Бросим к мавзолею штандарты НАТО!

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Бросим к мавзолею штандарты НАТО!

Май 1999 г., № 18.

Как ватага откормленных безнаказанных хулиганов забивает насмерть одинокого прохожего, так страны НАТО забивают Сербию. У сербов больше нет самолетов — все летчики погибли в неравных воздушных боях. На исходе бензин — по капле сбивают из уцелевших хранилищ в бачки «бэтээров» и танков. Рухнули в Дунай и Саву мосты с заслонявшими их стариками и девушками. Садисты в стратосферных скафандрах бомбят поезда, больницы с красными крестами, православные монастыри.

Сербы, когда вашу Родину спустят с дыбы и вы похороните своих милых и близких, прежде чем строить мосты в Нови Саде и родильные дома в Приштине, пошлите юношу, потерявшего невесту во время ночных бомбардировок Белграда, и пусть он вспорет десантным ножом морщинистое брюхо Олбрайт, разобьет о камни череп Соланы. Этот мститель станет сербским святым.

Русские люди испытывают небывалый позор. От жалости к сербам бабы ревут в деревнях. Военные в гарнизонах глушат от тоски водку, поглядывая на свои зачехленные перехватчики и бесхозные С-300. Власть, пронатовская до мозга костей, фальшиво имитирует солидарность, бранит самолеты агрессоров, а сама тихонько, сквозь усы Киселева, хихикает, глядя на пожары Белграда. Черномырдин, чьи подштанники сшиты из звездно-полосатого флага, носит свои неодухотворенные тонны над Европой. После каждой его поездки интенсивность бомбардировок растет, и сербы называют его не иначе как «Бомбино».

В России нет институтов власти. Есть Березовский, друг «семьи», казначей и «галант» Дьяченко, которого в прокуратуре кто-то хотел арестовать, на что банкир ответил молниеносным возвращением в Москву, разносом перед телекамерами Примакова, визитом к разбитому радикулитом премьеру, отставкой страдальца Густова. Что может быть унизительней зрелища опозоренного Примакова, перебросившего через ограду дома правительства низколобую голову своего соратника? Что заставило «мудреца» из внешней разведки и МИДа аплодировать назначению Степашина, чье лицо от гордости напоминало розовый бумажный цветок на могиле убитого чеченцами милиционера? Конечно, после этого популярность Примакова круто полезет в гору. Любовь к нему оппозиции достигнет шекспировских размеров. И нам останется ждать, когда на стальных отточенных пиках чугунной решетки, возведенной еще Черномырдиным вокруг расстрелянного Дворца, — когда на этих ритуальных кольях появятся всклокоченные головы Кулика и Маслюкова.

Власть в России напоминает дырявый кусок старого сыра, изъеденный червями и крысами. Из Кремля и Дома правительства пахнет рокфором. Люди, слушающие Сванидзе, затыкают нос. И гремят по Москве таинственные взрывы, все больше у дверей ФСБ или у синагог, или, что не одно и то же, подле офисов Кобзона. И у Путина, вскормленного от сосцов Собчака, после каждого взрыва все прибывает полномочий.

«Так громче, музыка, играй Победу!» Не отчаиваясь, вспомним золотые от орденов мундиры героев Берлина. Вспомним тяжелый подбородок Жукова, орлиный взгляд Рокоссовского, алмазную Звезду Сталина. Есть среди нас Варенников. Народ, породивший таких героев, породит им подобных. Анекдот с Примаковым, Лужковым, Аяцковым длится минуту, а родная история — тысячи лет.

Получил письмо от русского добровольца, что из Сербии ходил в Македонию и там подорвал «Апач», тот самый, которого не досчитались агрессоры. Пишет, что лучше всего стрелять ему в брюхо, под пупок, где кончается броня и есть доступ к бензобаку. К горящему вертолету лучше не подходить, потому что взорвется боекомплект. Погода, говорит, здесь хорошая, кормят нормально. Интересуется, кто такой «Скиф» из «Отряда владыки Иоанна». Поздравляет с Победой. Зовет к себе.