Глава 1 Одни в толпе

Глава 1 Одни в толпе

Теперь, пожалуй, самое время перейти к тем историям из Шкатулки, которые рассказывают о присутствии на нашей планете чего-то такого, что можно было описать как разумную техническую деятельность, но при этом не относящуюся к земным технологиям. Округло сказал, прямо как политик. Но вы поняли. Начнем, пожалуй.

Если среди вас, дорогие читатели, есть счастливчики, коим повезло читать мою книгу «Апгрейд обезьяны», значит, меньшему количеству людей мне придется рассказывать о последних новшествах в геологии. По которым я уже влегкую прошелся в «Апгрейде…»

«При чем тут геология?» — наверное, хотите спросить меня вы. Справедливый вопрос, братья и сестры! Я бы и сам его задал на вашем месте: после увлекательного, где-то даже с мурашками по коже, чтения про основу основ нашего мира — квантовую механику, опускаться до какой-то геологии… ну скучно, ей-богу. Однако столь мудрый человек, как автор книги, ничего не делает зря! Вот и сейчас он тонко переведет стрелки с банальной геологии на вещи вселенские. И в результате покажет вам, что мир устроен гораздо стандартнее, чем вам казалось.

Итак, вкратце напомню тем, кто уже читал, и расскажу тем, кто ни сном ни духом, о новой теории планетообразования. Каковая теория родилась на стыке наук — физики, астрономии, космогонии и геологии. Родил ее (озаренно свел воедино данные разных наук) доктор геолого-минералогических наук Владимир Ларин. Родил не вдруг, вынашивал около тридцати лет.

Как сегодня известно любому недоумку, планетные системы образуются в результате гравитационной конденсации газопылевых туманностей. В середине туманности — в ее гравитационном центре — начинаются термоядерные реакции, зажигается небула — первосолнце, окруженное пылью, дрянью. Вокруг первосолнца крутятся в пылевом диске еще рыхлые протопланеты, из которых потом конденсируются настоящие планеты. Солнечный ветер выдувает из окружающего газопылевого облака легкие элементы на периферию, тяжелые элементы остаются поближе к светилу. Поэтому возле звезды получаются маленькие «железные» планеты типа Земли, Марса и пр., а на «обочине» — водородные пузыри типа Юпитера. Это пока что общеизвестная теория.

Далее в тяжеловесный оркестр большой науки вступает тонкая скрипка Владимира Ларина. Которая вносит в мерное гудение новую ноту. А именно: не только солнечный ветер участвует в распределении тяжелых и легких элементов, но и магнитное поле небулы. «Прутья» магнитных силовых линий служат своего рода силками и еще одним фактором, участвующим в сепарации вещества. Дело в том, что гонимое солнечным ветром вещество стремится двигаться поперек силовых магнитных линий молодого светила. А те его стремятся удержать. И удерживают тем успешнее, чем меньше у элемента потенциал ионизации (то есть чем легче отрывается у элемента внешний электрон). Так начинается магнитная сепарация элементов по их потенциалам ионизации.

Понимаю ваше возмущение: это все скучно, непонятно, для чего нужно, и вообще — при чем тут планетообразование, мы же хотим поговорить про НЛО?!.. Однако советую дочитать до конца, даже «через не могу».

Итак, элементы с малым потенциалом ионизации захватываются и остаются вблизи светила. С высоким — улетают. Так в разных областях газопылевой туманности образуются разные наборы химических элементов. Так проходит первая стадия планетарной эволюции — физико-химическая сепарация элементов для создания разных планет. (Надо сказать, элементный состав пояса астероидов, а также последние данные о процентном содержании некоторых веществ на Марсе, по сути, вывели гипотезу Ларина о магнитной сепарации вещества из разряда блестящих догадок и ввели в категорию подтвержденных теорий.)

Фред Хойл первым понял, что у небулы может быть магнитное поле. Ларин первым догадался о магнитной сепарации вещества… А планетологи Тимур Энеев и Николай Козлов первыми предложили самую удачную модель планетообразования — капельную. Они приняли, что планеты собираются не из твердых тел, а из глобул (капель газоконденсата) — газовых сгустков, плотность которых на несколько порядков меньше плотности твердых тел и которые взаимодействуют по закону абсолютно неупругого удара. И это допущение сразу же выдало им в расчетном виде все параметры планет земной группы! А именно — характерное число планет, массу планет, закономерность Тициуса-Бодэ, скорости и направления вращения планет и даже такие тонкости, как «обратное» вращение второй планеты (Венеры) и двойную третью планету (Земля и Луна).

Что отсюда следует? А вы еще не догадались? Тогда я вас еще немного помучаю.

Ларинская «планетарная геология» позволяет проследить эволюцию каждой из планет. Пробежимся по ним вкратце.

Меркурий. Кислорода в нем мало, потому что потенциал ионизации кислорода выше, чем у подавляющего большинства металлов. Поэтому кислорода больше с удалением от Солнца. А на первой планетке его так мало, что не хватает на создание силикатно-окисной оболочки. Чтобы планета развивалась геологически, она должна согреться. Согревает ее радиогенное тепло. На Меркурии урана, тория больше, чем на Земле. То есть изнутри эта планетка греется больше, чем Земля, но у нее нет «шубы» — силикатной оболочки, которая это тепло сохраняет. А гидриды в ядре планеты начинают распадаться только тогда, когда температура достигает определенной величины. (Распад гидридов — мотор геологической эволюции планеты.) Таким образом, геологическая эволюция на Меркурии просто не прошла, он застыл в своем развитии — каким сформировался, таким и остался.

Есть у Меркурия и еще один недостаток, кроме низкого содержания кислорода, — он маленький. А чтобы у планеты появилось магнитное поле, должны выполняться два условия — дегазация водорода и быстрое вращение планеты. Магнитное же поле необходимо для зарождения жизни, поскольку оно экранирует от губительного корпускулярного излучения Солнца: магнитосфера защищает атмосферу планеты от сноса ее солнечным ветром. В общем, Меркурий — никакой кандидат для зарождения и развития жизни.

Венера. Она почти близняшка нашей планеты: 85 % от массы Земли. У нее, как у Земли, есть внутреннее ядро, внешнее ядро, плотность планеты такая же. Но опять-таки, из-за близости к Солнцу на Венере меньше кислорода. На создание литосферной оболочки этого кислорода хватило, а на гидросферу уже нет. На Земле вовремя появилась вода, и выделяющийся вулканами углекислый газ стал аккумулироваться в этой воде в виде карбонатов — известняков. А на Венере вода в нужный момент не появилась. Вулканический СО2 стал накапливаться в атмосфере, вызывая парниковый эффект и, соответственно, повышение температуры. Сегодня на Венере 500 градусов по Цельсию и давление сто атмосфер — ни о какой жизни в таких условиях речи нет. Опять облом. И еще момент — Венера очень медленно вращается. Поэтому у нее нет внешнего магнитного поля.

Ну, про третью планету мы с вами все знаем, ее судьба в этом смысле сложилась удачно. Упомянем лишь, что у рыхлой прото-Земли (диаметр которой был около миллиона километров), скорость собственного вращения была так велика, что ее разорвало на две планеты, сопоставимые по массе. Едем дальше.

Марс. Он дальше от Солнца. Кислорода там больше, чем на Земле, соответственно, много воды, углерода. И естественно, толстый-толстый слой шокола… простите, силикатно-окисной оболочки (литосферы) — аж 380 км (против 100–150 км на Земле)! Прекрасные результаты! Там активно шла геологическая эволюция, было очень много воды из-за обилия кислорода. По сути, вся планета представляла собой сплошной океан — лишь отдельные вершины торчали над водой. И покуда из металлогидридного ядра планеты активно газил водород, все шло нормально. (Еще раз подчеркнем: вся тектоника происходит из-за дегазации гидридов планетарного ядра — а после того, как в металлогидридах кончается водород, когда он полностью улетучивается, планета в тектоническом смысле умирает, теряет атмосферу и гидросферу.)

Геологическая эволюция Марса продолжалась не менее полумиллиарда лет. То есть там должны были успеть появиться первые одноклеточные. Но потом все печально закончилось: Марс — планетка маленькая, всего 11,2 % от массы Земли, и поэтому он довольно быстро исчерпал запасы водорода в металлогидридах ядра. Тектонический двигатель встал. Отключилось магнитное поле. И атмосферу, которую магнитосфера защищала от солнечного ветра, постепенно сдуло. Частично испарилась и гидросфера. После исчезновения атмосферы исчез парниковый эффект, и Марс начал выхолаживаться. Остатки океана замерзли, постепенно лед покрылся слоем пыли, грязи. После чего началась эпоха гейзеров.

На Марсе есть два знаменитых грандиозных вулкана. Высота наибольшего из них, Олимпуса — 27 километров. Но, по сути, это не вулканы, а бывшие гигантские гейзеры. Из-за низких давлений, имевших место при образовании литосферы Марса, в ней очень много водосодержащих минералов. После тектонической смерти планеты внутри нее еще содержалось большое количество радиоактивных элементов, которые в процессе распада дают так называемое радиогенное тепло. Раньше избыток тепла уносился с водородом (шла дегазация металлогидридов внутри планеты). А потом радиогенное тепло стало согревать планету. А при нагреве минералов вода из них, как говорят геологи, «отжимается». И собирается в так называемые термогидроколонны. Как только термогидроколонна выходит наружу, она проплавляет лед и вырывается на свободу. Температура этой воды больше ста градусов. Не кипит она только из-за огромного давления в термогидроколонне. А наружное давление марсовой атмосферы — 0,01 земной. Получается настолько бурное вскипание, что из каждого кубического сантиметра воды образуется 120 литров пара. Увеличение объема в 120 000 раз!

Из недр планеты со сверхзвуковыми скоростями вырывается нечто похожее на пену. Которая из-за расширения в разряженной холодной атмосфере тут же превращается в мельчайший снег. И осыпается. Вот вам ледяная гора вокруг гейзера. Лед этот начинает постепенно течь, как на земных ледниках, чуть подтаивая по краям, отчего получается характерная картина, которую мы видим на снимках марсовых «вулканов». Там по краям гигантской вулканической горы наблюдаются резкие обрывчики. Присмотритесь как-нибудь весной — именно так тает грязный лед.

Кроме Ларина, меня и тебя, читатель, больше никто не знает, что вулканы Марса — это ледяные горы. Ученые, во всяком случае, пока не в курсе. Они думают, что Олимпус — это обычный вулкан. Если отважиться и попробовать на язык грязный лед марсианского вулкана, вы сразу же почувствуете горьковатый вкус, а чуть позже — выраженный слабительный эффект. Это все из-за богатого содержания сульфатов в марсианской воде. Сульфаты — известное в медицине слабительное.

За Марсом следует пояс астероидов. Это не «недопланета», не сумевшая собраться в полноценную планету из кусков-астероидов, а остатки настоящей планеты, которая развалилась. Назовем ее по традиции Фаэтоном. Причем развалился Фаэтон вовсе не из-за того, что его разорвало притяжение Юпитера, как пишут в некоторых глупых книжках. А в силу «внутренних причин»: в составе Фаэтона было очень много кислорода. Если на Земле кислорода 1 % от массы нашей планеты, то в зоне пояса астероидов кислорода столько, что там все должно быть в виде оксидов. И углерода там, кстати, тоже много: у него тоже высокий потенциал ионизации. То есть вся планета была сформирована практически из оксидов и карбонатов. При содержании углерода 3 % от массы планеты содержание карбонатов должно было составлять 25 % от ее массы. А гидридов там практически не было. Но карбонаты устойчивы только до определенной температуры. Скажем, самый распространенный на Фаэтоне карбонат магнезит — MgCO3 — распадается после 500 °C на MgO и CO2. Радиогенное тепло разогрело планету до пределов устойчивости карбонатов, и планету просто разорвало углекислым газом, как дефектную бутылку шампанского.

Дальше заканчиваются планеты земного типа и начинается область «газовых пузырей» — Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун… Водородо-гелиевые гиганты. У внимательного гражданина может возникнуть вопрос: если дальше начинается область водородных пузырей, откуда вокруг этих гигантов взялись твердые спутники? И откуда взялся небольшой твердый Плутон — последняя, девятая планета Солнечной системы?

Насчет Плутона ясности нет. Возможно, это приблудная планета. Да и в его составе нет особой уверенности. А что касается твердых спутников газовых гигантов… Скорее всего, при формировании спутниковых систем больших планет, там происходило в миниатюре все то же самое, что и в Солнечной системе. Прошла магнитная сепарация остатков вещества, из которых получились Ио, Европа, Ганимед и другие малышки… Что же касается возможной жизни на водородных пузырях, то там ее попросту не из чего строить.

У недогадливого читателя может возникнуть другой вопрос: а почему мы, собственно говоря, рассматриваем тут Солнечную систему, ведь вокруг других звезд могут быть другие сочетания количества планет, их масс, скоростей вращения?.. А потому мы рассматриваем Солнечную систему, что она стандартна. Солнце относится к так называемым желтым карликам, это абсолютно рядовая звезда. Звезд с массой порядка солнечной в нашей Галактике сотни миллионов. Из них нас интересуют только те, что расположены на примерно таком же расстоянии от центра Галактики, как и Солнце. Потому что расстоянием от центра Галактики задается момент вращения газопылевой туманности. Собственно говоря, только две цифры влияют на формирование планет — масса исходной туманности и расстояние от нее до центра Галактики. Если эти два числа совпадают с солнечными, значит, в результате сформируется стандартная планетная система, для которой справедливы все вышеизложенные рассуждения — маленькая первая планетка, «обратное» вращение второй планеты, двойная третья, рано угасшая четвертая, пояс астероидов.

И, значит, всегда на третьей планете желтого карлика, схожего с Солнцем по массе и расстоянию от центра Галактики, должна возникать жизнь. Везде обитатели третьих планет так же любуются на свою Луну, как мы. Подобных Солнцу звезд в одной только нашей Галактике, повторяю, миллионы. И каждый год в Галактике зажигается звезда, такая же, как наше Солнце. Вселенная гораздо стандартнее, чем мы привыкли думать.

Полагать, что мы одиноки во Вселенной так же глупо, как думать, будто на яблоне может вырасти только одно яблочко. Нет, друзья, жизнь — один из стандартов Вселенной. И на этом дискуссии можно закончить.

— А почему вы рассматриваете только планеты, схожие по условиям с Землей? Почему бы не вообразить себе жизнь, прекрасно себя чувствующую при температуре 400 градусов и при огромном давлении?.. Или жизнь на основе кремния, а не углерода? — спросят меня восторженные любители фэнтези.

— Пожалуйста, — великодушно отвечу я. — Воображайте, сколько хотите. Я не против того, чтобы жизнь прекрасно себя чувствовала при 400 градусах по Цельсию. И даже при тысяче градусов! Дай ей Бог здоровья, как говорится. Но я к другому веду. Не к тому даже, что аналогичную нашей белковую жизнь нам понять проще, чем существующую при 400 градусах Цельсия. И не к тому, что при таких огромных температурах (и вообще при иных условиях) жизнь, как совокупность сложных структур, вероятно, и возникнуть-то не сможет. А к тому, что…

Всего в нашей Галактике порядка 200 миллиардов звезд, из них звезд класса G, то есть таких, как Солнце, — более 75 %. Радиус Вселенной примерно 14 миллиардов световых лет, в ней таких галактик, как наша, в десять раз больше, чем звезд в нашей Галактике. Да Вселенная просто кишит жизнью! Что же мы ее не наблюдаем?

Ладно, другие галактики далеко, за «океаном Космоса». Но почему к нам не прилетают с «соседних островов» — соседи по нашей Галактике, коих должны быть миллионы? А если и прилетают (НЛО те самые), то почему делают это, аки тати в нощи — тайком?

Это очень правильные вопросы.