Глава третья УЛЬТРАПРАВЫЕ: ПЕРЕИГРАТЬ ИСТОРИЮ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава третья

УЛЬТРАПРАВЫЕ: ПЕРЕИГРАТЬ ИСТОРИЮ

Нарастание правых тенденций внутри страны, консолидация реакционных сил, прорыв их к власти оказали прямое влияние на международную политику США. Идеология панамериканизма с самого начала была достоянием крайне правых. Она переплеталась с национализмом, расизмом, шовинизмом, джингоизмом, щеголяла консерватизмом во всех его исторических обличьях.

В маккартизме — тугой узел имперского мышления и действий правого лагеря США. Здесь — исходная точка послевоенных консервативных течений, стремившихся позднее — в 60–80-х годах — овладеть рулем американской внешней политики, направляя ее в единственно возможном, по их мнению, направлении — к сохранению и упрочению американского господства в мире, к мировой гегемонии. Во времена маккартизма была до предела, можно сказать, до абсурда доведена и классово-политическая цель «Pax Americana» (мира по-американски) — антикоммунизм, антисоветизм.

Конечно, сопряженность имперского подхода и антикоммунизма родилась в среде американских правых задолго до того, как сенатор Дж. Маккарти возник в качестве нового «мессии» антикоммунизма дома и на международной арене. Но никогда, должно быть, ранее в американской политической элите имперская идея не была так четко и неразрывно связана с антикоммунистической, антисоветской ориентацией внешней политики США. Сегодня это надо вспомнить, чтобы понять эволюцию американской внешней политики под натиском крайне правых сил в 70–80-х годах.

Американский консерватизм, в том числе и в сфере внешней политики, явление многослойное, исторически менявшееся в организационном плане, а иногда и по своему составу. Разделение его на отдельные «этажи», фракции, сменяющие друг друга течения весьма условно. Взаимопроницаемость, взаимовлияние, наследственность и преемственность почти всегда превращают правых в США в более или менее единый исторический массив. Но различать, видеть разные пласты и ипостаси правых, особенно во внешнеполитической идеологии и практике США, можно.

Правые радикалы и консерваторы, и это надо всегда принимать в расчет, традиционно имеют сильные позиции в «среднем классе» — его взглядах на экономику и политику, хотя воззрения всего «среднего класса», особенно в некоторые периоды американской истории, вовсе не сводились к правой идеологии. Особенно понятна была «среднему классу» «американская мечта», как ее называют в литературе. «Американская мечта» всегда имела сильный «имперский» внешнеполитический акцент, по сути дела воспроизводивший идею «мира по-американски». Консерваторы владеют сознанием значительной части «среднего класса» во многом потому, что он, как уже отмечалось, податлив манипулированию, бездумно воспринимает их интерпретацию политического развития в стране и за ее пределами. Такая восприимчивость к идеологии и политике монополистической буржуазии объясняется прежде всего тем, что сам «средний класс» в известной мере носитель националистических, расистских, шовинистических, милитаристских настроений и устремлений.

В этой среде родились, в ней действовали, получая признание и поддержку, практически все ультраправые организации, возникавшие и действовавшие под руководством различных лидеров в те или иные отрезки времени 50–80-х годов. Все они пропагандировали «имперские» идеи и замыслы. В конце 60-х годов, по сведениям «Первого национального справочника правых групп, публикаций и некоторых лиц», в США насчитывалось около 2600 таких организаций и групп. Кроме уже упоминавшихся в другой связи, среди них можно назвать «Христианский антикоммунистический крестовый поход», «Американцы за конституционные действия», «Мы — народ!», «Национальная студенческая ассоциация», «Американская независимая партия», «Консервативная партия Нью-Йорка», «Крестовый поход христиан», «Лобби свободы».

Иногда считают, что все эти организации объединяли людей, не слишком разбирающихся в политике, действующих по невежеству. И тогда легко сказать: что с них возьмешь, если они не видят исторических перемен, не понимают их причин, требуют от внешней политики США «крайностей» как в целях, так и в методах, инстинктивно тянутся к идее американского мессианства, ибо воспитаны на ней с малолетства.

Спору нет, консерватизм «среднего класса» подчас не имеет интеллектуальной и рациональной основы, не выражен столь отточенно и изощренно, как у правящего слоя монополистической буржуазии. Но нельзя забывать о научных центрах и средствах массовой информации, где сосредоточены «повивальные бабки» правых из интеллектуалов. Они-то и придают примитивизму правого мышления респектабельный «товарный» вид, приемлемый для широкой публики. Глубоко укоренившийся в «среднем классе» консерватизм стабилен, крепок и весьма активен. Это не только объект манипулирования верхов, не только инстанция, к которой они каждодневно апеллируют, не только их постоянная, довольно надежная опора и поддержка, но и проводник идей, питающих имперскую политику вашингтонского эшелона власти, подталкивающих верхи в этом направлении.

В среде американской монополистической буржуазии консерваторы делят власть и влияние с либералами по принципу маятника. Но и здесь разграничение не является простым делом. Политологи, стремясь расщепить волос, улавливают непроверяемые тонкости в определениях, видят — порою придумывают — самые удивительные гибриды: левых и правых либералов, соответственно левых и правых консерваторов. Как они умудряются провести грань между правыми либералами и левыми консерваторами, сказать трудно. Нащупать различие между либералами всех мастей и консерваторами во всем их спектре, опираясь на дихотомию двух буржуазных партий — демократической и республиканской, практически невозможно, если не поддеваться уговорам банальных писаний американских авторов. Перебежки от одной такой неформальной, умственной конструкции к другой для американских политологов вполне обыденное и нехлопотное дело.

Ознакомим читателя с примером подобного «теоретизирования». Известный американский политолог Д. Белл совершил глубокую эволюцию вправо и еще правее. Выступая на симпозиуме «Кто левый, что является правым?», он попытался дать следующее определение правым: «Либеральный консерватор (скажем, Милтон Фридман) верит в свободный рынок и в право индивидов делать с собой все, что им угодно… Консервативный консерватор (например, Лео Страусс) полагает, что массы должны воспитываться философской элитой и что необходима цензура, которая не позволяла бы людям читать порнографические книги. Консервативный либерал (вроде Пола Самуэльсона) убежден в достоинствах смешанной экономики, не зная, впрочем, какова пропорция „смеси“. Либеральный либерал (подобный Джорджу Макговерну) верит в необходимость больших государственных расходов и в систему социального обеспечения».[163]

И самое важное: такого рода разграничения еще имеют какой-то смысл, когда говорят о внутренней политике, особенно об отношении к роли государства. Но совсем иначе, зачастую полностью меняя сложившиеся конфигурации, располагаются демаркационные линии, едва дело заходит о проблемах внешней политики, об «имперском» мышлении с ее сугубым антикоммунистическим, антисоветским контекстом. Правые едины в главном, они отличаются накалом милитаристских и агрессивных притязаний, крайней воинственностью конкретных рекомендаций.

Более или менее очевидную разницу между правыми можно заметить лишь тогда, когда они оказываются в неодинаковом положении относительно власти. Одно дело теория и совсем другое — практика. Одно дело — осуществление внешнеполитического курса как бы извне, издали, опосредованно. Другое дело — повседневное воздействие на механизм принятия решений. И уже совсем иное положение, когда правые внедряются в высшие звенья этого механизма, оказываются на вершине власти в Белом доме, в основных министерствах и ведомствах.

Процесс продвижения правых к власти развивался в послевоенное время неравномерно: были удачи, были и спады. Возьмем краткий отрезок времени, связанный с политикой разрядки, которая рождалась в муках, поскольку правящая элита США стояла перед трудным для себя выбором. Политика, направленная на ослабление напряженности, просуществовала недолго — в начале 70-х годов при администрации Р. Никсона. Ей сразу же стали оказывать сопротивление различные группировки в правящих кругах США. Как уже отмечалось, немаловажную негативную роль сыграл здесь Картер, особенно в два последних года своего президентства. На этой почве произошел поворот к острой конфронтации и военно-силовым принципам внешней политики при администрации Р. Рейгана. И на всех этих этапах внедрение правых в механизм внешней политики имеет прямую связь с действиями США на международной арене.

Американские правые сегодня с сожалением вспоминают о временах Карибского кризиса 1962 года. Именно в нем они видят последний всплеск политики, опиравшейся на ракетно-ядерное превосходство США. Затем наступил перелом, обозначивший к концу 60-х годов равновесие стратегических сил. Поражение в Юго-Восточной Азии привело к «вьетнамскому синдрому». Потерпели провал и провокации против некоторых социалистических стран в Восточной Европе. Это все и вынудило Р. Никсона пойти на разрядку напряженности в мире. Здесь исходная точка современного мышления и действий правых в контексте «Pax Americana».

Карибский кризис был связан с возрождением правых сил в начале 60-х годов, когда усилилась пропаганда тотального антикоммунизма. Их почерк разительно похож на тот, которым правые изображали свои требования к внешней и военной политике в конце 70— начале 80-х годов. В недавно вышедшей в США книге «Достаточно будет лопат: Рейган, Буш и ядерная война» видный американский журналист Р. Шеер, встречавшийся со многими своими «героями» — деятелями правых сил, пишет, что идея «окна уязвимости» США, вытащенная на свет божий правыми в борьбе с ОСВ-2 и в желании подтолкнуть затею с «довооружением», напоминает версию о «разрыве в ядерных вооружениях», которая была разыграна во время избирательной кампании Дж. Кеннеди в 1960 году. Кеннеди тогда предложил простой лозунг, который избиратели могли «купить». Кандидат в президенты от демократов усиленно использовал тезис, что республиканцы допустили якобы «разрыв в ядерных вооружениях» между США и СССР. «Когда он был избран, — отмечает Р. Шеер, — и ознакомился с данными разведки, то обнаружил, что Советы имели лишь немного ракет с сравнении с тысячами наших. Но это не имело значения. Ко времени, когда это было им обнаружено, он стал президентом».[164]

Правые, стремясь ориентировать администрацию демократов на жесткую конфронтацию с СССР, не теряли времени даром ни в ходе избирательной кампании, ни в первые годы пребывания Дж. Кеннеди у власти. Они усиливали нажим на Вашингтон. И в ряде случаев администрация им уступала. Более того, опиралась на их поддержку, искала ее. Именно в марте 1962 года журнал «Лук» в статье «Возрождение правых» отмечал, что возрождение правых «началось 18 месяцев назад и теперь, подобно пожару в прериях, бушует на Юге и Западе».[165] Журнал отмечал, в частности, активную деятельность правых в Далласе.

Эта география влияния правых в начале 60-х годов весьма поучительна. На Юге, в Далласе, был впоследствии убит Дж. Кеннеди. На Западе, в Калифорнии, деятельность правых была связана с Р. Рейганом. Интересен и отсчет времени: «18 месяцев назад» — это ноябрь 1960 года — выборы, на которых победил Дж. Кеннеди. На правых и была рассчитана версия о «разрыве в вооружениях». Тогда-то и начался подъем в движении ультраправых.

Один из далласских правых, Дан Смут, вел тогда программу в передачах 32 телевизионных и 52 радиовещательных станций. Его соратник Д. Льюис — глава лос-анджелесской фирмы «Льюис фуд корпорейшн», выпускающей консервированные корма для собак, был в числе финансистов этой программы, «Коммунистический заговор в Вашингтоне, — говорил Д. Льюис, — представляет даже большую опасность, чем во времена Алджера Хисса и Гарри Декстера Уайта (их преследовали маккартисты. — А. Я.). Государственный департамент выполняет работу коммунистов лучше, чем они сами».

Сам Дан Смут — бывший служащий ФБР. После девяти лет службы в этой организации он вышел в отставку и стал руководителем передач по радио и телевидению, финансируемых X. Хантом — техасским мультимиллионером. Разумеется, это были крайне реакционные по содержанию передачи. Потом он создал свою организацию, найдя других финансовых «доноров». Он метал громы и молнии по поводу не только Москвы, но и Вашингтона. Крайне правые взгляды Д. Смута относились и к внутренней политике (он неистово нападал на идею усиления федерального правительства, политический курс Г. Трумэна, «Новые рубежи» Дж. Кеннеди, республиканизм 60-х годов, именуя их не иначе как «философией коммунизма, фашизма и нацизма»), и к внешней политике (он требовал, чтобы США вышли из ООН, «силой опрокинули» Фиделя Кастро, бойкотировали бы Россию, если она «не уйдет» из Восточной Европы). Убеждения Д. Льюиса также не оставляли сомнений: бывший президент Д. Эйзенхауэр был «сознательным агентом тайного коммунистического заговора». В области внешней политики выражался еще категоричнее. Например, о Кубе он сказал: «Я бы смел коммунистов с лица земли в 24 часа».

Журнал «Лук» доказывал, ссылаясь на того же Д. Льюиса, что идеи Смута благоприятствуют бизнесу, поскольку «люди так восторгаются постановками Дана, что они скормили бы собачьи консервы людям, если бы им это позволили. Тысячи пишут нам, а сотни тысяч покупают товар, поскольку им нравится наша программа». Это и есть «средний класс» США в его идеологическо-предпринимательском консервативном традиционализме. И сегодня он такой же, каким был в начале 60-х годов, хотя многое изменилось в мире с тех пор.

Ф. Небел в статье о возрождении правых в США в начале 60-х годов не ограничивается этими двумя фигурами. Он описывает множество организаций и лиц, формировавших тогда лагерь правых, делает попытку отличить сторонников крайне правых от «умеренных» консерваторов. Консерватор, по его мнению, убежден, что США «должны посвятить себя победе над коммунизмом», он решительно выступает против экономического диалога с «коммунистическими» государствами. Крайне правый разделяет, как уверяет «Лук», эти воззрения, но идет еще дальше. Он убежден, что внутри администрации США орудуют «коммунистические заговорщики, стремящиеся помешать осуществлению их целей».

На вопрос, чего же хотят крайне правые, автор из журнала «Лук» приводит длинный список требований в области внешней и внутренней политики. Сошлемся лишь на те из них, которые касаются внешнеполитического курса: блокировать Кубу или вторгнуться на нее. Выйти из Организации Объединенных Наций. Объявить войну коммунистическим партиям всего мира. Покончить с дипломатическим признанием России и других коммунистических стран. Сократить до минимума помощь иностранным государствам. Свернуть культурный обмен с СССР. Не вести переговоров с коммунистами. Цель очевидна: создать в мире обстановку предвоенного психоза, предвоенной истерии.

Опять-таки бросается в глаза сходство с тем, что мы слышим от правых в конце 70-х — начале 80-х годов, в том числе и от лиц, облеченных высшей государственной властью. Родство этих подходов несомненно.

Журнал «Лук» попытался тогда ответить на вопрос: что же привело к столь бурной активизации правых сил в эти 18 месяцев? Хотя правые имеют разные мнения на этот счет, Ф. Небел после двух месяцев бесед как с рядовыми, так и с высокопоставленными сторонниками правых пришел к весьма категоричному выводу: Куба оказалась тому «причиной». Но он наряду с этим выводом выстроил и более длительную причинно-следственную связь. Оказывается, на «донышке» причин взлета правых лежит разочарование, подстегнутое неспособностью США выиграть корейскую войну и боязнь «коммунистического нашествия». Провал американского вторжения на Кубу в 1961 году дал правым богатейшую пищу для демагогии. «Искусные лидеры правых принялись за работу, пустив в ход густую заварку антикоммунизма, чтобы поколебать устои правительства», — писал «Лук», как бы предвещая аргументацию и действия правых в США в ситуации 70-х годов.

Характерны в этом отношении сентенции вашингтонского журналиста-консерватора, писавшего в журнале «Америкэн опинион», что возрождение правых произошло вследствие огромного разочарования тем, что Соединенные Штаты стали сползать со своих позиций мирового превосходства, а также возмущения «нашей неспособностью сдержать это сползание. К этому следует добавить тревогу относительно нового правительства, политика которого скорее ускоряет, чем сдерживает, это сползание». Сегодня звучит та же мотивация, та же фразеология, что и тогда, в 60-х.

Это симбиоз маккартизма, гуверовской идеологии ФБР, врожденного упоения силой, гегемонизма. И, конечно, в подобных рассуждениях присутствует достаточно явно образ «Pax Americana», стремление подталкивать правительство к реализации такой идеи, даже если это могло бы привести к опаснейшему ракетно-ядерному кризису вроде Карибского.

К моменту, когда Вашингтон пошел на усугубление Карибского кризиса, кампания правых, на которых и была ориентирована версия о «разрыве в ядерных вооружениях», выдвинутая демократами против республиканцев, была уже в самом разгаре. Не в последнюю очередь правые определили «кризисный» менталитет демократической администрации в 1962 году. Правые шли напролом, они толкали администрацию Дж. Кеннеди к ядерному авантюризму. Когда же лидеры правых обнаружили, что Дж. Кеннеди склоняется к взвешенным действиям, обнаруживает склонность вести переговоры с СССР, президента убрали «старым американским способом».

Правые стали рваться на арену национальной и внешней политики еще более напористо и открыто. В истории правого движения, ориентированного на «имперскую» политику, не прошла незаметной попытка Б. Голдуотера завоевать Белый дом на выборах 1964 года. Он шел с программой, пронизанной «имперскими» идеями в самой резкой, недвусмысленной форме. Аризонская группировка крайне правых была поддержана всем конгломератом реакционных организаций в стране. Выборы, однако, были проиграны. Но в американской политической элите считается, что именно тогда правые организационно окрепли.

В имперских, антикоммунистических убеждениях Р. Никсона сомневаться не приходится. Его прежняя близость к Маккарти подавала правому движению некоторые надежды. Но Никсону пришлось действовать в условиях, стеснявших свободу его политического маневра. Эти условия были созданы двумя основными обстоятельствами. Сначала обнаружился факт сложившегося равновесия стратегических сил США — СССР, что в принципе переводило «Pax Americana» в сферу недостижимого военными средствами. Военно-стратегический кризис совпал с военно-политическим из-за поражения во Вьетнаме.

Одна из фракций правящего класса США сделала из всего этого, хотя и на время, более или менее реалистические выводы, была вынуждена пойти в определенных целях и границах на разрядку напряженности в мире. Но крайне правые усмотрели в этом «сползание» США с позиций мирового превосходства, обвиняя Р. Никсона и Г. Киссинджера в том, что они не могут и не хотят остановить это сползание, играя на руку русским. Правые нагнетали в различных слоях населения, прежде всего в «среднем классе», чувства унижения и страха, националистические и шовинистические настроения, переводя их в русло антикоммунизма и антисоветизма. Они усилили обработку общественного мнения в алармистском духе, требуя новой гонки вооружений, чтобы обеспечить «национальную безопасность» США, оказавшуюся якобы под угрозой из-за «роста военной мощи» Советского Союза.

На арену борьбы правых за коренное изменение внешней и военной политики США вышли две группировки, несмотря на некоторые различия, они во многом — и социальной базой своей, и идейно-политической основой, и ориентацией на военную мощь и превосходство США в контексте «имперского» мышления и «Pax Americana» — были схожими, действовали в общем направлении.

От маккартистов и правых 60-х годов тянется нить преемственности в реакционных идеях, включая и апофеоз имперского мышления, к «новым правым». Последние утверждают, что их воззрения в прошлом разделяли многие деятели правого политического толка, которым приходилось бороться против Дж. Кеннеди, Э. Стивенсона, Г. Хэмфри. Предшественники у них, конечно, были и в американской правящей элите, и в «среднем классе». Да и сегодня «новые правые» не единая, монолитная организация с определенной структурой внутренних и внешних связей, а конгломерат различных сил со своим руководством.

Бесспорно, США пережили в 70-х годах кризис традиционного либерализма, во многом утратившего свое значение влиятельного политического течения. Поражение либералов объясняется тем, что они не смогли ни поставить, ни тем более решить назревшие проблемы внутренней и внешней политики, не сумели сохранить и защитить линию на разрядку напряженности. В своей борьбе против либералов «новые правые» имели возможность использовать и ухудшение положения в американской экономике, и явные дефекты внешнеполитических программ. Вырядившись в популярную тогу моралистов и защитников «ценностей» американской семьи, они выступили против порнографии и наркомании, в распространении которых обвинили либерализм, что прибавило им дивидендов. Но основные битвы «новые правые» развертывали вокруг тезисов о «советской угрозе» и «падении американской мощи». Связав эти стереотипы воедино, «новые правые» получили известную поддержку националистических, шовинистических, антикоммунистических сил в стране.

Важным моментом в ходе отвоевания правыми плацдарма в политической жизни был кризис доверия к двум основным буржуазным партиям — республиканской и демократической. «Уотергейт» подорвал авторитет первой, правление Дж. Картера дискредитировало вторую. Либерализм и его «пограничный вариант» — «умеренный консерватизм» оказались в глазах многих американцев несостоятельными.

Отсюда и интерес к альтернативе — «новым правым». Доверие американцев к двум ведущим политическим партиям «продолжает падать, — отмечал известный американский консервативный деятель А. Кроуфорд в книге „Угроза справа“, — и многие обращаются в поисках защиты своих интересов и покровительства к новым политическим силам и новым лидерам. Все чаще адресатами — и эксплуататорами — человеческих тревог и опасений становится новая группа властно утвердивших себя политических лидеров, известных как „новые правые“. По мнению некоторых политических деятелей, „новые правые“ стали в сегодняшней Америке четвертой по могуществу политической силой после двух основных партий и профсоюзного движения».[166]

Сегодня движение «новых правых» — это прежде всего «Американский консервативный союз», «Клуб конгресса», «Национальный консервативный комитет политического действия», «Консервативный кокус», «Молодые американцы за свободу», «Комитет за сохранение свободного конгресса», «Комитет за выживание свободного конгресса», «Моральное большинство», «Католики за христианские политические действия», «Объединенные граждане за ответственное воспитание». Это исследовательские центры вроде «Хэритэдж фаундэйшн», периодические издания «Консерватив дайджест», издательства «Грин Хилл пабликейшн», филантропические фонды, юридические фирмы, «просветительские центры» и т. д. К сети «новых правых» относятся «Комитеты политических действий».

Лидеры «новых правых» вышли не из низов. Но они и не принадлежали к верхушке монополистического капитала. Это представители мелкой и средней буржуазии. Их больше всего манит концепция «Pax Americana», впитавшая присущие им «имперские» вожделения и антикоммунизм. Это и сформировало генеральную тенденцию идеологии и политики всех разнородных организаций и групп, созданных «новыми правыми».

Успех «новых правых» на первых порах определился тем, что они не только выдвинули новую генерацию ловких и изворотливых молодых организаторов вроде Р. Вигери, Т. Долана, Р. Филиппса, П. Уэйрича, Дж. Фалуэлла и других, более эффективно использовали новые технические средства политической деятельности — радио, телевидение, компьютеры, «прямую почту», оставив в этом позади себя иных профессиональных политиков, но и сумели разработать элементарные общедоступные позиции, которые успешно работали прежде всего на «средний класс».

И «средний класс», проявив присущий ему «эгоизм», не желая жертвовать своими доходами для повышения уровня жизни низших слоев населения, направил свои эмоции в том направлении, куда его толкали «новые правые». Тем более что он был унижен, раздражен и взвинчен навязчивой информацией о «падении» военной мощи и влияния США на мировой арене, «ростом» советской военной мощи и динамизмом мирового коммунизма. «Новые правые» с самого начала опирались на спектр политических сил, которые располагаются от центров «академического сообщества» до экстремистских группировок не вполне легального характере, «Новые правые» действуют в самой гуще «среднего класса» — мелкобуржуазных слоях, фермерской среде, в мелких провинциальных городах, особенно южных, в группах служащих и рабочей аристократии. Социальная демагогия «новых правых» рассчитана на то, чтобы использовать эти слои населения для воздействия на правительство.

Небезынтересны идеология, организация, источники финансирования различных ультраправых групп, исповедующих «имперское» мышление, видящих и сегодня в «Pax Americana» реальную внешнеполитическую цель США. Рассмотрим лишь основные.

Детищем Б. Голдуотера является с 1964 года 300-тысячный «Американский консервативный союз», выделяющийся своей реакционной политической ориентацией даже среди крайне правых организаций. В его лоне старые «классические» консерваторы пытаются отстоять свои позиции перед натиском «новых правых». В свое время он был в руках таких людей, как У. Бакли, Дж. Килпатрик, С. Эванс, но постепенно стал переходить, под контроль «новых правых». Им руководит Д. Крейн, член палаты представителей. Старые консерваторы все еще рассчитывают сохранить его вместе с журналом «Нэшнл ревью» в качестве своего пристанища. Но сам «Американский консервативный союз» наиболее охотно сотрудничает с различными организациями «новых правых».[167] Более того, политических деятелей правой ориентации для всей страны он готовит именно в духе «новых правых». «Американский консервативный союз» создал целую паутину исследовательских центров, пропагандистских рычагов, механизмов по сбору финансовых средств. Он широко использует в этих целях Просветительско-исследовательский институт, через него командует Национальным журналистским центром, который действует под руководством известного правого обозревателя С. Эванса. Здесь молодых журналистов, писателей, публицистов надлежащим образом обрабатывают, а затем продвигают в ведущие средства массовой информации, где они пропагандируют «имперские» взгляды на внешнюю политику США.

В центре политической, в том числе и внешнеполитической, деятельности «новых правых» находятся «Клуб конгресса» и «Национальный консервативный комитет политического действия» (НККПД). «Клуб конгресса» действует уже в самом механизме политической власти в США. Его деятельность носит непосредственно политический характер. Он не замыкается на какой-либо одной партии, а стремится к «двухпартийным» связям. «Клуб конгресса» стал чем-то вроде шлюза между крайне правыми республиканцами и крайне правыми демократами: здесь осуществляется их политическое блокирование, формирование общих политических представлений и замыслов в духе «имперского» мышления, кристаллизация новой политической силы, распространяющей свое влияние на страну. «Клуб конгресса» давно превратился в политическую машину современного технического уровня. Он оперирует сложными компьютерными системами, новейшими приемами сбора финансовых средств. Но при этом клуб сохраняет в своем арсенале и «классические» способы шантажа, клеветы, давления в политических целях, особенно когда речь идет о либералах, «допустивших разрядку» и «снижение» военной мощи страны.

Ежегодные финансовые вложения в политическую деятельность клуба подсчитать нелегко. Но только на поддержку Р. Рейгана в его избирательной кампании 1980 года он дал более 4 миллионов долларов. Это равно половине ежегодных «дотаций» самому клубу от его могущественных покровителей в мире бизнеса. Большие суммы были истрачены на предвыборные кампании нескольких десятков правых кандидатов в сенат и палату представителей конгресса США. Насколько сильнее клуб традиционных партийных механизмов, можно судить хотя бы по тому, что в начале 1981 года, когда республиканцы были уже у власти, этой организации удалось собрать на свои цели на 3 миллиона долларов больше, чем получил Национальный комитет демократической партии.[168]

«Как и другие организации „новых правых“, — отмечал Дж. Стакс в журнале „Тайм“, — „Клуб конгресса“ небезуспешно обращает настроения страха в финансовые средства, а набожность избирателей — в свои доходы».[169] Духовным наставником «Клуба конгресса» является один из самых крайне правых деятелей — сенатор-республиканец от Северной Каролины Дж. Хелмс, обладающий закоренелым мышлением в духе «Pax Americana» в самом экстремистском его выражении. Под его контролем находится и механизм республиканской партии в сенате. Здесь вокруг Дж. Хелмса действуют более 30 крайне правых сенаторов-республиканцев. Среди прочих его должностей — председательское место в подкомиссии по делам западного полушария.

Влияние Дж. Хелмса не ограничивается конгрессом и его кулуарами. Его люди активно действуют в Белом доме — и не всегда только в коридорах, проникают в средства массовой информации. Под приглядом Дж. Хелмса находится целая сеть научно-исследовательских учреждений. Один из институтов разрабатывает для него проблемы внешней политики. Сенатор осуществляет патронат над многими общественными организациями правой ориентации. Он собирает пожертвования от всех сотрудничающих с ним и сочувствующих — более 2 миллионов долларов в год.

Облик Дж. Хелмса описал X. Деуар в статье «Джесси Хелмс — архангел правоверных правых в сенате», опубликованной «Вашингтон пост». «Особенность Хелмса состоит также в том, что ему удалось создать о себе представление как о человеке… который занимается политикой скорее по необходимости, чем по личному желанию, и не стремится любой ценой пробиться в политический истэблишмент. Без тени смущения Хелмс обращается к таким высоким понятиям, как Бог, Патриотизм, Моральные ценности, Свободное предпринимательство, Традиционные добродетели. Конечно, в политических махинациях и закулисной борьбе этот „Дон-Кихот“ может превзойти любого из своих циничных оппонентов, но кажущаяся наивность приносит Хелмсу определенные дивиденды. Он умеет открыто и просто говорить с людьми, уставшими от сложностей современного мира, он всегда „твердо знает“, что хорошо и что плохо, а это выгодно выделяет его среди людей с половинчатыми воззрениями и противоречивыми суждениями».[170] И что еще постоянно демонстрирует Дж. Хелмс, — это «непримиримость» взглядов, «отвращение» к каким-либо компромиссам с погубившими США как «великую страну» либералами, неистовая вера в «имперские ценности» «Pax Americana». Он готов защищать это всеми средствами. Он и в самом деле стоит на страже казенного американского патриотизма, прав США ввязываться в любые ситуации, защищать свой «интерес» в любом уголке мира.

В «год Уотергейта» крайне правые в республиканской партии создали весьма влиятельную группу всего правого лагеря, состоящую из самих конгрессменов — Республиканский исследовательский комитет. Она вела свои дела в секретной обстановке. Даже в Вашингтоне, как признает теперь бывший руководитель комитета Э. Фельнер (ныне президент «Хэритэдж фаундэйшн»), мало кто знал о ее планах и делах.

Республиканский исследовательский комитет шаг за шагом внедрял коренные идеи консерваторов в государственную политику, программы, законодательство, тесня либералов, подрывая инфраструктуру их влияния в «коридорах власти». Постепенно комитет стал распространять свои щупальца не только на среду правых республиканцев, республиканскую верхушку, но и на руководство конгресса, включая и консервативно настроенных деятелей демократической партии. Он становился одним из важнейших звеньев всего механизма деятельности правых в американской правящей элите, связанным тысячами приводных ремней с другими организациями консерваторов. Со временем комитет превратился в идейного наставника правых, в генератор идей американского консерватизма.

Республиканский исследовательский комитет разрабатывал и помогал проводить в жизнь замыслы крайне правых групп уже с начала 1973 года. Тогда же он принялся и опекать Р. Рейгана. Комитет не смог добиться его победы в 1976 году. Но, продолжая свою деятельность, укрепляя свое влияние в Вашингтоне при администрации Дж. Картера, комитет последовательно и целеустремленно продвигал к власти Р. Рейгана и его группу. Без Республиканского исследовательского комитета, как утверждает в своей книге тот же Э. Фельнер, рейгановская администрация и его программа никогда бы не ожили.[171] Именно этот комитет, пишет всеведущий бывший его глава, был «ключом к начальным успехам Рейгана».

«Национальный консервативный комитет политических действий» строит свою деятельность не только и не столько на лоббистской основе, сколько на погромной реакционной агитации во время избирательных кампаний против либералов. Это особенно обнажилось в 1980 году, когда борьба велась против Ф. Черча, Дж. Макговерна, Дж. Калвера, А. Крэнстона, Т. Иглтона, Б. Бая. Лишь А. Крэнстон и Т. Иглтон прошли тогда в сенат. Зато НККПД удалось провести Дж. Иста, ближайшего соратника Дж. Хелмса, и Дж. Дентона, который тут же возглавил подкомиссию сената по безопасности и терроризму. Сторонники «новых правых» захватили руководство и во многих других подкомиссиях сената. Выборы 1980 года рассматриваются как политическое торжество не только «новых правых», ко и прежде всего самого НККПД.

Конечно, эта «победа» не была полной. Один из духовных наставников «крайне правых», У. Бакли, не прошел в сенат. Б. Голдуотеру удалось сохранить свое место ценой больших усилий. «Новые правые» не смогли «остановить» в Калифорнии А. Крэнстона, а в Колорадо — Г. Харта. Уже к 1982 году «триумф» «крайне правых» сильно поблек, они потерпели поражение на промежуточных выборах.

Внутри аппарата конгресса, оказывая сильное влияние на распространение и реализацию идей «Pax Americana», немалую роль играет такая организация «новых правых», как «Мэдисоновская группа». В нее входят чиновники конгресса высших рангов. Нередко они представляют «крайне правых» членов сената, а иногда оказываются даже «правее» их, позволяют себе действовать более или менее автономно. Один из видных американских журналистов, У. Сэффайр, пишет: «Почти все время своего существования „Мэдисоновская группа“ действовала в качестве самостоятельного центра политического влияния, причем сенаторы не всегда знали (и не всегда хотели знать), чем занимаются их подчиненные».[172]

В организационной структуре «новых правых» особое место принадлежит фирме политической рекламы Р. Вигери, У истоков его карьеры стояли такие крайне правые идеологи и политики, как У. Бакли и Б. Голдуотер. Он собирал для них денежные средства. Р. Вигери написал программу всего движения. Она изложена в книге «Новые правые: мы готовы вести за собой».[173] Р. Вигери соглашается с П. Уэйричем в том, что Америка и сегодня находится в состоянии войны. «Возможно, что пули и ракеты не пускаются в ход, но тем не менее это война. Это война идеологий, это битва идей, это сражение в защиту нашего образа жизни. И эту войну надо вести с тем же напряжением, как мне кажется, что и войну, в ходе которой гремят выстрелы».[174] Как уверяют, Р. Вигери и его фирме РАВКО, действующей методом «прямой почты», удается собирать ныне для различных правых организаций 15–20 миллионов долларов ежегодно. Это дает им возможность игнорировать не только связи с большими контингентами населения, но и с буржуазными политическими партиями, партийными бюрократами. Все деньги для правых Р. Вигери извлекает сам с помощью своей фирмы.

В сложном переплетении и взаимодействии разных организаций «новых правых» постоянно возникают контуры «Хэритэдж фаундэйшн» («Фонд наследия»). Созданный в 1973 году, этот центр с самого начала был задуман и финансировался как «фабрика мысли правых». Его роль в идеологическом, теоретическом подкреплении имперского мышления, расчетов на возрождение «Pax Americana» исключительно велика. Помимо теоретического обоснования консервативной политики, «Хэритэдж» имеет возможность оказывать непосредственное влияние на процесс принятия решений в администрации. Более 30 его сотрудников заняли посты в правительстве.

«Хэритэдж» сразу же включился в деятельность администрации Р. Рейгана. В течение первых месяцев ее существования «Хэритэдж» подготовил 20 томов предложений — так называемый «Мандат на руководство», содержащий две тысячи конкретных рекомендаций. Теоретики из «Хэритэдж» писали: «Новая администрация обнаружит, что проблемы внешней политики, как и прежде, будут занимать господствующее положение в общественной жизни»,[175] «Хэритэдж» поучал: центральная фигура в определении внешнеполитического курса — президент, но не конгресс. Необходимо восстановить равновесие между СНБ и госдепартаментом. Основное содержание внешней политики — возобновление помощи проамериканским режимам, развертывание борьбы против распространения марксизма в Центральной Америке, усиление поддержки ЮАР, Тайваня и Южной Кореи. Проблема советско-американских отношений провокационно освещается в разделах, посвященных задачам министерства обороны и разведслужб. По утверждению авторов доклада, США в результате односторонней сдержанности (?!) откатились в военном отношении на второе место.[176] Отсюда вывод о необходимости качественного увеличения бюджета Пентагона. «Хэритэдж» настаивал также на расширении сферы полномочий ЦРУ, восстановлении органов контроля за «подрывной деятельностью» и т. д.[177]

«Хэритэдж» оказывает политическое и идеологическое влияние на Белый дом и конгресс, стремясь протолкнуть самые воинственные проекты. После избрания Р. Рейгана на пост президента на второй срок «Фонд наследия» призвал новую администрацию активизировать поддержку антикоммунистической подрывной деятельности, включая использование вооруженных сил для свержения правительств в девяти странах, «угрожающих интересам США». К их числу отнесены Кампучия, Лаос, Вьетнам, Ангола, Эфиопия, Афганистан, Никарагуа, Иран и Ливия.

По мнению «Фонда наследия», даже если усилия США в этих странах не дадут желаемого результата, они ясно покажут, что США впредь не будут мириться со свержением «дружественных» правительств в развивающемся мире. Бывший помощник Рейгана по национальной безопасности Ричард В. Аллен, ставший сотрудником «Фонда наследия», заявил, что эти суждения окажут «очень серьезное влияние» на администрацию.[178]

«Хэритэдж фаундэйшн» активен и в издательской деятельности. Ежемесячный «Нэшнл секьюрити рекорд» освещает с самых крайних позиций вопросы внешней политики. У «Хэритэдж» нет проблем с деньгами. 87 корпораций, входящих в список 500 крупнейших американских фирм, финансируют эту организацию. В 1981 году ее ежегодный бюджет превысил 5,3 миллиона долларов. Директор «Хэритэдж» Э. Фельнер не без удовольствия рассказывает публично о своих тесных связях с крупным бизнесом.

Как известно, Э. Фельнер ранее руководил Республиканским исследовательским комитетом, который с начала 70-х годов был важнейшим инструментом теоретического и практического воздействия правых на конгресс, сменявшиеся администрации республиканцев и демократов, на руководство этих буржуазных партий, всю политическую жизнь США, включая и внешнюю политику. «Хэритэдж» действует весьма эффективно в сфере пропаганды. Здесь, пожалуй, нет ему равных ни с точки зрения целенаправленности, ни по изощренности приемов. «Нью рипаблик» отмечает, что «едва ли не каждую неделю одна из крупнейших газет страны помещает статью или передовицу, основанную на материалах, подготовленных его сотрудниками».[179]

На политической сцене США, формируя и укрепляя «имперское» мышление, действует и организованное правое движение религиозных сил. Центральное место в этом движении занимают фундаменталистские баптистские общины (мормоны, южные баптисты, адвентисты седьмого дня). Число приверженцев евангелических церквей достигло более чем 44 миллионов человек. Южная баптистская конвенция, сосредоточив в своих рядах 13 миллионов человек, стала самой крупной в стране протестантской церковью. Конечно, в политическом плане баптизм не сводится только к правым. У него есть и свое «левое крыло», в ряде организаций поддерживается антивоенное движение. Но на севере страны фундаменталистские общины стали опорой «новых правых».

Автор статьи о «новых правых», помещенной в журнале «Крисчен сенчури», назвал методы действия религиозных правых «параноидальным стилем в американской политике». «Имперское» мышление этих группировок основано на таком восприятии мира, согласно которому «существуют некие сатанинские внешние силы, объединившиеся против какой-либо нации, культуры или образа жизни, и их надо во что бы то ни стало любыми средствами остановить, пока они не подорвали самих основ нашего существования».[180]

Это в представлении «параноидально» мыслящих людей из религиозной среды — «мировой коммунизм», СССР, а также все, кто не согласен с «новыми правыми» внутри страны. С этих позиций «крестовый поход» против коммунизма, американское вторжение на Гранаду и в Ливан — вполне объяснимые и правомерные действия. Религиозные силы «новых правых» используют в политических целях радио и телевизионные станции, создавая «электронную церковь». Их смотрят и слушают около 130 миллионов человек в неделю (число посещающих церкви — меньше). По этому каналу текут пожертвования на сумму более 1 миллиарда долларов ежегодно.[181]

Среди консервативных проповедников выделяются своими крайне реакционными, «имперскими» взглядами Дж. Фалуэлл, П. Робертсон и Дж. Робинсон. Они постоянно выступают по вопросам «отношения к коммунизму» и военным проблемам. Наиболее колоритна фигура Дж. Фалуэлла, который еще в 1978 году создал религиозно-политическую организацию «Моральное большинство». Дж. Фалуэлл стал политическим проповедником в своей баптистской церкви в штате Вирджиния еще с конца 50-х годов. Он набирал учеников прямо из детских садов и доводил их до колледжа, насаждая в них фашистскую дисциплину и образ поведения. Уже в начале 80-х годов, шаг за шагом внедряясь в политическую жизнь с помощью средств «электронной церкви», он соорудил телецентр стоимостью в 4 миллиона долларов. В настоящее время проповеди Дж. Фалуэлла транслирует ежедневно около 300 радиостанций. С 1975 года он получал по 1 миллиону в месяц. К концу 70-х годов доход церкви Дж. Фалуэлла достиг суммы около 30 миллионов долларов ежегодно, сообщает журнал «Эсквайр».[182] Пещерные взгляды Дж. Фалуэлла более чем откровенны: он постоянно требует обеспечить эффективное наращивание военных расходов для борьбы с «мировым коммунизмом», прежде всего с СССР. Куба — предмет его особой ненависти. Маккартистская практика преследований всех «инакомыслящих» в стране привлекает Дж. Фалуэлла и тем, что она связывается со взглядами «подозреваемых» по внешнеполитическим вопросам. Помощник генерального секретаря Национального совета церквей США У. Фор подметил у Дж. Фалуэлла важнейшую политико-идеологическую установку — проповедь неизбежности войны между США и СССР, хотя проповедник и прибегает для этого к витиеватым, иносказательным выражениям.[183]

«Таким образом, — пишет Эдвард Эриксон, директор Центра моральной демократии, организации, выступающей против „новых правых“, — возникает политическая система, содержащаяся на средства, которыми манипулируют люди, связанные с экстремистскими, религиозными и идеологическими организациями, незаметно действующие через фундаменталистскую церковь, правые организации и печать».[184]

«Новые правые» обладают, конечно, своей внешнеполитической программой, в основе которой лежат идеи «всемирного заговора» коммунистов и «Pax Americana». Но выделить такую программу из всего комплекса консервативных представлений по этому вопросу трудно. Многое их объединяет, выявляет сходство и преемственность. Различия в нюансах чаще всего носят конъюнктурно-тактический, фразеологический характер. Иногда они диктуются историческими условиями, в ряде случаев — вкусами и стилем отдельных правых деятелей, создавая конгломерат пестрых представлений и подходов. Но в этом есть и своя логика.

Лидеры ультраправых вышли на арену политической борьбы с четкой ориентацией и на лозунги, и на людей, которые с их помощью придут к власти. «Новые правые» вполне определенно поддерживали кандидатуру Р. Рейгана на президентских выборах и до момента его реального избрания. Вклад в победу Р. Рейгана «новых правых» хотя и не адекватен роли всех правых сил, сам по себе был значительным. Если послушать самих лидеров «новых правых», то окажется, что это они, и только они, привели Р. Рейгана в Белый дом. Один из лидеров «новых правых», Р. Вигери, отмечал, что президент в значительной степени обязан правому крылу консервативного движения, и в частности «новым правым», своей политической карьерой.[185]