Исторический и социологический подходы

Исторический и социологический подходы

Идеи историзма в понимании явлений человеческой жизни стали теперь настолько естественными, что даже мысль о возможности оспаривать их кажется кощунственной. Существует мнение, будто сущность коммунистического общества можно понять лишь с точки зрения исторической, т.е. рассматривая историю его формирования. Разумеется, рассматривая историю подлинную, а не сфальсифицированную прокоммунистически настроенными историками и философами. Вот, мол, если показать, как на самом деле все происходило, как на самом деле складывалось это общество, тогда и станет ясным, что оно собою представляет.

Но спросим себя: а что такое подлинная история? Если мы достоверно узнаем, что Сталин был агентом царской охранки, что Ленин получал деньги от правительства Германии, что точное число жертв репрессий такое-то, будет ли это знанием подлинной истории? И много ли ясности внесет это в познание существующего коммунистического общества? Разоблачений «подлинной» истории советского общества было предостаточно. Но намного ли это продвинуло научное понимание его? И кстати сказать, на историческом подходе настаивает и апологетика коммунизма, вовсе не заинтересованная в разоблачении его сущности. Случайно ли это?

Я не отвергаю роли и пользы историзма в исследовании таких явлений, как социальный строй данной страны. Но я считаю, что ведущая роль в этом должна принадлежать социологическое! точке зрения. Надо знать, что именно получилось в результате исторического процесса, чтобы разобраться в сущности этого процесса, ибо последняя и состоит в ее результате. Надо понять ставшее общество как данность, чтобы постичь смысл каких-то исторических событий, предшествовавших ему и, как кажется, продуцировавших это ставшее общество. А задача исследования ставшего общества есть задача социологическая.

Социология тоже рассматривает жизнь общества как протекающую во времени. Но есть существенное отличие роли времени в социологическом подходе от роли времени в случае исторического подхода. Социология стремится познать формы социальной жизни, регулярно воспроизводящиеся в стабильном виде во времени, их универсальные закономерности и тенденции. Для истории же важно познать то, каким путем эти формы жизни однажды возникли во времени. Если поставить вопрос так: а каким образом вообще возникают такие формы жизни, т.е. вопрос общий, то научным ответом на него могут быть лишь суждения социологов о том, как воспроизводятся эти формы жизни в данном обществе.

Никакого научного исторического объяснения того или иного типа общества не существует с чисто логической точки зрения. Существуют лишь иллюзии исторического объяснения. Не случайно до сих пор армия ученых не может объяснить происхождение языка, человека, христианства и прочих сложных явлений общественной жизни. Не потому, что фактов мало, — фактов в таких случаях часто бывает более чем достаточно. А потому что это в принципе невозможно. В случае со становлением коммунистического общества мы знаем слишком много исторических деталей. Но пока не будет построена научная: теория ставшего общества, все это так и останется лишь историей данного куска мира в данное время. А упомянутая теория может быть построена лишь отвлеченно от истории, лишь рассматривая данное общество как эмпирический факт.

Иллюзии возможности исторического объяснения возникают потому, что образ сформировавшегося общества так или иначе витает в сознании исторически мыслящих людей и направляет их сознание. А допустите на минуту, что этого образа нет, что есть лишь совокупность сведений о последовательности и сосуществовании во времени огромного множества событий. Что можно получить из нее? В тех случаях, когда критики режима раскапывают «подлинную» историю, они уже держат в своем сознании фигуры и события ставшего общества. Почему их внимание привлекает судьба некоего агента охранки по имени Джугашвили? Почему невзрачный русский эмигрант Ульянов овладевает их вниманием?

Более того, историческая ориентация сознания в данном случае препятствует научному пониманию интересующего нас общества, ибо истории здесь навязывают чуждые ей функции. Историческое сознание (историческая наука) фиксирует, какие события происходили в данном объеме пространства и времени и в какой последовательности. Оно фиксирует также причинно-следственные отношения событий на уровне очевидности (например, совершенно очевидно, что Ленин с его спутниками поехали в Россию потому, что там произошла революция). У него есть свои критерии отбора и оценки событий. Его внимания удостаиваются события, например, имевшие в свое время широкий резонанс, произведшие сильное впечатление на современников, но не имеющие никакого значения с социологической точки зрения. Сколько произнесено слов и написано страниц по поводу деятельности Распутина, судьбы армии Самсонова, персоны Керенского, хотя эти события и личности ровным счетом ничего не дают для понимания сути нового общества в Советском Союзе и русской революции! Историческая ориентация сознания отвлекает внимание в сторону явлений, от которых в первую очередь следует отвлечься, если мы хотим понять тело нового общества, родившегося и окрепшего в данном историческом облачении. Исторический процесс есть, конечно, тоже реальность. Но это — реальность, исчезающая в прошлое. Созревшее в нем существо (новое общество) сбрасывает это свое историческое облачение, ставшее ему тесным и чуждым. Оно снова облачается в какие-то исторические одежды, но более соответствующие его сути и не производящие уже впечатления его причин. Социологическая же реальность ориентирована на то, чтобы оставаться. Она устремлена в будущее.

В историческом процессе, который привел к рождению коммунистического общества в Советском Союзе, принимали участие миллионы людей. Они совершали миллиарды различных поступков. Они совершали эти поступки в своих личных интересах. Они действовали по законам коммунального поведения, а не по законам истории, — таковых для поведения людей вообще нет. Часть этих поступков людей работала в пользу нового общества, часть — против. Одни и те же поступки по одним линиям действовали в пользу нового общества, по другим — против. Не всегда люди, которые были за новое общество, действовали в пользу его. И не всегда те, кто был против нового общества, действовали против него. Революционеры сделали много против революции, а контрреволюционеры — в пользу революции, не подозревая об этом. Практически (да и логически) невозможно разграничить то, что работало «за», и то, что работало «против». Лишь после того, как процесс произошел, стало возможно по полученному результату судить о его прошлом с большей или меньшей степенью правдоподобия. Исторически же ориентированное сознание обречено все принимать за чистую монету, в частности — только в приверженцах коммунистической доктрины и их поступках видеть источник коммунистического общества, а в тех, кто не разделяет этой доктрины, — источник противоборствующих сил. Оно не способно, например, понять того, что без помощи представителей привилегированных слоев старого общества в России новое общество не смогло бы просуществовать и года. Попробуйте убедить граждан стран Западной Европы в том, что многие антикоммунистически настроенные люди на Западе действуют фактически в пользу коммунистического общества больше, чем иные коммунисты по убеждению, и вы увидите, многие ли окажутся способными понять вас. Исторически думающий человек в рассматриваемом случае есть лишь вариант обывательски думающего человека.

Даже в тех случаях, когда сам исторический процесс становится предметом внимания, порой лишь социологический подход может дать ориентацию в мутном потоке истории. Так обстоит дело и в нашем случае. Есть некоторые общие методологические принципы понимания процессов возникновения сложных систем явлений такого типа, как органически целое общество. В применении к Советскому Союзу и в крайне упрощенной форме это выглядит так (с точки зрения соотношения марксизма и реальности). Коммунизм в Советском Союзе возник как результат определенного индивидуального стечения обстоятельств и естественного процесса выживания страны в жутких условиях развала Российской империи. Это был путь, навязанный обстоятельствами, а не нечто проведенное по заранее намеченному марксистскому плану. Коммунисты лишь воспользовались обстоятельствами, чтобы сыграть желанную или вынужденную роль в истории, — психологически одно без труда переходит в другое. От людей, повторяю, зависит разрушить тот или иной общественный строй, разрушая образ жизни населения той или иной страны. Но что построится на месте разрушенного общества, зависит от общих социальных законов организаций людей в большие коллективы и конкретных условий, в которых это происходит. То, что случилось в России, во многом совпадает с тем, о чем говорили марксисты. Но о чем только они не говорили?! Случившееся во многом и не совпадает с этими марксистскими разговорами. Теперь выбирают то, что вроде бы совпадает, и игнорируют то, что явно не совпадает, или наоборот. Бессмысленно отрицать влияние марксизма на ход процесса. Но нелепо и думать, будто сложившийся реальный коммунизм был реализацией замыслов отдельных людей и партий. Здесь имели место благоприятные исторические совпадения и мутный словесный поток, допускающий любые истолкования постфактум. Реальный коммунизм мог сложиться и без марксистской идеологии. Социологически бесспорно лишь то, что массовый процесс такого масштаба нуждался в идеологическом оформлении и так или иначе выработал бы удобную форму идеологии. Марксизм оказался подходящим материалом (подчеркиваю, лишь материалом) для нее, но отнюдь не предпосылкой и источником самого нового общества, как это кажется исторически ориентированному сознанию.

На наших глазах происходит грандиозный процесс завоевания мира коммунизмом. И никакие разоблачения ужасов коммунистического образа жизни в Советском Союзе и других странах не могут остановить этот процесс. Почему? Советский Союз захватил огромные территории в мире и стремится проникнуть во все уголки планеты, имея у себя необъятные неосвоенные территории. Почему он это делает? Что может сказать по сему поводу исторически мыслящий человек? Что-нибудь о продолжении традиций Российской империи и прочие банальности, но не более того. Упомянутое растекание советского коммунизма по миру связано с огромными жертвами для советского народа и риском развала и разгрома советской империи. Почему же это не может остановить процесс растекания? Идеи мировой революции? Какой вздор! Без детального социологического анализа сложившегося механизма коммунистического общества объяснить поведение этого страшного зверя (Советского Союза) невозможно. Можно только гадать и констатировать его отдельные действия. Даже поведение акул есть еще загадка для науки. А Советский Союз посложнее акулы.

И уж совсем исторический подход бессилен, когда речь идет о том, чего еще нет, но что может быть, — о будущем. Возьмите проблему новой мировой войны. Можно ли убедительно предсказать ее начало и вид, исходя из анализа войн прошлого?! А общие перспективы борьбы коммунизма и западной цивилизации? Но именно перспективы коммунизма как типа общества и его борьбы против Запада, а не прошлая история есть главная проблема нашего времени. Для социологического же подхода это есть его прямое дело: выяснить закономерности и тенденции, действующие сейчас, а значит, и в будущем в силу их универсальности. Даже в прошлом людей интересует не столько то, что было, сколько то, будет это «было» повторяться или нет. И как далеко оно может зайти. А для этого надо знать, что в прошлом было с необходимостью и в силу каких социальных механизмов.