Глава 1 Секретная история

Глава 1

Секретная история

Командно-штабные учения и выходы в поле в течение всего зимнего периода и весны 1941 года проводились исключительно на наступательные темы.

Л.М. Сандалов

Но, как оказалось, у «заочно приговоренных к смертной казни профессиональных разведчиков» принято считать, что цитата это как Венера Милосская — руки-ноги ей пообломал, — только лучше сделалась.

В. Грызун

1

«Эта книга ломала мою жизнь. Увидеть такую книгу-то же самое, что обернуться вдруг на переезде и ощутить всем существом…» (с. 5)[674] и так далее, и тому подобное. Таких массивов не относящегося к существу текста мы еще не встречали даже у Суворова. Эта часть главы — о фонетических особенностях аббревиатур изделий советского ВПК и разрывном воздействии отдельных заголовков (только заголовков, не текста) на мозги потенциальных перебежчиков.

2

А вот и заглавие «Боевые действия войск 4-й армии Западного фронта в начальный период Великой Отечественной войны» (с. 7) Л. М. Сандалова. Больше писать не о чем.

3

Разглагольствует о собаках и статьях УК. По делу — только следующее:

«…целый пласт секретных мемуаров: генерал армии И.И. Федюнинский и Главный Маршал артиллерии Н.Н. Воронов, генерал-лейтенант С.А. Калинин и маршал Советского Союза И.X. Баграмян, генерал армии П.И. Батов и генерал армии А.В. Горбатов… И много еще там всякого» (с. 8).

Да, у профессиональных историков действительно на военные архивы есть большой зуб: сидят они, так их и эдак, на своем добре, как собаки на сене, сами толком не изучают, и историкам «со стороны» дают далеко не всегда. Был в конце восьмидесятых — начале девяностых выброс материала из военных архивов и библиотек, да быстренько сплыл. Увы!

Современные военные историки только зубами скрежещут, все бы, говорят, рассказали, но у нас присяга… Даже собственные диссертации, написанные по закрытым материалам, разглашать не разрешают. А Суворову же теперь все равно, Родину-то он уже того-с… Вот и прописал бы вместо очерков из жизни околоархивной фауны («…скулят и воют караульные псы» (с. 9) все это в свою книжку, пусть даже без точных сносок на страницу, просто пересказ… Мол, по словам Л.М. Сандалова было то-то и то-то, страницу указать, простите, не могу.[675] А он что? Кричит, вот, мол, где я был, что в руках держал… А о чем там речь — не скажу вам. Лучше буду сто раз перечитанного Жукова цитировать и тут же, через страницу его же поливать уличными словами. Или несколько глав подряд пересказывать открытого-переоткрытого Шпеера.

Ну не гад ли?

4

Перечисляет географию охраняемых секретов. Полторы страницы, и все мимо.

5

Вопли Суворова о двойной истории наводят на ту же мысль. Ведь он-то оказался в числе посвященных! И присяга ему уже не указ. Так давай же, рассказывай, что там, за семью замками спрятано? Но нет, молчит, все по открытому шпарит. Почему? Не потому ли, что из всего, что он там мог посмотреть, ничто на его «версию» никоим боком не работает?

6

Полностью согласен, действительно сложно пробиться до нужных документов в наших архивах. Секретные документы есть даже в абсолютно открытых провинциальных архивах моей родной Ярославской области и даже в фондах, относящихся к двадцатым годам. Но, во-первых, это не имеет ни малейшего отношения к делу, а, во-вторых, непонятен смысл молчания о секретных источниках самого Суворова. Что, не работают они на вас, Витюша?

А зато еще две с гаком страницы накатал.

7

И — финал главы: генералы таят от народа историю. И правда — таят. И у меня на них за это зуб. А чего таите ее вы, Виктор Суворов, если ТАМ, «за забором» и вправду были? Вы без малого 12 страниц треплетесь в этой главе о подлючести советской и российской секретности, а к чему? Чтоб все поняли, какой вы умный? НИКАКОЙ информации, я уже не говорю об интересной, или работающей на доказательство его «версии». Пустой треп. И, конечно, меня лично особенно раздражает то, что он «секретную книгу генерала Сандалова повертел в руках и вернул в окошечко, так и не перевернув титульного листа» (с. 18)! Две страницы такой книги стоят всего суворовского затяжного бреда по поводу «Ледокола революции» и «Акульих зубов».

Вот, вроде, по первой главе и все. В целом. Самое интересное я, как вы понимаете, приберег «на потом». Не только для того, чтобы забавнее было, просто Суворов тоже своим текстом самую важную фразу первой главы вынес за ее пределы — книгу-то он так и не посмотрел! Эх, нам бы с вами туда… Уж мы бы не поленились, заглянули бы, а?

«Мемуары — штука интересная» (с. 12), — утверждает Суворов. Впрочем, по его же собственным признаниям, штука эта им так прочитана и не была. А тем, кто заглянуть бы не против, он прописал на пути к страшно-секретной с большой буквы Истине такие страсти, что лучше сразу застрелиться.

«…нужно пойти в Генеральный штаб: „Кто тут у нас Маршал Советского Союза Ахромеев?“ Вам непременно дверь укажут. Стучитесь: „Здрасьте, мне бы по архивам поскрести, по сусекам помести…“ И маршал Ахромеев (или кто там у них сегодня) вам тут же выпишет разрешение. Правда, за этой простотой кроются две оговорочки и одна недоговорочка… во-первых, исследователь должен рыскать по архивам не по своему хотенью, а „по направлению воинских частей, учреждений и государственных организаций“… вторая оговорочка вот какая: „направляемый ими исследователь должен иметь справку о допуске к работе с секретными документами“» (с. 12–13).

А так, безо всех этаких регалий узнать, что же ТАМ, в секретных библиотеках (обычные нам — супершпионам — не подходят) — нельзя: «часовой на посту разорвет меня в клочья автоматными очередями. Не задумываясь» (с. 8). Мама, мамочка, что же делать, если я ВСЮ ПРАВДУ узнать хочу?!! Эврика!!! Надо купить и прочитать Суворова. Как он нам всю главу намекает.

Однако я, совершенно случайно, открыл свой собственный фирменный метод, которым сейчас с вами поделюсь. Это, конечно, тоже непросто, но мне оказалось по силам. Только перед тем, как читать дальнейшую инструкцию, оглянитесь, не стоит ли у вас за плечом караульный со рвущимся с цепи сторожевым псом? Или лично «Маршал Советского Союза Ахромеев»? Нет, нету? Странно, Суворов обещал, что будет… Итак, порядок действий таков:

1. Ищете на карте нашей Родины город Ярославль, где я, Владимир Грызун, проживаю в полном составе. Идете на вокзал и покупаете туда билет. Не пугайтесь, это не тундра, всего четыре часа от Москвы с одноименного вокзала на северо-восток. С перрона станции «Ярославль-Главный» выходите на привокзальную площадь, садитесь в троллейбус № 1 и едете до остановки «Площадь Юности». Там спрашиваете у прохожих, как найти улицу Свердлова, дом 25, не волнуйтесь, это недалеко. Большое серое здание в стиле брежневского военно-промышленного ренессанса. Придете туда — и вы у цели.

2. Теперь очень трудный момент — остерегайтесь часовых и собак. Правда, часовых там никто никогда не видел, а вот собаки порой пробегают. Не укусили — поднимайтесь на крыльцо и читайте вывеску. Да, я привел вас в Ярославскую областную универсальную научную библиотеку имени (теперь об этом уже можно говорить вслух) Н.А. Некрасова. Далее все просто.

3. Заходите внутрь, предъявляете паспорт вахтерше (если, конечно, у вас нет читательского билета), за три рубля выписываете у стойки разовый пропуск,[676] поднимаетесь на второй этаж и заказываете книгу у библиотекаря в читальном зале. Полчаса ждете.

4. И, наконец, самое главное, по Суворову, препятствие, лежащее на пути у любого, кто хочет влезть в наше, по его же словам, «темное, грязное прошлое. Настолько темное, настолько грязное, что попытка проникнуть в него грозит смертью. Вам попросту отрежут голову, если только рыпнетесь что-нибудь выяснять» (с. 9). Это препятствие — обложка полученной вами книги. Наберитесь сил, которых так не хватило когда-то Суворову, и — листайте. Не волнуйтесь, голову не отрежут.

Вы уже, наверное, догадываетесь, к чему я все это написал. Уверяю вас, подобные сюрпризы ждут каждого, кто самостоятельно попробует проверить, правда ли то, о чем вещает наш изменник-защитник Родины.

Дело в том, что гиперсуперсекретная, головоотрывательная книга Л.М. Сандалова «Первые дни войны: Боевые действия 4-й армии 22 июня — 10 июля 1941 г.» ИМЕЕТСЯ в фондах САМОЙ ЧТО НИ НА ЕСТЬ ОБЫЧНОЙ, НЕ СЕКРЕТНОЙ, АБСОЛЮТНО ОБЩЕДОСТУПНОЙ провинциальной библиотеки города ЯРОСЛАВЛЯ, в какую-то исключительность которой я просто не верю![677]

Если эта книга Сандалова спокойно лежит себе у нас, значит, ее можно найти практически везде.

Единственная проблема — пересилить себя и перелистнуть обложку.

Суворову это сделать не удалось.

А я — сумел. И теперь, видимо, могу этим гордиться. Еще бы — я знаком с книгой, которую не сумел прочитать зазаборный гэрэушник, разведун Советов в дальней загранице, бронетачанковый эксперт лично мистер Су. А раз уж я настолько силен, могу приобщить к сей книге и вас, на тот случай, если вы живете в заштатном городишке Лондоне, где библиотеки последний раз пополнялись при царе Горохе, и Сандалова вам там никак не достать. Обширные цитаты, которыми полон следующий текст, объясняются тем, что нам лично Суворов клятвенно обещал, что именно в этой книге «за броневой дверью, за стальными решетками, за несокрушимыми стенами, за широкими спинами вооруженных автоматами часовых, за звериным оскалом караульных собак, за бдительным взглядом „Особого отдела“, защищенная…», не надоело еще? «защищенная допусками, пропусками, печатями, учетными тетрадями, инструкциями по секретному делопроизводству хранится совсем другая история той же войны» (с. 8–9). Вот и узнаем сейчас, что за другая история, тем более что книга, хоть и суховата, но — не оторвешься.

Первая глава называется «Обстановка на западном направлении к лету 1941 года». Начинаем читать, и сразу же находим:

«В условиях начавшейся второй мировой войны, развязанной блоком фашистских государств во главе с гитлеровской Германией, перед войсками наших западных приграничных военных округов встала задача укрепления обороны новой, только что созданной государственной границы. Войскам Западного особого военного округа[678] предстояло прикрыть от возможного вторжения немецких войск важнейшее варшавско-минское стратегическое направление, выводившее к Центральному промышленному району страны и ее столице — Москве. В случае нападения противника войска, находившиеся в гарнизонах, непосредственно прилегавших к государственной границе, должны были обороной на позициях укрепленных районов и полевых укреплений, подготовленных непосредственно у государственной границы, не допустить вражеского вторжения на территорию округа и прикрыть этим отмобилизование, сосредоточение и развертывание главных сил округа».[679]

Ага, так нас за эту правду должны были порвать? Снова советские фальсификаторы, подлючие авторы мемуаров, нагло видевшие своими глазами все то, о чем так хочется наврать Суворову, из каких-то корыстных и явно антипатриотических побуждений хватают его за руку. Еще до выхода «Ледокола» в России, на волне рассекречивания тайн в конце восьмидесятых появилась целая волна «перестроечных» публикаций о начале войны, в том числе и толпа переизданий ранее секретных мемуаров. И вот уже тогда, не зная еще о том, что этим самым они раскрывают чудовищное и почему-то «грязное» прошлое нашей победы, книга Сандалова была выпущена для широкой публики. Чем заранее убила суворовское утверждение о «секретной истории», появившееся более чем десять лет спустя. Так сказать, превентивно.

Причем, злобный Сандалов не ограничивается тем, что в своей спрятанной от народа (но не от Суворова!) книге заранее топчет «агрессивную Красную Армию» Витюнчика. Он, задолго до появления многих других бредопакостей относительно поработительного, нападающего на доброго Гитлера СССР, между делом опровергает и их.

«Сложность выполнения этой[680] задачи войсками округа в сложившихся условиях определялась прежде всего тем, что территория Западной Белоруссии, как и других новых районов страны на западе, была почти не подготовлена в военно-инженерном отношении: имела слаборазвитую аэродромную сеть; необходимо было переоборудовать железные дороги с узкой западноевропейской колеи на широкую и увеличить их пропускную способность, которая была значительно ниже пропускной способности железных дорог, подходивших из внутренних районов страны к старой государственной границе. Новые районы дислокации не обеспечивали также нормального размещения войск и организации их боевой подготовки. Казарменный фонд был ограничен, не хватало оборудованных полигонов, организация парковой службы требовала больших затрат материальных средств и времени».[681]

Вовремя сделать все не успели, поэтому

«шоссейные и грунтовые дороги в южной части Западной Белоруссии, кроме Варшавского шоссе, были малопригодны для движения автотранспорта. Провести большие работы по расширению и улучшению дорожной сети в короткий срок также не представлялось возможным. Все это отрицательно сказалось на маневренности наших войск и осуществлении подвоза и эвакуации».[682]

Вот — и заранее данный ответ на безмозглые ледоколистые вопли относительно особо агрессивного дорожного строительства на западе СССР в новоприобретенных районах. Войска, которые там расквартированы, снабжать надо? Маневрировать ими вдоль границы в случае опасности надо? Это даже, если забыть про строительство укрепрайонов, которое тоже в тех районах велось. А местность там — леса и болота, сам же об этом писал. И немцу что за раздолье — начал войну, и бросай с первой минуты всю бомбардировочную и истребительно-бомбардировочную авиацию на единственную приличную дорогу в районе — парализовал по ней снабжение армии, а других-то нету. И превосходства в воздухе у наших войск тоже нет, и, более того, авиация у нас по опыту финской войны распылена, концентрировать мы ее над той же дорогой, где весь немец собрался, не можем. Что-то опять у нас тут делается «задним числом». Виктор, это не про вас?

Читаем дальше:

«Осенью 1939 года в округах и в Генеральном штабе разрабатывались варианты постройки укрепленных районов в приграничной зоне. Командование Белорусского военного округа предложило два варианта… первый — возвести линию укрепленных районов вдоль государственной границы; второй — возвести укрепления по рубежу…

В случае принятия второго варианта линия укрепленных районов проходила бы на удалении 25–50 км от государственной границы. Это давало нашим войскам ряд преимуществ. Во-первых, были бы созданы условия для строительства укрепленных районов вне поля зрения противника; во-вторых, полоса местности между государственной границей и линией укрепленных районов, усиленная рядом оборонительных сооружений, явилась бы мощным предпольем,[683] могущим обеспечить задержку противника и выигрыш времени для занятия войсками армий прикрытия основных рубежей обороны, что в свою очередь способствовало бы успешному выполнению войсками задач прикрытия.

Вначале второй вариант с некоторыми поправками поддерживался начальником Генерального штаба Красной Армии Маршалом Советского Союза Б.М. Шапошниковым. Однако утвержден был вариант постройки укрепленных районов с передним краем по линии государственной границы.

Можно предположить, что при принятии такого решения учитывались ограниченные возможности наших войск, не позволявшие одновременное проведение крупных оборонительных работ на большую глубину. Однако основными были не эти соображения. Решающее влияние на принятие решения о постройке укреплений вдоль новой государственной границы оказала господствовавшая в то время доктрина „Ни одного вершка своей земли не отдадим никому“, понимаемая высшими военными руководителями в буквальном смысле».[684]

Каково? Где Она, так называемая Истина О Начале Войны? Где ты, о советская агрессия? Неужели нету? Даже ТАМ, за секретным Забором? Где «красные клинья», долженствующие «вспороть Европу»? Где гиперконцентрация ударных группировок? Впрочем, пардон, некоторая концентрация наблюдается.

Смотрим дальше:

«Следует сказать, что дислокация советских войск в Западной Белоруссии вначале была подчинена не оперативным соображениям, а определялась наличием казарм и помещений, пригодных для размещения войск. Этим, в частности, объяснялось скученное расположение половины войск 4-й армии со всеми их складами неприкосновенных запасов (НЗ) на самой границе — в Бресте и бывшей Брестской крепости. Даже окружной военный госпиталь находился в помещениях крепости».[685]

Вот так «гиперсекретный» Сандалов задолго до появления на русской сцене забугорного правдеца-беглеца опроверг еще одну «гениальную» догадку означенного Суворова про суперсосредоточение войск, объяснив попутно и то, почему его не замечали немецкие генералы. Они обратили бы внимание на войска, концентрирующиеся для удара, а тут что странного, если войсковые части (отнюдь не все) очень скученно занимают единственное пригодное для их размещения место в Брестской крепости? Тем более что «непосредственно в приграничном районе находились только две стрелковые дивизии».[686] И чем только Суворов эту концентрацию доказать не пытался — все никак. И мега-спрятанный Сандалов — ну и ну! — тоже против.

Идем дальше:

«После боевых действий на Карельском перешейке у военного руководства сложилось убеждение, что в начальных боевых операциях большую, чуть ли не решающую роль будут играть укрепленные районы.[687] Поэтому для ускорения их строительства зимой 1939/40 г. проводились рекогносцировочные работы по определению места строительства долговременных оборонительных сооружений. Эти работы в намечаемом для строительства Брестском укрепленном районе осуществлялись при глубоком снежном покрове и наспех. Поэтому результаты зимних рекогносцировок оказались неудовлетворительными, и весной 1940 года всю работу пришлось переделывать заново.[688]

Таким образом, зимой 1939/40 г. никаких работ по строительству укрепленных районов и оборонительных позиций не проводились. Войска главным образом налаживали размещение личного состава и создавали условия для боевой подготовки, то есть строили конюшни, склады, аэродромы, артиллерийские полигоны, стрельбища, танкодромы, лагеря и т. п.

Вторичная рекогносцировка с целью определения мест долговременных огневых точек в Брестском укрепленном районе была проведена командующим 4-й армией генерал-лейтенантом В.И. Чуйковым, возвратившемся в армию после окончания советско-финляндской войны, совместно с командующим укрепленного района. Строительство оборонительных сооружений в брестском укрепленном районе развернулось в начале лета 1940 года. <…>

Механическое перенесение опыта строительства укрепленных районов в наши условия без определения их роли в начальных операциях, без учета особенностей театра военных действий, времени года, различий в организации и вооружении финляндской и немецкой армий было неправильным…».[689]

Еще один «превентивный удар» нечаянно нанес Сандалов по суворовскому «Ледоколу» — вот вам, между прочим, заранее, но, несомненно, «задним числом» придуманное коммунистами объяснение, зачем они проводили рекогносцировки своих западных границ перед войной. Так ведь, оказывается, для обороны!

А Сандалов продолжает:

«Естественно, что, готовясь к отпору сильного, хорошо технически оснащенного, имевшего крупные механизированные войска и сильную авиацию, противника, каковым являлись немецкие сухопутные войска и военно-воздушные силы, на обширных Западных и Юго-Западных театрах военных действий, нельзя было брать за основу опыт советско-финляндской войны».[690]

Во-первых, к чему готовясь? К отпору? Да неужто? А зачем же тогда книгу такую прятали? Но об этом позже, когда начитаемся секретами всласть. И, во-вторых, видимо, время от времени ошибаться свойственно людям в целом, а вовсе не только исключительно немецкому генштабу, который, по Суворову, родился не менее, чем на две минуты позже собственного идиотизма.

Продолжаем изучать Сандалова:

«До осени 1940 года в тактической подготовке войск, как и в предыдущие годы, преобладали условности. Наступление стрелковых подразделений и частей обычно условно поддерживалось батальонной, редко полковой артиллерией, обозначенной одним орудием, а иногда и указками. Дивизионные артиллерийские полки и зенитно-артиллерийские дивизионы дислоцировались отдельно от стрелковых полков, весной убывали в специальные лагеря и поэтому в совместных действиях со стрелковыми войсками не тренировались. Танков в стрелковых дивизиях не было. На тактических занятиях иногда танковые группы поддержки пехоты обозначались тракторами или броневиками. Передача радиограмм на учениях в приграничных дивизиях из-за боязни перехвата запрещалась. Разрешался только обмен радиосигналами.

При отработке оборонительных действий подразделений и частей условностей допускалось еще больше. Минных полей не ставили, траншей и ходов сообщения не создавали, а производили или обозначали отрывку так называемых ячейковых окопов, которые в последующем во время войны применения не нашли. Организация обороны с привлечением танковых частей и подразделений не отрабатывалась.

Командный состав и штабы всех степеней, в том числе и штаба армии, не умели управлять войсками при помощи радио и не любили этот вид связи из-за трудности его применения по сравнению с проводной связью.

На учениях главное внимание обращалось на правильность принятого решения, его формулировку и оформление. Управление войсками на основе принятого решения отрабатывалось слабо. Опыта в управлении целыми соединениями, частями и подразделениями со всей боевой техникой и тылами командный состав почти не имел.

В ущерб подготовке подразделений и частей личный состав на длительное время привлекался к строительству пограничных оборонительных сооружений, жилых помещений, складов, столовых, конюшен, стрельбищ, тиров, танкодромов, спортгородков и т. д. После передислокации войск к новой границе большое количество личного состава, кроме того, отрывалось от боевой подготовки для охраны многочисленных карликовых военных складов и несения службы суточного наряда.

Значительная часть ошибок в боевой подготовке наших войск, особенно вред условностей в тактической подготовке, наглядно выявилась в советско-финляндской войне».[691]

Что? Песня советской боеготовности?

А теперь подумайте, зачем это все имело гриф «секретно» до самого взрыва «гласности» в горбачевскую пору. Неужели, чтобы все думали, что мы были не готовы к войне? Да как раз наоборот!

Суворов, после переориентации своих опусов на российского читателя, сейчас начал вспоминать самые замшелые байки о том, что «красный боец — в бою молодец», коричневая плесень с бесноватым фюрером была доблестно разбита непобедимой советской армией, а до Москвы и Волги мы отступали только затем, чтобы в Московской и Сталинградской битвах переломить хребет фашистскому зверю. Именно в рамках этой концепции и позволялось изучать войну советским историкам, а военные между тем «для себя» издавали реалистичные труды без официозного шапкозакидательства, проводимого Истпартом под лозунгом «а изгаляться не позволим!» Ведь должны же они были на чем-то учиться! А теперь Суворов объявляет доступные мемуары ложью, то, что было рассекречено — в «перестройку», вообще обходит стороной, вместо этого с картинной тоской поглядывая в сторону «сокрытых» мемуаров, апеллируя к тому, что «мало ли что там еще лежит». А в качестве Истины приводит те самые кумачовые агитки времен дедушки Суслова. Видимо, когда уехал — то и задержалось.

Однако, хватит бить себя в грудь и топтать в грязи немецкие знамена, или наоборот, скользить на брюхе, извиняясь за свою «тоталитарность» и «агрессивность». Это — вымышленные категории, их давно пора забыть. Война с Третьим рейхом уже кончилась, и по-моему гораздо интереснее бродить среди опустевших дотов, укрытий, блиндажей и рядов колючей проволоки, пытаясь понять, как все это было тогда, когда здесь летали пули и раздавались крики команд, чем и по сей день продолжать, сидя в своем окопчике, размахивать стягом и вопить в сторону уже давно несуществующего противника свои поношения. Позиция историка — вне события, он безэмоционален.

Однако, вернемся к Сандалову.

«На основе опыта этой войны[692] осенью 1940 года в войсках приграничных военных округов управлением боевой подготовки Советской Армии проводились показные отрядные учения под лозунгом „Учить войска действовать, как на войне, и только тому, что будет нужно на войне“…

Позднее подобные учения проводились под руководством командования армии и командиров соединений во всех частях армии. Однако все предвоенные учения по своим замыслам и выполнению ориентировали войска главным образом на осуществление прорыва укрепленных позиций. Маневренные наступательные действия, встречные бои, организация и ведение обороны в сложных условиях обстановки почти не отрабатывались.[693] Кроме того, достигнутая на учениях сколоченность подразделений и частей вскоре нарушилась, так как большинство рядового и значительная часть приписного офицерского состава перед очередным призывом военнообязанных были уволены в запас.

После поступления рядового состава нового призыва зимний период обучения проводился уже в подразделениях, обновленных личным составом более чем наполовину».[694]

Ай да Суворов, ай да молодец, на такую книгу меня навел! И секретная-то она, и правда-то в ней, что генералы от народа столько лет таили, собачками стерегли… и каждым словом она Суворова опровергает! Вот и еще один тезис Виктора разбомблен задолго до его появления — не было, выходит, никакой «плотины возрастов» и не отпущенных домой красноармейцев прошлых призывов ввиду, якобы, ожидавшихся больших событий?[695] Во всяком случае, в Западном особом военном округе — не было. Ушли себе в запас, и не знали, что нарушают этим сколоченность соединений, которым завтра Европу порабощать. Какая жалость…

Буквально, что ни страница — то торпеда по «Ледоколу». Читаем:

«В июне 1941 года в стрелковых дивизиях 4-й армии на учениях по тактической подготовке проводилось сколачивание взводов. Отрядные, полковые и дивизионные учения в приграничных соединениях предусматривалось провести по плану боевой подготовки только осенью, и то лишь в сокращенном составе.

В период обучения бойца и отделения сколачивание войск на случай действий при чрезвычайных обстоятельствах проводилось недостаточно. Моторесурсов для танков, тягачей и автотранспорта на проведение подобных учений в приграничных округах не предусматривалось. Выделяемые моторесурсы целиком расходовались на проведение текущей боевой подготовки».[696]

Как вам отрядные, полковые и дивизионные учения, запланированные «в сокращенном составе» на то самое время, когда Суворов уже наметил нам за Ла-Манш прыгать? Значит, еще раз спрошу, не планировали на лето агрессии? Нет? И в чем же тогда обещанная Суворовым «темнота» и «грязь» в нашем прошлом? Не вы ли, Виктор, их туда натащили?

Это еще не все. Через несколько страниц читаем:

«…состояние войск в последние три месяца перед войной характеризовалось большими организационными изменениями и началом их перевооружения.

Проведение такого важного мероприятия, к сожалению, началось с большим опозданием и к моменту нападения фашистской Германии оказалось далеко не завершенным. Перевооружение войск намечалось закончить лишь в 1942 году. Это явилось крупным просчетом с нашей стороны. Просчет усугубился тем, что материально не обеспеченные реорганизация и перевооружение войск проводились одновременно во всех западных приграничных округах. Так, например, танковые бригады, многие из которых имели опыт ведения боевых действий в советско-финской войне (29-я танковая бригада 4-й армии и другие), обращались на формирование механизированных корпусов, а последние полностью сформировать и вооружить не удалось».[697]

Снова указание на то, что СССР планировал достраивать свои вооруженные силы в мирное время, продолжающееся до 1942 года. И, кроме того, Суворов же так победно потрясает все время цифирью наших полностью укомплектованных мехкорпусов… А высочайше оцененный и им же разрекламированный Сандалов на этот счет придерживается прямо противоположного мнения. И опять же, начальство у нас, по Виктору, тому, каким мы его видим в данной книге, — поголовно вундеры и киндеры, самые умные, не в пример безмозглым арийцам, а зачем оно сколоченные и опытные подразделения раздробило? Добавили бы им новобранцев и техники, и пущай бы те учились под бдительным оком старших товарищей…

И, наконец, последнее. Смотрим главу «Подготовка штабов». Читаем:

«Подготовка штаба армии, штабов корпусов, дивизий и частей проводилась по плану и регулярно. Командно-штабные учения и выходы в поле в течение всего зимнего периода и весны 1941 года проводились исключительно на наступательные темы. Противник хотя и обозначался по немецкой организации, но способы его действий проигрывались без учета состояния немецкой армии того времени.

Командно-штабные учения, как правило, проводились двухстепенные, односторонние и без обозначения войск и тылов. Организация взаимодействия штабов армии и штабов корпусов с авиацией не отрабатывалась.

Осенью 1940 года по разработке и под руководством Генерального штаба в Белоруссии проводилась большая штабная военная игра на местности со средствами связи.

На игру привлекались управление военного округа (в роли фронтового управления) и армейские управления. По исходной обстановке противник сосредоточил против войск Западного фронта значительно превосходящие силы и перешел в решительное наступление. 3, 10 и 4-я армии Западного фронта, прикрывая сосредоточение и развертывание главных сил фронта, с тяжелыми боями отходили от рубежа к рубежу, проводя механизированными соединениями короткие контрудары с ограниченными целями, чтобы дать возможность подготовить войскам оборонительный рубеж или ликвидировать угрозу окружения. Отход продолжался примерно до рубежа Слоним, Пинск, с которого прикрывающие армии совместно с подошедшими и развернувшимися свежими армиями перешли в контрнаступление, нанесли противнику поражение, отбросили его к границе и создали условия для следующего этапа наступательной операции. <…>

Следовательно, штабы всех степеней 4-й армии можно было считать готовыми для управления войсками в нормальной обстановке (небольшой отход армии, своевременный подход войск из глубины округа и совместный переход их в контрнаступление с целью отбросить противника за государственную границу). Для управления же войсками в сложных условиях обстановки после внезапного нападения превосходящих сил противника, когда боевые действия приняли сугубо маневренный характер по всей полосе армии и развернулись одновременно на большую глубину, штабы частей, соединений, как и штаб армии, оказались неподготовленными».[698]

По-моему — достойный финал. Итак, Виктор Суворов, прославленный самим собою вундеркинд из первого класса, повтори за секретным, и посему правдивым, да от народа утаенным дядей — к чему готовились?

Это, кстати, подтверждает и безмерно уважаемый Суворовым Борис Михайлович Шапошников:

«Разрешите подвести маленький итог тому, что я сказал. Прежде всего, эта война в Финляндии дала богатый опыт для развития современной нашей боевой готовности и боевой подготовки. Взятие укрепленной полосы финской обороны должно быть изучено и должно послужить камнем, на котором мы, как на оселке, должны готовить армию, обучать армию.

Тов. Сталин правильно сказал, что во всех государствах столкнетесь с такой стеной, которую строили так долго финны и которую нам пришлось брать. Поэтому я считаю, что наш Полевой устав нельзя ограничить только маневренным периодом. В Полевом уставе обязательно должны быть введены действия в условиях укрепленного района. Это первое, с чем мы столкнемся в той или иной мере на границе».[699]

Вот и стали приспосабливать войска к прогрызанию пограничных линий, маневренный период оставив на потом.

Обратите внимание, Сандалов все время упирает на то же, что и я — на плохую подготовленность штабов и командиров Красной Армии к ведению маневренных боевых действий, к каковым относится как прописанный Суворовым для них наступательный блицкриг, так и то, что им пришлось вести в начале войны против стремительно рвущихся на восток немцев. А что, у нас — «нормальные условия»? Повторять не буду, не Суворов все-таки, поднимитесь глазами в цитату, и прочитайте текст в скобках. Вот, выходит, к чему готовились-то. Хотя на «самом верху» и начинали разрабатывать планы превентивного удара по уже щупающему водичку в Буге вермахту.

И еще. Обратите внимание, что можно сделать из этой книги при фирменном суворовском цитировании. Видели фразу в эпиграфе? Звучит? В секретной книге сказал сам Сандалов. Только вот книга-то совсем о другом говорит. Вообще о другом. В принципе. Так что каждый, кто хочет найти для себя интересное и познавательное занятие — проверяйте Суворовские цитаты. Это весьма поучительно и забавно.

И смотрите-ка, как Суворова погубила его антипатия к чтению: «Искушение я поборол. Секретную книгу генерала Сандалова повертел в руках и вернул в окошко, так и не перевернув титульного листа. Решил: мы пойдем другим путем. Я не буду читать секретные мемуары наших генералов и маршалов» (с. 18). А глядишь, прочитал бы тогда, не пришлось бы потом сначала придумывать себе бредовую идею, а потом под нее подгонять все, что попадалось под руку, тщательно пытаясь не знать того, что факты данной идее противоречат, и, продолжая год за годом нагромождать пласты невнятной и противоречивой лжи вокруг своего того самого нежелания знать, что было на самом деле.

Я, на секунду отвлекаясь от дела, хочу отметить, что, насколько можно судить, заглядывание под книжную обложку для Суворова — всегда разочарование. Вспомните хотя бы пляски последнего вокруг заголовка книги «Фашистский меч ковался в СССР» — «Какое звучное и емкое название! Уже в названии содержится практически все. Почти четыреста страниц…» (Последняя…; с. 71) а осилил только одну — первую. Конечно, как тут не огорчаться, ведь против бедняги Виктора с его особенной «истиной» ополчился весь мир. Каждый раз купит книжку, заголовок проштудирует, и только решит — ага, это про меня, а там с первой же главы, что ни слово, то гвоздь ему в гроб. Уж сколько раз обжигался…

Однако, кое в чем Виктор оказался прав. Помните начало главы? Я имею в виду следующий пассаж:

«Увидеть такую книгу — то же самое, что обернуться вдруг на переезде и ощутить всем существом слепящий прожекторами, летящий из мрака экспресс в тот самый момент, когда не остается времени даже на прощальный вопль» (с. 5).

Действительно, как видим, никакого шанса на какой бы то ни было прощальный вопль генерал Сандалов перебежчику Суворову не оставил. Причем задолго до его появления.