1902

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

1902

Нынче 22 января 1902. [Гаспра. ] Почти все время был болен, то есть приближался к смерти*. И довольно хорошо жил. За это время написал письмо государю и послал через Николая Михайловича*. И письмо, и он нынче в Петербурге. Не знаю, передаст ли. Превосходная книга Мадзини* и мысли Рёскина*.

Нынче приехал Граубергер, говорит совершенно справедливо, что для христианина в наше время есть только одно приличное местопребывание — тюрьма. […]

[23 января. ] Все слаб. Приехал Бертенсон. Разумеется, пустяки. Чудные стихи:

Зачал старинушка покряхтывать,

Зачал[34] покашливать,

Пора старинушке под холстинушку,

Под холстинушку да и в могилушку*.

Что за прелесть народная речь. И картинно, и трогательно, и серьезно.

Думал:

Нет более явного доказательства ложного пути, на котором стоит наука, это ее уверенность в том, что она все узнает.

5 мая. Три с половиной месяца не писал. Был тяжело болен и теперь еще не справился. Хочу вписать то, что думалось и записалось в это время*. […]

30 января 1902.

1) Отобрали у рабочих все молоко, наделали пирожных и ванн, а потом с помощью науки хотят делать наипитательнейшим то далеко не достаточное количество, которое осталось для рабочих. Вот цель нашего ученого земледелия, техники, медицины. […]

31 января 1902. 1 ч. дня.

[…] 2) Понятно, что в молодости ничтожная цель удовлетворения чувства кажется единой целью жизни, но это-то переставление нижней цели на место высшей есть источник всех бедствий людей. Если цель моя добыть и соблюсти чистую воду для питья для ближних и животных, я не полезу в этот источник с грязным сосудом, ногами или одежде, только чтобы поскорее удовлетворить свою похоть.

[…] 5) Как ясно, когда стоишь на пороге смерти, что это несомненно так, что нельзя жить иначе. Ах, как благодетельна болезнь. Она, хоть временами, указывает нам, что мы такое и в чем наше дело жизни.

31 января 1902. 2 ч. дня. 1) Часто говорят про людей: эгоисты, самоотверженные, — это неверно: одинаково распределено и то и другое свойство. Скупой, художник, политический деятель направляет свое самоотвержение на то, что по существу эгоистично, и тогда представляется нам вполне эгоистом. Наоборот, врачи, сестры милосердия и т. п. Но бывает, что самоотвержение и эгоизм сталкиваются на одном предмете, и это бывает в мирской любви родных, друзей и в особенности матерей семейства.

2 февраля 1902.

Огонь и разрушает и греет. Так же и болезнь. Когда, здоровый, стараешься жить хорошо, освобождаясь от пороков, соблазнов, то это делаешь с усилием и то как бы приподнимешь одну давящую сторону, а все остальное давит. Болезнь же сразу приподнимает всю эту грязную чешую, и сразу делается легко, и так страшно думать, что, как это знаешь по опыту, как только пройдет болезнь, она опять наляжет всей своей тяжестью.

5 февраля 1902.

[…] 2) Один человек совершает самое ужасное преступление и мучается и сознает, что это дурно, что он мог не делать этого. Другой же совершает как бы ничтожный безнравственный поступок и оправдывает себя и живет весело, спокойно. Преступление первого производит только матерьяльное зло, часто обращающееся в духовное добро для себя и для других. Проступок же второго производит неисчислимые бедствия и для себя — тем, что открывает свободную дорогу другим худшим поступкам, и для других — примером спокойствия и довольства в зле.

[…] 5) (К письму.)* И потому вы приходите к убеждению о неосуществимости этой идеи, тогда как осуществление идеи освобождения земли от права собственности без сравнения может быть легче осуществлено, чем восстановление отжившей идеи самодержавия, без всякой высшей цели, — самодержавия для самодержавия, того самого, чем занято теперь все правительство. [Февраль. ]

1) De mortius aut bene aut nihil[35],— какое языческое, ложное правило! О живых говори добро или ничего. От скольких страданий это избавило бы людей, и как это легко. О мертвых же почему не говорить и худого. В нашем мире, напротив, установилось правило: с некрологами и юбилеями говорить о мертвых одни страшно преувеличенные похвалы, следовательно, только ложь. И это наносит людям ужасный вред, сглаживая и делая безразличным понятие добра и зла.

2) Надо проболеть тяжелой болезнью, чтобы убедиться, в чем жизнь: чем слабее тело, тем сильнее становится духовная деятельность. […]

8 март.

1) Белинский без религии — из нижнего этажа. Гоголь религиозный — из верхнего*.

[…] 2) Вересаев пишет*, что после одушевления служения людям наступает разочарование, компромиссы. Он спрашивает: отчего? А только оттого, что это делалось по гипнозу, по кружковскому чувству, по славе людской, а не по установленному отношению к бесконечному. […]

21 март 1902.

[…] 3) Три модные философии на моей памяти: Гегель, Дарвин и теперь Ницше. Первый оправдывал все существующее; второй приравнивал человека к животному, оправдывал борьбу, то есть зло в людях; третий доказывает, что то, что противится в природе человека злу — есть ложное воспитание, ошибка. Не знаю, куда идти дальше.

4) Говорят: вернитесь к церкви. Но ведь в церкви я увидал грубый, явный и вредный обман. «Продолжайте у нас покупать муку», — но ведь я знаю, что ваша мука — с известкой, вредна.

[…] 9) Жизнь, какая бы ни была, есть благо, выше которого нет никакого. Если мы говорим, что жизнь зло, то только в сравнении с другой жизнью, лучшей или воображаемой. В жизни может быть зло, а самая жизнь не может быть злом. Благо может быть только в жизни. И потому нельзя говорить, что отсутствие жизни может быть благо.

Здоровье может быть только в теле, и потому нельзя говорить, что отсутствие тела есть здоровье.

10 апрель 1902. Гаспра.

[…] 3) («К рабочему народу».)* Не имеете права требовать восьмичасовой день и пр. А требовать земли для пропитания имеете неотъемлемое право, даже обязанность по отношению ваших детей.

[…] 6) Говорят: прекрати существующий порядок — все погибнет. Все равно как сказать: растает река и все погибнет. Нет, пойдут корабли, начнется настоящая жизнь.

Нынче 22 мая 1902. Гаспра. Тиф прошел*. Но все лежу. Жду третьей болезни и смерти. В очень дурном настроении. Есть кое-что записать, но откладываю. Сейчас молюсь. И молитва, как всегда, помогает.

23, 24 мая 1902. Гаспра. Вчера был очень слаб. Нынче лучше. Немного пописал «К рабочему народу». И начинает образовываться. Хотели снести на воздух, но холодный ветер. Стыдно, что недобро отнесся к Тане за то, что отсоветовала выходить. Перешел на кресло. Ног будто нет.

25, 26, 27 мая 1902. Гаспра. Три дня был на воздухе, сначала четыре, пять и нынче шесть часов. Понемногу оправляюсь. Это были потуги смерти, то есть нового рождения, и дан отдых. Нынче получил грустное известие об аресте Суллера*. Был персиянин-разносчик, вполне просвещенный человек, говорит, что он бабист*.

Теперь 7-й час. Понемногу работаю над обращением к народу (недурно).

Нынче 3 июня 1902. Продолжаю проводить дни на воздухе, работаю. Почти кончил обращение. Недурно. Поправляюсь, но вижу, что ненадолго. […]

1 июля 1902. Ясная Поляна. Три дня, как приехали из Гаспры. Переезд был физически тяжел. Я поправлялся, но вчера опять жар и слабость. Я не обижаюсь. А готовлюсь или, скорее, стараюсь последние дни, часы прожить получше. Все исправлял: «К рабочему народу». Начинает принимать вид, и, кажется, кончил.

1) Как ни трудно скрыть необходимость делания добра, люди разными обходными, хитрыми путями достигают этого. Но добро может всякую минуту стряхнуть с себя закрывающие его покровы и привлечь к себе людей. И вот для того, чтобы этого не случилось, придумано средство наложить на покровы, скрывающие добро, камень такой, который бы оно не могло поднять. Камень этот — смешное, le ridicule, — установить такое общественное мнение, что делание добра (настоящего добра) est ridicule, смешно. Устроить бал, базар для игры в благотворительность можно, а выносить за собой горшок — смешно.

2) Точно так же, как я читал в Иене вывешенное у немца, профессора математики изречение, что дорога не истина, а процесс ее открытия: дорога не степень нравственного совершенства, до которой достигаешь, а процесс совершенствования.

[…] 8) Моя последняя болезнь была сильная потуга рождения, но теперь дан отдых, чтобы набраться силы для следующей, чтобы она была действительна.

9) Мы часто не ценим добрых поступков несимпатичных нам людей именно потому, что они нам несимпатичны. Это большая ошибка. Нужно как раз обратное, для того чтобы вызвать в себе любовь там, где ее еще нет. […]

Нынче 4 июля. Ясная Поляна. 1902. Кажется, кончил «К рабочему народу». Здоровье недурно. […]

5 августа. Никак не ожидал, что так долго не буду писать. 22 июля послал «К рабочему народу»* и с тех пор писал «Хаджи-Мурата», то с охотой, то с неохотой и стыдом. За это время были посетители — не помню. Четвертый день ничего не пишу. Расстрялся мыслями о «Хаджи-Мурате». Теперь, кажется, уяснил. Здоровье вообще лучше.

1) Удивительное дело: я знаю про себя, как я плох и глуп, а между тем меня считают гениальным человеком. Каковы же остальные люди?

[…] 4) В музыке есть элемент шума, контраста, быстроты, прямо действующий на нервы, а не на чувство. Чем больше этого элемента, тем хуже музыка. То же и в других искусствах: в поэзии — декламация, в живописи — яркость красок. […]

8 августа 1902. Ясная Поляна. Ночью. Очень тяжелый день. Болит печень, и не могу победить дурного расположения.

Пишу «Хаджи-Мурата», и все совестно. Брошюра священника — больно. За что они ненавидят меня?* Надо писать им любовно. Помоги мне.

Здесь Машенька, Лиза; была Глебова. Письма от Сережи.

20 сентября. Ясная Поляна. 1902. Полтора месяца не писал. Все время писал «Хаджи-Мурата». Здоровье поправляется. Душевным состоянием могу быть доволен. Нет недобрых чувств ни к кому. Много думалось. Много записать надо.

1) Если умели люди власти подкупить церковь, чтобы она оправдывала их положение, то как же им не подкупить науку.

[…] 7) Думал о безнравственности медицины. Все безнравственно. Безнравствен страх болезни и смерти, который вызывает медицинская помощь, безнравственно пользование исключительной помощью врачей, доступной только богатым. Безнравственно пользоваться исключительными удобствами, удовольствиями, но пользоваться исключительной возможностью сохранения жизни есть верх безнравственности. Безнравственно требование медицины скрывания от больного опасности его положения и близости смерти. Безнравственны советы и требования врачей о том, чтобы больной следил за собой — своими отправлениями, вообще жил как можно меньше духовно, а только матерьяльно: не думал бы, не волновался, не работал.

[…] 9) Гипноз предания, т. е. внушения людям повторения того, что делали их предки, есть главная преграда движения вперед — освобождения человечества.

10) Мое выздоровление похоже на то, что экипаж вытащили из трясины, в которой он завяз, не на ту сторону, куда неизбежно надо ехать, а на эту. Через трясину не миновать ехать.

23 сентября 1902. Ясная Поляна. Все поправлял «Хаджи-Мурата». Нынче утром писал немного «К духовенству»*.

[…] Нынче утром сейчас обдумывал статью о непонимании христианства и иррелигиозности, которая должна предшествовать статье «К духовенству». «Главная причина зла или бедствий нашего времени». Такое должно быть заглавие*. […]

26 сентября 1902. Ясная Поляна. Здоровье хорошо. Оставил «Хаджи-Мурата», и нет охоты к продолжению «К духовенству», а как будто хочется писать художественное. Написал письмо Шмиту, посылаю деньги, и одному юноше, которому предстоит призыв.

За это время думал хорошо. Кое-что забыл.

1) Очень живо представил себе внутреннюю жизнь каждого отдельного человека. Как описать, что такое каждое отдельное «я»? А кажется, можно. Потом подумал, что в этом, собственно, и состоит весь интерес, все значение искусства — поэзии. […]

27 сентября 1902. Ясная Поляна. Ничего хорошего не писал, только нынче как будто втянулся в «Обращение к духовенству». Лева живет у нас, и мне чрезвычайно радостны добрые, простые отношения с ним. Написал письма неважные. Были интересные черниговские посетители — один желает отказаться от воинской повинности. Написал. Здоровье хорошо. Хорошо и душевное состояние. Чувствую спокойно близость смерти. В книжечке ничего нет. Завтра, должно быть, закончу дневник.

29 сентября 1902. Ясная Поляна. Очень хорошо себя чувствую. «К духовенству» не ладится. И хочется, и много есть что сказать, а не вяжется.

[…] Кончаю эту тетрадь. Два года и четыре месяца. Много пережито, и все хорошее. Да, еще хотел записать:

[…] 2) Как радостно замечать в себе свободные, бессознательно почти совершаемые поступки, которые прежде были делом усилия. Ничто так не показывает роста, как заметка на стене.

6 октября 1902. Ясная Поляна. Вчера начал поправлять и продолжать «Фальшивый купон». Все пишу «К духовенству». Слабее, чем я ожидал. Был Горький и Пятницкий. Эпиктет говорит: укрепляй в себе довольство своею судьбой. С этим все победишь.

29 октября 1902. Ясная Поляна. Недели три болею печенью. Все поправляю «К духовенству». Кажется, кончил или близок к этому. […]

Нынче 4 ноября 1902. Ясная Поляна. За это время важное: суд Афанасья*, арест Новикова*, смерть матери Михайлова и приезд Петра Веригина. Записать много есть чего. Запишу сейчас то, что думал:

1) Читаю «Postscriptum de ma vie», V. Hugo*. Об infini[36] он расписывает расстояния звезд, быстроту, продолжительность времени и что-то в этом видит величественное. Меня никогда это не озадачивало, не пугало, я всегда видел в этом недоразумение и никогда не признавал реальности этих страстей величин пространства и времени.

[…] 3) Сознание стоит, события жизни движутся через него, а нам кажется, что движется сознание, как облака, бегущие мимо луны.

4) Эгоизм — сумасшествие. Сумасшествие — эгоизм.

5) Люди хотят свободы и для достижения ее входят в рабство учреждений, из которого никогда не выходят и не выйдут.

6): 1) Сознать христианскую истину — это первая ступень; 2) это попытка сейчас осуществить ее в жизни; 3) негодование, озлобление на врагов истины; 4) отчаяние; 5) попытки примирения; 6) все в себе, перед богом, не заботясь о последствиях. То же записано иначе:

1) Восторг познания истины.

2) Желание и надежда сейчас осуществить ее.

3) Разочарование в возможности осуществить ее в мире, надежда осуществить ее в своей жизни.

4) Разочарование и в этом, и отчаяние.

5) Все для души, не заботясь о последствиях.

(Это программа драмы.)*

[…] 8) Читая Мережковского об Эврипиде, я понял его христианство. Кому хочется христианство с патриотизмом (Победоносцев, славянофилы), кому с войной, кому с богатством, кому с женской похотью, и каждый по своим требованиям подстраивает себе свое христианство*. […]

Нынче 30 ноября 1902. Ясная Поляна. Хотел записать многое, но поправлял об отдельности и запоздал. Здоровье хорошо. Рад, что не перестаю думать о смерти и чаще прежнего в жизни вспоминаю о своем отношении к пославшему. Много есть что записать, и недурное. Кончил легенду*, взялся опять за «Хаджи-Мурата», и должно быть, е. б. ж., завтра кончу. […]

11 декабрь 1902. 1) Мы знаем, что без физических усилий мы ничего не достигнем. Почему же думать, что в области духовной можно достигнуть чего-либо без усилия.

2) Любовь настоящая есть только любовь к ближнему, ровная, одинаковая для всех. Одинаково нужно заставить себя любить тех, которых мало любишь или ненавидишь, и перестать слишком любить тех, которых слишком любишь. Одно не дошло, другое перешло линию. От того и другого все страдания мира. […]

13 декабря 1902.

1) Напрасно думают критики, что движение интеллигенции может руководить народными массами (Милюков)*. Еще более напрасно думал бы писатель сознательно руководить массами своими сочинениями. Пусть только каждый приводит свое сознание в наибольшую ясность и жизнь в наибольшее соответствие с требованиями этого сознания.

2) Если на вопрос: можете ли вы играть на скрипке? вы отвечаете: не знаю, я еще не пробовал, то мы сейчас же понимаем что это шутка. Но когда на такой же вопрос: можете ли вы писать сочинения? — мы отвечаем: «может быть, могу, я не пробовал», — мы не только не принимаем это за шутку, но постоянно видим людей, поступающих на основании этого соображения. Доказывает это только то, что всякий может судить о безобразии бессмысленных звуков неучившегося скрипача (найдутся такие дикие люди, которые найдут и эту музыку прекрасной), но что нужно тонкое чутье и умственное развитие для того, чтобы различать между набором слов и фраз и истинным словесным произведением искусства.