ТЕЛЕСЕРИАЛЫ

ТЕЛЕСЕРИАЛЫ

Уважаемая редакция! Очень люблю «Санта-Барбару», да вот не совсем понимаю и разбираюсь в отношениях главных героев. Наверное, потому, что пропустила первые две серии. Поэтому спрашиваю: не собирается ли ваш канал сделать повторный показ «Санта-Барбары»?

Из письма телезрительницы

Роль телесериалов в современности просто невозможно переоценить. Они формируют стиль жизни, образ мышления. Они воспитывают и перевоспитывают. Они — бесперебойный конвейер по поставке на шоу-рынок все новых знаменитостей, кумиров и идолов. «Сколько стоит загородный дом Джоан Коллинз?», «Туалетной бумагой какой фирмы предпочитает пользоваться Вероника Кастро?» — эти и множество других вопросов давно превзошли по популярности проблемы, волновавшие в свое время Чернышевского и Герцена. Несмотря на такое пристальное внимание к «мыльнооперной» индустрии, заблуждения, связанные с ней, сами по себе составляют еще тот сериал.

Термин «мыльные оперы» — это метафора

Причем, казалось бы, метафора уместная и поразительная по точности. Посудите сами: виртуозность сценаристов, расписывающих на 40–50 серий одну коллизию, не стоящую выеденного яйца и в нормальном фильме занявшую бы ноль целых ноль десятых секунды экранного времени, просто потрясает; а отвага актеров, которые разыгрывают эти плоды воспаленного графоманского разума с видом шекспировских персонажей, заслуживает бурных аплодисментов; стоицизм же режиссеров, снимающих подобный разухабистый бред на тысячи километров пленки, требует занесения их имен в списки героев нашего времени. А если сравнить описанную выше процедуру с любимым детским занятием по производству мыльных пузырей, то можно сделать следующий вывод: съемочная бригада среднестатистического сериала занимается надуванием шарика размером с Пентагон. И его невыносимо «пучит» от наступающей пустоты.

Однако это вовсе не метафора. Название «мыльные оперы» появилось в Америке в конце 30-х годов XX столетия. Тогда эти «шедевры» представляли собой не телевизионные, а радиоспектакли, состоявшие из серий длиной примерно 15 минут. Пик их популярности совпал с активным финансированием таких проектов компаниями по производству мыла (например, знаменитой «Procter Gamble»). На правах спонсоров мылопроизводители обильно пичкали трансляции роликами, рекламировавшими их продукцию. Но и это еще не все. Поскольку музыку по сложившейся мировой традиции заказывает тот, кто вкладывает деньги, эпизоды, прославлявшие мыло, вплетались в сами сюжетные линии. К примеру, вовсе не выглядел странным следующий диалог между домовитыми героинями: «Сара, ты знаешь, я вчера отмыла мылом фирмы *** свою пожелтевшую от грязи раковину, теперь она блестит, как новая!» — «Уау!!!» — «Я думаю, у тебя нет выбора. Нужно пользоваться только мылом фирмы ***!»

Когда бушевавшие нечеловеческие страсти перекочевали на голубой экран (премьера первого телесериала состоялась в октябре 1946 года, и назывался «шедевр» «Далекий холм»), традиции непродолжительное время поддерживались. Впоследствии термин закрепился, несмотря на исчезновение мыльной монополии. Ну а человеком, впервые употребившим данные слова в подобном сочетании, был ироничный обозреватель одной из американских газет, написавший 24 августа 1938 года в своей статье: «Эти пятнадцатиминутные трагедии… я называю «мыльной оперой»… потому что без помощи мыла я бы не пролил ни одной слезы над ее персонажами». Беднягу, видимо, заставляли слушать все это под дулом заряженного кольта.

«Санта-Барбара» — самый длинный в мире сериал

Понять приверженцев этой ошибочной точки зрения легко. Хрупкая психика простого «бывшесоветского» зрителя, считавшего доселе «Вечный зов» самой длинной телеэпопеей в мире, была подвергнута инквизиторским пыткам. Однако перестройка мозгов прошла успешно: страна превратилась в многомиллионную армию преданных «Санта-Барбаре» зомби. И все же ни одному правоверному любителю сериалов, думаю, даже в самых сказочных снах не привиделось, что 2 140 серий — это вовсе не предел. Однако так оно и есть. Приключения великолепного Мэйсона и сотоварищей, снимавшиеся 10 лет и на такое же время парализовавшие не одну страну мира, выглядят просто чеховским рассказом в сравнении с по-настоящему большими полотнами. С 1954 года не прекращается производство сериала «Путеводный свет», уже успешно преодолевшего рубеж в 12 тысяч серий. Немногим меньше — в активе производителей душещипательного действа под названием «Все мои дети» — около 8 тысяч экранных сеансов. На этом фоне создатели многосерийной саги «Дерзкие и красивые» выглядят немногословными, практически немыми — примерно 4 тысячи серий. Впрочем, ни одна из трех творческих команд не теряет надежды на конечный успех. Головы криэйторов полны свежих идей и соображений по реанимации и оживлению якобы отживших свое сюжетных линий. Главное все еще впереди.

Мы видели «Санта-Барбару» от начала и до конца

Не вышло. Не сложилось. Понимая, что рискую спровоцировать череду сердечных приступов на одной шестой части земной суши, я все-таки открою страшную тайну: «Санта-Барбара» транслировалась по РТР, начиная лишь с 217-ой серии. Первые же двести с лишним отрывков упустили по какому-то недоразумению. Но увидев, что, вникая в перипетии драмы далеко не с ее начала, страна впала в кому и замерла у экранов, руководство канала смекнуло, что пропущено было не так уж и много, как казалось на первый взгляд. Несмотря на страсти, бушевавшие вокруг самого сериала, на вынужденное приостановление показа, на акции протеста и килограммы писем, пришедших на РТР, «Санта-Барбара» выжила в тяжелых условиях русской зимы. В 2002 году торжественно прокрутили последнюю (действительно последнюю) серию. Всех попустило.

Первым сериалом, который показывало наше ТВ, был «Богатые тоже плачут»

Формально телесериалом считается любой фильм, показ которого не ограничивается одним беспрерывным сеансом. Проще говоря, все, что состоит из серий, является сериалом. У жителей Страны Советов был неоценимый опыт по просмотру подобных произведений киноискусства. Практически каждая третья картина дробилась на части. Финал любой из них был по-своему интригующим (значительно более интригующим, чем немая сцена в конце произвольно взятого отрезка классической «Просто Марии») и заставлял нас с нетерпением ждать продолжения. Безоговорочно культовыми сериалами были — а некоторые остаются таковыми и до сих пор — «Семнадцать мгновений весны», «Место встречи изменить нельзя», «Государственная граница», «Россия молодая», «Адъютант его превосходительства», «Двенадцать стульев» с Мироновым и Папановым, «Михайло Ломоносов» и т. д. Качество большинства этих работ ни за какие пряники не позволяет обозвать даже самые продолжительные из них «мыльными операми». Примечательно, что академики, раздающие «Оскары», отметили этой наградой именно наш, советский, сериал (опять же формально) «Москва слезам не верит». Поэтому, когда в эфире ОРТ Луис Альберто начал плести свои коварные сети и третировать умственно отсталую Марианну, мы были уже подготовлены к тому, что ежедневные финальные титры не означают еще абсолютного финала истории. Правда, мало кто тогда представлял себе масштабы надвигающейся катастрофы.

Сериалы смотрят, чтобы узнать, чем все закончится

Сейчас, когда наша публика уже психологически подготовлена к тому, что придется встретить не один Новый год, прежде чем наступит развязка и вожделенный хэппи-энд, иллюзий поубавилось. Некоторые сериаломаны прекрасно отдают себе отчет в том, что они могут элементарно не дожить до превращения очередного гадкого утенка в прекрасного селезня. Пессимисты не тешат себя надеждой, что дотянуть до финиша удастся их детям и даже внукам. Безнадежность ситуации привела к существенным метаморфозам восприятия. Сериалы очень быстро утратили функции, которые всегда выполняли и будут выполнять складно написанные детективные романы. Ради того, чтобы узнать, чем же все закончится, их теперь смотрят только несознательные элементы и оптимисты с железным терпением. Для зрителя сериалы превратились в искусство для искусства. «Тропиканка» входила со всеми своими прелестями в наши дома, словно солнце, пробивающееся сквозь гардины по утрам. Смотреть, как неугомонные «Дальнобойщики» утюжат бедовые российские дороги, — все равно что чистить зубы перед отходом ко сну. Проследить за доблестным исполнением «Спецподразделением «Пасифик»» своего профессионального долга является задачей не менее важной, чем закрыть входную дверь на ночь. Просмотр сериалов стал неотъемлемым пунктом режима дня. Все, что было до и будет после, на 40–50 минут теряет свой глубинный смысл и становится незначительным. Я лично видел, как страдания той же Марианны сводили на нет все попытки пациентов больниц докричаться до отморозившихся у телевизора медсестер и врачей. Когда процесс так увлекателен и отбирает все моральные и физические силы, то знать, чем все закончится, уже не так интересно.

Игра в сериалах унизительна для актеров

Происхождение этого заблуждения связано с процессом становления сериального дела именно у нас. Когда производство многомесячных саг было поставлено на поток, для привлечения внимания их создатели стали приглашать (порой на второстепенные роли) маститых советских актеров. Так как «мыльные» страсти по накалу заметно уступали драматизму обычного кино, то и требовался от мастеров минимум. Это наглядно демонстрируют сериалы, в которых работают актеры уровня, скажем, Михаила Ульянова. Они играют вполсилы не потому, что не хотят выкладываться, а просто большего от них не требуют. Стороннему наблюдателю это может напоминать банальное зарабатывание денег малой кровью. Так оно порой и есть: помню, как Александр Домогаров, у которого мне довелось брать интервью, признался, что за некоторые сыгранные роли ему откровенно стыдно. В таких случаях бывает уместно говорить о каких-то ошибках, о работах, унизительных для мастера. Но это вовсе не правило. Для многих наших актеров участие в сериалах — возможность получить новый опыт, вспахать нетронутые земли. И по самой сути сериальные съемки им не кажутся чем-то второстепенным. Если сценарий заслуживает внимания и не безнадежно убог, получить согласие, как правило, нетрудно. Другое дело — рассуждения о вкусе наших актеров, считающих порой достойным беспросветную чушь. Есть и совершенно особые экземпляры — вроде Николая Караченцова. Этот талантливейший человек не теряет надежды, что Россия в будущем сможет снимать такие высокохудожественные сериалы, которые будут способны остановить разрушительное бразильско-аргентинское цунами, накрывшее отечественный телеэфир.

Что же касается не именитых, а начинающих актеров, то для них сериалы сейчас — это идеальный вариант для старта в кинокарьере. Об унизительности здесь не может быть и речи: любое предложение воспринимается как очередной шанс «засветиться». Западная схема восхождения к киновершинам приживается и у нас, ведь не секрет, что около 80 % голливудских «звезд» достигли своего нынешнего статуса, пройдя через испытание сериальными страстями. А многие и до сих пор не брезгуют предложениями вспомнить молодость и поразвлекаться, дефилируя перед камерой в окружении зеленых юнцов, которые смотрят на них, как на богов.

Сериалы делаются по тому же принципу, что и кино

Какие характерные признаки отличают сериал от обычного кинофильма? Многосерийность. Преобладание съемок в закрытых помещениях. Скромная продолжительность — от 30 до 60 минут. Все это на самом деле только внешнее. Принципы жизнедеятельности индустрии сериалов существенно отличаются от кинопроизводства. В кино режиссер может себе позволить работать над минутным эпизодом пару месяцев — до тех пор, пока не получится именно так, как нужно. Здесь иначе. Стандартная скорость съемок сериала — одна серия в день, и любые сбои и накладки — смерти подобны: у студии, вкладывающей деньги в проект, жесткие контракты с телеканалами, которые уже вовсю крутят готовые серии. Актерам некогда разрабатывать роль, вживаться в образ. Они и тексты-то порой заучивают прямо перед тем, как оказаться в поле зрения камеры. В еще более угарном темпе сериалы затем дублируются на иностранных языках: актеры, озвучивавшие русскую «Санта-Барбару», умудрялись «выдавать» 4–5 серий в сутки.

Не сравнимы с современным киношным стандартом и финансовые вложения в сериалы. Только лишь одна серия заграничного «мыла» стоит 20000-60000 долларов, российского — 10000-50000 в зависимости от нюансов самого процесса и запрашиваемых актерами гонораров. А ведь продолжительность одного сериал-сеанса всего в 2–3 раза короче, чем у фильма. Из этого становится ясно, что красивая заморская жизнь на экране, приводящая в такой экстаз домохозяек, на самом деле часто является всего лишь умелой мишурой и суррогатом. У нас же это и вовсе граничит с полным нищенством. Караченцов не раз признавался в своих интервью, что в некоторых сценах «Петербургских тайн» актеров вынужденно снимали по пояс сверху, чтобы не показывать зрителю отсутствие исторически достоверных нарядов, надеваемых на нижнюю половину тела. Впрочем, разговор о бюджете уместен лишь тогда, когда он может реально повлиять на качество картинки. Важнее главное: затяжные сериалы — это поделки, сколоченные на скорую руку. Процесс их воплощения так же соотносится с основательным киноподходом, как, скажем, полотна бульварного художника, копирующего чужие сюжеты, с шедеврами Рембрандта.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.