Глава 24. СОПЕРНИЧЕСТВО ДВУХ СТОЛИЦ

Глава 24. СОПЕРНИЧЕСТВО ДВУХ СТОЛИЦ

На протяжении последних ста лет московские и питерские политики никак не могут решить, кто из них важнее и чей город должен быть столицей. Для питерских этот спор обыкновенно заканчивался самым печальным образом.

За разговоры о том, что столицу надо перенести из Москвы в Питер, целую группу ленинградских руководителей в октябре 1950 года приговорили к смертной казни и той же ночью расстреляли. Так закончилось так называемое «ленинградское дело». Это был настоящий разгром питерских кадров, причем по всей стране искали и уничтожали даже тех питерцев, которые давно перебрались в другие города.

Но откуда пошло это противостояние? И почему оно приобрело такие жестокие формы?

Поздно вечером 10 марта 1918 года, когда уже было абсолютно темно, к железнодорожной платформе подкатила машина с выклю-ценными фарами. Из нее вышел Владимир Ильич Ленин. Он сел в вагон, и ровно в десять вечера поезд номер 4001, охраняемый красными латышскими стрелками, тронулся.

Советское правительство, спасаясь от наступавших немецких войск, переехало из Петрограда в Москву. Думали — временно, оказалось — навсегда. Вот тогда, наверное, и зародилось это противостояние между двумя столицами.

ГРИГОРИЙ ЗИНОВЬЕВ: ПЕРВАЯ ЧИСТКА

В Питере еще оставались некоторые учреждения, влиятельные партийцы, бюро ЦК по Петрограду. Они по-прежнему считали себя главными. Хозяином Питера и всего северо-запада Ленин сделал Григория Евсеевича Зиновьева, своего верного помощника. Они вместе провели в эмиграции почти десять лет, вместе вернулись в Россию в апреле 1917-го, вместе скрывались в Разливе от ареста, вместе написали книгу «Против течения».

Зиновьев, правда, высказался против, когда Ленин в октябре 1917 года предложил силой свергнуть Временное правительство, но этот знаменитый эпизод не испортил их личные отношения.

Владимир Ильич поставил Зиновьева во главе Третьего интернационала. В те годы эта должность имела особое значение. Российские коммунисты были всего лишь одной из секций Коминтерна, таким образом, Зиновьев формально оказался руководителем всего мирового коммунистического движения.

Григорий Зиновьев был человеком недалеким, бесхарактерным, напыщенным. В минуты опасности начинал паниковать. Оказавшись у власти, вел себя очень жестоко. Максим Горький, пытавшийся защищать питерскую интеллигенцию от репрессий, ненавидел Зиновьева. Григорий Евсеевич наслаждался своим высоким положением, но в минуту откровенности признался художнику Юрию Анненкову, что тоскует по Парижу, который теперь закрыт для него, и надеется, что мировая революция обойдет этот чудный город стороной...

Зиновьев был человеком малоталантливым, о чем не подозревал. Не понимал, что своим высоким положением обязан лишь особым отношениям с Лениным. Он считал, что вправе быть наследником вождя и что единственный его соперник — это Троцкий. Ради уничтожения Троцкого Зиновьев заключил союз со Сталиным, наивно полагая, что Иосиф Виссарионович готов быть на вторых ролях.

Сталин, еще не уверенный в своих силах, вел себя осторожно и не мешал Зиновьеву некоторое время изображать из себя хозяина страны. На последнем при жизни Ленина партийном съезде, когда сам Владимир Ильич уже не мог выступать, политический доклад произнес Зиновьев. На первом съезде после смерти

Ленина Зиновьев опять выступил с политическим отчетом ЦК. Он настоял на том, чтобы следующий съезд партии прошел не в Москве, а в Ленинграде. Это бы означало, что если столица и не переносится в Ленинград, то, как минимум, оба города обретают равный статус.

С помощью Зиновьева Сталин расставил на ключевых постах своих людей и уже через несколько месяцев после смерти Ленина обвинил Григория Евсеевича в крупных ошибках и отменил решение провести съезд в Ленинграде.

Полтора года по указанию Сталина партийный аппарат сокрушал авторитет ближайшего ленинского соратника. Только Ленинград, где все должности занимали люди Зиновьева, встал в оппозицию Сталину. Тогда Сталин весной 1926 года снял Зиновьева со всех постов и в нарушение устава партии распустил ленинградские партийные органы. Из Москвы приехали бригады чистильщиков, которые провели невиданную зачистку города. Но для Сталина Ленинград все равно остался оплотом оппозиции.

СЕРГЕЙ КИРОВ: ПЕРВАЯ КРОВЬ

Вместо Зиновьева Сталин назначил в Ленинград Сергея Мироновича Кирова, который до этого работал в Баку.

Киров вошел в историю как соперник Сталина, которого будто бы хотели поставить во главе партии. Это миф. Киров не мог быть конкурентом Сталина. Он поздно пришел к большевикам, а до того был сотрудником кадетской газеты, за что других сажали.

Ленинградские партийные функционеры пытались избавиться от Кирова, обвинили его в том, что он не «настоящий большевик». Устроили разбирательство. За Кирова вступился Сталин. Сергея Мироновича оставили на месте, но эта история его сильно скомпрометировала. Киров помнил, что он всем обязан Сталину, что без Сталина он никто.

Назначение Кирова восприняли как пощечину Ленинграду — Сергей Миронович был второстепенным политиком, тем самым и городу указывалось его второразрядное место. Другое дело, что обаятельный Киров со временем сумел понравиться питерцам. Но его напрасно считают лидером либерального крыла в политбюро, человеком, который осмелился спорить с генеральным секретарем, противостоять ему... Документы этого не подтверждают. Киров во всем проводил сталинскую линию и никогда не возражал вождю.

Убийство Кирова в 1934 году очень похоже на убийство американского президента Джона Кеннеди в 1963-м. В обоих случаях есть надежные доказательства вины только самих убийц — Леонида Николаева и Ли Харви Освальда. И в обоих случаях есть веские основания полагать, что действовал не убийца-одиночка, а существовал заговор.

Косвенных признаков, свидетельствующих о причастности Сталина к уничтожению Кирова, предостаточно. Вождь как будто ждал этого убийства. К моменту смерти Кирова уже была подготовлена вся законодательная база, которая позволила развернуть массовые репрессии. Нужен был только повод.

Первоначально чекисты собирались обвинить в убийстве Кирова белую эмиграцию. Нарком внутренних дел Ягода распорядился найти в Ленинграде скрытых белогвардейцев. Но Сталин уже принял другое решение и, еще не имея никакой информации, уверенно заявил, что убийство — это дело зиновьевцев.

Вместе с убийцей Кирова Леонидом Николаевым расстреляли тринадцать человек, раньше входивших в ленинградскую оппозицию. А еще через две недели, в январе 1935-го, судили мнимых «организаторов убийства» — недавнего ленинградского лидера Григория Евсеевича Зиновьева и еще четырнадцать питерцев, некогда входивших в его ближайшее окружение. Все они давно отошли от политической деятельности. Но Сталин помнил каждого, кто пытался ему перечить. Всех приговорили к разным срокам лишения свободы.

Это был первый шаг: ленинградскую оппозицию приравняли к террористам, уголовным преступникам.

А уже на следующий год военная коллегия Верховного суда пересмотрела дела Зиновьева, Каменева и других — «по вновь открывшимся обстоятельствам» — и приговорила бывших оппозиционеров к расстрелу. Ночью их расстреляли. При исполнении приговора присутствовали нарком внутренних дел Ягода и его будущий сменщик секретарь ЦК Николай Иванович Ежов.

Пули, которыми убили Зиновьева и Каменева, Ежов — до собственного расстрела — будет хранить у себя в письменном столе. Сувенир на память.

АНДРЕЙ ЖДАНОВ: «ЛЕНИНГРАДСКОЕ ДЕЛО»

После убийства Кирова последовала еще одна чистка Ленинграда: избавлялись от старых петербуржцев, с одной стороны, и от тех, кто работал еще при Зиновьеве и чудом сохранился при Кирове, — с другой.

Новым хозяином города стал Андрей Александрович Жданов, сравнительно молодой партийный работник. Сталин взял его из Нижнего Новгорода и очень приблизил к себе. Жданов ему нравился. Он не вылезал из сталинского кабинета, они вместе подписывали бумаги, вместе смотрели кино, вместе обедали.

Фактически Жданов стал заместителем Сталина по партийным делам. Было принято специальное решение политбюро, которым Жданову предписывалось делить свое время поровну между Москвой и Ленинградом: месяц там, месяц здесь.

Жданов неплохо играл на гармони и на ро те. Каганович презрительно говорил: «Гармонист». Каганович был моторным человеком, не терпел безделья, а Жданов, напротив, работой себя не утруждал. Зато был мастер рассказывать анекдоты, петь частушки и произносить тосты. Сталин сажал рядом с собой Жданова и назначал его тамадой. Правда, всякий раз говорил ему, когда и за кого пить. Выпив, Жданов садился за рояль. Если Сталин был в хорошем настроении, то подпевал.

Хрущев, Каганович и другие члены политбюро, потом и кровью пробившиеся наверх, не любили Жданова, которому, как им казалось, слишком легко удалось продвинуться по партийной лестнице. Завидовали ему — как без этого!

Первым заместителем Сталина в правительстве стал еще один выходец из Ленинграда — Николай Вознесенский, который оттеснил на второй план старых соратников вождя Молотова и Микояна. А после войны к числу влиятельных ленинградцев прибавился Алексей Кузнецов, секретарь ЦК, который вместо Маленкова стал курировать кадры и органы безопасности.

У некоторых московских политиков возникло ощущение, что ленинградцы их оттирают. Тем более, что однажды Сталин сказал удивительную фразу: он становится стар и место генерального секретаря займет Кузнецов, а председателя Совета министров — Вознесенский.

На самом деле выходцы из Ленинграда не представляли собой сплоченной группы. Кузнецов, скажем, неважно относился к Жданову, не мог забыть, что руководитель города в трудные блокадные дни отключился от дел и пил в своем бункере.

Характерно, что, говоря о преемниках, Сталин не назвал Жданова. Через несколько лет после войны Сталин потерял к нему интерес. Политической подоплеки в этом не было. Сталин постоянно менял кадры, выдвигал новых людей. И для Жданова настало время уйти.

Хрущев вспоминает: однажды члены политбюро обедали у Сталина и дообедались до такой степени, что Андрей Александрович уже не мог идти. Он хотел, как это раньше случалось, заночевать у Сталина. Вождь его не оставил, сказал:

— У вас есть своя квартира.

И буквально выпроводил его. У Жданова было слабое сердце, а он сильно пил. Поэтому он ушел из жизни раньше, чем Сталин устроил «ленинградское дело».

Уничтожение ленинградских партийных работников — это было самое крупное послевоенное дело. Причем на сей раз Сталин расправлялся не с теми, кто когда-то работал с Троцким или Зиновьевым (они уже почти все были уничтожены), а с собственными ставленниками.

Ленинградское руководство обвинили в том, что оно проводит вредительско-подрывную работу, не желая подчиняться Центральному комитету. Говорили, что питерцы хотели создать компартию России и сделать столицей Ленинград.

По «ленинградскому делу» шестерых видных партийных работников, начиная с Кузнецова и Вознесенского, расстреляли. В общей сложности арестовали около трехсот человек, многие уже давно работали в других городах, но брали всех заметных ленинградцев. Взамен арестованных прислали людей из других городов. Уцелел только будущий глава правительства Алексей Николаевич Косыгин. В последнюю минуту Сталин его помиловал.

Уничтожение ленинградских партработников вовсе не было результатом конкурентной борьбы внутри аппарата, хотя многие наверняка радовались, что освободились высокие кресла. Акция была показательной, чтобы все видели: наказали целую ленинградскую партийную организацию! Это впечатляло.

Массовые репрессии ленинградских партработников были сигналом всей стране: никакой самостоятельности! По каждому поводу просить разрешения у ЦК, а то будет как в Ленинграде. Почему в жертву были принесены именно ленинградцы? Сталин им по-прежнему не доверял.

В ПИТЕРЕ ОПЯТЬ РОМАНОВ

Через два месяца после смерти Сталина, в мае 1953 года, ленинградцы собирались отпраздновать 250-летие города. Нужна была санкция начальства. Тогдашний первый секретарь Ленинградского обкома Василий Михайлович Андрианов отправил в ЦК записку с просьбой разрешить отпраздновать юбилей города. Ему ответили, что в настоящий момент это нецелесообразно. В руководстве страны шла борьба за власть, и членам президиума ЦК некогда было заниматься ленинградскими делами.

Только через три года обком рискнул вновь обратиться в ЦК с той же просьбой. На сей раз в Москве к обращению отнеслись более благосклонно. Разрешили. Дату праздника определили в Москве. Решили отправить в город на Неве членов президиума ЦК, но именно в тот день, когда собирались определить состав делегации, Молотов, Маленков и другие решили свергнуть Хрущева. Не повезло ленинградцам: разгорелась ожесточенная политическая схватка, и вопрос о праздновании опять отложили. Недавняя столица превратилась в город с провинциальной судьбой.

Хозяином Ленинграда Хрущев сделал Фрола Романовича Козлова, которого прислали в город после массовой чистки 1949 года. Козлов был грубым и упрямым человеком с нешироким кругозором.

Однажды в Ленинград привезли главу Монголии Юмжагийна Цеденбала. Козлов устроил прием. Произносились тост за тостом.

Поскольку присутствовало командование Балтийского флота, Це-денбал поднял тост за советский военно-морской флот. Тогда Фрол Козлов встал и провозгласил ответный тост — за военно-морской флот Монголии. Цеденбал с трудом сдержал смех: в Монголии нет ни моря, ни крупных озер, нет, разумеется, и военно-морского флота.

Козлов так понравился Хрущеву, что Никита Сергеевич взял его в Москву, сделал сначала своим первым замом в правительстве, а потом фактически вторым секретарем ЦК.

Вместо себя Козлов оставил в городе Ивана Васильевича Спиридонова, которого тоже призвали на руководящую работу после «ленинградского дела». Спиридонов Хрущеву не понравился, и в Ленинграде появился новый хозяин — Василий Сергеевич Толстиков. А он уже не понравился Брежневу, который отправил Толстикова послом в Китай, а в Ленинграде поставил Романова.

До появления Горбачева Григорий Васильевич Романов был самым молодым членом политбюро. Остальные были минимум на десять лет старше и давно пересекли пенсионный рубеж. И хотя бы в силу возраста перед Романовым открывались известные перспективы. Именно поэтому он не вызывал теплых чувств у товарищей по политбюро. Тем более, что был период, когда Леонид Ильич стал особо отличать Романова и кому-то даже намекнул, что прочит Григория Васильевича себе в преемники.

Романова поддерживал и глава правительства Косыгин, хотя обычно они с Брежневым расходились в оценках. Алексей Николаевич откровенно говорил иностранцам:

— Имейте в виду, что основной фигурой в будущей политической жизни Советского Союза будет Григорий Васильевич Романов.

Юрий Андропов, став генеральным, перевел Романова в Москву, сделал его секретарем ЦК по военно-промышленному комплексу. С появлением Романова в руководстве партией возник еще один человек, который со временем мог претендовать на первые роли. Тем более он представлял крупную партийную организацию и был специалистом в промышленной сфере, а не в сельской, как Горбачев.

Перевод в Москву оказался для Романова роковым. Москвичи встретили его настороженно. Косыгин к тому времени уже ушел в мир иной. Других влиятельных выходцев из Ленинграда в ЦК и в правительстве не было. Не очень-то брали в Москву из Ленинграда. Возможно, все еще аукалось «ленинградское дело».

Романов оказался в полной изоляции — без своей команды и без поддержки. Поэтому Горбачев легко смог с ним расстаться. Никто за Романова не вступился. Когда Михаил Сергеевич стал генеральным, Романов не проработал и двух месяцев. Причем Григория Васильевича отправили на пенсию, даже не предложив ему какой-то должности, хотя бы посольской.

Еще одним последствием «ленинградского дела» и других чисток стала особая идеологическая атмосфера в Питере. Жданов, Козлов, Романов установили в городе жесткий идеологический контроль, которого даже в Москве не было.

Всякое свободное слово было под запретом. Запрещалось то, что в Москве бы разрешили. Соответственно, либеральная ленинградская интеллигенция питерскую власть ненавидела и презирала. Аркадий Райкин вынужден был бежать из Ленинграда в Москву вместе со своим театром. Но в перестроечные годы ленинградские партийные кадры оказались в самом жалком положении и терпели одно поражение за другим.

Самым видным ленинградцем тех лет был Анатолий Александрович Собчак. Собчака прочили и на пост главы правительства, и вице-президента. Вице-президентом он точно был бы хорошим. Казалось, что он может стать и президентом.

Наверное, поэтому в окружении Ельцина Собчака возненавидели, и началась настоящая травля питерского лидера. Собчак проиграл в 1996 году выборы, против· него возбудили уголовное дело, хотели посадить. Потом дело закрыли. Но здоровье Собчака было подорвано, он даже не успел увидеть, как его бывший помощник стал главой государства и как новая питерская команда высадилась в Москве.

Первый заметный десант питерских кадров пришелся на время формирования правительства Егора Гайдара. Он сам пригласил Анатолия Чубайса и других людей, которые вот уже десять лет играют ключевую роль в экономической жизни страны. Это поколение питерцев оказалось более сплоченной командой. Они друг друга поддерживали, благодаря этому Путин появился в Москве. Наверное, собственный опыт укрепил его в мысли, что питерские должны помогать друг другу.

Желание питерской команды что-то сделать для родного города, дать ему денег, чтобы он обновлялся так же, как Москва, понятно. Объяснимо и желание питерских занять более заметные позиции в столице, где так скептически относились к Ленинград- . ским руководящим кадрам.

Главное, чтобы это соперничество и противостояние двух столиц больше не носило политического характера. Словом, чтобы не было больше ни «ленинградских дел», ни «московских процессов».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.