II. Правосудие и преступность

II. Правосудие и преступность

Суд над анархистами — самая полная и правдивая иллюстрация американского правосудия и социальной свободы. Всей своей возмутительной жестокостью он доподлинно характеризует состояние американского общества сверху донизу. История эта показывает нам народ, по большей части сплавленный из последнего европейского отребья, народ, который приговаривает к смерти своих умнейших идейных вождей за их убеждения, хотя громадная, громкоголосая толпа ровным счетом ничего в них не смыслит. Она показывает нам, как американские суды, явно за взятку и вдобавок в угоду требованиям невежественной толпы, осуждают безвинных людей, не трогая виновных. Наконец, все та же история показывает нам, какого рода преступлений особенно страшится Америка, а страшится она тех, что не укладываются в обыденные рамки повседневности, тех, что непостижимы для толпы, а именно «идейных преступлений». Достаточно было обвинить этих семерых в совершении политического преступления, чтобы лишить их жизни, тогда как преступления примитивные, жестокие и потому более понятные не вызывают негодования. Разбойное нападение и убийство, совершенное в каком-нибудь подъезде; очевидные многолетние хищения из государственной казны, совершаемые каким-нибудь конгрессменом; широкомасштабные жульнические махинации какого-нибудь железнодорожного короля; неслыханные банковские аферы в Нью-Йорке президента Гранта в компании с зятем — все сплошь преступления, виновники которых в Америке могут уладить свои отношения с властями на основе определенной таксы: степень успеха здесь прямо пропорциональна материальным возможностям преступника. Но тот, кто вздумает провозглашать новые общественные взгляды, противоречащие установкам господствующей свободно-демократической деспотии, карается смертной казнью.

Для состояния правосудия в Америке характерно, что оно совершенно бессильно против крупных аферистов. Не потому, что в стране нет законов, запрещающих жульничество, или там не умеют выявлять подобные преступления, а потому, что продажность судей достигла невероятных размеров. Показательно это и для всей духовной жизни американского народа: публика восхищается крупными аферами, если не одобряет их. Изящная афера рассматривается здесь как проявление американского гения, газеты пишут: а ловко сделано! И законы в этой сфере тоже не отличаются строгостью, американский уголовный кодекс зиждется на «компромиссе». С помощью нескольких произвольно выбранных примеров того, что происходит в Америке, я постараюсь объяснить, что же я имею в виду.

За шесть дней до моего отъезда из Америки некий кассир нью-йоркского банка выкрал из своей кассы двести тысяч долларов. Может, его уже схватили? Ничуть. Куда же он сбежал? В Канаду. Так что же, он и сейчас еще там? Да, он и сейчас еще там.

14 ноября исчез владелец банка «Вальпараисо» в Омахе по фамилии Сковилл. Он присвоил себе триста тысяч долларов, больше, чем принадлежало ему по праву, и проделал это следующим образом: на ценные бумаги, хранившиеся в его банке, Сковилл завел так называемые «эддишенз» (понятие это, само собой, встречается исключительно в местной американской финансовой науке), вследствие чего размеры соответствующих сумм выросли почти вдвое в сравнении с их первоначальной стоимостью. Затем Сковилл разместил эти бумаги в нескольких крупных банках, где обычно трассировал векселя, а потом взял из этих банков все деньги. И исчез. Куда же он уехал? А в Канаду. А что, он и поныне там? Да, и поныне, Канада — надежное место, безопасное место, в Канаде ни одного мошенника не схватят: между Канадой и Соединенными Штатами нет никакого соглашения о взаимной выдаче преступников. И Сковилл спокоен. Проведя в поезде ночь и день, он очутился в стране, где американское уголовное право уже не властно над ним. Что же теперь предприняли Соединенные Штаты? Американские власти поступили так, как они всегда поступали в таких случаях, а именно «в духе компромисса». Соединенные Штаты послали в Канаду сыщика, поручив ему вступить в переговоры с мошенником! Если он вернет Соединенным Штатам две трети награбленного, то третью часть Сковиллу можно будет оставить себе. «И тогда я останусь на свободе?» — спросил Сковилл. «Да, вы можете вернуться назад и пребывать на свободе!» — ответила Америка своему возлюбленному сыну. Сковилл был почти что готов согласиться на эти условия, но внезапно одумался. «Я должен посоветоваться с женой!» — сказал он. А сыщик, должно быть тоже женатый человек, естественно, понимал, что, когда на карту поставлены триста тысяч долларов, аферист, само собой, должен обговорить это дело с женой. А жена Сковилла как отрежет: «Нет!» Словом, ответ ее не вызывал сомнений. Получив такой вот ответ, наш сыщик вынужден был ретироваться. Миссис Сковилл, второе «я» мистера Сковилла, отказала Америке.

Так как же восприняли всю эту историю в Соединенных Штатах? Дело это попросту сдали в архив, его забыли, занявшись другими аферами того же рода, аферами, на какие Америка реагировала точно так же в силу все того же «духа компромисса». Но газеты публиковали передовые статьи об этом великолепном проявлении американского духа и раз за разом твердили, что, дескать, все правильно было сделано… ну а потом об этом случае попросту забыли.

Насколько американские законы жестоки и непримиримы к преступлениям политического свойства, настолько же они мягки и снисходительны по отношению к преступлениям грубым, простым, примитивным, какие способен совершить любой ловкий фермер из прерий. Один из моих знакомых издает анархистскую газету — а американское почтовое ведомство, видите ли, отказывается доставлять ее подписчикам. Но в Нью-Йорке выходит другая газета, «Полис газетт» («Полицейская газета»), самая поганая газетенка в мире, почти исключительно описывающая все позорные преступления, совершаемые в Штатах: убийства, проституцию, насилия, кровосмешение, драки, разбойные нападения, аферы, все это подчас с омерзительными рисунками, на розовой бумаге, — вот эту газетенку почтовое ведомство рассылает с большой охотой. У этой «Полис газетт» — шестьдесят тысяч подписчиков, ее можно купить в любой гостинице, в парикмахерских, клубах — американцы испытывают к ней повальный интерес. Она рассказывает им о преступлениях, всем совершенно понятных, о страшных, но примитивных грехах, которые способен совершить любой фермер из прерий.

Любой чужестранец, взявшийся изучить американскую уголовную статистику и следить за американскими судебными процессами, изумится грубости и идиотизму преступлений, совершаемых в Америке. Мало-помалу у него все больше будет крепнуть впечатление, что даже и в области преступности Америка — отсталая страна. Почти во всех без исключения случаях тщетно он стал бы доискиваться хоть сколько-нибудь усложненного, хоть какого-то элемента мысли. Он еще раз убедится, что американские преступления не столько похожи на современные, сколько на злодеяния отдаленных времен, о которых ему доводилось читать. В осуществлении своих злодеяний американские преступники сплошь и рядом проявляют ловкость, но сама идея преступления, его мотивы, равно как и цель, обычно свидетельствуют лишь о звериных инстинктах этого неразвитого народа, инстинктах, какими не способна управлять неимоверная, но дисгармоничная при том свобода. Возьмите, к примеру, типичные для всех стран преступления — обман, подлог, кражи, хищения; в Америке они носят совершенно иной характер, чем в других местах, правда, и тут случаются исключения. У нас на родине подлоги и кражи чаще всего проистекают от бедности людей, но в Америке те же преступления лишь в очень редких случаях мотивированы реальной бедностью — это известно всякому, кто хоть как-то следил за историей американской преступности. Нет, подлоги и хищения в Америке прежде всего следствие безумной страсти американцев иметь какую-то сумму в кубышке, пусть самую что ни на есть малую, поскольку она гарантирует им материальную самостоятельность, надежность положения. Банковский кассир бежит в Канаду, прихватив с собой кассу, не потому, что банк ему мало платил, он же получал здесь ежегодное жалованье в сумме от двенадцати до двадцати пяти тысяч крон, а потому, что он не в силах без конца любоваться деньгами, которые проходят через его руки, но ему не принадлежат, потому, что его американская душа подбивает его украсть эти деньги, ведь без них он всего лишь банковский кассир, а имей он эти деньги — он уже член финансовой аристократии, а американская аристократия сугубо денежная. Он истинный американец, ему нравится швыряться долларами, хорошо одеваться, козырять кольцами и разными золотыми побрякушками, обедать в дорогих отелях, быть в центре внимания жителей какого-нибудь городка в сердце прерий. Единственно к этому сводятся его честолюбивые устремления, и ради того, чтобы удовлетворить их, он не брезгует никакими средствами, вот это и толкает его, в конечном счете, на подлог и кражу. В содеянном им нет ни малейшего проблеска фантазии: он похищает кассу, садится в скорый поезд, едет ночь и еще день и сходит на перрон в Канаде уже как аристократ — в американском понимании этого слова.

Вот эта примитивная черта характеризует все преступления, совершаемые в Америке. Дайте чужестранцу возможность внимательно следить за судоговорением в американской ратуше, чтобы он мог как-то представить себе, каким духом порожден тот или иной проступок; пусть чужестранец постарается отыскать в полицейских протоколах, написанных на голубой бумаге, хотя бы один-единственный момент, свидетельствующий о тонкости ума, — почти всегда такие поиски будут тщетными. Если рассматривать преступления, совершаемые тем или иным народом, в точности так же, как мы рассматриваем другие явления жизни, а именно с рациональной точки зрения, то окажется, что даже и в этой сфере американской жизни мы убедимся, что Америка — отсталая страна. Даже в сфере преступности и то она несовременна. Злодеяния, которые совершаются там по сей день, повторяют преступления индейцев и первых голландских поселенцев. Скальпируют, к примеру, своих ближних или первого встречного. Совершают ограбление банка, чтобы добыть карманные деньги на сладости. Вспарывают животы пятилетним детям и насилуют маленьких девочек. Здесь способны ограбить какого-нибудь беднягу поденщика, дабы взять себе его деньги, — американские газеты попросту переполнены ежедневными сообщениями о зверских поступках представителей этой свободной нации. Американским преступлениям совершенно чужд внешний лоск: порок в этой стране отличается жестоким и примитивным бесстыдством, только в далеком прошлом можно найти нечто похожее, но современные пороки американцев начисто лишены внешнего изящества, да и хоть какого-то проблеска мысли.

Можно представить себе, какой шум, какое негодование должно было вызвать в подобной стране преступление, в котором обвинялись анархисты! Так оно и случилось. Всякий благовоспитанный первоклассник вопил: «Распять их!» Демократически настроенные тетеньки — впрочем, так поступали особи обоих полов — скупали портреты анархистов и «вешали» их у себя в окнах. Лавочники рекламировали свой товар следующим образом: «Поскольку мы стоим за то, чтобы анархистов отправили на виселицу, то огромный наплыв клиентов позволяет нам продавать наш знаменитый товар «Голубой Рио» по цене девять центов за фунт».

Но ни один из сотни, даже из тысячи человек не знал, что же такое этот анархизм. Словом, сомнительно, что американцев можно считать столь просвещенной нацией, какой мы представляем ее у нас на родине.