Эпилог
Эпилог
В небольшом сосновом лесу в южном пригороде Берлина расположено малоприметное кладбище. На нем покоится прах Йоханны Шмидт, в девичестве — баронессы фон Кёниц. На надгробном камне надпись — имя усопшей, даты рождения и смерти. Рядом находится безымянный могильный холм. Там похоронен сын Йоханны Ганс Шмидт. Он не был идейным борцом с фашистским режимом. За украденные руководства по «Энигме» и ключевые установки для нее он получал от французов крупные суммы денег, а первое предательство совершил еще за два года до прихода Гитлера к власти.
Рудольф Шмидт, занимавший высокий пост, был с позором отправлен в отставку в апреле 1943 года, когда Гитлер узнал о предательстве его брата Ганса Шмидта. Министр пропаганды Германии Геббельс сделал по этому поводу следующую запись в своем дневнике:
«Гитлер сыт по горло своими генералами… Они его предали… Например, брат генерал-полковника Шмидта был арестован за измену, и в его доме найдены письма от генерал-полковника, в которых он весьма пренебрежительно отзывался о фюрере. А ведь до последнего времени он являлся одним из немногих генералов, которых особенно высоко ценил фюрер».
После войны выяснилось, что когда немцы потерпели поражение под Москвой в 1941 году, Рудольф Шмидт приказал произвести массовый расстрел советских военнопленных. Англо-американские союзники выдали Рудольфа Шмидта Советской России. Он был приговорен к тюремному заключению. Из тюрьмы вышел в 1955 году, скончался двумя годами позже.
Ежи Розицкий погиб 9 января 1942 года — корабль, на котором он и его коллеги-криптоаналитики возвращались из Алжира во Францию, был потоплен немецкой подводной лодкой.
Гвидо Лангер был освобожден из плена союзными войсками и приехал в Англию. Но польские офицеры, находившиеся в Англии в эмиграции, не захотели встретиться с Лангером, когда он попытался предоставить им свой отчет о случившемся. Они возложили на Лангера всю вину за неудавшийся побег польских криптоаналитиков из Франции. В 1946 году Лангер написал мемуары, чтобы оправдаться, изложив свою версию событий. Однако в 1948 году, задолго до того как об «Энигме» было позволено поведать всю правду, Лангер скоропостижно скончался, так и не дожив до того времени, когда мог восстановить свою репутацию.
Максимилиан Ченжский тоже не дождался, чтобы ему воздали должное за достигнутые успехи. Он предпочел остаться в Англии, где умер в 1951 году.
Генрих Зыгальский и Мариан Режевский приехали в Англию в 1943 году и принимали участие во взломе немецких шифров. Однако им так и не было разрешено, снова заняться взломом «Энигмы».
После окончания Второй мировой войны Режевский вернулся в Польшу, где ему было предложено занять пост руководителя среднего звена в промышленности. В 1967 году Режевский закончил первую часть своих мемуаров. В 1978 году был награжден орденом. Скончался в 1980 году.
В 1983 году в память о заслугах Режевского, Зыгальского и Розицкого в Польше была выпущена марка. Но к тому времени все трое уже покоились на кладбище.
Рудольф Лемуан ответил отказом на предложение немцев стать двойным агентом, заявив, что слишком долго пробыл под арестом, чтобы попытаться обмануть французов. При отступлении из Франции немцы забрали Лемуана в Берлин, где в 1945 году он был арестован и допрошен французами. Лемуан умер в октябре 1946 года.
Густав Бертран вышел на пенсию в 1950 году. Он стал мэром небольшого городка на юге Франции. В 1973 году опубликовал в Париже книгу «„Энигма“, или Самая большая загадка войны 1939–1945 годов», в которой первым подробно описал контакты Шмидта со Вторым бюро и вклад французов во взлом «Энигмы». Скончался в 1976 году.
Поль Пейоль ушел с поста начальника французской контрразведки, чтобы возглавить промышленную фирму. В 1985 году выпустил книгу, в которой еще более подробно, чем Бертран, описал события, связанные со Шмидтом.
Дилли Нокс в 1942 году лег в госпиталь — у него был обнаружен рак лимфатических узлов. Он вбил себе в голову, что непременно поправится, если отправится жить в Вест-Индию. Прошел даже слух, что премьер-министр Англии Уинстон Черчилль согласился снарядить крейсер, чтобы доставить туда Нокса. Насколько этот слух соответствовал действительности, неизвестно. Но в Вест-Индию Нокс так и не уехал. Умер 27 февраля 1943 года.
Алан Тьюринг в ноябре 1942 года был командирован в Соединенные Штаты, чтобы консультировать американцев, которые работали над проектом создания собственной «Бомбы». После окончания Второй мировой войны Хью Александер, занявший место Тьюринга, так написал о нем в официальной истории английского дешифровального центра Блетчли-Парк:
«Утверждать, что кто-то незаменим, всегда трудно. Но если кто-то и был незаменимым в Блетчли-Парке, так это Тьюринг. Достижения первопроходца, как правило, забываются, как только благодаря опыту и рутине все начинает казаться простым и понятным, и многие из нас считали, что истинная значимость достижений Тьюринга никогда не будет в полной мере осознана за пределами Блетчли-Парка».
В 1945 году Тьюринг принял участие в проектировании и построении одного из первых в мире компьютеров, воплотив на практике теорию, разработанную им еще в 30-е годы. В 1952 году, заявляя в полицию о совершенной у него краже, Тьюринг простодушно поведал, что состоял в гомосексуальной связи с приятелем человека, который эту кражу совершил. В результате против самого Тьюринга было заведено уголовное дело по обвинению в непристойном поведении. Не помогло ни заступничество Хью Александера, ни то обстоятельство, что он был кавалером ордена Британской империи.[46] Тьюринг избежал тюрьмы, только согласившись пройти курс органотерапии. Два года спустя Тьюринг был найден мертвым у себя дома. Вскрытие показало, что смерть наступила в результате отравления цианистым калием. Следствие не смогло прийти к однозначному выводу о том, покончил ли Тьюринг с собой, отравился ли по неосторожности, или был отравлен.
Гордон Уэлчмен после окончания Второй мировой войны эмигрировал в Соединенные Штаты, где долгое время работал в компании, выполнявшей заказы министерства обороны. В частности, участвовал в разработке системы радиосвязи с самолетами. В 1983 году Уэлчмен опубликовал книгу, в которой поведал историю о том, как в ходе войны была взломана «Энигма» люфтваффе. Многие бывшие коллеги осудили Уэлчмена, посчитав, что он разгласил данные, которые все сотрудники Блетчли-Парка обязались хранить в секрете. Американское правительство, очевидно, пришло к такому же мнению, поскольку вскоре после публикации своей книги Уэлчмен был лишен допуска к секретным документам. В 1985 году Уэлчмен подготовил статью, в которой более подробно описал методы, использовавшиеся английскими дешифровальщиками для взлома «Энигмы». Директор английского Центра правительственной связи Петер Мэричерч, которому статья была передана для ознакомления, заявил, что поведение Уэлчмена представляет прямую угрозу безопасности страны и что он подает пагубный пример остальным. Тем не менее статья Уэлчмена была опубликована. В том же году он умер от рака.
Гарри Хинсли в 1944 году по протекции начальника Секретной разведывательной службы Англии Стюарта Мензиса стал преподавателем в Кембридже. В послевоенные годы принял активное участие в написании пятитомной «Истории английской разведки во Второй мировой войне». В ней, в частности, рассказывалось о роли, которую во время войны играла разведывательная информация, полученная с помощью чтения немецких шифровок. В 1985 году Хинсли было пожаловано рыцарское звание. В 1998 году он скончался от рака легких.
Летом 1974 года в Англии вышла книга Ф. Уинтерботэма «Операция „Ультра“». Основное внимание в своей книге Уинтерботэм уделил тому, как англо-американские союзники использовали информацию из дешифровок «Энигмы» против фашистской Германии. Этой информации англичане присвоили кодовое наименование «Ультра». Основываясь на личных записях и воспоминаниях, Уинтерботэм подробно рассказал, какие именно тайны немецкого верховного командования англичанам и американцам удалось разгадать с помощью дешифрования. Однако в истории, поведанной Уинтерботэмом, было много пробелов и неточностей. В частности, Уинтерботэм даже не упомянул о событиях, описанных годом ранее в книге Густава Бертрана, а изложил другую, английскую версию, согласно которой «Энигма» была взломана исключительно благодаря усилиям англичан. Польским и французским дешифровальщикам в «Операции „Ультра“» отводилась второстепенная роль.
В военной истории Англии трудно отыскать факты, сравнимые с событиями вокруг «Энигмы» как по степени секретности, так и по продолжительности во времени. Черчилль, после Первой мировой войны пространно написавший о роли дешифрования в достижении победы над Германией, обошел «Энигму» молчанием в своих мемуарах о Второй мировой войне. Его примеру последовали многие другие английские политики и военные. Этот обет молчания был нарушен лишь 12 января 1978 года, когда министр иностранных дел Англии сделал официальное заявление. Оно касалось тех, кто во время Второй мировой войны работал в Блетчли-Парке. Отныне люди, занимавшиеся взломом «Энигмы», могли открыто заявить, что они участвовали в этой операции. Однако им по-прежнему запрещалось раскрывать технические подробности своей работы.
После победы над Германией популярным времяпрепровождением английских военных стала охота за «Энигмами». Наградой за добытую целой и невредимой немецкую шифровальную машину был внеочередной отпуск. Найденные «Энигмы» англичане по немалой цене сбывали другим странам. Даже в конце 70-х годов XX века сотни этих шифраторов все еще использовались по всему миру. Известие о том, что «Энигма» поддается взлому, не могло не разочаровать тех союзников Англии, которые приобрели эту шифровальную аппаратуру. Одновременно английское правительство не желало, чтобы английские дешифровальщики публично признались, что взломать «Энигму» было бы нельзя, используйся она правильно. Успешное чтение немецких шифровок в ходе Второй мировой войны полностью зависело от качества перехвата, от знания стандартных языковых оборотов в перехватываемых сообщениях и от ошибок немецких связистов.
Подытоживая сказанное об «Энигме», можно выделить несколько основных причин, обусловивших успех английских дешифровальщиков.
Во-первых, на всем протяжении Второй мировой войны немцы в основном использовали единственную шифровальную машину. Это означало, что англичане могли сосредоточить свои усилия на одном, главном направлении. Отсюда также следует, что английские дешифровальщики располагали очень большим объемом шифрованной переписки противника, несомненно облегчавшей им работу над взломом «Энигмы».
Во-вторых, англичанам была известна схема «Энигмы». Эта шифровальная машина поступила в свободную продажу еще в середине 20-х годов. И хотя впоследствии была неоднократно модифицирована с целью повышения стойкости, а также несмотря на то что разные военные ведомства и спецслужбы Германии оснащались различными модификациями «Энигмы», англичане всегда успевали вовремя составить представление как о ее схеме в любой модификации, так и о применявшихся немцами процедурах шифрования сообщений.
В-третьих, по собственной беспечности или неосторожности немцы зачастую способствовали успешному решению задач, стоявших перед английскими дешифровальщиками.
В-четвертых, для дешифровальной работы англичанам удалось привлечь наиболее способных и интеллектуально развитых людей. При этом квалифицированные кадры были сконцентрированы в одном месте — в дешифровальном центре в Блетчли-Парке.
В-пятых, для автоматизации и ускорения дешифровальной работы англичане активно применяли электромеханические устройства, позволявшие значительно повысить скорость подбора ключевых установок для «Энигмы».
И наконец, последнее: англичанам очень везло. Список подарков судьбы, без которых их успехи не были бы столь впечатляющими, можно продолжать довольно долго.
Итак, в 70-е годы XX века была предана гласности одна из наиболее тщательно скрываемых тайн Второй мировой войны. Спустя тридцать лет после ее окончания широкая публика узнала о том, что генерал Эйзенхауэр считал, что именно «Ультра» внесла «решающий вклад в победу», а Черчилль не мог на нее нарадоваться и полагал, что «Ультра» — это то, «чем мы выиграли войну».
Чтобы понять истинное значение беспрецедентного во всей военной истории проникновения в замыслы противника, которое имело место в годы Второй мировой войны благодаря взлому «Энигмы», потребовалось время. Восторженные оценки, появившиеся после вынужденного тридцатилетнего молчания, мешали трезво оценить значение «Ультра». Действительно ли роль «Ультра» в достижении победы была столь значительна? Если английские и американские генералы, превозносимые за блестящее проведение военных кампаний, знали заранее о планах противника, то не уменьшает ли это блеск их побед? И еще вопрос: неужели немцы так и не узнали о том, что их шифровки читаются врагом?
Сейчас со всей определенностью можно сказать, что во Второй мировой войне «Ультра» не сыграла той роли, которую ей пытаются приписать. Только от пяти до десяти процентов дешифровок «Энигмы», отосланных на места ведения боевых действий, были использованы в деле. Никаких сведений «Ультра» впрямую не поступало ниже уровня командования английской армией. Ее нижние эшелоны получали эту информацию лишь косвенно — в виде оперативного приказа. По материалам «Ультра», содержавшим данные о передвижениях немецких танков или кораблей, запрещалось немедленно начинать боевые действия. Сначала приходилось проводить наблюдение с воздуха, причем в такой открытой форме, что немцы при всем желании не могли его не заметить, и только после этого наносить огневой удар по вражеским танкам или кораблям.
Английское верховное командование иногда не могло взять в толк, почему подчиненные офицеры с таким нежеланием выполняют его распоряжения. Генерал Лукас, командовавший корпусом при высадке англо-американского десанта в Нормандии, не имел прямого доступа к материалам «Ультра», но его непосредственные начальники знали, что немцы не смогут оказать серьезного сопротивления Лукасу, если он решит пойти в глубь побережья. Однако начальники не имели права прямо сказать об этом своему генералу. Они принуждали его атаковать, но их оптимизм выглядел фальшиво при сопоставлении с имевшимися у самого Лукаса данными. Поэтому Лукас проявил осторожность и остался на занятых позициях. Немцы собрали все силы и задержали высадившиеся на побережье войска. Лукас, вскоре освобожденный от командования за проявленную нерешительность, записал в своем дневнике: «Похоже, всем были известны намерения немцев, кроме меня». Справедливое замечание.
С другой стороны, существовала опасность, что распространение слишком большого количества материалов «Ультра» будет контрпродуктивно. «Ультра» не могла подменить кропотливую работу со всеми имеющимися данными и превратить посредственного командира в военного гения. Командирам на местах по-прежнему приходилось разрабатывать детальные планы операций, стимулировать активность подчиненных и приспосабливаться к менявшимся условиям. А начальство, свободное от всей этой рутины, считало себя вправе не только давать советы, но и убирать непослушных. Так случилось с двумя отличными английскими генералами, которых Черчилль в начале африканской кампании отстранил от должности, полагая, что благодаря «Ультра» знал о немцах столько же, сколько знали генералы, и поэтому счел их действия неверными.
Иногда можно услышать, что из материалов «Ультра» англичане узнавали обо всем, что при помощи радио сообщал противник. Но военные тоже подвержены человеческим слабостям. Они преувеличивают, утаивают, хвастают, обманывают сами себя и без видимых причин меняют мнение. «Ультра» же не принимала во внимание эмоции. Например, Роммель часто нарушал приказы сверху или сообщал Берлину одно, а делал совершенно другое. Он обладал великолепной интуицией и, если обстоятельства ему благоприятствовали, менял свои планы, не удосужившись предварительно уведомить начальство. Причиной сокрушительного поражения англичан, которое они потерпели в феврале 1943 года в Северной Африке, было то, что по линии «Ультра» прошел немецкий приказ о наступлении в одном направлении, а Роммель, нарушив его, двинулся в совершенно другом.
Оценка англо-американскими союзниками военной мощи немцев, с которой они должны были столкнуться с началом боевых действий в Западной Европе, может показаться более точной, чем оценка немцами сил союзных войск. Ведь благодаря «Ультра» англичане знали практически о каждой из немецких дивизий, находившихся во Франции. Немцы же приписывали противнику семьдесят пять дивизий, в то время как их было только пятьдесят. Переоценка сил противника не могла не сказаться на моральном духе немцев, а знание о такой реакции с их стороны, в свою очередь, оказало значительную поддержку англичанам и американцам. Но так ли все было в действительности?
В 1946 году англичане допрашивали одного немецкого полковника, не имевшего ни малейшего представления о существовании «Ультра». Полковник заявил:
«К концу 1943 года меня с моим шефом как минимум раз в месяц вызывали на совещания в штаб верховного командования. Мы каждый раз поражались абсолютно нелогичной недооценке потребностей немецких сил обороны во Франции, Норвегии и на Балканах. Соединения постоянно перебрасывались с одного театра военных действий на другой. В конце концов, мы с шефом решили дать преувеличенную оценку количества дивизий союзников, чтобы как-то уравновесить сверхоптимистические прогнозы в штабе верховного командования. Поэтому наши оценки превышали реальные примерно на двадцать дивизий».
И не был дешифровальный центр в Блетчли-Парке тенью немецкого верховного руководства. Первый шаг в длинной цепочке, приводившей материалы «Ультра» в штаб английского командования, мог быть сделан лишь в том случае, если немцы использовали для связи радиопередатчики. Но немецкая армия во многом придерживалась сложившихся традиций. В начале Второй мировой войны большинство ее сообщений передавалось по телеграфу, и их невозможно было перехватить в Англии. Даже в самый разгар войны немцы все равно отдавали предпочтение телеграфу и телефону и, только если они отсутствовали, прибегали к помощи радио. Лишь от четверти до трети всех немецких сообщений было послано по радио, причем в основном не высокого стратегического, а среднего или низшего тактического уровня. Исключение составлял только абвер, который использовал радио даже для передач внутри страны, предпочитая его более безопасной кабельной связи.
Все ли перехваченные шифрсообщения могли быть прочитаны? Конечно нет. В течение всей войны в Блетчли-Парке боролись с невероятно сложными немецкими шифрами для военных кораблей и субмарин. Но даже когда английским дешифровальщикам удалось совладать с «Тритоном», адмиралтейство не сумело справиться с хлынувшим потоком разведывательной информации. Глава секции, занимавшейся радиограммами с немецких подводных лодок, вскоре свалился от полного физического и психического истощения, хотя эта секция обрабатывала только дешифровки «Энигмы», имевшие срочное оперативное значение.
Учитывая количество необходимых операций (дешифрование, перевод, обработка и шифрование добытой информации для передачи ее потребителям), сотрудники Блетчли-Парка работали в постоянном напряжении, чтобы материалы «Ультра» не теряли актуальности. Ведь иногда даже задержка на час могла сделать эти материалы совершенно бесполезными.
Помимо большого потока информации в Блетчли-Парке приходилось разбираться с многочисленными аббревиатурами, ссылками на карты, а также со служебным жаргоном. Иногда дешифровальщики целыми днями просиживали над шифровками, которые в конечном счете оказывались пустячными. Примером может служить следующий случай. Абвер передал шифровку своему резиденту в Мадриде, офицеру с кодовым именем «Цезарь». После ее прочтения в Блетчли-Парке получили открытый текст такого содержания: «Осторожней с Акселем. Он кусается».
Что это? Может, хитроумный код с перешифровкой? Позже выяснилось, что речь шла о сторожевой собаке, присланной для охраны. Подтверждением этому стал дешифрованный ответ из Мадрида: «Цезарь в госпитале. Его укусил Аксель».
Многие английские командиры попросту игнорировали материалы «Ультра», если они не соответствовали их представлениям и планам. Например, из дешифровок «Энигмы» следовало, что бомбардировки Германии отнюдь не сломили морального духа немцев и не помешали им по-прежнему выпускать большое количество самолетов. Это означало, что воздушные рейды англо-американских союзников в 1943–1944 годах были напрасными, так как понесенные ими потери оказались несоизмеримыми с причиненным немцам ущербом. Все сведения были своевременно переданы из Блетчли-Парка в соответствующие инстанции, но налеты английской авиации продолжались. Видимо, правда, содержавшаяся в материалах «Ультра», не устраивала сторонников массированных бомбардировок Германии.
Другие командиры, напротив, настолько полагались на «Ультра», что если ее материалы отсутствовали, то они считали, что ничего существенного не происходит. Опасность такого подхода не замедлила сказаться при наступлении немцев в Арденнах в декабре 1944 года, когда ими была предпринята попытка остановить продвижение англо-американских войск. Немецкое нападение было внезапным. «Ультра» не смогла предупредить о готовившихся действиях, поскольку Гитлер наложил запрет на радиопереговоры.
Одной из причин невозможности дать исчерпывающую оценку влияния «Ультра» на ход Второй мировой войны является оставшийся без точного ответа вопрос о том, знали ли немцы о вскрытии «Энигмы» англичанами.
Конечно же немцы отдавали себе отчет в том, что взломать «Энигму» в принципе можно. Немецкий криптоаналитик Георг Шредер продемонстрировал такую возможность еще в 1930 году, лаконично заметив при этом: «„Энигма“ — дерьмо».
Урок не пропал даром. Немецкие криптографы постоянно вносили в «Энигму» усовершенствования, так как знали, что она не являлась абсолютно надежной, особенно если в распоряжении противника имелся хотя бы один ее экземпляр. А в 1944 году немцы даже провели специальную конференцию по проблеме надежности своих шифров, на которой было указано на недостатки «Энигмы» и намечены меры по их устранению.
Явное предпочтение, отдаваемое немцами кабельной связи, заставляет предположить, что они осознавали возможность взлома «Энигмы». На ту же мысль наводит и использование немцами кодовых обозначений.
А зачем немцы в шифровках неоднократно пытались дезинформировать противника в отношении местонахождения своих подразделений, если не были уверены, что они будут перехвачены и прочитаны? В противном случае действия подобного рода были бы бессмысленными.
Итак, можно сказать, что в ходе Второй мировой войны «Ультра» сумела оказать существенную помощь лишь в отдельных случаях. «Ультра» не выиграла войну ни на Западном, ни на Восточном фронте. И весьма сомнительно, что благодаря ей значительно сократились сроки войны. Притягательность долго скрываемой военной тайны и бойкое перо людей, первыми рассказавших о том, что скрывала эта тайна, придали «Ультра» такую значимость, которой она явно не заслуживает.