Глава 19. ОПЕРАЦИЯ «НАСЛЕДНИК»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 19. ОПЕРАЦИЯ «НАСЛЕДНИК»

Наверное, все началось с того, что Генерального прокурора России Юрия Ильича Скуратова попросили подать в отставку. Но лишь много позже, когда уже закончилась не только скандальная история бывшего Генерального прокурора Скуратова, но и завершилась вся эта запутанная интрига, стал понятен ее истинный смысл.

Скуратов стал четвертым по счету Генеральным прокурором самостоятельной России. Ни один из четырех не снискал себе лавров на этом посту. Всех перепробовали на посту Генпрокурора — и праведника, и грешника, и человека от сохи, и высоколобого профессора. Ни у кого не получилось. Один из них сам ушел в отставку, остальных выгнали. Не везет России с генеральными прокурорами.

Общее в прокурорах только одно — все они обожают носить служебный вицмундир, наслаждаясь маршальской звездой на погонах. Возможно, потому, что они провинциалы, приехавшие завоевывать Москву и добившиеся невероятного успеха.

Валентин Степанков, юрист из Перми, стал Генеральным прокурором России в декабре 1990 года, когда еще существовал Советский Союз. Степанков втянулся в политическую борьбу и в момент яростного противоборства между парламентом и президентом сделал неверный выбор и потому утратил свой пост сразу после октябрьских событий 1993 года.

Вместо Степанкова назначили Алексея Казанника, юриста из Омска. Казанник известен тем, что когда-то уступил Ельцину свое место в Верховном Совете СССР. Стыдливый и застенчивый человек, Казанник продержался всего полгода.

Прекраснодушного Казанника сменил на диво практичный Алексей Ильюшенко, юрист из Красноярска и мастер спорта по вольной борьбе в полутяжелом весе. В 1993 году его поставили во главе контрольного управления президента. Он очень активно участвовал в политическом противоборстве президента Ельцина и вице-президента Александра Руцкого. Борьба эта велась сомнительными средствами^ Но Ильюшенко отличился и был поставлен во главе прокуратуры. Совет Федерации его кандидатуру не утвердил. Он некоторое время исполнял обязанности, а потом его — молодого человека — отправили на пенсию.

А вскоре Алексея Ильюшенко арестовали. Два года он просидел в Лефортовском следственном изоляторе по обвинению в получении крупных взяток от руководителя нефтяной компании «Балкар-трейдинг» Петра Янчева.

Следствие утверждало, что Генеральный прокурор лоббировал интересы нефтяной компании, а взамен родственники Ильюшенко получили задешево два джипа и «Жигули». Следствие по делу Ильюшенко закончилось в 1996 году. Предельный срок содержания Ильюшенко под стражей до суда истек в 1998 году. Выйдя из тюрьмы, он лег в больницу лечиться от туберкулеза. Почему это дело так и не попало в суд — загадка.

В прессе появились распечатки телефонных разговоров Ильюшенко со своим другом, хозяином нефтяной компании. Это были поразительные по откровенности разговоры. Если это не фальшивка, а запись подлинных разговоров, то понятно, почему было возбуждено уголовное дело, и совершенно непонятно, почему оно не было доведено до конца.

Предположения строились разные. Ильюшенко убрали с поста Генерального прокурора перед началом второй избирательной кампании Бориса Ельцина. Президент тем самым показывал, что он избавляется от коррумпированных чиновников. Но прошли годы, власть потеряла интерес к делу Ильюшенко, и прокуратура не знала, что же с ним делать. Прокуратура должна была утвердить обвинительное заключение и передать дело в суд. Но заместитель Генерального прокурора Василий Колмогоров направил дело на дополнительное расследование. А потом нашли повод и дело вообще прекратили.

Кстати, уголовное дело по обвинению Алексея Ильюшенко в получении взяток возбудил его сменщик Юрий Ильич Скуратов. Он трудился в Свердловске, потом его перевели в ЦК КПСС. Вадим Бакатин, став председателем КГБ, пригласил его на Лубянку консультантом. Генеральным прокурором Скуратова назначили с поста директора Научно-исследовательского института проблем укрепления законности и правопорядка. Ну, думали, уж этот не подведет — профессор, интеллигент. Но и со Скуратовым не получилось.

1 февраля 1999 года Генерального прокурора попросил приехать в Кремль тогдашний глава президентской администрации и секретарь Совета безопасности генерал Николай Николаевич Бордюжа.

На столе у него лежала обычная видеокассета с любительской записью сюжета, который вскоре станет знаменитым, — голый человек, очень похожий на Генерального прокурора, познает радости жизни под руководством опытных профессионалок. Когда появился Скуратов, Бордюжа показал ему эту кассету. Генеральный прокурор был потрясен и в тот момент, по словам Бордюжи, даже и не пытался отрицать, что на видеопленке запечатлен именно он.

Но как кассета попала к самому Бордюже? Запись, как выяснилось, была сделана годом ранее, в январе 1998 года. Кто ее передал в Кремль? Ну не почтальон же ее притащил... Кроме того, на кассете не портретная съемка и вообще качество записи неважнецкое. Прежде всего следовало точно установить, кого именно снимали, то есть провести профессиональную экспертизу.

Ни прокуратура, ясное дело, ни министерство внутренних дел в этом не участвовали. Есть только одно ведомство, которому все это под силу, — Федеральная служба безопасности. Как же должно действовать это ведомство, получив такого рода информацию? Я спросил об этом предшественника Путина на посту директора ФСБ Николая Ковалева.

— Мы проверяем информацию, — ответил Ковалев. — Основанием для взятия человека в проверку являются признаки преступлений, находящихся в компетенции ФСБ. Если информация подтвердилась, следует доклад президенту.

Но если речь о высокопоставленном лице, разве не обязана госбезопасность немедленно, еще до окончания проверки, которая потребует времени, сообщить президенту, что у одного из высших чиновников государства возникли серьезные проблемы?

— Мы не обязаны это делать и не делаем, потому что неизвестно, чем закончится проверка, а доклад президенту повлечет за собой, если пользоваться старой терминологией, некоторое поражение в правах. К человеку будут относиться с сомнением: на него что-то есть у ФСБ. Это абсолютно неправильно и незаконно. Я всегда старался этого избежать. Вот если есть документы, подтверждающие его вину, тогда следует докладывать президенту.

Когда возникло дело Скуратова, ФСБ уже возглавлял Владимир Путин. Путин с самого начала вошел в узкий круг людей, которые принимали такие решения. Его предшественник на посту директора ФСБ Николай Ковалев не был допущен в этот круг, у него не было личных отношений ни с президентом, ни с его ближайшим окружением.

После совместного просмотра кассеты Бордюжа сказал Скуратову, что обязан доложить обо всем президенту, и посоветовал Генеральному прокурору написать заявление об отставке и уйти тихо.

В принципе, если Генеральный прокурор балуется с проститутками — за чужой счет, кстати, — да еще позволяет, чтобы его фотографировали, то есть становится беззащитным перед элементарным шантажом, он конечно же должен немедленно покинуть свой пост.

Но рискнул бы Бордюжа по собственной инициативе отправлять Генерального прокурора в отставку? Не было у него таких полномочий. Значит, выполнял поручение? Тогда возникает другой вопрос: почему в Кремле решили избавиться от Скуратова?

Это были очень тяжкие месяцы для Бориса Ельцина. Будущее было совершенно неясно. На ключевой должности Генерального прокурора — на случай всяких непредвиденных обстоятельств — хотелось иметь надежного союзника. Скуратов тоже не знал, как сложится будущее, и держался отстраненно, поэтому в Кремле не считали, что могут на него положиться.

Но Бордюжа не справился с поручением.

Сначала, правда, обескураженный Скуратов написал заявление об отставке:

«Уважаемый Борис Николаевич!

В связи с большим объемом работы в последнее время резко ухудшилось состояние моего здоровья (головная боль, боли в области сердца и т. д.). С учетом этого прошу внести на рассмотрение Совета Федерации вопрос об освобождении от занимаемой должности Генерального прокурора РФ.

Просил бы рассмотреть вопрос о предоставлении мне работы с меньшим объемом».

Но уже на следующее утро Скуратов отказался от своего заявления и попросил Бордюжу сохранить за ним должность Генерального прокурора.

В Кремле думали, что Скуратов уйдет тихо — как в свое время министр юстиции Валентин Ковалев, которого запечатлели на видеопленку во время банных развлечений. Но Ковалев никому не был нужен, за него даже товарищи-коммунисты не вступились. А Скуратов стал говорить, что его преследуют по политическим мотивам, не дают расследовать громкие коррупционные дела в президентском окружении. И у него тут же появились союзники.

Скуратова отстранили от должности, его перестали пускать в здание прокуратуры. Против Скуратова возбудили уголовное дело при очень странных обстоятельствах — ночью, в Кремле, куда внезапно вызвали заместителя московского прокурора. Обвинили в злоупотреблении служебным положением.

Но доказательств, похоже, не хватало: все та же видеокассета да еще четырнадцать костюмов, которые, как уверяет Скуратов, ему распорядился сшить сам президент, да еще бесплатно — то есть за счет налогоплательщиков. Но потом выяснилось, что костюмы прокурору подарил не заботливый президент, а хитрый заграничный бизнесмен.

Скуратов, кстати, хотел расплатиться: дал управляющему делами президента Павлу Бородину десять тысяч долларов — это зарплата Генерального прокурора за два года.

Дело Юрия Скуратова не имело, как говорят юристы, судебной перспективы, это было ясно с самого начала. Никто его, впрочем, судить и не собирался — его надо было убрать с должности Генерального прокурора.

История с костюмами оставила, конечно, неприятный осадок. Трудно представить себе, что должность Генерального прокурора может занимать человек, который позволяет себе принимать в подарок дюжину костюмов — бесплатно — и искренне считать, что .он имеет на это право. Но в высших эшелонах власти творились дела и похуже. Почему именно со Скуратова начали?

Странно и другое. Бывший министр юстиции Валентин Ковалев отчаянно защищался, уверяя, что съемки в бане — это фальшивка. Скуратов ни разу не сказал, что снимали не его. А ведь эта видеопленка делала позиции Генерального прокурора столь уязвимыми. Любое его решение будет вызывать сомнение — а не шантажируют ли его? А не действует ли он под влиянием тех, кто владеет оригиналом этой пленки?

И чего теперь может добиться какой-нибудь провинциальный прокурор, если ему, смеясь, в лицо говорят: твой генеральный ходит по девочкам и не отказывается от борзых щенков, то есть от костюмов... Чего же ты от нас хочешь?

Идеальный прокурор, видимо, должен был однолюбом и богатым человеком. Он не должен участвовать в политике и быть абсолютно независимым от власти. Да разве это возможно?

Генерального прокурора постоянно вовлекают в политическую борьбу и ставят перед жестким выбором: если ты не с нами, значит, ты против нас. И прокурор понимает, что ему не надо ссориться с властью, а надо позаботиться о личных интересах — от получения квот на экспорт нефти до замечательно сшитых костюмов из импортного материала.

Видеопленку, на которой человек, похожий на Генпрокурора, развлекается с профессионалками, показали по Российскому телевидению. Но и это не помогло. Совет Федерации не согласился на увольнение Скуратова — губернаторы надеялись, что он выдаст важные кремлевские тайны и поможет им в борьбе с Ельциным.

Ничего важного Скуратов так и не поведал, чем напомнил незабвенных Гдляна и Иванова. Страна жаждала разоблачений, даже их требовала, но ни знаменитые в прошлом следователи, ни отставленный Генпрокурор так ничего и не рассказали.

Но скандал, крайне болезненный для Бориса Ельцина, разразился. И ответственность за провал операции со Скуратовым возложили на Николая Бордюжу. В апреле 1999-го его отправили в отставку. Так завершилась многообещающая карьера человека, на которого в окружении Бориса Ельцина в какой-то момент делали очень крупную ставку.

ОФИЦЕРСКИЙ СМОТР

Последние месяцы 1998-го и начало 1999 года были временем отчаяния и тревоги в жизни обитателей Кремля. Это было время, когда стало ясно, что президент Ельцин настолько тяжело болен, что неизвестно, сколько времени он продержится.

В октябре 1998-го Борис Николаевич полетел в Узбекистан и Казахстан. Но чувствовал себя очень плохо. Прямо под прицелом телевизионных камер в аэропорту он едва не упал. Его удержал Ислам Каримов, президент Узбекистана. Поездку свернули, и президент досрочно вернулся в Москву. Врачи сообщили, что у президента трахеобронхит с высокой температурой. Но по Москве поползли слухи, что президент совсем плох, что у него развилась болезнь Паркинсона.

И страшная мысль: кто придет после него? и как он себя поведет? — не покидала ни самого Ельцина, ни его окружение. Ведь тогда сильны были позиции тех, кто говорил, что Ельцина надо судить за развал страны. И в устах некоторых политиков это звучало угрожающе.

В какой-то момент Ельцин, кажется, даже был готов передать государство Примакову. Евгений Максимович благоразумно отказался развивать эту тему. Да и Ельцин быстро понял, что Примаков слишком самостоятелен.

Идея подыскать преемника самому казалась самой разумной. Но кого выбрать? Эскизный портрет преемника набросать было несложно: молодой, энергичный, располагающий к себе, желательно из военных, из тех, кто в политике недавно и еще не успел примелькаться. Такие качества, как верность и надежность, обязательны. Он должен сохранить верность своему крестному отцу в политике и после того, как сменит его в Кремле.

Вот первым на этот пост и опробовали Николая, Николаевича Бордюжу. Казалось, он подходит идеально. Из военной семьи, двадцать лет прослужил в военной контрразведке КГБ, занимался кадрами, политико-воспитательной работой, потом в ФАПСИ — Федеральном агентстве правительственной связи и информации — и в пограничных войсках.

Дорогу наверх ему очистил генерал армии Андрей Николаев, который, не согласившись с Ельциным, по принципиальным соображениям ушел в отставку с поста начальника Федеральной пограничной службы.

Вместо Николаева назначили Бордюжу. Он стал регулярно приходить в Кремль и многих буквально очаровал. Худощавый, подтянутый, улыбчивый — военная косточка, спокойный, внимательный, умеет ладить с людьми. Чем не кандидат в преемники?

В сентябре 1998 года нового ельцинского фаворита сделали секретарем Совета безопасности, а в декабре еще и поставили во главе президентской администрации. Такой концентрации власти не было ни у кого из кремлевских администраторов. Даже у Анатолия Чубайса, когда он возглавлял президентский аппарат, потому что ему приходилось вести незримую войну с секретарем Совета безопасности Александром Лебедем. А Бордюжа стал одновременно и Чубайсом, и Лебедем.

Генерала призвали в Кремль в тот момент, когда Ельцин был очень слаб и левая оппозиция требовала его отставки. В книге «Президентский марафон» мотивы назначения Бордюжи изложены весьма откровенно:

«Легко стучать кулаком по думской трибуне, в очередной раз «отправляя в отставку» ненавистного Ельцина, выводить на площади колонны демонстрантов под красными флагами, когда он лежит в больнице.

Труднее это сделать, когда рядом с президентом возникает фигура генерал-полковника, который одновременно совмещает две важнейшие государственные должности — и главы администрации, и секретаря Совета безопасности».

Ельцин и его окружение возлагали на Бордюжу большие надежды, надеялись, что молодой генерал-полковник станет им надежной защитой. .

Но исполнительный и доброжелательный офицер оказался непригодным к этой работе. Он не только не разобрался в сложнейших кремлевских интригах, но и не проявил к ним интереса. Он совершенно не понял, чего от него ждут.

Бордюжа, условно говоря, был Путиным номер один. Но Бордюжа подкачал. У него не оказалось лидерских качеств, которые сразу же проявились у Путина. Не проявил генерал и других искомых черт — беспредельной жесткости и твердости. Не хватило ему, видимо, и политического кругозора. Ельцин в Бордюже разочаровался.

К тому же Бордюжа еще имел несчастье тесно сотрудничать с Примаковым, которого уважал и которого в Кремле многие ненавидели и боялись. О контактах Примакова и Бордюжи соответствующим образом докладывали президенту Ельцину.

Ельцин в своей книге объяснил, что к чему:

«Я вызвал Юмашева и сказал:

— Валентин, а вы уверены, что нет ошибки? Что-то я не чувствую Бордюжу.

Юмашев удивился. Внешне все шло гладко. Бордюжа старался изо всех сил, пытался стать командным человеком. Но я с самого начала видел — с ним что-то не то.

Позднее мне стало ясно, что же происходит с Бордюжей. Офицер, сделавший прекрасную карьеру в строгой военной системе, он плохо понимал устройство современной политической жизни, не улавливал ее тонких нюансов, не замечал подводных течений. Вся работа главы администрации была, с его точки зрения, нелогичной, нерегламентированной, странной. И он растерялся... Единственным, с кем Бордюже было комфортно, оказался Евгений Максимович Примаков...»

19 марта 1999 года Ельцин позвонил Николаю Бордюже, который в результате всех переживаний попал в больницу:

— Николай Николаевич, я принял решение разъединить должности секретаря Совета безопасности и главы администрации, так как считаю, что совершил ошибку, объединив эти должности. На пост главы администрации думаю назначить Волошина, а вас оставить на посту секретаря Совета безопасности.

Бордюжа поблагодарил и отказался:

— Это решение не ваше, а навязанное вам вашей дочерью — Дьяченко — по рекомендации группы лиц. Причина этого кроется не в ошибочности объединения двух должностей, а в том, что я инициировал снятие Березовского с поста исполнительного секретаря СНГ и отказался участвовать в кампании по дискредитации Примакова и его правительства. Остаться работать в Кремле — значит принимать участие в реализации тех решений, которые вам навязывают Дьяченко, Юмашев и другие...

Положив трубку, Бордюжа записал разговор и передал его содержание Примакову.

В тот же день вечером Бордюжа потерял обе должности. Примаков удивленно спросил президента:

— Борис Николаевич, зачем вы Бордюжу уволили?

Президент ответил коротко:

— Не справляется.

С чем именно не справился Бордюжа, стало ясно, когда выяснилось, что на посту руководителя администрации его сменил широко известный в узких кругах экономист Александр Сталье-вич Волошин, который был в контрах с Примаковым. По указанию президента Александр Стальевич позвонил Примакову:

— Евгений Максимович, это Волошин. С сегодняшнего дня президент назначил меня главой администрации.

Примаков понял этот демонстративный звонок так: администрация президента начинает борьбу с главой правительства.

На Волошина обратили внимание в Кремле после августовского финансового кризиса.

Татьяна Дьяченко, дочь Ельцина, в газетном интервью говорила о Волошине:

«На работе он напоминает какую-то сложную, хорошо отлаженную, не знающую усталости машину. Я иногда просто не понимала, как он выдерживает. Вот идет подготовка послания президента к Федеральному собранию: папа звонит в два часа ночи, в четыре ночи, когда угодно — и он бодрым голосом отвечает. Волошин до двух ночи непрерывно работал, в четыре его папа поднимал, давал задания, а в восемь утра он уже снова на работе».

В советские времена Волошин работал в отделе исследований текущей конъюнктуры Всесоюзного научно-исследовательского конъюнктурного института. Этот институт обслуживал министерство внешней торговли, и его сотрудники хорошо представляли себе механизм работы западной экономики.

После перестройки Волошина приметил Борис Березовский. Александр Стальевич трудился у Березовского в «ЛогоВАЗе», занимался ценными бумагами. Потом занялся чековыми инвестиционными фондами, приватизационными аукционами и тендерами. Газеты прямо обвиняли его в соучастии в уводе из бюджета многих миллионов долларов.

Считается, что Березовский и привел Волошина в администрацию президента. Рассказывают, впрочем, что, когда отношение к Березовскому в Кремле изменилось, Волошин перестал узнавать своего бывшего покровителя.

В кресле секретаря Совета безопасности Бордюжу сменил директор ФСБ Владимир Путин.

Один из бывший коллег Путина сказал мне, что Владимир Владимирович за месяц до увольнения Евгения Примакова с поста премьер-министра точно назвал день, когда это произойдет. Коллега возразил:

— Этого нельзя делать, ведь тогда Дума объявит президенту импичмент!

Путин уверенно сказал:

— Не беспокойся.

ПОЛУФИНАЛ КРЕМЛЕВСКОГО КУБКА

Угол поиска у Ельцина сузился. Борис Николаевич подбирал людей определенного склада: офицер Бордюжа, офицер Степашин, офицер Путин. В какой-то момент мелькнуло еще одно имя — министр иностранных дел Игорь Иванов. Он из военной семьи, окончил Суворовское училище, сохранил офицерскую выправку. Иванова прощупали по поручению Ельцина. Игорь Сергеевич категорически отказался возглавить правительство и не захотел отречься от Примакова.

Время уходит катастрофически быстро, а окончательный выбор все еще не сделан. В полуфинал выходят двое — генерал Степашин и путейский генерал Аксененко, министр железнодорожного транспорта. У каждого свои достоинства.

Сергей Степашин тоже военный человек, достаточно молод, предан Ельцину, надежен. Известно, что он своих не выдает. Николай Емельянович Аксененко — новый человек, и это плюс. Он всю жизнь проработал на железной дороге, чистый хозяйственник. Политикой не занимался, ни в депутаты, ни в губернаторы не баллотировался.

Сергея Вадимовича Степашина президент знал давно. Преподаватель Высшего политического училища МВД полковник Степашин в 1990 году выиграл выборы в Ленинграде и стал народным депутатом РСФСР. В Верховном Совете Степашин возглавил Комитет по обороне и безопасности, стал членом президиума Верховного Совета. Он всегда поддерживал Ельцина, и Борис Николаевич обратил на него внимание. В 1994 году Степашин получил пост директора Федеральной службы контрразведки.

Но его карьеру погубил буденновский рейд Шамиля Басаева. Он подал в отставку и четыре месяца сидел без работы. Он уже думал заняться преподаванием, благо докторская диссертация защищена. Но о нем вспомнил тогдашний первый вице-премьер Олег Сосковец и, заручившись поддержкой Виктора Черномырдина, предложил ему номенклатурную, хотя и невидную должность начальника административного департамента аппарата правительства в ранге первого заместителя министра.

Степашин согласился. Ему поручили заниматься Чечней. Но когда Александр Лебедь в 1996 году стал секретарем Совета безопасности и помощником президента, он отставил Степашина от чеченских дел, которыми занялся сам.

В газетном интервью Степашин говорил с уважением о незаменимом опыте работы в аппарате правительства. Есть такие нюансы, тонкости, о которых, даже будучи министром, не узнаешь. Это все еще пригодится, заметил Сергей Вадимович, и не ошибся... Его опыт показывает, что никогда не надо отчаиваться.

Летом 1997 года разразился скандал из-за министра юстиции Валентина Ковалева. Путин, который работал тогда в администрации президента, предложил кандидатуру Степашина, которого хорошо знал по Ленинграду. Он позвонил Степашину:

— Сергей, надо встретиться.

Разговор происходил в парке возле Белого дома. Путин прямо сказал:

— Ковалев ушел. Почему бы тебе не стать министром юстиции? У тебя опыт. К тому же ты доктор юридических наук.

Степашин ответил, что с удовольствием станет министром, а то надоело бумажки носить, но поинтересовался:

— А как отнесется президент?

— Не знаю, что получится, — уклончиво ответил Путин, — но я готов тебя поддержать.

Через два дня Степашина вызвал Черномырдин и официально предложил возглавить министерство юстиции.

Назначение не всем понравилось. Одна из газет писала так: «Генерал-лейтенант действующего резерва ФСБ Сергей Степашин — человек, по сути дела спровоцировавший бойню в Чечне, вместо скамьи подсудимых занял кресло министра юстиции».

Но очень быстро его деятельность стали оценивать положительно. До него министерство юстиции считалось второразрядным и незаметным. Степашин с его административным даром и нерастраченной энергией сразу же стал заметным. Он хотел показать, что справится с любой должностью. Министерство получило большие полномочия. В частности, он добился передачи тюрем и колоний из МВД в ведение министерства юстиции.

Весной 1998 года вслед за Черномырдиным в отставку отправили министра внутренних дел Анатолия Куликова. Это было неожиданностью для всех, прежде всего для самого министра, который стал генералом армии, вице-премьером и считал, что Ельцин у него в долгу хотя бы за операцию с Лебедем. Но в Кремле считали, что Куликов придерживается ястребиных взглядов, недостаточно гибок и не улавливает настроений президентской команды. А на такой должности нужен свой человек.

Кем его заменить? Вспомнили о Степашине.

Его вытащили прямо из-за праздничного стола и вызвали в Кремль. Глава президентской администрации Валентин Юмашев сказал, что Борис Николаевич предлагает Степашину возглавить министерство внутренних дел. Сергей Вадимович для порядка сказал, что он и в министерстве юстиции совсем недавно, и неудобно так быстро менять место работы.

Юмашев выслушал Степашина и обещал передать его слова президенту. Это была суббота, а в понедельник утром его вызвал президент. Борис Николаевич был крайне любезен и тут же подписал указ о назначении Степашина. Юмашев отвез его в министерство и представил членам коллегии.

Степашин оказался первым министром внутренних дел, которого почти не критиковали. Он вел себя активно и разумно. Расставил на ключевые должности профессионалов с большим опытом оперативной работы. Проводил масштабные операции по очистке отдельных территорий от преступных элементов и нещадно боролся с преступниками в собственном ведомстве. Возможно, это был лучший министр внутренних дел за последние годы.

И тут Ельцин еще раз к нему пригляделся и решил, что надо бы попробовать Степашина в роли премьера.

27 апреля 1999 года Сергей Вадимович был назначен первым заместителем главы правительства, оставаясь на посту министра внутренних дел. Стало ясно, что он и заменит Примакова. Это произошло через две недели, 12 мая, когда Степашину было поручено возглавить правительство.

В этот день Степашин выступал на Высших академических курсах МВД для руководящих сотрудников местных аппаратов. Он призывал своих подчиненных к смелости:

— За каждым из вас стоит и министр, который никогда никого не бросит и никого не предаст.

Сергей Степашин однажды произнес ключевую фразу: «Я пришел с этим президентом, я с ним и уйду». Но одной только искренней преданности президенту оказалось недостаточно, чтобы остаться на посту главы правительства.

Его назначение произошло при очень странных обстоятельствах. Ельцин до последнего момента колебался и не знал, кого предпочесть — Степашина или министра путей сообщения Николая Емельяновича Аксененко.

Сначала Ельцин вроде бы остановился на Аксененко и даже назвал его фамилию в телефонном разговоре с председателем Государственной думы Геннадием Селезневым. А потом все-таки прислал в Думу письмо с просьбой одобрить кандидатуру Степашина. Селезневу оставалось только развести руками:

— У нашего президента семь пятниц на неделе.

Аксененко, говорят, чисто внешне приглянулся Ельцину. Он симпатизирует высоким, статным мужикам с рабочей биографией, которые так напоминают его самого в молодости. По этой причине в Кремле пользовались особым расположением Владимир Шумейко, который был вице-премьером и председателем Совета Федерации, Павел Бородин, управляющий делами президента...

Задним числом Ельцин с помощью Валентина Юмашева, написавшего ему книгу «Президентский марафон», уверяет, что изначально брал Степашина на очень короткий срок:

«Да, уже внося кандидатуру Степашина, я знал, что сниму его. И это знание тяжким грузом висело на мне. Честно говоря, чувство страшноватое... Я знаю это чувство — когда посреди разговора, посреди обычной встречи вдруг как черная тень по комнате пробежит. Предрешенность того или иного поступка, той или иной политической судьбы дает о себе знать постоянно. И ты вынужден держать эту ношу, не выпускать наружу свои мысли».

Едва ли это было так. Ельцин в ту пору подбирал себе наследника, каждому из возможных кандидатов он давал шанс. Степашин фигурировал в этом списке, и ему тоже дали шанс. Следующим в списке, надо понимать, значился Аксененко. Вот поэтому Сергей Степашин при назначении услышал мало вдохновляющее напутствие:

— Надо еще посмотреть, как у вас получится...

Иначе говоря: пока побудешь премьер-министром, но, если не справишься, тебя сменит Аксененко.

А в разговоре с Аксененко Ельцин, видно, произнес нечто утешительно-обещающее:

— Вы будете первым заместителем главы правительствы, единственным первым замом и будете заниматься всем. Поработайте немного на этой должности, а потом...

На новичка в политике Аксененко интимное общение с президентом и такие громкие слова, видимо, произвели неизгладимое впечатление. Неискушенный в кремлевских интригах, Аксененко с прямотой и решительностью путейского генерала взялся проводить слова Ельцина в жизнь.

Бывший первый вице-премьер Борис Немцов говорил мне:

— Это я предложил его сделать министром. Аксененко в своей области талантливый человек. Поставил дело. Он жесткий руководитель, у него дисциплина. Николай Емельянович в семь утра начинал с летучки в Белом доме, где не привыкли собираться раньше девяти часов...

Дебют первого вице-премьера Аксененко произвел на публику невыгодное впечатление. Он с трудом формулировал свои мысли, зато громогласно заявлял, что будет заниматься решительно всем, даже тем, что входит в обязанности главы правительства. Николай Емельянович вел себя так, словно не Степашин, а он премьер, и преспокойно отменял распоряжения главы правительства.

Скоро станет ясно, что Николай Емельянович на премьера не тянет. Но Степашин-то оказался в неудачном и неприятном для него положении. Много ли может сделать премьер-министр, если ему в затылок жарко дышит дублер и тикают часы, неумолимо отсчитывая отведенное ему время?

Степашин давно бросил курить, но когда стал главой правительства, как он сам говорит, «сорвался и выкуривал по две пачки в день».

Еще никогда общество не видело, чтобы администрация президента так откровенно командовала правительством, решала, кому быть министром, а кому нет. Именно в тот момент стало понятно, что все важнейшие кадровые решения в стране принимает узкая группа лиц, не наделенная никакими государственными полномочиями. Тогда и возник термин «Семья», обозначавший окружение Ельцина, которое обрело самостоятельность и проводило свою политику.

Ельцина когда-то поддержали как человека, выступившего против привилегий, готового разделить с людьми тяготы их жизни. А кончилось это святочным рассказом о том, что он будто ест котлеты, купленные в магазине, чему уже никто не поверил, и красивой жизнью его окружения, которое даже не стеснялось демонстрировать свое процветание. Вот это, наверное, больше всего отвратило людей от Ельцина.

Да сможет ли Степашин, даже лишенный права подобрать себе заместителей, нормально работать? — многие тогда задавались этим вопросом. Борис Немцов говорил:

— Мы когда работали в правительстве, то вместе с Чубайсом спорили, конечно, с Черномырдиным, но все-таки не претендовали на его кресло. По закону министров предлагает глава правительства. А тут дурацкая история. Если Татьяна Дьяченко хочет работать в правительстве, пусть идет...

Вместе с тем Сергей Степашин с такой легкостью прошел утверждение Думой, что далекие от кремлевских интриг люди задумались о том, каким будет его следующий политический пост — а не станет ли он баллотироваться в президенты? — и заранее подсчитывали его шансы на победу...

И даже Борис Березовский завел речь о будущих президентских выборах. Степашин сказал, что пока перед собой такую задачу не ставит. Березовский призвал его быть более решительным:

— Чего ты волнуешься? За три месяца я гориллу выберу президентом.

Сергей Степашин прислушался и попытался сформировать свою партию. Придумал для нее название — «Клуб губернаторов». Почти полсотни губернаторов были готовы его поддержать. Летом 1999 года восемнадцать из них собрались в кабинете главы президентской администрации Александра Волошина и прямо сказали:

— Мы готовы «выстроиться» под Степашина, но долго ли он пробудет премьером?

Волошин, который уже знал, что вскоре произойдет, ничего им не ответил.

Степашин привел губернаторов к президенту. Они задали Ельцину тот же вопрос:

— Надолго ли правительство?

И снова никакого ответа.

Это был дурной признак. Примакову сулили еще более блистательное будущее, а он и года не пробыл на посту премьера. Так что и Степашин, говорили скептики, возможно, не станет последним премьер-министром президента Ельцина.

Сергей Степашин очень старался честно исполнять свои обязанности и в первые же дни успел вызвать симпатии в обществе. Когда все видели, что ему ставят палки в колеса, навязывают не очень достойных министров, это вызывало ненависть к кремлевской администрации.

Со Степашиным, искренне преданным президенту Ельцину, вели себя столь пренебрежительно, будто хотели от него отделаться. Зачем тогда назначали?

Борис Немцов:

— Обидно, когда Степашина вынуждают говорить, что он хозяин. Это крик отчаяния. Я не понимаю, почему в Кремле топят честного человека. Можно подумать, у них в резерве есть кто-то еще...

Борис Ефимович как в воду смотрел. Сергея Степашина сменили на Владимира Путина. Степашин продержался в Белом доме три месяца, восемьдесят два дня.

Так чем же Степашин не угодил Ельцину?

Ельцин и его окружение были недовольны тем, что Степашин не в состоянии помешать Лужкову формировать свою партию, устанавливать контакты с другими губернаторами. Московский мэр воспринимался Кремлем как главная опасность, на борьбу с ним были мобилизованы все силы.

Ельцин выговаривал Степашину:

— Ведь это же очезидно, Сергей Вадимович. Нужно создать твердый центр власти, собрать вокруг себя политическую элиту страны. Проявите решимость, попробуйте перехватить у них инициативу.

Но Степашин не сумел помешать Лужкову.

«Степашин слишком мягок, — говорится в последней книге Ельцина. — Я не уверен в том, что он будет идти до конца, если потребуется, сможет проявить ту огромную волю, огромную решительность, которая нужна в политической борьбе...»

Вот этого никто, кроме Ельцина, не уловил: Степашину не хватает характера. Властители такой страны, как наша, делаются из другого, куда более жесткого материала.

Степашин говорил:

— Я не Пиночет.

Вот поэтому с ним и расстались.

Рано утром 5 августа Ельцин вызвал к себе Путина:

— Я принял решение, Владимир Владимирович, и предлагаю вам пост премьер-министра. Вы примерно представляете, почему я вынужден отставить вашего предшественникал Я знаю, что Степашин ваш друг, тоже петербуржец, но сейчас нужно думать о другом. Ваша позиция должна быть твердой.

— На кого будем опираться на выборах? — поинтересовался Путин.

— Не знаю, — ответил Ельцин, — будем строить новую партию. Но главное — ваш собственный политический ресурс, ваш образ.

У Путина был неудачный опыт политической борьбы в Санкт-Петербурге.

— Предвыборной борьбы не люблю. Очень. Не умею ею заниматься и не люблю.

— А вам не придется этим заниматься, — утешил его Ельцин. — Главное — ваша воля, уверенность в себе. Вы готовы?

— Буду работать там, куда назначите, — сказал Путин.

Президент сказал Путину, что ему придется не просто сменить нерешительного Степашина, но и действовать предельно жестко. Теперь Ельцин мог распрощаться со Степашиным. Эта сцена тоже описана в «Президентском марафоне». Борис Николаевич вызвал в кабинет Степашина и Волошина. Степашин, уловив, о чем пойдет разговор, разволновался, покраснел.

— Сергей Вадимович, сегодня я принял решение отправить вас в отставку, — сказал Ельцин. — Буду предлагать Владимира Владимировича Государственной думе в качестве премьер-министра. А пока прошу вас завизировать указ о назначении Путина первым вице-премьером.

— Борис Николаевич, — с трудом выговорил Степашин, — это решение... преждевременное. Я считаю, это ошибка.

— Сергей Вадимович, но президент уже принял решение, — заметил Волошин, Желая поскорее избавить Ельцина от неприятных объяснений.

Степашин, не обращая внимания на главу администрации, обратился к президенту:

— Борис Николаевич, я очень вас прошу... поговорить со мной наедине.

Ельцин кивнул, Волошин вышел, и они остались один на один. Сергей Вадимович говорил в основном о своей верности президенту:

— Я всегда был с вами и никогда вас не предавал.

Но Ельцин уже принял решение, хотя и выдавил из себя:

— Хорошо, идите, я подумаю.

Когда Степашин ушел, Ельцин вызвал Волошина:

— Несите указы! И сами скажите Степашину об отставке. Я с ним встречаться больше не буду.

Волошин резонно ответил:

— Вы лучше меня знаете, что только президент может говорить премьер-министру об отставке.

А Степашину показалось, что он сумел переубедить президента, снять все его замечания и развеять сомнения. Разговор с президентом, по словам самого Сергея Вадимовича, получился «просто замечательный».

Ни сам Степашин, ни люди со стороны, даже очень искушенные политики, не подозревали, что замена ему найдена.

Скоро станет ясно, что на сей раз Ельцин не промахнулся. Он нашел того, кого столько времени искал. История, которая началась с увольнения Генерального прокурора, завершилась. Множество людей, которые мечтали стать президентом, остались у разбитого корыта. Впервые главой России стал человек, который этого совершенно не ожидал.

И Бордюжа, и Степашин были искренне расстроены и потрясены тем, что с ними так обошлись. Они не понимали, что механизмы власти не знают никаких человеческих чувств. Действует только один принцип — политической целесообразности. Как только человек перестает быть нужным, с ним расстаются без колебаний и даже не говорят на прощанье спасибо.

Путин, как говорится в книге «Президентский марафон», понравился Ельцину «холодным взглядом и военной точностью формулировок». Владимир Владимирович — в отличие от своего предшественника — не смущался и не краснел, было ощущение, что он «готов абсолютно ко всему в жизни, причем ответит на любой вызов ясно и четко». И главное — его не смущали постоянные столкновения президентского окружения с Примаковым и Лужковым.

Люди знающие уверяют, что важнейшую роль в выдвижении Путина сыграл Александр Волошин, который убедил Ельцина, что Владимир Владимирович — тот самый человек, который им нужен. Путин об этом знает и благодарен Волошину, поэтому он сохранил свой пост и после ухода Ельцина.

А обнадеженный Степашин — еще в роли премьер-министра — отправился в поездку по стране. В эти дни началось вторжение чеченских боевиков под командованием Шамиля Басаева и Хаттаба в соседний Дагестан. Казалось, вот-вот заполыхает весь Северный Кавказ. В воскресенье премьер-министр прилетел в Махачкалу, оттуда позвонил президенту, получил санкцию на ведение военных действий против боевиков, прорвавшихся в Дагестан. Вернулся в боевом настроении в Москву, а на следующий день, 9 августа, в понедельник, рано утром Ельцин отправил его в отставку.

На сей раз разговор был очень коротким. В восемь утра на президентской даче в Горках собрались Степашин, Аксененко, Волошин и Путин.

Ельцин сразу сказал:

— Сергей Вадимович, я подписал указы о назначении Путина первым вице-премьером и о вашем уходе в отставку. Прошу завизировать.

Для Степашина это был страшный удар. Он-т? считал, что гроза миновала, и сначала отказался визировать указы. Но в отличие от Примакова ему не хватило характера, и он все-таки поставил свою подпись.

— Из уважения к вам, Борис Николаевич, — сказал он.

На прощанье Борис Николаевич, как всегда многозначительно, сказал бывшему премьер-министру:

— Сергей Вадимович, мы с вами остаемся в одной команде.

Президент произносил эту фразу всякий раз, когда с кем-то расставался. Но каждый увольняемый слышал ее впервые и испытывал благодарность к Ельцину. Так и Степашин искренне ответил:

— Борис Николаевич, я ни в какой другой команде не состою, а с вами я остаюсь — это факт.

Добавил, как положено офицеру:

— Честь имею!

Приехав в Белый дом, Степашин, прощаясь с министрами, сказал очень достойные слова. Видно было, что он никак не ожидал .отставки и потрясен, сильно переживает, чрезвычайно расстроен, еле сдерживается, чтобы не дать волю своим эмоциям. Он рассказывал, как рано утром его вызвал президент Ельцин, поблагодарил за работу... и отправил в отставку.

При этом Степашин произнес:

— Я был, есть и буду с президентом — до конца. Я благодарен ему за то, что он меня, мальчишку, ввел в большую политику.

Уже потом разочарованный и обиженный Степашин откровенно скажет журналистам, что разговоры о возможности, находясь во власти, оставаться порядочным — это чепуха. Надо быть абсолютно циничным человеком.

— Я никого обслуживать никогда не хотел, меня никто никогда не покупал. Не все же продаются и не всё же покупается в нашей стране... Ошибка это или не ошибка, но меня просто нельзя переделать. Я не стал обслуживать интересы определенной группы, которая посчитала, что в этой ситуации я ненадежен.

Степашин признавался журналистам, что у него есть одна слабость как у политика:

— Я доверяю людям. За неделю до снятия ко мне в гости приезжала, как говорится, группа товарищей. Жена приготовила ужин. Все было замечательно, а потом они же меня снимали. И ведь они в тот момент уже об этом знали, понимаете? Хотя бы сказали по-дружески!.. Не пришло еще время таких, как я. В очках, да еще и улыбается... Не пришло пока. Березовский так прямо мне и сказал: «Быдлу сейчас нужен Лебедь. А твое время еще не пришло»...

Борис Березовский несколько ошибся. Настало время не Александра Лебедя, а Владимира Путина.

Когда Ельцин снял с должности Степашина — без причин, без объяснений, — реакция общества была возмущенно-презрительной: да что же президент опять творит? Совсем опозорился. Почему Ельцин сместил Примакова — понятно: Евгения Максимовича трудно назвать единомышленником президента. Но Степашин всегда был исключительно предан Ельцину.

Неужели его убрали из-за того, что в роли премьер-министра Сергей Вадимович показался излишне независимым? Он вел себя самостоятельно, оспаривал кадровые назначения, на которых настаивала президентская администрация, очень успешно съездил в Соединенные Штаты, где произвел хорошее впечатление.

В реальности были и другие причины, определившие его отставку, но о них мы узнаем позднее.

Борис Ельцин своим указом ввел в состав кабинета министров должность третьего первого заместителя премьер-министра, назначил на этот пост Владимира Путина, поручил ему временно исполнять обязанности главы правительства и отправил в Думу письмо с просьбой дать согласие на назначение Путина главой правительства.

Владимир Владимирович стал третьим подряд — после Примакова и Степашина — руководителем спецслужб, добравшимся до кресла главы правительства.

За три дня до назначения Путин похоронил отца — Владимира Спиридоновича. Путин-старший почти два года провел в онкологической больнице. Они легли в больницу одновременно с женой, но Мария Ивановна быстро умерла. Владимира Спиридоновича лечили от радикулита, а оказалось, что он поражен раком, который уже дал метастазы. Онкологи продлили ему жизнь на полтора года. Он вновь смог ходить. Сын прилетал к нему почти каждую неделю. Но Владимир Спиридонович так и не успел порадоваться за сына...

Родителей Путина похоронили на Серафимовском кладбище, где потом найдут вечное упокоение моряки затонувшей подводной лодки «Курск». Несмотря на смерть отца, Владимир Владимирович в первый премьерский день держался, как всегда, спокойно и уверенно.

Выступая по телевидению по случаю назначения Путина премьер-министром, Ельцин сказал:

— Ровно через год будут президентские выборы. И сейчас я решил назвать человека, который, по моему мнению, способен консолидировать общество, опираясь на самые широкие политические силы, обеспечить продолжение реформ в России. Он сможет сплотить вокруг себя тех, кому в новом XXI веке предстоит обновлять великую Россию. Это секретарь Совета безопасности, директор Федеральной службы безопасности Владимир Владимирович Путин...

Нового премьер-министра Владимира Путина никто всерьез не воспринял. Казалось, пришел еще один калиф на час, думали: ну и этого через неделю уберут. До выборов все равно придется терпеть ельцинские трюки...

В Думе Путин набрал всего 233 голоса — меньше всех своих предшественников. Это была унизительно маленькая цифра. Слова Ельцина и назначение Путина всерьез никто не воспринимал. А потом стало ясно, что на сей раз Ельцин не промахнулся. Он нашел того, кого столько времени искал.

В конце августа 1999 года Наина Иосифовна рассказывала корреспондентам:

— Это просто глупо думать, что президент снимает премьер-министра, потому что на него кто-то влияет. Это было (назначение Путина. — J1. М.) абсолютно продуманное решение. Сейчас его трудно объяснить, но пройдет некоторое время, и все поймут, что решение было правильным...

Когда Путин возглавил правительство, закончилась, собственно, эпоха Ельцина. Ни мы, ни он сам об этом еще не подозревали. Но в тот день, когда удивленная и раздраженная страна узнала, что появился новый глава правительства, началась эпоха пока еще никому не известного Путина.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.