Реконструкция № 3. Смерть слепого Пью

Реконструкция № 3. Смерть слепого Пью

Слезы туманили мой взор, потому что старый добрый «Бенбоу» погибал у меня на глазах…

– Бейте! Крушите! Разнесите к дьяволу весь дом! – кричал Пью, изо всех сил стуча палкой по дороге.

Казалось, он очень жалел, что сам не может принять участие в разрушении. Но разбойники и без него старались, как могли. Тяжелые удары гремели повсюду, и на первом этаже, и на втором. Со звоном вылетали наружу стекла, и осколки их блестели в лунном свете.

Потом из окон, уже выбитых, посыпались обломки разбитой мебели, внутри что-то упало со страшным грохотом, так что даже окрестные скалы откликнулись громким эхом. Я подумал, что злодеи обрушили барную стойку, и, как выяснился потом, не ошибся.

– Крушите, олухи, крушите! – бесновался на дороге слепой. – Что вы стесняетесь, как школяр в борделе?! Сравняйте с землей эту дыру!

Вновь послышался звон бьющегося стекла, но теперь звук был иной. Бандиты добрались до погреба, до вин, которые мой отец собирал много лет в надежде, что когда-нибудь в «Бенбоу» будут останавливаться настоящие джентльмены… Я прикусил губу, не чувствуя, что по подбородку сбегает струйка крови.

Из окна второго этажа высунулся человек. Голова его и плечи были хорошо видны при свете месяца. Он крикнул слепому нищему, стоявшему внизу на дороге:

– Эй, Пью, ломать больше нечего! Пора уходить!

– Как нечего? – проревел Пью и яростно замахнулся палкой. – Ломайте стены, дьявол вас раздери! Ломайте лестницы!

Именно в тот момент безотчетный ужас, который внушал мне страшный слепец с самого своего появления на дороге перед «Адмиралом Бенбоу», рассеялся без следа. Страха не осталось, лишь ненависть к человеку, разрушившему дом, где я родился и вырос.

Я достал из кармана пистолет, полученный в деревне, взвел курок и навел оружие на слепого. Ствол подрагивал, повторяя дрожь моей руки, но причиной тому стал не страх, а волнение. Все-таки я был юнцом и никогда не поднимал оружие на человека… Я укрепил ствол пистолета в развилке ракитового куста, за которым таился, и теперь ничто не могло помешать удачному выстрелу.

Уродливую фигуру нищего отлично освещал лунный свет, и промахнуться на таком расстоянии было невозможно.

И все-таки я не смог выстрелить… Сейчас, долгое время спустя, трудно судить о том, что стало тому истинной причиной. Возможно, я не рискнул избавить мир от одного из самых гнусных злодеев лишь потому, что боялся не успеть скрыться в темноте от его сообщников.

Вдали снова раздался тот самый свист, который я слышал, выйдя из трактира на дорогу. На этот раз он прозвучал дважды. Прежде я думал, что этим свистом слепой сзывает своих товарищей на штурм. Но теперь я заметил, что свист раздается со стороны холма, обращенного к деревушке, и догадался, что это сигнал, предупреждающий бандитов об опасности.

– Это Дэрк, – сказал один. – Слышите: он свистит два раза. Надо уходить, ребята.

– Уходить?! – крикнул Пью. – Закончите дело, олухи! Дэрк всегда был дурак и трус. Нечего слушать Дэрка. Поджигайте трактир! Где факелы, дьявол вас раздери?!

Но бандиты уже не слушали своего главаря… С холмов, со стороны деревушки, донесся топот скачущих лошадей. И это, похоже, стало полной неожиданностью для разбойников, они никак не ждали, что опасность приблизится столь быстро.

– Там конные, бежим! – крикнул кто-то.

Злодеи кинулись в разные стороны – одни к морю, по берегу бухты, другие вверх, по откосу холма. Через полминуты на дороге остался один Пью, сообщники позабыли о нем в паническом страхе, озабоченные лишь спасением своей шкуры.

Оставшись один, слепец в бешенстве стучал палкой и, протягивая руки, звал товарищей… Он метался по дороге в нескольких шагах от меня, приговаривая плачущим голосом:

– Джонни, Черный Пес, Дэрк… – Он называл и другие имена. – Ведь вы не кинете старого Пью, дорогие товарищи, ведь вы не оставите старого Пью!

Топот коней между тем приближался. Уже можно было различить пять или шесть всадников, озаренных луной. Они неслись во весь опор вниз по склону холма.

Тут слепой сообразил, что никто ему уже не поможет, а спастись самому нет ни времени, ни возможности.

– Будьте вы прокляты, зловонные псы! – вскричал Пью истошным голосом, который мне едва ли удастся позабыть.

Обезумев от ярости, он изо всех сил швырнул свою палку. На его и мою беду, она полетела прямо в ракитовый куст, служивший мне укрытием, сильно ударив меня по плечу. От неожиданности и боли палец мой дернулся, пистолет выстрелил с грохотом, ошеломившим и напугавшим меня.

Не знаю, попал ли я в старого Пью, скорее всего пуля пролетела мимо, – а содрогнулся слепец лишь от неожиданного выстрела, раздавшегося буквально над ухом. В следующий миг это потеряло всякое значение, потому что грудь коня, скакавшему впереди всех, опрокинула Пью на дорогу.

Верховой хотел спасти его, но было поздно. Отчаянный крик слепого, казалось, разорвал ночную тьму. Четыре копыта лошади смяли и раздавили его. Он упал на бок, медленно перевернулся навзничь и больше не двигался.

Я отшвырнул пистолет, выскочил из-за куста и окликнул верховых.