Основной метод «доказательств» геббельсовцев

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Основной метод «доказательств» геббельсовцев

Из предыдущих глав вы уже поняли, что польских военнопленных расстреляли немцы, поэтому искать доказательства того, что поляков расстрелял НКВД, – занятие изначально глупое с совершенно предсказуемым концом. Однако не исключено, что некоторые читатели, прочтя конец предыдущей главы, смутятся: уж очень бойко и уверенно геббельсовцы уверяют, что виноваты русские, уж очень обильно они ссылаются на разные документы как на «неопровержимые доказательства». Так, может быть, действительно такие документы есть?

Если исключить пять «документов», состряпанных фирмой «Пихоя & Ко» (о которых ниже, чтобы не лишать себя удовольствия), у геббельсовцев нет ни единого документа, ни единого надежного факта в подтверждение своей версии, что само собой разумеется. В жаргоне уголовников есть выражение «брать на понт», т. е. блефовать. Как и полагается уголовникам, геббельсовцы «берут на понт» своих читателей. Более внимательные из вас могли еще раньше и сами обратить на это внимание.

К примеру. Как я уже писал выше, геббельсовцы пытаются внушить своим лопоухим сторонникам, что в правительстве и НКВД СССР того времени все документы были чем-то вроде басен, написанных аллегориями. Хотели, к примеру, дать команду «расстрелять», но давали команду «исполнить». А подчиненные уже сами догадывались что нужно делать. И, главное, не ошибались. Вы видели выше, что академические геббельсовцы начали свои писания новой аллегорией: «Подготовка к «операции по разгрузке» лагерей, как именовался во внутренней переписке органов НКВД предстоящий расстрел…» Как видите, по мнению геббельсовцев, аллегорий слову «расстрел» в НКВД было много, слово «разгрузка» – это, оказывается, тоже «расстрел». Но внимательный читатель должен был бы заметить, что прокурорские геббельсовцы, по обычаю игнорируя академических геббельсовцев, разъясняют читателям смысл слова «разгрузка» во «внутренней переписке»: «Выискивая возможности для «разгрузки» переполненных лагерей, П.К. Сопруненко 20 февраля 1940 г. обратился к Л.П. Берии с предложением мер в отношении Старобельского и Козельского лагерей, охватывающих 1100—1200 человек (т. 13/49. Л.д. 44—45). Он выступил с инициативой «оформить дела для рассмотрения на Особом совещании при НКВД» на «около 400 человек» аналогичного с Осташковским лагерем контингента – пограничников, судейско-прокурорских работников, помещиков, офицеров информации и разведки и др. Тяжело больных, а также достигших 60 лет из числа офицеров он предлагал распустить по домам (около 300 человек), та же мера предлагалась в отношении офицеров запаса – жителей западных областей Белоруссии и Украины – 400—500 агрономов, врачей, инженеров, техников, учителей, на которых «не было компрометирующих материалов». Подготовку дел на особое совещание П.К. Сопруненко считал желательным провести в НКВД БССР и УССР, а «в случае невозможности сосредоточить всех перечисленных в Осташковском лагере, где и вести следствие».

То есть на самом деле под словом «разгрузка» во «внутренней переписке органов НКВД» имелась в виду только разгрузка лагеря или тюрьмы от заключенных путем перевода их в более свободные лагеря или путем их освобождения. И никакого отношения к расстрелу это слово и близко не имело.

Геббельсовцы «берут на понт фраеров» чрезвычайно нагло. Вот, к примеру, документ геббельсовцев № 63. Это указание заместителя наркома внутренних дел Меркулова начальнику УНКВД по Калининской области Токареву от 27 апреля 1940 г.:

«Внесите следующие исправления в предписания от 20 апреля 1940 г.

1) Предписание №-037/1 § 90 в отношении Урбанского Яна Эдвардовича, 1906 г. р. – вместо дела №-5629 считать №-5692.

2) Предписание №-037/2 § 98 в отношении Замойского Францишека Павловича, 1899 г. р. – вместо дела №-118 считать №-838.

3) Предписание №-037/4 § 20 в отношении Маляж Станислава Юзефовича, 1901 г. р. – вместо дела №-3382 считать №-3282.

4) Предписание №-037/4 § 72 в отношении Мерника Юзефа Яновича, 1906 г. р. – вместо дела №-259 считать №-159.

5) Предписание №-038/3 § 80 в отношении Доляцинского Яна Францишковича, 1895 г. р. – вместо дела №-269 считать №-169.

6) Предписание №-038/4 § 30 в отношении Радецкого Людвига Яновича, 1903 г. р. – вместо дела №-1903 считать №-2333».[499]

То есть из Москвы были отправлены предписания на отправку в ГУЛАГ поляков, осужденных Особым совещанием, но машинистка, печатая списки, перепутала номера уголовных дел (сами эти списки геббельсовцы, уверен, в архивах уничтожили). И вот теперь заместитель министра отрывается от дел, чтобы дать указание исправить эти номера. А зачем, если по геббельсовцам эти поляки все расстреливались? Они что, в могилу бы не поместились, если у них в «списке на расстрел», к примеру, номер дела 5629, а не 5692? А сам факт, что по такому ничтожному поводу велась переписка, свидетельствует, что поляков никто расстреливать не собирался. А теперь вспомните, как этот документ № 63 обыгрывают академические геббельсовцы: «Аналогичные списки, но уже подписанные заместителем наркома внутренних дел В.Н. Меркуловым и адресованные начальникам УНКВД трех областей, до нас не дошли, однако об их существовании свидетельствует ряд документов. Эти списки, адресованные Е.И. Куприянову, П.Е. Сафонову и Д.С. Токареву, содержали предписание о расстреле. Списки заключенных тюрем, приговоренных «тройкой» к расстрелу, направлялись наркомам внутренних дел УССР и БССР». Ну вдумайтесь, как этот документ № 63 может свидетельствовать, что существовали какие-то списки «приговоренных «тройкой» к расстрелу»?

А вот еще пара «неопровержимых доказательств» академических геббельсовцев: «В Киев и Минск свозились и заключенные – в недавнем прошлом граждане Польши, находившиеся в тюрьмах других регионов страны. Их также ждал расстрел». От этих строк перед глазами встают эшелоны бедных поляков, которых везут в Киев и Минск, а там расстреливают, расстреливают, расстреливают… Но давайте все же прочтем эти страшные свидетельства, изложенные, как утверждают геббельсовцы, в документах № 33, 83. Вот документ № 33:

«№ 001065, 8 апреля 1940 г.

Сов. секретно. Командиру 136-го батальона конвойных войск НКВД майору тов. Межову, г. Смоленск.

В дополнение к переданному распоряжению по телефону через старшего лейтенанта тов. Есипова комиссару батальона т. Снытко согласно распоряжениям зам. наркома внутренних дел БССР от 8 апреля с. г. немедленно отконвоируйте из тюрьмы гор. Полоцка в тюрьму гор. Минска особо опасного преступника Краковяка Ивана Францевича, 1906 г. р.

Отконвоирование произведите в тюремном вагоне планового конвоя маршрута № 71 Смоленск – Бологое – Калинин 9—13 апреля с. г., а затем по прибытии в Смоленск произвести пересадку в вагон планового маршрута № 60 и сдать в тюрьму гор. Минска.

Конвой назначьте в порядке приказа № 00389 – 1939 г.

Исполнение донесите.

За начальника штаба бригады капитан Шуренков.

За начальника отделения службы ст. лейтенант Есипов».[500]

А вот документ № 83:

«№ 25/4067, 19 мая 1940 г. Сов. секретно.

Зам. начальника 1-го спецотдела НКВД СССР

Капитану госбезопасности тов. Герцовскому.

Военнопленный Пжемша Бронислав Шиманович фигурирует в предписании № 033/2, порядковый № 46, – 19/II-1940 г. отправлен в Черниговскую тюрьму.

По сообщению УНКВД по Черниговской области следственное дело на Пжемша Б.Ш. за № 12060 сдано 20/III-1940 г. в следственную часть НКВД УССР.

Начальник Управления НКВД СССР

по делам о военнопленных капитан госбезопасности Сопруненко».[501]

Ну и как из этих документов следует, что в Киев и Минск со всех тюрем свозились бывшие граждане Польши для расстрела? Кроме этого – понятное дело что поляки на уроках географии изучают только «глобус Польши» и им без разницы – что Минск, что Калинин. Но наши-то академические придурки могли бы и знать, что Киев и Чернигов – это разные города?

Как видите, бригада Геббельса своего читателя «берет на понт» наглейшим образом. Везде, где они пишут о «расстреле» поляков и «ссылаются на документы», в документах и намека нет на расстрел. Более того, и что для геббельсовцев особенно неприятно: в тысячах документов 1940 г., связанных с поляками, нет ни малейшего намека на то, что в марте 1940 г. была создана какая-то «тройка», которая приговорила к расстрелу чуть ли не 26 000 человек. Ну представьте, к примеру, что вы состряпали документ, что Сталин в 1941 г. назначил ксендза Пешковского заместителем Верховного Главнокомандующего Красной Армии. Фирма «Пихоя&Ко» подготовит текст, найдет бланк, поставит необходимые штампики и пометки, после чего «найдет» этот документ «в архиве ЦК КПСС». А специалисты КГБ нанесут на документ «подлинные» подписи Сталина и других членов Политбюро. ГВП найдет пяток «экспертов», которые за 100 долларов на всех засвидетельствуют под присягой на Библии, Коране, Талмуде и Программе КПСС одновременно, что этот документ «подлинный». Российские ТВ и пресса будут вопить о сенсационной находке. Все хорошо, одно плохо – если в сотнях тысячах документов той войны о Пешковском в качестве заместителя Сталина нет ни малейшего упоминания, то и придурку станет ясно, что этот «подлинный документ» – липа.

Такая вот ситуация получилась и с геббельсовцами. Они сфабриковали очень красивые «документы» о том, что поляков осудила к расстрелу некая «тройка», но в 1940 г. об этой «тройке» никто и слыхом не слыхивал. И внимательный читатель мог заметить, как навязчиво академические геббельсовцы пытаются внушить мысль об еще одной аллегории НКВД: оказывается, и «тройку» в НКВД тоже называли не «тройкой», а «Комиссией». Именно так это слово по всему тексту пишут геббельсовцы – с большой буквы. Упоминают «Комиссию» часто, но ссылок на документы, в которых фигурирует эта «Комиссия», не дают. И только в конце осмеливаются на это: «Одновременно по мере изучения оперативных материалов часть стоявших на контроле дел снималась с него и передавалась на рассмотрение Комиссии (см. № 44, 59)». Разумеется, что в документе № 59 нет и намека на слово «комиссия»[502], а в документе № 44 оно дано так: «Прошу снять с контрольного учета и представить на ближайшее заседание комиссии дела на…»[503]. Но если учесть, что эта просьба исходит от заместителя начальника 1-го спецотдела НКВД СССР, в котором регистрировались поставленные на рассмотрение Особого совещания дела, то «комиссия» с маленькой буквы – это, скорее всего, 1-е отделение Секретариата Особого совещания, которое до представления дел на ОС «знакомится с содержанием материалов, проверяет соответствие обвинительного заключения этим материалам, составляет краткую справку по делу о подсудности его Особому совещанию и правильности оформления и представляет на заключение прокурору».[504]

До конца 1938 г., т. е. менее чем за полтора года до описываемых событий, при НКВД было два типа судебных органов: «комиссии», состоящие, согласно приказу Ежова № 00485 от 11.08.1937 г., из высших должностных лиц НКВД и Прокуратуры областей, республик и СССР[505], и «тройки», состав которых я уже давал выше. И в документах тех времен (в частности – в приговорах) эти два органа так и называются, к примеру: «Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР от 30 апреля 1938 г. по обвинению в шпионаже и контрреволюционной националистической агитации назначена высшая мера наказания – расстрел: Тройкой при УНКВД СССР по МО от 2 сентября 1937 г. по обвинению в систематической контрреволюционной агитации назначена высшая мера наказания – расстрел».[506]

Так что и аллегорию «Комиссия – это тройка» геббельсовцы могут отправить вслед за остальными. Во внутренней переписке НКВД все называлось своими именами: расстрел – расстрелом, разгрузка – разгрузкой, и совершенно исключено, чтобы любую «тройку» работники НКВД называли «Комиссией».

Таким образом, в документах из архивов СССР, которые собрали сами геббельсовцы и которые якобы «неопровержимо доказывают», что польских офицеров расстрелял НКВД, нет ни малейшего подтверждения этой версии.

И факт остается фактом – о пресловутой «тройке», которая якобы осудила поляков весной 1940 г. к расстрелу, не упоминается ни в едином документе, кроме фальшивок, состряпанных самими геббельсовцами. Но прежде чем заняться этими фальшивками, необходимо немного остановиться на том, как бригада Геббельса доказала, что поляков расстреляли немцы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.