Весь мир насилья мы разрулим

Весь мир насилья мы разрулим

что услышал писатель на заседании телеакадемии, где обсуждалось предложение депутатов Госдумы о недопустимости насилия на ТВ

Заседание телеакадемии «Тэфи» шло третий час. Главный академик Владимир Владимирович П. утирал пот.

— Не понимаю! — жалобно восклицал он. — Я лично пересмотрел «Красную Шапочку». Как я раньше мог не видеть?! Это же сплошное насилие. Сначала едят, потом режут… Потом… явная пропаганда космополитизма!

— Ну это еще где?! — стонал руководитель госканала Олег Борисович Д.

— А вот это: «А-а, в Африке реки вот такой ширины!» У нас что, реки не такой ширины? И нет зеленого попугая? Да у нас каждый второй, если хотите знать, зеленый попугай…

— Я что предлагаю, — заговорил гендиректор Первого Константин Э. — Давайте считать насилием все, что после 15 ноября. То, что было до этого, — как бы не насилие. Закон ведь обратной силы не имеет, так? То есть все, что было раньше, показывать можно. А все, что сейчас, — никак. И тогда люди почувствуют, что они живут в дивном новом мире!

— Там нигде не сказано, что прошлое насилие можно, — грустно заметил Владимир К., топ-менеджер НТВ.

— Там никакое нельзя. Выходит, «Семнадцать мгновений» тоже теперь не покажешь.

— Это-то почему?! — не поверил Олег Максимович П. с ТВЦ.

— Ну а как же? Во-первых, Штирлиц два раза пьет пиво. Между прочим, в сцене с женой. Потом насилие: Клауса убил… Сцены пыток… Детей на морозе разворачивают…

— Я вот думаю: как теперь показывать войну с гитлеровскими захватчиками?! — поинтересовался Константин Э.

— А что? Скоро шестидесятилетие Победы!

— Но там же одно насилие! То они нас, то мы их… Одной стрельбы сколько…

— Это не насилие, а великая битва за Родину.

— Я понимаю! Но она что, осуществлялась ненасильственным путем? На добровольных началах?

— Видите ли, — осторожно вставил свои пять копеек представитель новоизбранной думской комиссии по нравственности на телеэкране, — мы не имели в виду ограничить насилие как таковое… Зачем же доводить до абсурда?

— То есть как?! — возмутился Владимир П. — Мы тут два часа выбираем, какие телепрограммы ставить в прайм-тайм, чем заполнять время с семи утра до десяти вечера, — и тут выясняется, что вы не против насилия? Да у вас в поправке Скоча черным по белому написано: нет насилию!

— Но где? В новостях! — пояснил представитель Думы. — Мы совершенно не имели в виду, скажем, запретить нашестарое кино… В котором так много патриотизма… Имелось в виду только слегка ограничить показ жестоких сцен в документальном кино!

— Где? — искренне не понял Николай Карлович С., лояльный политический обозреватель. — Я помню, конечно, несколько жестоких сцен в программе «В мире животных»… Ну там, помните, где самка какого-то паука пожирает самца после соития…

— А на «Культуре» эти фильмы с канала «Дискавери»?! — возмутился Константин Э. — Постоянно волки жрут зайчиков, анаконды глотают кроличков… Пираньи гложут ягуарчиков… Возмутительно!

— Вы не поняли, — прервал его представитель Госдумы. — Мы совершенно о другом насилии! Его нельзя только в новостях!

— Да в новостях — какое же насилие?! — не понял Кирилл К., только что вернувшийся на Первый канал из «ЛУКойла». — Разве что над ведущим, когда он хочет сказать одно, а надо совершенно другое…

— Да нет! Имеется в виду, если кто-нибудь кого-нибудь захватил, — осторожно намекнул представитель Думы.

— А-а… — начал понимать Олег Борисович Д.

— Или там взорвал, — еще понятнее объяснил думский контролер.

— Подождите, подождите! — воскликнул Владимир Владимирович П.

— Но вернемся к художественному кино! Допустим, если американский боевик…

— Это смотря какой боевик, — пояснил думец. — Если он правильный по идеологии — скажем, антитеррористический…

— А если он вообще российский?! — встрял продюсер и режиссер Валерий Т., занимавшийся всей сериальной продукцией на госканале.

— Тогда какое же это насилие? — простодушно удивился думец. — Это же все понарошку! Вы, может быть, думаете, что во всех этих фильмах по-настоящему бьют морды? Или стреляют? Да уверяю вас, что актеры после этого живехоньки!

— Удивительно, — сказал продюсер и режиссер Валерий Т., нервно закуривая. — Кто бы мог подумать!

— Да, конечно! — уверил его думский моралист. — И кровь ненастоящая.

— Точно?

— Клюквенный сок! А может, — не на шутку увлекся думец, — вы полагаете, что в «Челюстях» акула реальная? Как бы не так! Таких не бывает! Это все не насилие, а только показушество одно. То ли дело у нас в Думе!

— А что, и насилие бывает? — поинтересовался Константин Э.

— То есть даже и не спрашивайте! Учтите, я это конфиденциально говорю, — думец понизил голос и заговорщически оглянулся. — Вызывает нас, допустим… ну, один высокопоставленный член президентской администрации. И говорит: ах вы, такие-сякие-немазанные, сплошь повязанные! Вы разве не знаете, что за вас всех заплачено и проплачено?! «А ну, смирно, и вести себя так, как я скажу!» Вы что, интервью Ермолина не читали?

— Читали, — мрачно признался Николай Карлович С.

— Ну вот! А когда Ермолина из фракции исключали, вы думаете, гладко было? Да он обвизжался! Так кричал! Нельзя, говорит, зажим критики! И что вы думаете? Все равно исключили, насильно. У нас там просто. Если кто будет рот открывать, сразу по этой… как ее… по неприкосновенности получит! Только я прошу вас, пожалуйста, широко об этом не надо.

— Мы никому, никогда, — торжественно сказал Олег Борисович Д. — У нас, знаете, тоже в последнее время особенно не потреплешься. Сразу такое насилие, что мама дорогая…

— Так вот мы против показа такого насилия, — пояснил думец. — А все остальное — пожалуйста! Ведь в военном фильме это что? Не насилие, а борьба за справедливость. В американском боевике — что? Опять же не насилие, а контрпропаганда. Вот, мол, смотрите, дорогие телезрители, какие там в жестоком мире чистогана случаются ужасные нравы, отвратительные драки и жестокие акулы во всех смыслах! И когда самка самца поедает — это разве насилие? Это просто наглядная демонстрация того, как мир устроен. А насилие — это когда боевики кого-нибудь захватят… Ну, не такие захватывающие боевики, как «Челюсти», а такие захватывающие боевики, как Шамиль Басаев.

— То есть про это нельзя, — полувопросительно-полуутвердительно сказал Кирилл К.

— Нет, про это не надо. И когда наши отбивают заложников — тоже не надо. Потому что если никто никого не захватывал, то никто никого и не отбивает, правильно?

— Правильно, — кивнули все.

— Вот видите, какие вы понятливые! Или, допустим, когда президент отменяет выборность губернаторов. Про это тоже не надо.

— Почему? — вскинулся Олег Борисович Д.

— Потому что это жестоко, — вполголоса произнес думец. — Вы что же думаете, они не сопротивляются? Больно им, неприятно… Зачем огорчать зрителя! Не надо вот этого. Вы лучше в новостях про что-нибудь ненасильственное. Мягкое что-нибудь. Хлеборобы там, ненасильственное открытие сезона в Малом драматическом театре Вологды, быт музея…

— А «Красную Шапочку» можно? — спросил Владимир Владимирович П.

Чувствовалось, что ему нравится этот фильм.

— Запросто! — уверенно сказал думец. — Только песенку переозвучьте.

— Как? — не выдержал Валерий Т.

— Ну, текстик другой подложите… «А-а, в Африке горы вот такой вышины! А-а, в Африке реки вот такой ширины! А-а, крокодилы-бегемоты, а-а, обезьяны-кашалоты, а-а, а у нас зато медведь!»

— А-а, а у нас зато медведь! — хором пропели присутствующие и разошлись делать новое ненасильственное телевидение.

18 ноября 2004 года,

№ 218(24016)