его была насквозь ошибочна. Я не помню других выступлений. При голосовании громадное большинство высказалось за немедленное восстание, весь Выборгский район голосовал “за”».

16 (29) октября состоялось расширенное заседание ЦК РСДРП(б) совместно с руководящими партийными работниками Петрограда, а также представителями профсоюзов и военных организаций. Это заседание подтвердило решение ЦК от 10 (23) октября о вооруженном восстании. Против вооруженного восстания вновь выступили Л.Б. Каменев и Г.Е. Зиновьев. Они утверждали, что «данных за восстание нет», и призывали к «оборонительно-выжидательной тактике».

Каменев Лев Борисович (настоящая фамилия – Розенфельд) (1883–1936) – революционер, партийный и государственный деятель. Видный большевик, соратник Ленина. С 1918 года – председатель Моссовета. В 1936 году осужден по делу «Троцкистско-зиновьевского центра» и расстрелян.

Каменев Лев Борисович, большевик:

«Данных за восстание теперь нет. Аппарата восстания у нас нет; у наших врагов этот аппарат гораздо сильнее и, наверное, за эту неделю еще возрос <…> Здесь борются две тактики: тактика заговора и тактика веры в движущие силы русской революции».

Ленин Владимир Ильич, главный организатор и руководитель Октябрьской революции:

«Теперь Зиновьев говорит так, что лозунг “власть Советам” – долой, и давить на правительство. Если говорить, что восстание назрело, то говорить о заговорах не приходится. Если политически восстание неизбежно, то нужно относиться к восстанию, как к искусству. А политически уже оно назрело».

Рид Джон, американский журналист:

«15 (28) октября я разговаривал в одном из коридоров Смольного с Каменевым, невысоким человеком с рыжеватой острой бородкой и оживленной жестикуляцией. Он был не вполне уверен, что на съезд соберется достаточно делегатов. “Если съезд состоится, – говорил он, – то он будет представлять основные настроения народа. Если большинство, как я полагаю, достанется большевикам, то мы потребуем, чтобы Временное правительство ушло в отставку и передало всю власть Советам…”».

В тот же день на закрытом заседании ЦК был избран партийный Военно-революционный центр по руководству восстанием в составе А.С. Бубнова, Я.М. Свердлова, И.В. Сталина, Ф.Э. Дзержинского и М.С. Урицкого. Партийный центр вошел в Военно-революционный комитет (ВРК) как его руководящее ядро.

18 (31) октября Л.Д. Троцкому пришлось прямо отвечать на заседании Петросовета на вопрос, готовят ли большевики вооруженное восстание.

Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:

«Мы ничего не скрываем. Я заявляю от имени Совета: никаких вооруженных выступлений нами не было назначено <…> Если бы по ходу вещей Совет был принужден назначить выступление, рабочие и солдаты, как один человек, выступили бы по его зову <…> Нужно постоянно ожидать нападения со стороны контрреволюции. Но при первой попытке с ее стороны сорвать Съезд Советов, при первой попытке наступления мы ответим контрнаступлением, которое будет беспощадным и которое мы доведем до конца».

По сути, это не было ложью: Петросовет, как и сказал Л.Д. Троцкий, действительно никаких выступлений не назначал, их назначал ЦК РСДРП(б). Заявление Троцкого в Петросовете было полностью поддержано В.И. Лениным.

Ленин Владимир Ильич, главный организатор и руководитель Октябрьской революции:

«Неужели трудно понять, что Троцкий не мог, не имел права, не должен перед врагами говорить больше, чем он сказал. Неужели трудно понять, что долг партии, скрывшей от врага свое решение (необходимости вооруженного восстания, о том, что оно вполне назрело, о всесторонней подготовке и т. д.), что это решение обязывает при публичных выступлениях не только “вину”, но и почин сваливать на противника. Только дети могли бы не понять этого».

18 (31) октября в газете «Новая жизнь» вышла статья Л.Б. Каменева, в которой в резкой форме возражалось против готовящегося восстания.

Каменев Лев Борисович, большевик:

«Я и тов[арищ] Зиновьев обратились к крупнейшим организациям нашей партии в Петрограде, Москве и Финляндии с письмом, в котором решительно высказались против того, чтобы партия наша брала на себя инициативу каких-либо вооруженных выступлений в ближайшие дни. Должен сказать, что мне не известны какие-либо решения нашей партии, заключающие в себе назначение на тот или другой день какого-либо выступления. Подобных решений партии не существует. Все понимают, что в нынешнем положении революции не может быть и речи о чем-либо, подобном “вооруженной демонстрации”. Речь может идти только о захвате власти вооруженной рукой, и люди, отвечающие перед пролетариатом, не могут не понимать, что идти на какое-либо массовое “выступление” можно, только ясно и определенно поставив перед собой задачу вооруженного восстания. Не только я и тов[арищ] Зиновьев, но и ряд товарищей-практиков находят, что взять на себя инициативу вооруженного восстания в настоящий момент, при данном соотношении общественных сил, независимо и за несколько дней до съезда Советов было бы недопустимым, гибельным для пролетариата и революции шагом <…> Мы полагаем, что наша обязанность сейчас, в данных обстоятельствах, высказаться против всякой попытки брать на себя инициативу вооруженного восстания, которое было бы обречено на поражение и повлекло бы за собой самые гибельные последствия для партии, для пролетариата, для судеб революции. Ставить все это на карту выступления в ближайшие дни – значило бы совершить шаг отчаяния, а наша партия слишком сильна, перед ней слишком большая будущность, чтобы совершить подобные шаги отчаяния».

Ленин Владимир Ильич, главный организатор и руководитель Октябрьской революции:

«О восста[нии] вопр[ос] был давно поднят, и я никогда не отказывался, даже несмотря на несогласие 3[иновьева] и Кам[енева]. Раз известно, что восстание необходимо и неизбежно, но т[овари]щи 3[иновьев] и К[аменев] стали агитир[овать] против восст[ания]. Я стал их рассмат[ривать] как штрейкбрехеров. Я даже обратился письм[енно] в Ц[ентральный] к[омитет] об исключ[ении] их. Я резко выступил в печати, когда Каменев выступил в “Н[овой] ж[изни]”».

Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:

«Большевик почти с самого возникновения большевизма, Каменев всегда стоял на правом фланге партии. Не лишенный теоретической подготовки и политического чутья, с большим опытом фракционной борьбы в России и запасом политических наблюдений на Западе, Каменев лучше многих других большевиков схватывал общие идеи Ленина, но только для того, чтобы на практике давать им как можно более мирное истолкование. Ни самостоятельности решения, ни инициативы действия от него ждать было нельзя».

Сталин Иосиф Виссарионович, революционер-большевик:

«Троцкий уверяет, что в лице Каменева и Зиновьева мы имели в Октябре правое крыло нашей партии, почти что социал-демократов. Непонятно только: как могло случиться, что партия обошлась в таком случае без раскола; как могло случиться, что разногласия с Каменевым и Зиновьевым продолжались всего несколько дней; как могло случиться, что эти товарищи, несмотря на разногласия, ставились партией на важнейшие посты, выбирались в политический центр восстания и пр.? В партии достаточно известна беспощадность Ленина в отношении социал-демократов; партия знает, что Ленин ни на одну минуту не согласился бы иметь в партии, да еще на важнейших постах, социал-демократически настроенных товарищей. Чем объяснить, что партия обошлась без раскола? Объясняется это тем, что, несмотря на разногласия, мы имели в лице этих товарищей старых большевиков, стоящих на общей почве большевизма <…> Раскола не было, а разногласия длились всего несколько дней, потому и только потому, что мы имели в лице Каменева и Зиновьева ленинцев, большевиков».

Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:

«Поведение большевиков-примиренцев было расценено как дезертирство, штрейкбрехерство, причем особенно выделена изменническая роль Зиновьева и Каменева».

Ленин Владимир Ильич, главный организатор и руководитель Октябрьской революции:

«Уважающая себя партия не может терпеть штрейкбрехерства и штрейкбрехеров в своей среде. Это очевидно. А чем больше вдуматься в выступления Зиновьева и Каменева в непартийной прессе, тем более бесспорно становится, что их поступок представляет из себя полный состав штрейкбрехерства».

20 октября (2 ноября) В.И. Ленин нелегально прибыл в Петроград. И в тот же день министр юстиции П.Н. Малянтович выпустил приказ об аресте В.И. Ленина, что вынудило того скрываться на конспиративной квартире.

При этом большевики приступили к осуществлению своего плана вооруженного восстания для свержения Временного правительства.

Керенский Александр Федорович, политический деятель:

«Подготовка шла довольно успешно, в частности, и потому, что остальные социалистические партии и советские группировки, относясь ко всем сведениям о готовящихся событиях как к “контрреволюционным измышлениям”, даже не пытались своевременно мобилизовать свои силы, способные в нужный момент оказать сопротивление большевистским затеям внутри самой “революционной демократии”. Со своей стороны, правительство готовилось к подавлению мятежа, но, не рассчитывая на окончательно деморализованный Корниловским выступлением петербургский гарнизон, изыскивало другие средства воздействия. По моему приказу с фронта должны были в срочном порядке выслать в Петербург войска, и первые эшелоны с Северного фронта должны были появиться в столице 24-го октября».

Гиппиус Зинаида Николаевна, поэтесса, идеолог русского символизма:

«Вот уже две недели, как большевики, отъединившись от всех других партий (их опора – темные стада гарнизона, матросов и всяких отшибленных людей, плюс анархисты и погромщики просто), держат город в трепете, обещая генеральное выступление, погром для цели: “Вся власть советам” (т. е. большевикам) <…> Ленин каждодневно в “Рабочем пути” (бывшая “Правда”) совершенно открыто наставляет на этот погром, утверждая его как дело решенное».

Окунев Никита Потапович (ок. 1864 – после 1924) – «средний» москвич, служащий, агент московского пароходства «Самолетъ», автор увлекательных записок, начатых в 1914 году. Часть записок была опубликована и вышла в свет под названием «Дневник москвича. 1917–1920 гг.».

Окунев Никита Потапович, служащий московского пароходства:

«21 октября 1917 года. Вчера в Петрограде и Москве ожидалось “выступление” большевиков. Напуганному обывателю рисовалось, что ночью произойдут на квартиры вооруженные нападения, резня, грабежи, – одним словом, что-то вроде Варфоломеевской ночи».

Будберг Алексей Павлович, генерал:

«По газетам и по сведениям, полученным комитетами из Петрограда, там совсем плохо; большевики при поддержке солдат-дезертиров, заполонивших в последнее время обе столицы (в Петрограде их свыше 200 тысяч), матросов и распропагандированных частей местного гарнизона, собрали все свои силы и на днях должно последовать какое-то решительное с их стороны выступление. Правительство совершенно растерялось, мечется в уговорах и компромиссах, видимо, не понимая, что сейчас идет последняя ставка на существование какого-нибудь порядка и сейчас уже глупо и преступно деликатничать и разбираться в средствах; пора забыть про разные якобы демократические и quasi революционные пустобрехи, на которые большевики весьма плюют; демократия не есть анархия. Слепота, легкомыслие Керенского спасли большевиков от июльского разгрома; теперь они оправились и открыто лезут на правительство, чтобы его свалить, a сие последнее рассыпает цветы демократического красноречия и что-то мелет вместо того, чтобы или пустить в ход, пока еще не совсем поздно, каленое железо раз и навсегда выжечь грозную и отнюдь не демократическую язву, или же осознать свое бессилие и самому убраться от власти, ведь все повадки большевиков ясно показывают, что они церемониться не будут».

Дан Федор Ильич, политический деятель, меньшевик:

«Между тем, атмосфера сгущалась все больше и больше. Большевистская опасность нарастала с часу на час. В воздухе пахло грозою».

Соотношение сил вновь изменилось: влияние большевиков усилилось (к концу сентября на их стороне было уже около 400 тысяч человек), а их планы стали еще более радикальными. Произошла «большевизация» Петросовета, и революция вступила в новую фазу. Для усмирения ситуации было созвано Всероссийское демократическое совещание, но подобные действия оказались не эффективны, и авторитет правительства практически сошел на «нет». В середине сентября В.И. Ленин, возглавлявший партию большевиков, разработал план вооруженного восстания и пути его осуществления. Главной целью революции стало завоевание власти Советами. 12 октября был создан Военно-революционный комитет, который начал подготовку к вооруженному восстанию. Однако Л.Б. Каменев и Г.Е. Зиновьев выступили против ленинской резолюции о вооруженном восстании и проголосовали против свержения Временного правительства, посчитав это преждевременным. По сути, они выдали правительству сроки восстания.