Глава седьмая ПОЛИЦЕЙСКИЙ АЛЬТРУИЗМ

Глава седьмая

ПОЛИЦЕЙСКИЙ АЛЬТРУИЗМ

Американские правящие круги лишь из фарисейства сочувствовали европейским метрополиям, когда на глазах всего мира распадалась, рушилась колониальная система. Все их внимание было сосредоточено на том, чтобы не упустить ни одной возможности «прибрать к рукам» ту или иную освобождающуюся страну, набросить новое ярмо на бывшие колонии, сделав их частью американской «мировой империи». И вот уже многие годы американская внешняя политика мечется в поисках «наилучших» путей к «взаимопониманию» с развивающимся миром: от меча к доллару, от доллара к кресту, снова к мечу.

Поточные линии американской пропаганды выбрасывали на «рынок идей» доктрины самых разнообразных оттенков, но с одной и той же штампованной мыслью: как лучше извернуться, чтобы освобождающиеся страны попали в сферу «решающего влияния», если не колониального господства США?

Колониальные войны США во Вьетнаме, Корее, Ливане, на Гренаде закончились позором. Интервенции такого же рода в ряде стран Латинской Америки приводили к установлению диктаторских режимов, что свидетельствовало о подлинной жандармской роли США в послевоенном мире. Подкупы правительств и убийства неугодных лидеров тоже не приносили устойчивых результатов. В конечном счете перьев в хвосте американского орла, демонстрирующих его горделивую и воинственно-заносчивую позу, становилось все меньше.

Специально созданная для выявления причин поражений США исследовательская группа журнала «Бизнес уик» представила доклад «Падение мощи США», в котором без околичностей возлагает всю вину за сложившееся положение на «неумелых» президентов и крайне ловких и эгоистичных союзников США. Современное положение авторы характеризуют весьма красноречиво: «Впервые в истории мощь и влияние США среди стран мира больше не возрастают. В самом деле, США находятся сейчас в процессе глубокого упадка, и Pax Americana, который характеризовал мировую историю со времени второй мировой войны, быстро дезинтегрируется». По мнению авторов, американцам постоянно приходится быть начеку в отношении развивающихся стран и их организаций: «За рубежом ОПЕК, — пишут авторы, — держит нож у горла американской экономики, глубоко зависящей от иностранной нефти».[340] «И пока, — сетует далее „команда“ крупного бизнеса, — президенты Джонсон, Никсон и другие выясняли, „кому пушки, кому масло“, жечь ли напалмом Вьетнам или строить в самих США „великое общество“, провалы следовали один за другим».[341] Достается незадачливым американским президентам и от других авторов. Так, экономист и политолог Джон Гёрлинг в книге «Америка и Третий мир. Революция и интервенция» считает, что «провалы администрации Картера» объясняются «явной нерешительностью президента».[342]

Итак, виноваты президенты, союзники, кто угодно, но только не действительный виновник — империалистическая система отношений США с освобождающимися странами, питаемая претензиями на мировое господство. Даже после жестокой «трепки», полученной в 50–70-е годы, ученые мужи из «Бизнес уик» требуют от 80-х годов лишь одного — усиления позиций США: «Без мощи и лидерства Америки мир сломя голову вступает в наиболее опасный период со времени 30-х годов».[343]

Немало работ американских политологов посвящено региональной политике США в развивающихся странах. В них основное внимание сосредоточено на конкретных вопросах, хотя содержатся попытки через частные явления и ситуации ограниченного характера рассмотреть более широкие, перспективные проблемы.

Нечего церемониться!

Раз европейские империи потерпели банкротство, не сумели удержать народы в узде колониализма, то наследство должно перейти к США. Все настойчивее звучат требования передать под их эгиду те районы мира, из которых изгнаны старые колониальные империи.

Но даже многие союзники США скептически относятся к попыткам США возродить имперскую систему Например, английский историк Бартлетт не без сарказма упоминает о «ссылках ряда американских ученых и политиков на роль США как естественного наследника Британской империи в качестве мирового полисмена…».[344] Бартлетт солидаризируется с теми американскими деятелями, которые считают, что США зарвались в своих попытках везде и всюду действовать с позиции грубой силы: после вьетнамской войны «растущее число американских ученых, — пишет он, — настаивало на том, что демона интервенции надо укротить. Ученые доказывали, что американская политика стала слишком амбициозной, вышла за рамки национальных интересов и ресурсов и руководствовалась желанием переделать мир или большую его часть в американском духе».[345]

В конечном итоге реальность оказалась такой, что после ряда воинственных, агрессивных наскоков на освобождающийся от колониального гнета и развивающийся мир американские правители приходили к неутешительному для себя выводу, что меч не только остр, но и обоюдоостр.

Американский политолог, бывший главный редактор журнала «Форин афферс» В. Банди отмечает: «В глубине души мы знаем, особенно со времен войны во Вьетнаме, что США не в состоянии выполнять функции „мирового или даже регионального полицейского“. Более того, следует осознать, что, если тем не менее мы попытаемся действовать как „мировой полицейский“, возникает рискованная ситуация, при которой все молодое зарождающееся поколение в таких районах, как Латинская Америка, будет испытывать к нам враждебность».[346]

Начались поиски новых вариантов решения проблем. В этом смысле определенный интерес представляет работа У. Ростоу и Р. Хэтча «Американская политика в Азии». Какова их программа? Меньше пушек, побольше денег и пропаганды. Но тут же следует оговорка, что любые изменения должны касаться лишь тактических сторон внешней политики, но ни в коем случае не стратегических. Авторы рекомендуют следующее: втянуть страны Азии и Африки в антикоммунистические блоки, активно вовлекать их в локальные конфликты, не исключая применения атомного оружия. Цель? Постепенное подавление национально-освободительного движения, подчинение стран развивающегося мира диктату США. Выдвигалась и сверхзадача: политическое и экономическое «истощение» Советского Союза, который, являясь естественным союзником освобождающегося от колониализма мира, не оставит его в беде, будет защищать его от интервенционистской политики Соединенных Штатов Америки.

В книге много сочувственных слов, сожалений, громких фраз о судьбах Азии. Автор патетически апеллирует к карману американца, чтобы последний отдал деньги на «помощь», но при этом, правда, обещаются высокие проценты. В конечном итоге в планах «нового» курса народам Азии уготована та же роль, которая им отводилась всеми колонизаторами прошлого, то есть роль материала для удобрения капиталистической «цивилизации». Позднее Ростоу в книге «Взгляд с седьмого этажа» настойчиво рекомендует бывшим колониям капиталистическую систему как наиболее для них подходящую, только советует дополнить экономические принципы этого строя «национальным планированием».[347]

Нечто подобное предлагает и Д. Ачесон в книге «Сила и дипломатия». Рассуждения об американской стратегии он строит на признании, что Советский Союз может догнать США в индустриальном отношении. Полагая такую перспективу главной угрозой «свободному миру», Ачесон призывает ответить тем же оружием: приступить к форсированной индустриализации «наиболее обещающих», по его мнению, государств — Индии и Бразилии. Но индустриализацию надо проводить с умом. Так, чтобы экономика этих стран была тесно привязана к США и без постоянного «взаимодействия» не могла функционировать. Кроме того, советует снабдить страны развивающегося мира необходимыми «идеями и целями политического развития».[348]

Подобные рецепты особенно участились, когда в полном объеме выявилась уязвимость США от поставок ближневосточной нефти и других видов сырья. Как отмечалось на ежегодной конференции, проводимой Фондом Стэнли с целью анализа американской внешней политики, «возможность прекращения поставок нефти из стран ОПЕК создает для американской безопасности вторую по своему значению после ядерного нападения угрозу».[349] Не случайно поэтому правительственный консультант по политическим аспектам доступа к стратегическим сырьевым материалам профессор М. Конант в книге «Нефтяной фактор во внешней политике США, 1980–1990 гг.» подчеркивает необходимость политики кнута и пряника в отношении развивающихся стран. В особенности настаивает он на том, чтобы «не утерять» регион от Египта до Саудовской Аравии и Ирана, привязать его прочными хозяйственными нитями к экономике США.[350]

Но обратимся к свидетельству тех, кто на себе ощущает все прелести западной цивилизации. В сборнике статей и выступлений африканских политических и общественных деятелей говорится, что «колониализм был не только системой политического и экономического контроля». Он являлся одновременно «системой социального и культурного подчинения африканцев стандартам европейцев». Колониализм выступал «как форма отрицания африканской социальной и культурной системы».[351] И сегодня, по прошествии почти 20 лет, эти оценки не изменились. В делийской декларации VII конференции движения неприсоединения 1983 года главы молодых государств единодушно подчеркнули, что «империализм, колониализм, неоколониализм, экспансионизм, апартеид, расизм, сионизм, эксплуатация, политика силы и все формы или проявления иностранной оккупации, доминирования и гегемонии являлись и в прошлом тем злом, воздействие которого и теперь испытывают многие развивающиеся страны, а в настоящее время служат препятствием в их борьбе за развитие».[352] Но к таким оценкам в США не желают прислушиваться. Там в почете другое. Вздыхая о банкротстве продажных режимов, тот же Конант пишет: «Шах, хотя его не любили и ему не доверяли почти все лидеры государств Персидского залива, был, несомненно, единственный руководитель, способный играть роль регионального полисмена, хотя немногие это признают».[353]

Политология продолжала активные поиски концепций и практических путей, рассчитанных на новое закабаление освобождающегося мира. Возникли теории «партнерства», «общих жертв», «технической и культурной интеграции». Экономическое партнерство Ачесон, например, называет слаженно действующей и взаимозависимой системой экономики «некоммунистического мира», защищаемой общей военной мощью. Ее создание? автор считает одной из главных задач в борьбе с коммунизмом. «Конечно, — пишет он, — могут сказать, что я говорю на языке империализма, колониализма или на обоих сразу и что политика установления силы и единства в центре свободного мира как дело первостепенной важности вызовет враждебное отношение народов Азии и Африки».[354] Однако более широкие задачи борьбы с коммунизмом, ради которых надо пожертвовать национальными интересами и традициями (не американскими, разумеется. — А. Я.), диктуют необходимость жесткой политики «с позиции силы».

У. Ростоу, обосновывая теорию «модернизаторской революции», утверждал, что «единое индустриальное общество» способствует развитию отсталых стран и делу их свободы и независимости. На самом деле она служила всего лишь прикрытием экспансионизма США, поскольку главная суть американской политики сводится к тому, чтобы расширить границы для американского бизнеса. «От этого зависит выживание системы»,[355] пишут Оглсби и Шолл. Они же высмеивают и легенду о «честном предпринимательстве», ибо «американские капиталисты никогда не станут выращивать себе конкурентов».[356]

Поскольку концепции «честного партнерства», «единого общества» недостаточно активно помогали утверждению идеи «американской империи», в политологии вновь громко зазвучали призывы перестать церемониться с «азиатами» и «африканцами». Они, мол, как и американские негры, не понимают еще, что хорошо, а что плохо. Б. Голдуотер писал, например, что «если справедливость для банту влечет за собой отход правительства Южно-Африканской Республики от Запада, то банту должны быть готовы еще некоторое время носить при себе пропуска».[357]

По мнению Р. Таккера, основная доктрина США никогда не препятствовала «наступательному применению силы тогда, когда внутренние беспорядки или революции поддерживаются в какой угодно мере каким-либо государством извне».[358] Разумеется, определение того, «беспорядок» это или нет, а также установление факта «поддержки извне» американцы оставляют за собой. События всех послевоенных лет, связанные с интервенциями США в страны Азии, Африки, Латинской Америки, особенно при администрации Р. Рейгана, недвусмысленно подтверждают тезис Таккера о том, что «основная американская доктрина поведения на международной арене никогда не препятствовала „применению силы“» под банальным прикрытием примитивных лозунгов об «угрозе коммунизма». Практически такую же оценку политике США в отношении развивающихся стран дают в своих вышедших в последнее время работах американские ученые Дж. Петрас и М. Морли, отмечая, что, начиная с послевоенного периода, конфликты между правящими режимами в «третьем мире» и США концептуально рассматривались американскими политиками «в терминах антикоммунистической идеологии с целью оправдать интервенционистский внешнеполитический курс».[359]

Об этом достаточно откровенно пишут и политологи — профессора Пенсильванского университета А. Рубинштейн и Д. Смит: «По мнению американских политиков, „третий мир“ важен для США прежде всего по той причине, что он может попасть под влияние коммунизма». И в этой связи авторы выделяют несколько приоритетных задач с точки зрения американской политики в отношении развивающихся стран. К ним относятся: «подключение как можно большего числа развивающихся стран к военным альянсам, субсидируемым и поддерживаемым Вашингтоном, образование новых и сохранение прежних американских военных баз в стратегически важных районах мира, оказание экономической помощи проамериканским и даже неприсоединившимся странам, если эта помощь гарантирует ослабление влияния СССР, недопущение свержения в развивающихся странах проамерикански настроенных правительств, невзирая на их характер, и, наоборот, свержение правительств левого толка, проявляющих симпатии к СССР».[360]

Предложенная Р. Рейганом в апреле 1984 года серия законопроектов ставит целью узаконить «интервенцию», «военные вмешательства», «превентивные» удары, запугивания против стран, чем-то не потрафивших американским правящим силам, под предлогом борьбы с «терроризмом». Эти документы служат прикрытием государственного терроризма, возведенного теперь в ранг закона.

Провалы неоколониалистской политики США вызвали многочисленные упреки в том, что действия правительства были недостаточно решительными и жестокими, а дипломатия США прозевала не один благоприятный момент для интервенции, за что, мол, США и расплачиваются. Теперь приходится «сочетать» принуждение с убеждением, «доказывать», что американская оккупация есть благо, а отсутствие таковой — досадное упущение. Касаясь вопроса о намерении США фактически оккупировать стратегический район Персидского залива, Конант пишет: «Задача добиться общей поддержки размещению американских сил безопасности в Заливе или около (!) него потребует продолжительных и мучительных усилий по убеждению государств Залива о том, что эта роль США необходима для общих и специфических интересов в районе Залива».[361]

Предложений и предположений для спасения надежд на создание «американской империи» множество. Одни политологи, признавая конечную бесперспективность военных методов, считают более «обнадеживающим» перевести политику в русло экономического, политического и морального соперничества с социализмом.[362] Другие агитируют за тесное сближение «западников и африканцев». Необходимо, пишут они, найти реальный и разумный синтез западных ценностей и африканских традиций, западных политических институтов и племенных обычаев.[363] Итак, согласны даже на синтез собственной «демократии» с племенными обычаями. Вообще элементу этнических культур американские политологи уделяют все более пристальное внимание. Более того, некоторые видят в учете «культурного фактора», особенно в Африке, уникальную возможность «овладеть» душой африканца. Эту мысль проводит, в частности, М. Станилэнд в книге «Африка, американская интеллигенция и тень Вьетнама». Он предлагает подкрепить культурным «сближением» шаткие «отношения обмена и доминирования в рамках обычных дипломатических, экономических и стратегических категорий».[364]

Страны Африки получили независимость «слишком рано», поскольку большинство из них не способно к самоуправлению и не готово к нему,[365] утверждает Эллендер. Б. Голдуотер предлагал создать в Африке протектораты под управлением западных стран. Он писал: «Во многих местах такую политику заклеймят как реакционную, шовинистическую и захватническую. Нам придется пережить эти обвинения. Нам-то ведь ясно, что колониальная система, даже на нынешнем этапе ее развития, лучше для африканских народов».[366]

Конечно, ясно! Ясно, что монополиям куда как выгодно иметь колониальные владения с даровым сырьем и дешевой рабочей силой. Отсюда ясность у Голдуотера и ему подобных. А вот народам Азии, Африки, Латинской Америки приходилось и приходится до сих пор «выяснять» отношения с империализмом, особенно с американским, с оружием в руках.

В условиях реальностей 80-х годов интервенционистские действия администрации Р. Рейгана не смогли запугать развивающийся мир. Наоборот, попытки подавить оружием национально-освободительное движение ведут к усилению борьбы за свободу, прогресс и демократию. И в этом контексте захват крошечного острова Гренада скорее говорит о бессилии, чем о мощи США, невозможности в наше время задушить борьбу против диктаторов — американских ставленников в различных районах мира.

Характерно, что эта акция США вызвала осуждение даже у самых «верных» западноевропейских союзников Вашингтона. Так, премьер-министр Англии М. Тэтчер, консервативность взглядов которой ни у кого не вызывает сомнения, публично осудила США за их действия против Гренады в 1983 году и минирование никарагуанских прибрежных вод в 1984 году.[367]

Наряду с откровенно интервенционистскими концепциями и действиями, особо близкими психологии Р. Рейгана, в американской политологии все активнее разрабатываются и концепции «тихого» колониализма. Наиболее четко основа этих концепций была разработана в свое время дипломатом и политологом Ч. Боулсом, который, в сущности, является автором доктрины, предполагающей использование в странах Азии и Африки главным образом политических и идеологических средств в качестве основных в борьбе против социализма.

Обратимся к работе «Отчет посла». Книга представляет собой наблюдения и некоторые выводы, сделанные автором на основании личного опыта, когда он был американским послом в Индии и Непале в первый раз. Боулса беспокоят прежде всего два вопроса: размах национально-освободительного движения и рост влияния марксистской идеологии на ход развития Азии, в первую очередь Индии. США должны сделать все, чтобы Азия пошла по капиталистическому пути и объединилась с Западом в единый фронт борьбы против социализма.

Ч. Боулс одобряет основные направления американской внешней политики в Азии. К ним он относит: добиваться популярности Америки; купить или завоевать благодарность людей, населяющих Азию; приобретать здесь как можно больше союзников; расширять сферу государств, принявших систему капитализма.[368] Автор в целом поддерживает колониалистскую программу правящих сил США. Но неверные методы достижения поставленных целей могут привести, по мнению Боулса, к провалу всей политики в этих критических районах мира. Политика США, неправильно оценив отношение народов стран Азии к Советскому Союзу, избрала грубые, негибкие пути взаимоотношений, которые напоминают методы колониальных империй. Наша политика, пишет Боулс, придерживается лозунга «Кто не за нас, тот против нас!».[369] В этом и лежит корень провалов. Другая ошибка — опора на режимы, судьба которых полностью зависит от долларовых подачек США и штыков американской армии. «Сердце Азии и ключ к будущему», подчеркивает Боулс, находятся не на Формозе и не в Южной Корее, а в миллионах людей, населяющих нейтральные страны, «стратегическим и политическим центром которых является Индия».[370]

В работе «Новые горизонты мира» Боулс пытается осмыслить основные задачи политики США в развивающемся мире в историко-теоретическом плане. Автор сравнивает развитие революций в СССР, США, Индии и Китае. Главное явление столетия — борьба между США и СССР, между противоположными социальными системами и принципами жизни. Разумеется, автор считает американский путь наиболее подходящим для человечества. Современность, однако, богата неожиданностями. Исход битвы колоссов, рассуждает автор, будет решен не в прямом столкновении. Судьба соперничества зависит от народов, населяющих «третий мир». За кем он пойдет, тот и одержит победу.

По своим взглядам Боулс, конечно, отличается от идеологов правого толка. Хотя бы тем, что отрицает войну как средство решения спорных вопросов. Боулс справедливо подчеркивает, что война не может решить ни одного спорного вопроса. Он критикует политику «массированного возмездия», считая ее слишком воинственной и бесперспективной. Но если говорить о его отношении к конечной цели американского государства, то здесь рассуждения Боулса сходны с обычными империалистическими концепциями.

Американская политика, пишут Страус-Хюпе и Поссони, порой «наскоро разрабатывается и слишком бесцеремонно проводится в жизнь. США сами помогают создавать картину грубого бюрократического произвола. Но это не означает, что США должны посыпать пеплом голову и отказаться от своей руководящей роли».[371]

Примерно то же самое и у Боулса. Америка должна выступать не только как «партнер», но и как «архитектор» мировых порядков, пишет он. «Без такого взгляда люди погибнут»,[372] утверждает Боулс. Но «если этому суждено сбыться, американский народ возьмет на себя роль, которую еще ни одна преуспевающая и могучая нация не брала на себя за всю историю цивилизации».[373]

Боулс считает доктрину «силы» правильной, он только полагает, что руководители внешней политики, неверно истолковав ее, нарушили необходимое соотношение военного и морального аспектов этой теории. В результате международная политика стала слишком воинственной и неубедительной.

Боулс надеется на «моральную силу» американизма, хотя и признает, что с нынешним багажом идей и господствующим образом мышления очень опасно пускаться в идейное сражение с коммунистической идеологией и тем более надеяться на успех. Почему?

Ответы далеки от оптимизма. С одной стороны, утверждается, что американская нация, «созданная революцией» и «на основе веры в свободу и неприкосновенность личности», является наиболее «щедрой» и «образованной», имеет «самый высокий жизненный уровень» и т. д. Иными словами, Боулс не жалеет красок для восхваления американского образа жизни. С другой — автор встревожен тем, что американцы производят впечатление «расчетливых и эгоистичных» людей. Они отгородились от «надежд и стремлений большинства населения Земли» и не хотят жертвовать ничем для предотвращения войны. В стране «не устранена расовая дискриминация». Свои надежды США возлагают «на деньги и военную силу», а процветание зиждется на непрочных основаниях оборонных программ «холодной войны». Он отмечает упадок «демократии» и пишет, что свобода оказалась в оборонительной позиции.[374]

Подобный взгляд Ч. Боулса, особенно его отрицание войны в качестве средства решения спорных проблем, отражали нарастание реалистических настроений в различных слоях американского общества. Даже явные милитаристы подправляют тон. Например, Финлеттер пишет, что США были «слишком поглощены в Азии военными договорами и угрозами войн».[375] Он, как и Боулс, на первый план выдвигает задачу убедить народы Азии и Африки в существовании опасности завоевания их коммунистическими странами.[376] Если это удастся, то можно надеяться на усиление позиций США в «третьем мире» и в конечном итоге на «успешный исход» борьбы двух систем. Позднее, в 70–80-е годы, эти идеи Финлеттера развивают и другие американские политологи.[377]

В работе «Идеи, народ и мир» Боулс резко критикует политику экономической помощи. Прежде активно проповедовался тезис, что «помощь» — это проявление «американского гуманизма». Политику «помощи», как утверждают Р. Страус-Хюпе и С. Поссони, «некоторые страны, главным образом США, проводят исключительно из благородства и сострадания».[378] Об этой «филантропической» концепции любят поговорить в США и до сих пор.

Но в «сострадание» перестали верить, а «благородство» США всегда выглядело слишком комично. Американцы, пишет Боулс, думают, что их деньги идут на цели, помогающие борющимся нациям «облегчить бремя бедности и создать основы для свободного общества». На самом деле четыре доллара из каждых пяти тратятся на военные нужды. В решениях конгресса об «экономической помощи», в частности в законе от 1957 года, подчеркивалось, что эту помощь необходимо оказывать до тех пор, пока «мировой коммунизм будет угрожать нашим интересам».[379] Другим мотивом «экономической помощи» было приобретение военных или политических союзников. Но теперь, признает автор, уже невозможно купить лояльность наций. Да и помощь США оказывают только тем, кто безоговорочно «принимает американскую интерпретацию мировых событий».[380]

США и в настоящее время не отказываются от такого подхода к проблеме выделения «помощи». Доказательством тому служит, например, письмо, разосланное в 1982 году в адрес 64 неприсоединившихся стран бывшим представителем США в ООН Дж. Киркпатрик. В этом письме она без обиняков «призывала неприсоединившиеся страны к порядку», требовала у них отказаться от позиций, занятых ими на прошедшем накануне пленарном заседании неприсоединившихся стран в ООН, где политика США была подвергнута критике. Дж. Киркпатрик открыто заявила, что поведение стран — участниц в движении США непосредственно связывают с возможностью получения американской помощи.[381]

Третьим аргументом в пользу «экономической помощи» обычно выдвигалось предположение, что можно сохранить статус-кво «регулярным заполнением голодных желудков рисом». Этот принцип, навеянный рабовладельческой психологией американских плантаторов, также оказался неэффективным.

В основе «помощи», пишет Б. Уэстерфилд, лежат отнюдь не филантропические соображения, а собственная «национальная безопасность» и связанное с ней «сдерживание коммунизма».[382] Г. Фейс, автор работы «Иностранная помощь и внешняя политика», признает, что основным условием и задачей «помощи» является создание частного сектора, то есть капиталистической экономики, а также противодействие «коммунистической угрозе».[383] Встречаются более откровенные формулировки. Например, У. Хавард пишет, что «помощь» «слишком отдает разновидностью интервенционизма, осуществляемого Соединенными Штатами в середине XX века под флагом „долларовой дипломатии“».[384]

Резкой критике программа «помощи» подвергается в работе «Американская империя». Ее автор, Р. Стил, отмечает, что «помощь иностранным государствам в качестве инструмента „холодной войны“ принесла разочарование и в конечном счете потерпела фиаско. Она не купила нам союзников, не завоевала друзей и не создала самообеспечивающихся наций». Помощь стала «формой империализма». Прикрываясь заботой об экономическом развитии, мы «осуществляли глубокое, иногда трагическое вмешательство в политику тех стран, которым мы „помогали“».[385] В результате для многих людей в «третьем мире» США не столько эксколониальная, сколько неоколониальная держава, осуществляющая экономическую власть и предъявляющая политические требования, которых не приходилось терпеть от старых метрополий.[386]

Политику «помощи», впрочем, как и всю международную линию США, критикуют и за то, что она мало руководствуется долгосрочными целями, часто упивается непосредственными и поверхностными результатами, легкомысленно отмахиваясь от возможных последствий перспективного характера. В докладе большой группы ученых сенату США «От канонерок к дипломатии» говорится: «Слишком часто политика США была импульсивной и опирающейся на соображения краткосрочного характера»[387]. А то, что «импульсивные» действия могут привести «к всеобщему ожесточению против США», даже не маскируется.

В работе «Идеи, народ и мир» Боулс, возвращаясь к проблеме «антиколониальной революции», утверждает, что вначале освобождающиеся нации смотрели на США как на политического и экономического лидера мира, но страна оказалась «недостаточно подготовленной к такой миссии».[388] Больше того, грубые политические ошибки в отношении стран Азии и Африки привели к тому, что США стали отождествляться с колониальными державами.

Заслуживают внимания и взгляды Боулса на будущие отношения с КНР. Он предупреждал американских лидеров, что упрямый «негативизм» может привести США к «политической и военной изоляции в этом критическом и чреватом взрывами районе».[389] США, ослепленные ненавистью, теряют возможности извлекать выгоды для себя из событий и поворотов в политической ситуации в этом районе мира. Следует заметить, что аналогичная мысль значительно раньше и более откровенно выражена в коллективной работе «Следующий шаг в Азии». Еще в 1949 году ее авторы советовали американскому правительству как можно скорее установить с КНР экономические и культурные связи, втянуть его в орбиту западной политики, поскольку, добавляют авторы работы, уже «слишком поздно» предпринимать «военные или другие интервенционистские действия».[390]

Почти двадцать лет спустя Роберт Кеннеди писал, что нужны поиски политического компромисса, который предшествовал бы «примирению с КНР», считал необходимым отказаться от мнения, что Китай «будет оставаться враждебным США», исходить из того факта, что Америке «угрожает не всякое распространение влияния КНР».[391]

На протяжении 70-х годов в американо-китайских отношениях произошли серьезные перемены. Как развивались их взаимоотношения, известно хорошо. Что из этого получится — покажет будущее. Здесь лишь подчеркнем, что на всех этапах так называемого «сближения», нормализации этих отношений позиция США диктовалась неизменным соображением: использовать отношения с КНР, любые подвижки в этих отношениях как средство ослабления позиций социализма в мире, как средство нажима на СССР, как способ осложнить положение других социалистических стран в Азии, как метод затруднить конструктивное развитие отношений между ними и ведущими неприсоединившимися странами региона, прежде всего в «треугольнике» СССР — КНР — Индия. Наконец, как путь желательного для американских правящих кругов воздействия и на саму КНР. Притом не только потому, что империализм не может быть «другом» социалистического строительства где бы то ни было, но и потому, что в «коридорах власти» Вашингтона КНР никогда не рассматривалась как равноправный партнер, а отношения с ней — в качестве средства справедливого решения важных проблем двух стран, мировой политики. В этой игре американская правящая элита видит лишь инструмент достижения собственных имперских целей и ничего более.

Возвращаясь к книге Боулса, надо заметить, что особое его беспокойство вызывает мнение о США как о державе, поддерживающей колониальные режимы и преследующей собственные эгоистические цели. Надо, следовательно, доказать народам освободившихся от колониализма стран, что они должны участвовать в общей борьбе против коммунизма не ради американцев, как они думали до сих пор, а ради «самих себя».[392] Более «тонкая» политика в странах Азии и Африки должна, по мнению Боулса, привести к перелому в умонастроениях их народов в пользу США, решить судьбу сражения за «умы и сердца людей», в конечном счете «изолировать Кремль».[393]

Ч. Боулс мечтает о создании единого блока Запада и возможно большего числа развивающихся стран под эгидой США для борьбы с коммунизмом и для решения экономических задач в интересах американских монополий. Путь к этому: терпеливая борьба за «умы и сердца» народов Азии и Африки, проведение такой экономической политики, которая бы накрепко привязала промышленность развивающихся стран к экономике США. Такова стратегическая задача.

Позиции Боулса во многом разделяет Дж. Уорберг. Его перу принадлежит много работ по проблемам внешней политики США. В книге «Программа действий» он подчеркивает, что американская военная помощь странам «третьего мира» не ослабляет, а усиливает «внутрирегиональные ссоры». Поддержка враждующих сторон создала убеждение, что США хотят занять на Востоке место старых колониальных империй.

Более резкая, чем у Боулса и Уорберга, критика внешней политики США в развивающихся странах прозвучала в книге Бромфилда «Новый путь для уставшего мира». Если Уорберг, а тем более Боулс еще пытаются спасти некоторые, в том числе и обанкротившиеся, позиции США в освобождающихся странах, то Бромфилд требует радикальных изменений. Он пишет, что «мировая антиколониальная революция» является не только борьбой за свободу и независимость эксплуатируемых народов, но и одновременно неизбежной перегруппировкой вокруг «новых основных путей экономического развития стран и народов мира».[394] В этой обстановке воинственная политика США не может рассчитывать на успех.

Свою политику США базировали «на военной и политической интервенции»[395] против других государств вместо того, чтобы направить силы на «облегчение экономических трудностей». Поэтому мир и смотрит на США как на «реакционную силу, пытающуюся восстановить то, что нельзя восстановить». Эта фальшивая и опасная роль постоянно возбуждает «подозрения, ненависть и страхи». Автор с горечью признает, что США «слепо и глупо пытаются сдержать то, что нельзя сдержать, препятствуют свободному обмену товарами и держат мир в постоянном волнении, организуя повсюду свои военные союзы и базы».[396] И до тех пор, пока США не перестанут оказывать дипломатическую, военную и экономическую помощь бывшим колониальным империям, они не могут рассчитывать на доверие. Многие в мире начинают понимать, что огромная часть «нашей энергии, денег и ресурсов направлена не в будущее, а в прошлое».[397]

Соединенные Штаты хотят, отмечает Бромфилд, на века привязать развивающиеся страны к своей экономике, задобрить их правительства подачками, накрепко стянуть новые государства обручами военных союзов, помочь компрадорской буржуазии захватить решающие экономические и политические позиции. Бромфилд критикует американскую политику и за ее полицейскую роль. Корейскую войну автор называет трагической ошибкой. И до тех пор, пока американские войска будут находиться в Корее, не может быть мира в этом районе. Американские объяснения полицейских акций, направленных якобы против «красной агрессии», являются «просто глупыми».[398] Например, американскую помощь Франции в Индокитае мотивировали необходимостью сопротивления «агрессии». Для народов Азии такое объяснение звучит лицемерно, ибо на самом деле не «сопротивление агрессии», а борьба за сохранение колониального режима была главной целью интервенции. Полицейскими акциями Соединенные Штаты защищают режимы, наиболее «ненавистные в Азии», пишет Бромфилд.

Теми же аргументами и почти в тех же словах объясняются провалы американской политики в «третьем мире» в книге Дж. Амори «Обходя грань войны». В ней также отмечается, что политика США связала себя с обанкротившимися режимами меньшинства, идет вразрез с «эрой народной войны». Автор призывает сменить флаги: отказаться от мифа, что народные войны — «происки коммунистов», и встать на сторону большинства, направляя его действия в собственных интересах.[399]

Рассматривая проблемы «интересов» США в Азии и Африке, предлагая рекомендации для будущего курса, политическая наука все чаще склоняется к выводу Боулса: от того, по какому пути пойдут афро-азиатские государства, во многом зависит судьба капитализма. Но при этом и капитализм надо преподносить умеючи. «Нравится нам это или нет, но США, ставшие после второй мировой войны сильнейшей державой мира, часто рассматриваются как консервативная сила, друг и союзник режимов, выступающих против всяких перемен».[400] Поэтому следует не защищать капитализм, не восхвалять систему «свободной конкуренции», а убеждать людей в том, что в США произошла трансформация капитализма в «новый», «просвещенный» строй «всеобщего благоденствия и равных возможностей».[401]

В развитие такого подхода активизируется тезис, что в последние годы США якобы уже «с большей симпатией» относятся к стремлению афро-азиатских народов к независимости, перестали считать нейтрализм аморальным, как это утверждал в свое время Даллес. Идеологи буржуазии советуют приспособиться к революционному духу в Африке и Азии и по возможности относиться к нему как можно более сочувственно. В работе «Арабы и мир» содержится совет: «Создавать представления о США как о стране, которая с пониманием относится к проблемам и нуждам развивающихся стран».[402]

В начале 80-х годов сторонники такого подхода призывают администрацию Рейгана более трезво оценить обстановку в мире и строить свою политику в отношении развивающихся стран с учетом существующей реальности. Они указывают, что «интервенционизм американской политики приведет к огромному росту потенциального риска американским интересам».[403] Они предлагают отказаться, где это возможно, от интервенционизма, однако не потому, что такая политика противоречит международным нормам, в результате чего попираются законные права свободных государств, а по той простой причине, что такая политика создает угрозу «американским национальным интересам».

Трудно складываются дела и там, где США стремились создать «витрины» капитализма в развивающемся мире. Сегодня на этих «витринах» можно демонстрировать лишь многомиллиардные цифры задолженности американским и другим западным банкам. На начало 1983 года из общей суммы долга развивающихся стран в размере 630 миллиардов долларов только на. Бразилию (87 млрд.), Мексику (80 млрд.), Аргентину, (43 млрд.) и Южную Корею (36 млрд.) приходилось почти 250 миллиардов долларов.[404] США, опасаясь «цепной реакции» банкротств в развивающемся мире, пошли на отсрочку выплат по займам, но, разумеется, не даром. Помощь была предоставлена на кабальных социально-экономических условиях, включая сужение роли госсектора, «свободу рук» частному капиталу и монополиям США.

Политика создания слаженно действующей и взаимозависимой экономики «некоммунистического мира», создания капиталистических «витрин» потерпела провал. Никого не могут обмануть и косметические эксперименты с собственным капитализмом. Американские идеологи стараются убедить народы бывших колоний, что США бескорыстно пекутся о «благе», «процветании» и «демократии». Но «бескорыстие» по-американски не может быть бескорыстным. Нет-нет да и проскальзывают признания о подлинных целях США в Латинской Америке, Азии, Африке. О войсках. О прибылях. И других атрибутах американской «демократии и свободы».

Так, например, по признанию специалистов, принимающих участие в исследованиях в рамках Фонда Стэнли, половина средств, выделяемых американским правительством на «помощь в целях развития», была передана Израилю, Пакистану и еще нескольким странам — основным получателям американской военной «помощи»,[405] то есть послушным США правительствам в развивающемся мире.

Современная история капитализма еще и еще раз подтверждает, что вывоз капитала — мощное орудие экономического и политического закабаления народов колониальных и слаборазвитых стран. «Для старого капитализма, — указывал В. И. Ленин, — с полным господством свободной конкуренции, типичен был вывоз товаров. Для новейшего капитализма, с господством монополий, типичным стал вывоз капитала».[406] Никогда в истории ни одна страна не имела таких огромных вложений капитала за границей и не получала таких прибылей от них, как США в послевоенные годы. Именно по этой причине в зонах экономических интересов США создаются военные базы и содержатся оккупационные войска. Как писали еще авторы сборника «Внешние аспекты национальной безопасности США», в обязанности правительства входит «гарантирование инвестиционной программы», оказание помощи предпринимателям и вкладчикам в «производстве капиталовложений за рубежом».[407] Известный политолог Дж. Болл считает, что в основе внешней политики должны лежать три принципа: «сотрудничество, баланс и доминирование».[408] Выходит, баланс балансом, а без «доминирования» никак не обойтись.

Но не только капиталовложения охраняют американские солдаты за рубежом. Они нужны там еще и для того, чтобы помогать выкачивать из развивающихся стран сырье. Экономисты и социологи пытаются убедить американцев, что политика США в странах Азии, Африки и Латинской Америки соответствует «национальным интересам». Без сырьевых ресурсов этих районов невозможно успешно развивать собственную промышленность, а значит, и обеспечить необходимый жизненный уровень. США, как пишет Морли, намерены «рассматривать в качестве врага любую силу, которая угрожает этому снабжению, и как союзника — любую силу, которая обеспечивает снабжение».[409]

Зная обостренную чувствительность американцев ко всему, что касается их личного материального благополучия, политологи пытаются прикрыть обычный международный разбой разговорами об «интересах» всего народа и даже каждого человека. Не мешай, мол, грабить — и тебе перепадет кусочек. Поэтому ухудшение политической ситуации в развивающихся странах, например «возникновение политики крайнего экономического национализма, экономической и административной регрессии, широких смут и беспорядков всех родов… будет крайне отрицательно влиять на такое благосостояние»,[410] Чтобы не допустить ничего подобного, Голдуотер требовал создания протекторатов и сохранения пропусков для африканцев. Р. Эмерсон в книге «Африка и политика Соединенных Штатов» считает, что «осложнения в „холодной войне“ могут повлечь необходимость вмешательства вооруженных сил на Африканском континенте, как это имело место в Корее и во Вьетнаме».[411]

Заметим, что подобные заявления обычно предшествуют очередным провокациям американской военщины, которая постоянно ищет новые полигоны для столкновений, конфликтов, колониальных военных операций. В сущности, вся кровавая история войн на Ближнем Востоке, трагедия палестинского народа, агрессивные войны Израиля при прямом участии США замешены на нефти. Как известно, американское правительство, выполняя волю монополий, время от времени устанавливает районы своих жизненных интересов, куда входят страны, моря, проливы и океаны, где действуют американские монополии.

Выгодные капиталовложения в даровое сырье — вот что прежде всего привлекает американских капиталистов в развивающихся странах. Империализм и впредь хотел бы использовать эти страны в качестве экономических придатков.

Все большую тревогу монополий вызывает Латинская Америка. Политология активно разрабатывает тезис о зависимости экономики США от сырьевых ресурсов. Она пытается доказать, что любые «неблагоприятные» изменения принесут бедствия американскому народу, что прекращение экономических связей с Латинской Америкой превратит США во второразрядную державу и приведет к разорительному понижению жизненного уровня.

Считая латиноамериканский континент «задним двором» с входной дверью прямо в США, американские колониалисты напуганы ростом здесь национально-освободительного движения. Автор книги «Кризис Панамериканского союза» У. Мэнгер пишет, что отношения США с латиноамериканскими странами становятся все хуже и хуже, это сообщество «быстро превращается в фикцию».[412] Мэнгер называет разброд в Панамериканском союзе «величайшей трагедией эпохи».[413] Точку зрения Мэнгера разделяет Дж. Уайс в книге «Соединенные Штаты и межамериканские отношения». Он пишет, что США «теряют свои позиции» в Латинской Америке. Вернуть. их будет очень трудно, поскольку «ослабла вера латиноамериканцев в добрые намерения США, в их право быть лидером континента».[414]

Правящие круги сильно беспокоит угроза потери господства над Латинской Америкой. Как только, мол, она выйдет из-под контроля и власти могучего соседа, так и сами США потеряют свои господствующие позиции в капиталистическом мире. Их величие поблекнет. «Благоденствие» народа исчезнет. «Нет в мире другой части света, более жизненно важной для США, чем Латинская Америка, — отмечается в книге „Крепость Кубa“. — Латинская Америка и Азия являются сейчас основными районами конфликта, но, если США могут „потерять Азию и выжить, потеря Латинской Америки поставит их в положение безнадежно борющихся за выживание“».[415]