3. РЕВОЛЮЦИОННАЯ ДЕМОГРАФИЯ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

3. РЕВОЛЮЦИОННАЯ ДЕМОГРАФИЯ

Пять столетий Запад владел миром, демонстрируя несокрушимую энергию и волю. Все гордые незападные государства так или иначе, после Колумба, да Гамы и Ченселора, после выхода американцев за Аллеганы, после достижения испанцами Тихого океана, после колонизации Африки и Азии, подчинились Западу. Несколько волн промышленно-научных революций закрепили опеку конкистадоров и колонизаторов над громадными просторами мира. Десятилетие назад не устояла в антизападном противостоянии Россия — последний избежавший прямого западного контроля район Евразии. Экономический триумф Соединенных Штатов породил поистине жесткую уверенность военно-экономического лидера мира в практически необратимом овладении им главными рычагами мирового развития. Глобализация закрепила возможности Запада и его американского авангарда осуществлять мировое доминирование. Зашла речь о «конце истории».

Но именно тогда, когда даже самые большие скептики умолкли, пораженные военно-научно-техническим превосходством Запада и его неоспоримого авангарда — Америки, история еще раз начала демонстрировать изумленному человечеству, что для нее нет неоспоримых канонов. И нам остается только потрясенно смотреть в лицо новым фактам, резко меняющим мировую панораму, подвергающим сомнению контрольные функции мирового гегемона — Соединенных Штатов.

Долгие столетия после катастрофического четырнадцатого века (когда в результате войн и эпидемии чумы Западная Европа потеряла более трети своего населения) Запад отличался стабильным ростом своего населения. Довольно долгое время западное население держалось на весьма стабильном уровне в 180 млн. человек. И только в XVIII веке население Запада начало быстро расти. В 1900 г. на Европу, Северную Америку и тогдашнюю Российскую империю приходилось 32 процента мирового населения. Такой большой процент объясняется демографическим взрывом, сопровождавшим индустриальную революцию. К середине XX века достигло цифры в 750 млн. человек, то есть более одной четвертой мирового населения, составившего 3 млрд. человек. Но уже начался более быстрый рост незападных регионов мира.

За последовавшие пятьдесят с лишним лет население Земли удвоилось (до шести с лишним млрд. человек), а Запад по существу прекратил даже воспроизведение уже достигнутого уровня своего населения. В 1950 г. доля индустриального мира пала до 29 процентов от всего населения планеты. В дальнейшем ритм этого падения ускорился: 25 процентов в 1970 г., 18 процентов в 2000 г., уже всего лишь одна шестая населения планеты — малообещающая проекция на будущее. (Напомним, что для воспроизведения существующего уровня населения требуется уровень рождаемости в 2, 1 ребенка; на современном Западе этот уровень составляет 1, 4 ребенка — революция в демографии, резко ослабившая Запад.) На 2050 г. проецируется цифра в 10 процентов; доля западного населения к концу текущего века снизится до нескольких процентов мирового населения.

Между 2000 и 2050 годами мировое население увеличится минимум на три миллиона человек. Но при этом население Азии, Африки и Латинской Америки увеличится на 50 процентов, а население Европы уменьшится как минимум на сто миллионов человек. Если в 1900 г. население Африки и Латинской Америки равнялось 13 процентам мирового, то в 2000 г. эта доля увеличилась до 21 процента, а в 2050 г. увеличится до 29 процентов. В 1900 г. «северяне» превосходили «южан» как 2, 5 к 1; в 2050 г. соотношение между ними станет прямо противоположным.

История знает несколько подобных примеров. В классической «Истории цивилизации» американский историк У. Дюрант называет «биологические факторы» решающими в падении Римской империи. «Серьезная нехватка населения обнаружилась на Западе после императора Адриана… Законы Септимия Севера говорят о penuria hominum — нехватке мужчин. В Греции депопуляция продолжалась уже на протяжении столетий. В Александрии население сократилось к 250 году вдвое… Только варвары и восточные народы увеличивали свою численность как за пределами империи, так и внутри». Это и погубило имперский Рим. По мнению историка У. Дюранта, «Рим был завоеван не варварскими нашествиями извне, а варварскими манипуляциями изнутри… Быстро растущие германские племена не имели представления о классической культуре, они ее не принимали и не передавали другим; быстро растущие восточные народы не имели других целей, кроме как уничтожить римскую культуру; владеющие этой культурой римляне пожертвовали ею ради стерильного комфорта».

Увеличивающиеся общины христиан жили большими семьями и предупреждение рождаемости рассматривалось ими как грех, что, помимо прочего, принесло им историческую победу. Сегодня же христианский Запад убеждает развивающиеся страны (и в особенности мусульман) «использовать, подобно западным народам, контрацептивы, аборты и стерилизацию. Но почему незападные должны пойти на самоубийство вместе с нами именно в то время, когда после нас они наследуют планету?». Американский исследователь Дж. Бернхэм приходит к выводу, который приобретает такую актуальность: «Трудно определить причины чрезвычайно быстрого упадка Запада, который характеризуется потерей лидерами Запада веры в себя и утратой уникальных свойств их цивилизации… Причина в эксцессах материального процветания и усталости, изношенности, которых, увы, не избежать всему временному на Земле».

Сказывается воздействие двух первых индустриальных революций. Как пишет американский политолог Дж. Курт, «величайшим движением населения XIX века явилось движение мужчин из деревень в города. Величайшим движением второй половины XX века явилась переориентация женщин с домашней работы на службу в офисе… Воспитание в семья заменилось „несемейным“ образованием». В Соединенных Штатах 1950 г. 88 процентов женщин с детьми до шести лет оставались дома; уже через тридцать лет 64 процента американских женщин с детьми до шести лет работали на производстве или в офисе. Поглощенные своей карьерой женщины не интересуются большими семьями, воспитанием детей, новым «бэби бумом». Цифра 1, 4 ребенка на семью в современной Америке отражает состояние главной «ячейки общества», характеризующей крепость или уязвимость нации.

Во всей остроте встал вопрос, какова цена гедонизма для «золотого миллиарда», долговременен ли мир, ориентированный на массовое потребление? По мнению американского антрополога Дж. Анвина, «человеческое общество свободно в выборе либо великого проявления энергии, либо в пользовании сексуальной свободой. Невозможно иметь и то и другое на протяжении жизни более чем одного поколения». Вооруженные рычаги государства могут быть беспредельно могучими, но ослабление ткани общества не может быть компенсировано точным и «умным» оружием.

Нельзя сказать, что западному миру катастрофически не везло. Напротив, Запад феноменальным образом избежал многих реальных и предрекаемых ему бед. Мальтузианская теория вымирания западного населения от голода оказалась ложной. Пролетарии, вопреки Марксу, не сомкнули руки против буржуазной цивилизации. Великая депрессия 1929 — 1933 гг., так или иначе, была преодолена. Алармистские доклады Римского клуба оказались не совсем точны в предсказании истощения природных ресурсов планеты. Не сгущают ли страхи современные демографы? Увы, привычный оптимизм на Западе в этом отношении уже не действует, хотя бы ввиду того, что фактическое сокращение и практическое исчезновение Запада произойдет не когда-то — оно ускоренно происходит сегодня. Сегодня незападный мир многочисленнее западного в пять раз; он будет в 2050 г. многочисленнее в десять раз. Из этого процесса Западу уже не вырваться — нет на то никаких указаний. Процесс потери Америкой и Европой своего населения только усугубляется, это население уменьшается не только относительно, но и абсолютно.

Американские идеологи задают вопрос, почему Клинтон, Шредер и Жоспэн принципиально не отвергали обвинений в адpec Запада? Да потому, что они «в глубине сердца верили, что обвинения справедливы и что Запад виновен. Если бы все было иначе, Клинтон не отправился бы в Африку просить прощения за рабство». А победа в «холодной войне» лишила Запад очевидного объединяющего начала. Сила Америки не может простираться на весь огромный мир. Во времена Великой французской революции англичанам хорошо было иметь философа Эдмунда Берка, дававшего интеллектуальную перспективу происходящего, но еще лучше было иметь Нельсона и Веллингтона, владевших контрольными военными рычагами. Где же военный дух Запада, полагающегося на наемную армию сегодня, в мире недовольного мирового большинства?

Европейский новый мир

Среди двух главных бастионов Запада быстрее других падает демографическая значимость Европы. Европейский плавильный тигель перестал работать вопреки пышной фразеологии слепых поклонников западноевропейской интеграции в Западной Европе — второй основе Запада. Даже суверенные государства с тысячелетней историей подверглись сокрушительному удару — из двадцати наций мира, имеющих самый низкий уровень рождаемости в мире, восемнадцать находятся в Европе. В 2000 г. европейское население составило 728 млн. человек. Согласно прогнозам, между 2000 и 2050 годами население Европы сократится минимум на одну шестую часть; к 2050 г. европейское население максимально составит 600 млн. человек, а скорее всего опустится до отметки в 556 млн. человек. Ныне только одна из пятидесяти североатлантических наций — мусульманская Албания — продолжает демографический подъем, обеспечивающий ее выживание. К 2050 г. Европа потеряет население, равное численности жителей современной Германии, Нидерландов, Бельгии, Швеции, Дании и Норвегии, вместе взятых. В Германии (уровень рождаемости которой равняется 1, 3 ребенка на семью) к 2050 г. исчезнут 23 млн. немцев и современное население в 82 млн. человек опустится до уровня в 59 млн. (при этом треть населения будет старше 65 лет.) К 2100 г. население Германии низойдет до 38, 5 млн. (сокращение на 53 процента.) В Италии (уровень рождаемости 1, 2 ребенка) население к 2050 г. составит 41 млн. человек; население Испании (1, 07 ребенка) сократится на четверть. Население Японии сократится до 104 млн. в 2050 г. Японская исследовательница Мицуко Симомура признает, что «если не будут созданы общественные условия, где женщина чувствует комфорт, растя детей, Япония будет уничтожена за 50 или 100 лет».

Важны макропоказатели. При сохранении современных демографических процессов население Европы к концу XXI века составит треть нынешнего — 207 млн. человек. Европа пошла навстречу своей судьбе, возможно бессознательно — если говорить об отдельных людях, но сознательно коллективной волей народов. Многие прогнозы звучат уже как реквием: это «статистика исчезающей расы… Колыбель западной цивилизации становится ее могилой».

Кто растет

По мере того как Запад вымирает, бурным темпом растет бедный мир Азии, Африки и Латинской Америки. Каждый год этот мир ныне прибавляет к своей численности численность населения весьма крупной страны — Мексики. К 2050 г. он прибавит более сорока таких Мексик. В 2000 г. население восьми «южных» стран — Нигерии, Эфиопии, Демократической Республики Конго, Южной Африки, Судана, Танзании, Кении и Уганды составляло 400 млн. человек, а к 2050 г. оно перевалит за миллиард. За это же время население восьми крупнейших стран Южной Америки увеличится более чем на 40 процентов. Самый быстрый рост населения наблюдается в африканских Уганде, на Мадагаскаре, в Демократической Республике Конго и в азиатских странах — Саудовской Аравии, Йемене, Кампучии. Самый большой прирост населения (показатель от 6, 8 до 7, 3 ребенка на семью) наблюдается в Йемене, Уганде, Афганистане, Анголе. За ними следуют Чад, Ирак, Боливия.

В 1950 г. население Испании превосходило население Марокко в три раза; к 2050 г. население Марокко будет вдвое больше испанского. Население Филиппин, вчетверо меньшее японского в 1950 г., будет на 25 млн. больше в 2050 г. В Африке в 2050 г. будут жить полтора миллиарда человек. На современных пустынных пространствах между Марокко и Персидским заливом — полмиллиарда. В Южной Азии наряду с 1, 5 млрд. индусов — 700 млн. мусульман Пакистана, Ирана, Афганистана, Бангладеш. Китайское население достигнет уровня полутора миллиардов человек.

Таблица №1. Наиболее населенные нации мира в первой половинеXXIв. (в млн. человек).

Источник: The World at Six Billions. Population Division, Department of Economic and Social Affairs, United Nations, 1999; Jenkins Ph. The Next Christendom. The Coming of Global Christianity. Oxford: Oxford University Press, 2002, p. 84.

Традиционно воспринимаемый как «маленький» Вьетнам превзойдет по населению традиционно воспринимаемую как «большую» Россию. В грядущие двадцать пять лет население Израиля вырастет на 2,1 млн. За это же время население соседних арабских стран вырастет на 62 млн. человек. Шестнадцать миллионов палестинцев окружают сегодня государство Израиль. В 2050 г. рядом (и вместе) с 7 млн. израильтян будут жить 25 млн. палестинцев. Одновременно с резким уменьшением населения в Европейском союзе население Марокко, Алжира, Туниса, Ливии и Египта увеличится в следующие двадцать пять лет на 73 млн. В 2025 г. население Египта достигнет отметки в 96 млн. человек. К 2050 г. численность африканцев превзойдет численность европейцев в три раза. В результате «судьба может компенсировать китайцев, исламские и латинские народы за страдания и нищету в XX веке доминированием на нашей планете в XXI веке».

Юг силой демографического преобладания превращается в основную силу, меняющую мир. Точнее говоря, этой силой будет бедный горожанин Юга. Ныне примерно 45 процентов мирового населения живет в городах. Эта цифра увеличится до 60 процентов в 2025 г. и до 66 процентов в 2050 г. Главным источником перемен будет молодое и обиженное население колоссальных мегаполисов мира, расположенных (кроме большого Токио) преимущественно на Юге.

Таблица 3. Крупнейшие городские конгломераты в 2025 г. (в млн. жителей).

Источник: Проекции ООН (http://www.sru.edu/depts/artsci/ges/disco-ver/d-6-9b.htm).

Вашингтон, Париж и Лондон превзойдут доселе почти неведомые Кампала, Киншаса, Дар-эс-Салам, Сана.

Сепаратизм

Ипри этом уменьшающееся общее западное население, заглянув в пропасть исторического небытия, не консолидируется, а, напротив, погрязнет в межэтнических разногласиях. Не креативный плюрализм, пишет знаток западной культуры Ж. Борзун, а ослабляющий всех сепаратизм станет сильнейшей тенденцией текущего столетия. Идеал плюрализма дезинтегрировал, и сепаратизм занял его место; возобладала идея, что «салат лучше, чем плавильный тигель». Вполне возможно, что Калифорния превратится в американский Квебек со всем вытекающим сепаратизмом.

В Великобритании бывшие много столетий назад королевствами Шотландия и Уэллс довольно неожиданно обрели собственные парламенты. В собственно Англии традиционный «Юнион Джек» заменен флагом с крестом Святого Георгия. Во Франции бретонцы, баски и эльзасцы борются за региональное самоутверждение. Корсика желает независимости и введения собственного языка. В Италии Север рвется отделиться от Юга, а венецианцы борются за независимое существование. В Германии празднуют тысячелетие Пруссии. (Та же участь не миновала и Канаду. Не говоря уже о всемирно признанном феномене Квебека, в канадских провинциях Альберта, Саскачеван и Британская Колумбия создаются партии, борющиеся за региональную независимость.)

Помимо всего прочего, расширяющаяся иммиграция — поток рабочей силы прежде всего из исламского мира — безусловно подтолкнет уже обозначившийся сепаратизм в Италии, во Франции (прежде всего Корсика), в Испании (Баскония и Каталония), в Британии (Шотландия в первую очередь, но и Уэллс), в Германии (Бавария), в Швеции (Скания), в Бельгии (противостояние валлонов и фламандцев).

Получается так, что Североатлантический союз защищает блок стран, чей внутренний стимул, если свести сложное к простому, — максимум удовольствий и минимум забот. Уже сейчас внешнеполитический активизм характерен, собственно, лишь для Соединенных Штатов. На них как на щит смотрит Западная Европа (критичная, впрочем, относительно методов Америки). Вашингтон едва переносит эту критику, растет волна недовольства «самовлюбленной» Европой. Встает вопрос, будет ли американцам резон защищать Западную Европу как отрекшийся сам от себя, от дела самозащиты регион? Американские стратеги предлагают задуматься, оправданны ли жертвенные усилия Соединенных Штатов, продолжающих служить щитом для «морально расслабленных» европейцев. «Что предлагается американцам защищать в Европе? Христианство? Оно мертво в Европе. Западную цивилизацию? Но европейцы своими решениями сами обрекли себя на исчезновение к XXII веку».

В свете этих оценок новый смысл приобретают следующие аналогии. Когда германский канцлер Бетман-Гольвег накануне Первой мировой войны прибыл из Австро-Венгрии в Берлин, его оценка Вены кайзеру была потрясенной. «Мы имеем в качестве союзника труп». Примерно это же говорят американцы сегодня о Европе, когда пытаются оценить бойцовские качества региона, номинально состоящего в военном союзе с США.

Американцы почти не скрывают своего скепсиса в отношении волевых и силовых возможностей своих европейских союзников сейчас и в будущем. Им — западноевропейцам — понадобится несколько лет, чтобы создать объединенные европейские вооруженные силы. И поможет ли это в регионе, питающем отвращение к силовым акциям?

Евроскепсис популярен в США. «Что-то жизненно важное ушло из Европы, — пишет американский автор. — Некогда западные нации были готовы приносить жертвы „за прах предков и за храмы своих богов“. Но европейцы сегодня, более богатые и многочисленные, чем в 1914 или 1939 гг., не готовы приносить подобные жертвы. Время Европы ушло».. Оно, полагают американские эксперты, уйдет еще быстрее, если страны — члены ЕС совершат каждая в отдельности культурное самоубийство, передав все права безликим наднациональным органам, не имеющим пафоса исторической самообороны.

Американский плавильный тигель

Главной западной страной, чье население в ближайшие полвека будет не уменьшаться, а расти, будут Соединенные Штаты. С нынешних 280 млн. американское население увеличится до 400 млн. в 2050 г. и до 570 млн. жителей в 2100 г. Америка будет продолжать быть огромной и могучей страной, но будет ли эта страна единой?

Около ста лет тому назад И. Зангал написал свою знаменитую пьесу «Плавильный тигель», и аллегория вошла во все учебники. Мир плавящихся в едином котле национальностей стал популярным символом Америки. Метафора оставалась релевантной еще долгое время, но постепенно ее фактическая точность стала ослабевать. Прежде всего, ослаб главный — европейский ингредиент «плавильного котла», что резко меняет лицо прежде единой американской нации.

В 1900 г. в США жили 77 млн. человек. Основой американского населения были 41 млн. «местного белого населения», потомки уже нескольких поколений, живших в Америке, потомки англосаксов. 26 млн. «нового белого» населения были недавними пришельцами, из них 30 процентов — англосаксы, 31 процент — немцы, 4 процента — шведы, 4 процента — русские, 4 процента — австрийцы, 3 процента — итальянцы. В стране жил миллион евреев. 9 миллионов были потомками африканских рабов, 124 тысячи представляли монгольскую расу (90 тысяч китайцев и 24 тысячи японцев). Местных индейцев осталось 237 тысяч человек.

Президент Теодор Рузвельт подчинился растущему давлению и вынужден был поддерживать идеи национально значимой Лиги сокращения иммиграции. В дальнейшем он первым среди американских глав исполнительной власти выступил за радикальную реформу иммиграционных законов в сторону запретительности. Теперь, мол, слишком много не-англосаксов прибывает в Америку, «ухудшая» сложившуюся в стране этническую основу, грозя расколом общества, вплоть до социальной дезинтеграции.

Прибывающие национальности обратились к самозащите, в том числе идейной. В 1916 г. была опубликована работа Р. Бурна «Наднациональная Америка». Это была первая серьезная попытка разобраться в проблеме влияния этнических диаспор на внутри — и внешнеполитические проблемы Соединенных Штатов. Это была убедительная попытка оценить меняющееся представление об американской национальной идентичности в свете таких обстоятельств, как смещение центра «поставки» новых иммигрантов в Центральную и Восточную Европу, национальное испытание на лояльность в ходе войны, где Германия и Австро-Венгрия заняли противоположные американским позиции.

Это была обстоятельная и убедительная критика ассимиляции и концепции «плавильного тигля», предполагающей отказ от культурных связей с покинутой родиной. Р. Бурн призвал американских консерваторов признать те преимущества, которые получает Америка от новых волн иммиграции, от прибытия новых людей иных этнических корней, которые своим самоотверженным и упорным трудом способны не только спасти экономику страны от стагнации, но и многократно приумножить ее национальное достояние. Обличение превратной роли иммигрантов, иделогические и практические атаки, направленные против новых иммигрантов — как часть более широких попыток сплотить американское общество разрушают важнейшее в американском политическом эксперименте: сам дух Америки, традиционно постоянно подпитывающийся новыми волнами иммигрантов.

Бурн защищал этническую культуру, что актуально и в современной Америке, продолжающей искать решение дилеммы: «хомо американус» или не потерявший связи со своей этнической общиной гражданин США. Критикуя ассимиляторскую традицию, Бурн обосновал ценность этнического элемента, он привел аргументы в пользу этнической укорененности. «Для Америки опасен не тот еврей, который придерживается веры отцов и гордится своей древней культурой, а тот еврей, который утратил свой еврейский очаг и превратился просто в жадное животное. Дурно влияет на окружающих не тот цыган, который поддерживает создание цыганских школ в Чикаго, а тот цыган, который заработал много денег и ушел в космополитизм. Совершенно ясно, что если мы стремимся разрушить ядра национальной культуры, то в результате мы плодим мужчин и женщин без духовности, без вкуса, без стандартов, просто толпу. Мы обрекаем их жить, руководствуясь самыми элементарными и примитивными понятиями… В центре этнического ядра господствуют центростремительные силы. Они формируют разумное начало и ценности, которые означают развитие жизни. И лишь постольку, поскольку уроженец другой страны сумеет сохранить эту эмоциональность, он сможет стать хорошим гражданином американского сообщества».

Так идеологически обосновывается несогласие с теорией и практикой «плавильного тигля». Это несогласие ждало своего конкретного воплощения почти сто лет. Только в 1996 г. президент Клинтон с примерным душевным спокойствием оценил это качественно новое явление такими словами: «Сегодня благодаря, прежде всего, иммиграции уже не существует главенствующей расы на Гавайях, в Хьюстоне и в Нью-Йорке. В течение следующих пяти лет не станет главенствующей расы в самом большом штате — Калифорнии. Менее чем через пятьдесят лет в Соединенных Штатах не будет расового большинства. Ни одна нация в истории не подвергалась демографической перемене такого масштаба в столь короткое время».

Большинство становится меньшинством

Первой нацией Запада, сознательно согласившейся с превращением прежнего большинства в меньшинство, будут Соединенные Штаты Америки. И произойдет это еще до 2050 г., когда радикально изменится этнический характер страны.

А ведь совсем недавно преобладание белого населения виделось столь стабильным. Еще в 1930 г. на 110 млн. белых в США приходилось 12 млн. афроамериканцев и 600 тысяч «других» (азиаты и индейцы). В 2002 г. 37 млн. американцев определили себя как американцы испанского происхождения; 35 млн. — афроамериканцы; 12 млн. — выходцы из Азии. Азиаты и испаноязычные совместно составляют сегодня 15 процентов всего населения, а вместе с афроамериканцами — более четверти американского населения. В 3500 приходах сегодня в США молятся по-испански.

Для испаноязычного населения (которое само себя называет «бронзовой расой») это только начало их возвышения в общем спектре национальностей, составляющих американскую нацию. С наступлением ночи на трехтысячекилометровой границе между США и Мексикой начинается движение к северу, в котором принимает участие даже мексиканская армия. Растущее ежегодно на миллион жителей мексиканское население движется к более богатым землям севера. Защищающие границы Кореи, Кувейта и Косова американские войска не могут защитить собственную границу. За 1990-е годы численность американцев мексиканского происхождения увеличилась на 50 процентов — до 21 миллиона; еще шесть миллионов дают незаконные иммигранты. Мексиканцы, в отличие, скажем, от немцев, с трудом ассимилируются в США — сказываются глубокие различия в культуре, в менталитете. Они не желают изучать английский язык. Собственно, их родной дом не США, а Мексика. Они создают свои радиостанции, газеты, каналы телевидения.

Идея мексиканского президента В. Фокса о фактическом объединении США, Канады и Мексики получила весьма благожелательный отклик таких столпов общественного мнения, как «Уолл-Стрит Джорнэл». При этом мексиканский жизненный уровень (пять тысяч долларов в год) значительно ниже американского. Половина мексиканцев живет в невиданной бедности, восемнадцать миллионов жителей страны существуют на менее чем два доллара в день. В США же минимальная ежедневная заработная плата равна 50 долларам в день. Естественно предположить, что открытие границы вызовет неслыханный поток мексиканцев, направляющихся в США. В Калифорнии треть населения уже принадлежит к латинской расе, четверть населения родилась не в США. В Техасе город Эль Сенизо объявил испанский язык официальным языком городских властей. Легислатура штата Нью-Мексико выдвинула предложение именовать штат Нуэво Мексико. Латинские студенческие организации американских университетов выступают за возвращение юго-западных американских штатов Мексике. Столицей новой мексиканской провинции называют Лос-Анджелес. Президент Лиги объединенных граждан латиноамериканского происхождения М. Обледо указал, что «Калифорния станет мексиканским штатом». Мексиканский президент Э. Цедильо провозгласил, обращаясь к американцам мексиканского происхождения: «Вы — мексиканцы, живущие к северу от Мексики».

На протяжении 1990-х годов бомба истории начала тикать в крупнейшем американском штате — Калифорнии. Население штата выросло за десятилетие на три миллиона, но численность англосаксов уменьшилась на полмиллиона. Графство Лос-Анджелес потеряло полмиллиона белых. Теряя сто тысяч англосаксов каждый год, увеличивая за десятилетие азиатское население на 42 процента, имея среди молодежи моложе 18 лет 43 процента испаноязычных, крупнейший штат Америки прямо движется к превращению в преимущественно испаноязычный регион.

К 2050 г. испаноязычные жители страны будут составлять 33 процента всего американского населения (100 млн. американцев). Американцы испаноязычного происхождения явятся третьей в мире латинской конгломерацией после Бразилии и Мексики.

Европа как «общая родина» американцев удаляется в историческую даль. И очень быстро. В 1960 г. только шестнадцать миллионов американцев вели свою родословную не от европейских предков. В 2002 г. таких американцев восемьдесят миллионов. Англосаксы стали меньшинством в Калифорнии в 2000 г. и станут таковым в Техасе в 2005 г. Америка более не является обществом 1960 г., имеющим две расы, с 90 процентами белых. Белое население составляло в США в 1960 г. 88, 6 процента; в 1990 г. — 75, 6 процента; к 2020 г. белые составят лишь 61 процент американского населения. В стране 31 млн. родившихся за ее пределами, половина из которых пришла из Латинской Америки, а четверть — из Азии. Именно иммигранты на 100 процентов «ответственны» за родившихся в 1990-е годы новых американцев. При этом треть прибывших в США за последнее десятилетие легальных иммигрантов не имеет среднего образования. Треть прибывших живет за чертой бедности. У американцев уже нет прежней признанной череды героев — Вашингтона, Джефферсона, Джексона, Линкольна. Все эти личности подвергаются критическому переосмыслению. Половина нации в 2000 г. не удосужилась даже проголосовать.

Иммиграция как средство поддержания жизненного уровня

Самым населенным регионом Запада пока является Европа. Согласно статистическим данным ООН, в 2000 г. в Европе жили 494 млн. человек в возрасте от 15 до 65 лет. К 2050 г. численность европейцев «рабочего возраста» сократится до 365 млн. В то же время численность граждан старше 65 лег (их число ныне 107 млн.) превратится в еще более многочисленное сообщество — до 172 млн. человек — треть населения Европы. За ближайшие пятьдесят лет соотношение работающих и пенсионеров изменится с пяти к одному до двух к одному. Европа станет, по словам французского демографа А. Сови, «континентом старых людей, живущих со старыми идеями в старых домах». Рабочая сила, к примеру, Германии уменьшится за грядущие полвека с 41 до 27 млн. человек. Это создаст напряжение в реализации обширных социальных программ. Имея на четверть меньшее рабочее население и почти удвоение численности пенсионеров, стареющая Европа задумается над привилегиями, от которых никто не собирается отказываться.

Чтобы сохранить общество «благоденствия», западные страны будут вынуждены повышать налоги. Это болезненно, особенно для «стран, где у работающих уже отнимаются не менее 40 процентов заработанного. Если же мы прибегнем к дефицитному финансированию, то быстро израсходуем все накопленное в развитом мире». Выбор невелик: огромные новые налоги плюс увеличение рождаемости. На увеличение рождаемости надежды невелики. Что более реалистично — импорт рабочих из-за пределов региона. Таков неизбежный выбор.

К 2050 г., если Европа пожелает сохранить свой нынешний уровень населения, она будет нуждаться в 169 млн. иммигрантов. Разведывательное сообщество США: «Европейская и японская популяции быстро стареют, что требует более 110 миллионов новых рабочих к 2015 г. для поддержания текущего уровня между работающими и пенсионерами». Цифры на 2050 г. будут, разумеется, значительно больше.

Недавно опубликованный секретный доклад французского правительства приводит весь набор аргументов относительно того, что у Европейского союза нет альтернативы призванию 75 млн. иммигрантов. Англичанин Дж. Стил пишет так: «Чтобы предотвратить падение жизненных стандартов, страны ЕС обязаны будут произвести 60-кратное увеличение потока иммигрантов». Если же Европа пожелает сохранить нынешнее соотношение работающих и пенсионеров, то она будет нуждаться в 1, 4 млрд. иммигрантов. Для многих западных стран массовая миграция представляет собой единственное средство сохранить производительное общество. (При этом французские эксперты признают, какие это породит проблемы в создаваемом расовом обществе-гибриде, но не видят иной дороги, подлинной альтернативы «взаимному культурному оплодотворению».)

Скорее всего, новые рабочие придут из Африки и с Ближнего Востока. Этот процесс идет по «накатанным рельсам». Он берет свое начало в 1960-х годах, когда ограниченные «холодной войной» западноевропейские страны не могли черпать рабочую силу из восточноевропейских источников. Британия обратилась к Ямайке и Пакистану, французы к Алжиру и Западной Африке, немцы к Турции. Между 1993 и 1999 годами численность одних только незаконных иммигрантов в ЕС увеличилась в десять раз. В одном только 2000 г. Британия приняла 185 тысяч иммигрантов. И ныне половина Лондона — небелые люди. К концу XXI века их в британской столице будет большинство. По минимальным оценкам, мусульмане составляют 3 млн. в Германии, 2 млн. во Франции, миллион в Британии и 750 тысяч в Италии.

В странах, никогда не бывших (в отличие от Соединенных Штатов) «плавильными тиглями», нашествие иностранцев может вызвать культурный и политический шок. Африканцы и азиаты стали частью западноевропейской структуры, базируясь прежде всего на крупных городах. Марсель, собственно, уже не французский город, а Франкфурт заметно теряет немецкие черты (30 процентов иммигрантов, 27 мечетей). Мусульмане составляют пятую часть населения Вены. В Лондоне прежнее белое большинство превратится в меньшинство уже к 2010 г. А по всей стране белое население станет меньшинством к 2100 г.

Этот поток неостановим хотя бы потому, что его фактически требуют предприниматели, им нужна рабочая сила. И прибывающие из Северной Африки и Ближнего Востока арабские иммигранты везут с собой в Европу свою собственную религию и политические взгляды; речь идет прежде всего об исламе. Массовая миграция из исламского мира настолько изменит этнический и конфессиональный состав Европы, что у европейцев уже никогда не будет волевых ресурсов вмешиваться в дела Северной Африки, Персидского залива, Ближнего Востока. (Показательно, что европейцы уже сегодня игнорируют американские санкции в отношении Ирана, Ирака, Ливии.)

Голоса против

Трудно не согласиться с утверждением, что «ни одна нация в истории не подвергалась таким гигантским переменам, оставаясь при этом самою собой — вое той же нацией».

В Америке зазвучали голоса, что прежние герои сброшены с пьедесталов, что прежняя культура унижена, что ценности прежних лет осмеяны, что новое поколение повели вперед вовсе не представители традиционной культуры. «Не мы покинули Америку, Америка покинула нас». В последней трети двадцатого века «иудео-христианский моральный порядок оказался отвергнутым миллионами жителей Запада». На президентских выборах 2000 г. Буш и Гор представляли собой просто разные культуры. Произошла культурная революция. Доминирующие черты этой культуры могут быть названы, по мнению П. Бьюкенена, «постхристианскими или антихристианскими, ибо ценность этой новой культуры является антитезой всему тому, что является христианским».

Известный американский политолог С. Хантингтон пишет: «Вторжение (ежегодно) более чем миллиона мексиканцев является угрозой безопасности американского общества… Это угроза нашей культурной цельности, нашей национальной идентичности и потенциально нашему будущему как страны». Ныне 72 процента американцев хотели бы сократить поток иммигрантов, а 89 процентов предпочли бы объявить английский язык официальным языком Соединенных Штатов. Хантингтон предупреждает: «Если ассимиляция не удастся, Соединенные Штаты окажутся разделенной страной, создающей все возможности для внутренней борьбы и последующего разъединения».

Огромное значение имеет изменение отношения американцев к религии. В 1947 г. президент Трумэн в письме римскому папе имел основание заявить: «Мы — христианская нация». В 1992 г. все церковные церемонии при окончании средней школы были отменены. В 2000 г. запрещены молебны в средних школах при помощи громкоговорителей, особенно в случае спортивных состязаний. Рождественские хоралы и празднование пасхи ушли в прошлое. Конгресс не осмеливается противостоять судам в их наступлении на традиционные догмы.

Звучат предупреждения, что «дядя Сэм берет на себя адский риск, импортируя гигантскую диаспору в десятки миллионов граждан нации, столь радикально отличной от их собственной. Мы делаем фатальную ошибку… Наши дети пожнут последствия в виде балканизации страны и конца прежней Америки».

Европа, как известно, состоит из государств-наций, имеющих относительно гомогенное население и (в отличие от США) не имеющих традиции массового призвания иностранцев. Даже наиболее хладнокровные англичане признают, что «в Европе, в которой уже 40 тысяч лет живет белое население, возникновение небелого меньшинства может вызвать неодобрение». Это неодобрение уже стало знаменем Национального фронта во Франции (Ле Пен), Народной партии в Австрии (Йорг Хайдер), Народной партии в Швейцарии (Кристофер Блохер). Велико вероятие того, что и самые большие партии в европейских странах обратятся к проблеме иммиграции, что уже наблюдается частично в подходе Эдмунда Штойбеля, возглавившего христианских демократов в Германии. Один из руководителей христианских демократов — Анжела Меркель пишет в «Нью-Йорк таймс»: «Идея объединенной Германии как мультикультурного общества с населением почти в 80 миллионов человек, принимающих более 7 миллионов иностранцев, порождает беспокойство». Меркель возмущена давлением в пользу приема в Европейский союз Турции, что позволит миллионам турок свободно перемещаться по Европе. «Мы не требуем от них, чтобы они перестали быть мусульманами. Но мы страна с христианским прошлым, и турки должны понять это. Приглашение Турции в Европейский союз было ошибкой. Существуют различия в ценностях. Мы различно понимаем гражданские права. Попытайтесь открыть в Стамбуле христианскую церковь». В Германии уже полторы тысячи мечетей. В Европейском союзе уже пятнадцать миллионов мусульман. Ислам потеснил иудаизм на третье место, став второй религией Европейского союза.

Новое христианство

На протяжении последних пяти столетий история христианства была неразрывным образом связана с западным миром, с Европой и Северной Америкой. До недавнего времени подавляющее большинство христиан приходилось на белые нации Запада, что позволяло говорить о «европейской христианской цивилизации». Собственно, христианство было религией Запада и идеологической основой западного империализма, религией богатых. Собственно, еще в 1970-х годах «христиане» в США обозначали не-черных, не-бедных и немолодых. Важно указать на перенос центра тяжести отдельных религий. Обратимся прежде всего к христианам.

Таблица 2. Наибольшее число христиан по странам (в млн. человек).

Источник: Jenkins Ph. The Next Christendom. The Coming of Global Christianity. Oxford:OxfordUniversityPress, 2002,p. 90.

Кенийский исследователь Дж. Мбути приходит к выводу, что «университетские церковные центры располагаются уже не в Женеве, не в Риме, Афинах, Париже, Лондоне или Нью-Йорке, а в Киншасе, Буэнос-Айресе, Аддис-Абебе и Маниле». В 1950 г. в списке наиболее населенных христианских стран значились Британия, Франция, Испания, Италия. Ни одной из этих стран не будет в подобном же списке 2050 г.

В 2002 г. в мире живут около двух миллиардов христиан. Наибольшее их число сегодня — 560 млн. человек живут в Европе, 480 млн. человек — в Латинской Америке, 360 млн. в Африке и 260 млн. в Северной Америке. Но уже в 2025 г., когда в мире будет 2, 6 млрд. христиан, 633 млн. из них будут жить в Африке, 640 млн. — в Латинской Америке, 460 млн. в Азии. Европа с 555 млн. опустится на третье место. В 2050 г. белые (неиспанского происхождения) христиане составят только одну пятую общего числа в три миллиона христиан в мире. «Эра западного христианства прошла, и встает рассвет южного христианства. Факт этого изменения уже нельзя отрицать, это уже случилось». Когда в 1998 г. отмечалась пятидесятая годовщина создания Мирового совета церквей, то проведена всемирная конференция была в Зимбабве. Одним из главных (если не главным) христианских центров будет Бразилия. А 60 процентов католиков будут жить в Африке и Латинской Америке (66 процентов в 2050 г.).

Таблица 4. Католики в мире 2025 г. в млн. верующих (прогноз).

Источник: World Christian Encyclopedia. New York: Oxford University Press, 2001, p. 12.

Американские футурологи еще привычно рисуют будущее как продолжение современного мира, но это все более оторванные от жизни мечтания. Отметим, что среди двадцати пяти наиболее крупных стран мира в 2050 г. в двадцати будет преобладать либо ислам, либо христианство.

Таблица 5. Религиозный баланс между крупнейшими странами вXXIвеке.

Источник: Jenkins Ph. The Next Christendom. The Coming of Global Christianity. Oxford:OxfordUniversityPress, 2002,p. 167.

Два блока европейских держав покатились к катастрофе 1914 г., руководимые сведущими, образованными, блестящими людьми — и вовсе не фанатиками. Почему подобная судьба должна миновать мир, где гораздо меньше взаимопонимания, чем в софистичной Европе — не говоря уже об остальном мире — начала XX века?

Зоны конфликта

Относительно «спокойная» фаза, последовавшая за падением коммунизма, неизбежно окончится — и достаточно скоро. Да и эпоху 1990-х гг., характеризуемую кровавыми войнами на Балканах, где Запад, сравнивая сербов с нацистами, неожиданно выступил на стороне мусульманских сил, игнорируя (как пишет Ф. Дженкинс) «значительные масштабы агрессии и брутальности мусульманских сил, включающих в себя хорошо вооруженные интернациональные бригады фундаменталистов», едва ли можно назвать спокойной.

Ислам. Чистым результатом натовского вторжения в югославские дела стало массивное наступление мусульманских сил, подъем их воинственности в юго-восточной Европе за счет древних христианских общин. В то же самое время «угнетаемые христиане Судана не получили никакой поддержки со стороны НАТО или любой западной христианской страны. Даже церкви на Западе не пожелали осудить эти преследования». Едва ли будет чистой фантазией представить себе противостояние Республика Христиана против Дар-алъ-Ислама, мусульманского мира, что низвело бы мир до жестокого четырнадцатого века с его черной чумой, ухудшившимся климатом и бесконечными войнами.

К 2050 г. население Центральной Азии увеличится до ста миллионов человек — бедное население, живущее рядом с незаселенной Сибирью. Чем это грозит? Разведывательные службы Соединенных Штатов определили Центрально-Азиатский регион как «зону, грозящую потенциальным конфликтом» на протяжении нескольких ближайших десятилетий. На Ближнем Востоке усилится ярость столкновения ислама с иудаизмом, поскольку в 2000 г. 20 млн. евреев уже противостоял миллиард мусульман. В дальнейшем, к 2050 г. это соотношение увеличится до одного к ста. Логично предположить начало конфликтов в странах, где имеется уже сейчас весьма мощное противостояние между исламом и христианством. Мы уже достаточно хорошо знаем о боях межцивилизационнрй битвы, которая, если быть точными, уже началась. И трактователь «столкновения цивилизаций» С. Хантингтон приходит к выводу, что «в конечном счете победит Мохаммед».

Вдумаемся, арабы, которых сегодня 240 млн., в 2050 г. достигнут полумиллиарда. Будут ли они спокойно сидеть на двух третях мировой нефти? Соединение ислама и нефтяного богатства уже дало заметные результаты. И будет давать, ведь не видно дна главной энергетической кладовой мира. Иным будет мировидение таких стран, как Узбекистан, которые к 2050 г. удвоят свое население. В Китае ислам примет под свое крыло многие десятки миллионов новых верующих.

Обе великие религии пытаются войти в зону действия друг друга. И здесь действует значительное отличие. Христианские миссионеры говорят о 10 — 40 уязвимых местах, где христианское наступление считается возможным. С большими трудностями. Христиане — разумеется, эти случаи крайне редки — могут перейти в ислам, но обратное движение крайне трудно. Популярная поговорка гласит: «Ислам — это движение в одном направлении. Ты можешь войти в ислам, но ты не можешь из него выйти». Для мусульманина покинуть свою веру почти невозможно.

Фундаментальным по важности является вопрос, могут ли ислам и христианство мирно сосуществовать. И хотя историк может показать столетия относительно мирного сосуществования ислама и христианства, в западной мысли начинает преобладать точка зрения, что «долговременный прогноз относительно сосуществования религий „нехорош… Две сестры слишком похожи друг на друга, чтобы жить вместе… За последние двадцать лет мусульманский мир пережил массовое религиозное возрождение“. Фанатизм вспыхивает каждые полстолетия. На фоне процессов глобализации, действующих явно не в пользу мусульманских стран, мир ислама явственно ожесточился. Согласно выводам американской разведки, к 2015 г. „в значительной части Ближнего Востока население значительно вырастет, оно при этом станет беднее, живущим уже преимущественно в городах и все более теряющим иллюзии“. Согласно американским прогнозам, ситуация усугубится к 2050 г. еще более. Мусульмане настаивают на том, что их вера требует создания мусульманского государства — вне зависимости от существования иных религиозных верований. Меньшинств, религий, сект. Вывод: неважно по каким причинам, но мусульманская враждебность к христианам в грядущем возрастет.

Некоторые фронты уже сформировались. В Судане правительство объявило ислам господствующей религией, чему сопротивляются 2 млн. христиан и 8 млн. анимистов. Здесь уже погибли полтора миллиона человек. К 2050 г. население Судана составит вместо сегодняшних 25 млн. почти 84 млн. населения, и масштаб конфликта, нужно думать, вырастет соответствующе. Допустим, Судан слишком беден. Но в гораздо более богатой Саудовской Аравии христианство запрещено полностью и абсолютно. В соседнем несколько более богатом Египте идет организованное истребление христиан-коптов.