Наш провал — их успех
Наш провал — их успех
Расстрел Верховного Совета снял последние ограничения на пути захвата собственности страны группой «правительственных либералов» из числа бывших завлабов и комсомольских бюрократов. Помню, с каким задором юный Чубайс рассказывал по телевизору о достоинствах ваучерной приватизации, тряс перед носом у наивного народа этой бумажкой, обещая легковерным обывателям обменять ее на две «Волги». Но что-то в хитрой физиономии главного приватизатора мне сразу не понравилось — где-то раньше я уже видел эти «честные глаза» или, возможно, читал про них у Ильфа и Петрова. Ваучером я так и не распорядился. Несколько лет он валялся в выдвижном ящике в книжном шкафу, потом истерся и был отправлен в мусоропровод — вместе со всеми иллюзиями о порядочности граждан, пришедших в нашей стране к власти.
Не секрет, что рыночные реформы в России с самого начала проводились под руководством стратегов западной экономики. В начале 90-х годов для работы в правительстве Гайдара — Черномырдина и, в частности, в Госкомимуществе России были привлечены иностранные советники по вопросам приватизации.
Приказом № 141 от 31 июля 1992 года председателя Госкомимущества РФ Анатолия Чубайса был создан состоящий из американских экономистов «Отдел технической помощи и экспертизы». Его начальником был назначен гражданин США Джонатан Хэй. Этот, с позволения сказать, «отдел» занимался накоплением и обработкой данных о хозяйственном комплексе нашей страны и консультировал российских реформаторов. В 1994 году шпионское гнездо по требованию российских чекистов было расформировано.
Говорят, пришлось применить физическую силу, чтобы выкурить из Госкомимущества забаррикадировавшихся там иностранных агентов. Наверное, сложно найти пример еще какой-нибудь страны, где такое могло бы происходить.
Всему миру известен высочайший профессионализм американских экономических стратегов. Почему же тогда рыночные реформы у нас закончились полным провалом? Ответ прост: рыночные реформы в России провалились потому, что они проводились под руководством американских экономических стратегов. Ведь наш провал — это их успех. И наоборот.
Обвальная приватизация была проведена в интересах приближенной к власти российской корпоративно-чиновничьей банды и ряда крупных зарубежных компаний вне всякого государственного контроля. По своим масштабам и цинизму разграбление государственного имущества напоминало массовое мародерство. Это не могло не спровоцировать резкое падение производства и разрушение технологической базы большинства российских предприятий. Все самое ценное в России, включая наиболее доходные сырьевые отрасли — быстро и за бесценок уплыло в частные руки.
Следуя «мудрым» западным советам, наши реформаторы совместили приватизацию с либерализацией цен. Это вызвало мощное инфляционное торможение производства и потребления. Как рыба в воде почувствовали себя только российские энергомонополии. Будучи приватизированными, они вышли из-под контроля государства и получили рыночную свободу. Расправив плечи, монополии стали агрессивно использовать обширный арсенал средств порабощения рынка — искусственный рост цен в сочетании с уменьшением объемов товарной массы, снижение качества продукции, блокирование инновационных процессов, навязывание товара потребителям, порабощение и уничтожение конкурентов.
Правительство России, набрав «дешевых» государственных кредитов, оказалось в полной зависимости от Международного валютного фонда. Не в Москве, а в Лондоне, Вашингтоне и Брюсселе фактически стали за нас определять направленность и темпы реформ. В итоге экономические преобразования пошли по сценарию, разработанному международной финансовой олигархией и крупными зарубежными финансовыми спекулянтами, заинтересованными в подрыве могущества и конкурентоспособности России.
Основной удар российских реформаторов и их иностранных советников пришелся по наиболее значимым и эффективным отраслям, в том числе и по «оборонке», где большинство предприятий было даже не просто перепрофилировано, а уничтожено. Да, потребность в вооружениях внутри самой России существенно снизилась, но военно-промышленный комплекс мог бы стать локомотивом экономического роста. Мировой спрос на отечественное оружие всегда был очень велик, и неслучайно СССР занимал первое место на мировом рынке вооружений.
Массовая приватизация, стимулируя инфляцию и связанную с ней страсть к «коротким» деньгам и быстрым доходам, повергла в «нокдаун» наукоемкое, высокотехнологичное производство. В области научно-технического прогресса Россия оказалась отброшенной на несколько десятилетий назад.
Пресловутая либерализация внешнеэкономической деятельности, «удачно» совпавшая по времени, масштабам и темпам с приватизацией, открыла двери в нашу страну для хищных зарубежных экспортеров. Они стремились не только «забить» своими товарами полки продуктовых магазинов и вещевых рынков, но и подавить российских производителей высокотехнологичной, наукоемкой продукции, например, авиапрома. Одновременно из России бурным и мутным «потоком» стали вывозить сырье и образующиеся от его продажи доходы. Это значительно подорвало ресурсно-инвестиционный потенциал отечественной экономики.
В конечном итоге за 15 лет наша страна была превращена в гигантский рынок сбыта готовой продукции западных производителей, которых она параллельно снабжает дешевым сырьем и энергоносителями. По некоторым оценкам, сегодня треть российской экономики находится под контролем иностранных компаний. В каком-то смысле, подобно Ираку времен Саддама Хусейна, Россия стала жить по программе «нефть в обмен на лекарства и продовольствие».
Добив вслед за коммунистами русскую деревню, российское правительство посадило всю страну сначала на «ножки», а затем и на «яйца Буша». При этом крупный западный финансовый капитал продолжает получать и наращивать баснословные прибыли посредством продолжающегося с его стороны «надругательства» над российской экономикой.
Наши сомнительные достижения в области наполнения федерального бюджета и пополнения золотовалютных резервов, «смелые» планы удвоения ВВП и реализации «национальных проектов» полностью зависят от динамики мировых цен на энергоносители, которые за последние 10 лет выросли с 10–20 долларов за баррель до 70–80. Прибавим к этому фактический отказ федеральной власти от большинства социальных обязательств государства перед своими гражданами — а именно так следует понимать пресловутую «монетизацию льгот».
Подводим печальные итоги: вот уже второй десяток лет правительство США и его ближайшие союзники ведут против нас войну. Эту войну наши компрадоры называют «либеральными реформами», но это не реформы. Это настоящая экономическая война, и она страшнее «холодной войны», потому что убивает даже тех, кто еще не успел родиться. Первые бои этой войны мы уже проиграли. Но война еще не закончена…
В январе 1992 года правительство Егора Гайдара прибегло к «шоковой терапии» и ввело рыночные цены. Но «шок» заключался не в этом, хотя, конечно же, новый порядок ценообразования стал хорошим «подарком» народу (что говорить, за период с 1993 по 1995 годы рубль обесценился в 155 раз!). При замораживании цен на сырье и энергию, при грамотной денежно-кредитной политике с инфляцией 5–10 % в течение полугода можно было бы погасить резкий спурт потребительских цен, а за два года и вовсе добиться их стабилизации. Основной очаг шокового воздействия заключался в другом — в «стратегии свободной торговли». Введя свободную куплю-продажу доллара при имеющихся структурных деформациях внутреннего рынка, либералы предали отечественного производителя. Дело доходило до того, что Россия даже спирт и водку стала импортировать в огромных объемах.
Такой невиданной в истории диверсии, упакованной в обертку «свободной торговли», достаточно, чтобы развалить и уничтожить производителя в любой стране. Но этого стратегам реформ показалось мало. Разрушение производства дополнительно усиливалось и ускорялось с помощью разнообразных манипуляций двумя важными и взаимосвязанными макроэкономическими рычагами: налоговой системой и бюджетно-кредитной политикой.
Нет никакой ценности в «свободном рынке», если он не обеспечивает воспроизводство нации и продолжение нашей истории. Нет никакого толка в «мобилизационной экономике», если она истощает силы нации в угоду авантюрам каких-нибудь новых «корифеев всех наук».
Мы живем в уникальной стране с самой обширной, но очень холодной территорией, где львиная доля суши представляет собой зону вечной мерзлоты, но обладающей неисчислимыми природными богатствами. Это пространство принадлежит нам по праву, ибо его отстояли и освоили наши предки. Но сегодня право обладать этим богатством и этим историческим наследием нужно подтвердить. Россию надо заселить и обустроить. Нас же пока мало — мы малолюдны для этих пространств. И у нас слабое государство.
Чтобы нам не быть битыми, надо понять: мы не можем, не вдумываясь, списывать с зарубежных образцов ни государственные, ни экономические формы нашего существования. Мы отличаемся от западных стран своей собственной, исторически и геополитически приемлемой формой управления народным хозяйством.
Это предполагает сохранение за государством контроля над наиболее важными, стратегическими направлениями жизнедеятельности нации. В сфере экономики государство должно нести ответственность за развитие машиностроения, энергетики, транспорта и связи, а также за повсеместное внедрение высоких экологических стандартов. Чистый воздух, чистая вода и, как следствие, чистая страна и здоровая нация — разве это не приоритет государственной политики? В конце концов, нация строит государство именно для себя.
В условиях разложения трудовой этики государство обязано избавить страну от каких-либо признаков праздности и безработицы. Нам нужно не только структурно отладить хозяйственный механизм, но и наполнить его трудом — по возможности максимально квалифицированным.
Ввиду реальной угрозы самому существованию России, мы не можем позволить сохраниться уже образовавшемуся классу рантье, получающему доходы в качестве обслуживающего персонала олигархии. Только высокая квалификация, профессионализм и упорный труд могут быть причиной больших личных доходов. Только трудовой капитал, а не рента могут избавить Россию от нищеты. Мы отменим нетрудовые доходы, ликвидируем спекуляцию землей, строго накажем мошенников, ростовщиков и спекулянтов. Власть капитала будет ограничена. Каждый гражданин России должен понимать, что при конфликте интересов общества и эгоистических устремлений индивидуума первые имеют приоритет. Частная собственность предполагает ответственность. Собственник свободен использовать имущество в своих интересах, но эти интересы не должны противоречить интересам нации и государства.
Нет никаких сомнений в том, что чудовищный разрыв между бедными и богатыми является следствием бесстыдных теневых манипуляций, ставших фирменным знаком нашей «реформированной экономики». Эти манипуляции должны быть пресечены как экономическими, так и правоохранительными мерами. В противном случае не может быть речи о политическом единстве нации. Вот почему, прежде чем бежать впереди паровоза и расплачиваться по внешнему долгу, наше государство должно признать свой внутренний долг по отношению к собственному народу, который оно так часто и нагло грабило.
Мы должны ясно осознать, что одних только политических реформ недостаточно. Либеральные реформы 90-х годов привели нас от малоэффективной административно-командной системы к еще менее эффективной, просто чудовищно неэффективной системе. То, что сегодня называют экономическим ростом, в большинстве случаев просто подтасовка или даже наглая ложь. Грефова статистика — лживая и продажная девка. Она не ведет раздельного подсчета роста экспорта нефти и газа и реального роста в остальной экономике. Нам это напоминает грустную шутку о средней температуре по больнице: у одного больного — «горячка», другой — помер и уже остыл, но в среднем по больнице — 36,6! Если очистить показатели экономического роста от топливно-энергетической составляющей, мы обнаружим деградированную, малоэффективную экономику и полное отсутствие каких-либо действий правительства по ее оживлению.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.