Немецкая антисемитская пропаганда

Немецкая антисемитская пропаганда

Поразительно, как иногда очевидные и лежащие на поверхности факты не находят для себя должной оценки. К этому числу принадлежит и факт немецкой антисемитской пропаганды в годы Великой Отечественной войны, которая затронула многомиллионные массы советских граждан. Она велась не только на оккупированных территориях, но и против частей Красной Армии, с невиданным доселе размахом и настойчивостью. В апреле 1941 года в составе отдела пропаганды Вермахта был создан специальный отдел для работы с советскими территориями, который в 1942 году разросся до 15 тысяч человек. Это не считая других пропагандистов и сотрудников из числа местного населения.

Немецкая военная пропаганда имела колоссальные масштабы. Только к началу войны было заготовлено 50 млн листовок и брошюр, которые разбрасывались с самолетов над позициями советских войск и над городами. К примеру, немецкие самолеты сбрасывали пропагандистские листовки над Ленинградом во время первого налета 18 июля 1941 года. Среди них были листовки с самым известным гитлеровским антисемитским лозунгом: «Бей жида-политрука, морда просит кирпича», вызвавшие у многих ленинградцев ощущение брезгливости. Практически любая крупная операция на фронте сопровождалась потоком листовок. Скажем, только в мае 1943 года, в начале Курской битвы, немцы сбросили над позициями частей Красной Армии более 32 млн экземпляров листовок. К концу войны обший тираж пропагандистских листовок и брошюр превысил 6 млрд экземпляров.

Конечно, этой пропаганде пытались противостоять. Но немецкая пропагандистская машина определенно была сильнее и печатала свою продукцию в куда большем объеме. Общий тираж советской пропагандистской литературы составлял 2,7 млрд экземпляров, из которых 10 млн экземпляров составляли газеты и 10,2 млн экземпляров брошюры. Таким образом, немецкая пропаганда была более чем вдвое многочисленнее. Партизаны в тылу врага также мало что могли противопоставить потоку листовок и оккупационных газет. Точных данных о суммарном тираже оккупационных газет, по всей видимости, не имеется, однако только на Украине издавалось 190 газет общим разовым тиражом 1 млн экземпляров, притом что газеты обычно выходили дважды в неделю. Всего на оккупированной территории издавалось более 400 газет и журналов, разовые тиражи которых доходили до 100–150 тысяч экземпляров.

Суммарный же тираж партизанских газет составил за войну 5 млн экземпляров, а листовок — 20 млн экземпляров. Дополнительно с Большой земли было доставлено и распространено 52 млн экземпляров советских газет. У партизан были большие сложности с изданием, они выпускали газеты подпольно, иногда на бересте и старых обоях. Лишь к концу оккупации издание советских газет на оккупированной территории было поставлено на хорошую основу, и в это время издавалось около 270 партизанских газет.

Оккупационные издания печатали единообразные материалы, утверждаемые Министерством пропаганды и его органами, и практически в каждой газете были или прямо антисемитские материалы, или же использовались антисемитские лозунги, призывы. Разжигание ненависти к евреям было общим местом в оккупационной печати. В первые годы оккупации, когда альтернативной информации не было, население читало эту оккупационную прессу и, конечно, в определенной степени проникалось антисемитским духом, изливавшимся с их страниц. Собственно, пропагандистская война и началась с антисемитского лозунга «Жиды — это наше несчастье!», который расшифровывался следующим образом: война была начата по еврейской инициативе, евреи — это нация-паразит евреи создали в СССР тюрьму народов. И вывод: «Конец жидам — это будет конец войне» [132]. Такая пропаганда непосредственно подталкивала население оккупированных территорий к участию в уничтожении евреев.

Гитлеровская пропаганда строилась на обращении к массам, на воздействии на чувства, на использовании коротких, запоминающихся лозунгов, а также велась самым грубым и настойчивым образом. Главная идея, которую гитлеровские пропагандисты намеревались забить в умы красноармейцев и советских граждан, состояла в том, что якобы для них Советская власть чужая, защищать ее не нужно, а нужно при первой возможности переходить на сторону немцев. Среди немецких листовок было огромное количество т. н. «пропусков», призывавших переходить на сторону немцев. Для того чтобы подчеркнуть враждебность Советской власти, гитлеровцы использовали антисемитскую тему. Еврей — чужак, Советская власть — еврейская власть, и так далее. Среди тезисов, на которых строилась немецкая пропаганда, главным был тезис об отождествлении еврейства и большевизма и о том, что евреи придумали марксизм. В немецкой пропаганде на русском языке очень активно использовалось противопоставление немногочисленной элиты, состоявшей из евреев, и многочисленного, обманутого и эксплуатируемого русского народа.

Гитлеровский антисемитизм не был направлен только и исключительно против евреев как нации. Это доказывает пример немецкой пропаганды в Крыму. Несмотря на то что всех евреев, оставшихся в Крыму, а их было около 18 тысяч человек, гитлеровцы уничтожили уже в октябре 1941 года, тем не менее интенсивная антисемитская пропаганда в крымской оккупационной печати проводилась вплоть до апреля 1944 года и прекратилась только в последние дни боев за Крым[133].

Это парадоксальное положение объясняется тем, что задачи антисемитской пропаганды, проводившейся гитлеровцами на оккупированной территории, выходили далеко за пределы организации истребления евреев. Это было средство для решения многих задач. Антисемитская пропаганда забивала в умы читателей оккупационных газет критерии «свой-чужой», а потом враги оккупантов, например, крымские партизаны, оснащались гротескно выделенными еврейскими признаками, чтобы представить их чужаками и отвратить от них местное население. Это была своего рода идеологическая дрессировка.

Далее, приравнение большевизма к еврейству и как следствие объявление СССР «оплотом жидовства» должно было вовлечь население оккупированных территорий в борьбу на стороне гитлеровцев, ну или, по крайней мере, отвлечь его от тяжелых условий, опасностей, террора и череды поражений немецкой армии. Таким образом, гитлеровцы пытались обесценить и опорочить советские ценности и идеологию, доказать, что у русских и немцев есть якобы общий враг. Немцы, таким образом, пытались втереться в доверие к русским, да и к другим национальностям, опираясь на метатезис своей пропаганды: «Еврей — чужак».

В достижении этой цели немецкие пропагандисты и их помощники из числа коллаборационистов проявили весьма гибкий подход и использовали все, что только могли. В ход шли даже исторические экскурсы, если они годились для этой цели. Например, в № 124 от 6 декабря 1942 года газеты «Голос Крыма», из статьи «Жиды в прошлом России» читатель узнавал, что «жидовское влияние быстро разложило хазарское государство, которое уже в конце IX столетия потеряло свою мощь…»[134]. Вообще, в оккупационной печати довольно часто обращались к истории и стремились всеми силами противопоставить русскую культуру, придавая ей выраженный шовинистический оттенок, советской культуре и особенно евреям.

Немецкая пропаганда, конечно, не могла пройти мимо такого факта, как существование еврейских колхозов в Крыму, и еврейская земледельческая колонизация была подана в вывернутом, предельно искаженном свете. Например, в газете «Голос Крыма», в № 31 от 16 апреля 1942 года, вышла статья под названием «Еврейская республика в Крыму» за подписью-псевдонимом Альфа, в которой утверждалось:

«…Евреев желали устроить как можно лучше… И вот в непроницаемой стене, ревниво оградившей народы Союза от зарубежного мира, специально для Евреев пробили брешь. Огромным потоком хлынула через нее помощь заграничного еврейства с Агро-Джойнтом во главе. Как бы наперебой друг с другом Евреи со всех стран стремились поддержать своих единоверцев…Уже в 1934 году, не в пример убогим колхозам остального населения Крыма, на широкую ногу были поставлены еврейские колонии…

Несмотря на огромные возможности, еврейские колонии далеко не достигли того цветущего состояния, какого от них ожидали. Сердце народа-хищника не лежало к земледелию. Евреев влек к себе город с его перспективой легкой обильной наживы… К началу войны вся правящая верхушка торговой сети, весь руководящий аппарат местной и легкой промышленности состояли почти сплошь из Евреев… Надменные и наглые в сознании своей привилегированности, неразборчивые в средствах достижения своих целей, используя свое служебное положение прежде всего в интересах личных и своих единоверцев, Евреи мало заботились о благосостоянии края, к борьбе за которое они с жаром призывали на собраниях и в печати.

Это еще не самый отъявленный образчик клеветы в немецкой антисемитской пропаганде. Например, широко распространялась листовка с карикатурным изображением еврея-кузнеца, с текстом: «Разве такое бывает? Нет! Жид никогда сам не работает!» И это при сотнях тысяч евреев-рабочих и колхозников в СССР. И вот так каждую неделю, систематически, все годы немецкой оккупации. Печати помогали радиопередачи и кинофильмы, транслируемые в кинотеатрах. Среди репертуара были также пропагандистские фильмы «Вечный жид» и «Жид Зюсс», которые восторженно воспевались в оккупационных газетах.

Конечно, пропагандистов ни в малейшей степени не интересовало реальное положение дел. Им нужно было опорочить Советскую власть, идеологически выдрессировать жителей оккупированных территорий, превратив их в сторонников нового порядка. Нельзя сказать, что эта задача была решена полностью, да и коренной перелом на фронте в пользу Красной Армии существенно изменил настроения на оккупированных территориях. В том же Крыму в последние месяцы оккупации коллаборационисты стали перебегать к партизанам поодиночке, группами и целыми отрядами. Страх перед ответственностью за измену был сильнее пропагандистских увещеваний.

Однако зерно антисемитизма все же этой пропагандой было вброшено. Одна из оценок, далеко не утешительная, содержится в стенограмме беседы с Е. Е. Гопштейном: «Антисемитскую литературу[135] дореволюционного периода я знал, но то, что представлял собой «Голос Крыма», не идет ни в какое сравнение… Гитлеризм наступал не только на хозяйственную жизнь, но и на психику населения… Этот яд не прошел бесследно. Этот антисемитизм отравил население, не то чтобы все принимали всю лживость, но вбирали в себя это печатное слово»[136].

Правоту этого мнения иллюстрирует такой факт. На освобожденные советские территории в 1944 году командировали из Москвы группы сотрудников Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП (б). Они побывали в 37 областях и республиках, провели более 600 докладов и лекций. Местное население задавало вопросы, которые фиксировались и были позднее приведены в отчетах на имя секретаря ЦК ВКП (б) А. А. Жданова. Одним из многочисленных вопросов о внутреннем и международном положении, событиях на фронте, задававшихся на встречах лекторам, был такой: «Правда ли, что у нас засилье евреев?»[137]. 12 мая 1944 года группа в составе пяти сотрудников Управления прибыла и в Крым, где работала полтора месяца с заведующими отделами пропаганды из всех горкомов и райкомов ВКП (б) Крыма. «Некоторые местные партийные работники неправильно полагают, что оккупация не оставила следов в сознании и психологии людей», — говорилось в отчете, отправленном Жданову 19 июля 1944 года.

Среди этих следов оккупации в сознании людей нужно отметить вновь возникшие убеждения в «еврейском засилье» в органах власти, в том, что евреи не умеют и не хотят работать, а также т. н. «бытовой антисемитизм», то есть различные проявления вражды по отношению к евреям в повседневном быту, разного рода насмешки, оскорбления, издевательства и так далее. Кроме этого, появилось достаточно много людей, хорошо знакомых с антисемитизмом и впитавших его с теоретической стороны. Современный антисемитизм в России совершенно определенно берет свое начало именно с немецкой пропаганды времен войны, и если сравнить немецкие пропагандистские материалы и сочинения нынешних антисемитов, то будут видны очевидные сходства и заимствования, в первую очередь в ключевых тезисах.

Не будем также забывать, что на оккупированной территории проживало около 80 млн человек, или 42 % довоенного населения СССР. Большая часть этого населения, порядка 60–65 млн человек, подвергалась длительному воздействию немецкой антисемитской пропаганды. К этому стоит также добавить военнопленных, угнанных на работу в Германию, всевозможных добровольных помощников, которые также в определенной степени подвергались пропагандистской обработке. Практически никогда не отражается тот факт, что немецкая пропаганда воздействовала практически на треть населения Советского Союза и это воздействие превращалось в огромную идеологическую проблему.

После войны эти обработанные гитлеровцами в антисемитском духе люди разъехались по всей стране. Впоследствии из лагерей вышли многочисленные коллаборационисты и власовцы, которые в основной своей массе разделяли антисемитскую педологию гитлеровцев. Наконец, весьма многие активные пособники оккупантов после войны сумели скрыться, обзавестись подложными документами, и даже проникнуть в органы власти и в партию. Все это объективно создавало условия для ползучего распространения антисемитских настроений в послевоенном советском обществе. Многие исследователи отмечают послевоенные проявления антисемитизма в тех районах, куда в достаточно большом числе попадали жители бывших оккупированных территорий. Таких примеров было много, в частности на Урале. Очень многие проявления антисемитизма в СССР после войны, особенно на бытовом уровне и в низовых органах власти, были как раз следствием немецкой пропаганды, а вовсе не какого-то «государственного антисемитизма». Если об этом важнейшем обстоятельстве забыть, то получится крайне искаженная история.