Не ждали

Не ждали

Спасительным рывком из «серой зоны» стала мюнхенская речь, произнесенная Путиным в 2007 году, в которой он четко показал, что собирается строить и укреплять суверенитет по самым серьезным параметрам. Суверенитет — это очень принципиальное явление. С одной стороны, это номинальное, правовое понятие, а с другой стороны — силовое. Правовым суверенитетом обладают многие страны, реальным, геополитическим суверенитетом обладают единицы. Концепция суверенитета, которая встала в центре внимания российской политической общественности, связана с реальным политическим суверенитетом, которым всегда обладала Россия, его и подвергали обсуждению и утверждению все годы путинского правления. Под вопрос было поставлено реальное содержание этого понятия, которое требует довольно серьезных усилий и пересмотра. Все это и было обозначено и провозглашено.

Мюнхенская речь Владимира Путина фактически изменила миропорядок. До этого никто не бросал вызов гегемонии США в качестве основного политического субъекта, никто не говорил о несправедливости однополярного мироустройства за исключением маргинальных сил. Но в мюнхенской речи президент великой ядерной державы сказал решительное «нет» однополярному миру. В устах президента демократической мощной страны — это не просто слова, не просто декларация, это заявление нового курса. Фактически Путин утвердил вектор на многополярный мир, и это было фундаментально, это было важнейшее событие в новейшей истории. После произнесения этой речи Россию вновь признали великой мировой державой, которая предопределяет повестку дня в мировой политике.

Во внутриполитической сфере восторжествовала линия на окончательную маргинализацию ультралиберальных сил, которую проводил Путин, а результаты парламентских выборов окончательно закрепили эту данность: и Касьянов, и Каспаров, и «Правое дело» рассматриваются сегодня как политическое недоразумение, а не как возможная альтернатива. И в этом отношении Кремль тоже был последователен, поскольку эта антисуверенная сила в рамках суверенной демократии вообще не имеет не то, что какого-то статуса, вообще никакого места. Это достаточно брутально для людей, которые когда-то правили, но в текущей ситуации это спасительно, необходимо и правильно для России.

Патриотическая риторика окончательно закрепилась в СМИ, хотя темы империи, самобытности русского народа, величия национальных свершений все еще соседствуют с развлекаловкой, поток которой только вырос, что можно считать негативным. Но все политические, все осмысленные программы выстроены с подразумеванием самобытности, величия и достоинства русского государства и русской истории. Это фундаментальный перелом, потому что в 90-е гг., наряду с той же самой развлекательной похабщиной, которая, увы, осталась от того периода, политикой назывались мелкие интриги олигархов между собой и бесконечные издевательства всякой русофобской мрази над нашим народом и нашей историей. С этим покончено, и хотя наши СМИ далеки от идеала, в них очень мало содержательного, но если это содержательное встречается, то оно довольно четко выстроено в патриотическом ключе, что очень радует.

В 2007-м была окончательно сформулирована доктрина суверенной демократии. Эта идеология получила развитие, оформление, ее параметры были окончательно определены. Идеологическая формула суверенной демократии полностью получила поддержку в обществе, потому что такие вещи, в принципе, затребованы нашим народом. Но для чего это было сделано? К великому сожалению, власть не закрепила это идеологическое направление, и, несмотря на то что много говорилось о суверенной демократии, о плане Путина, все это в итоге оказалось размытыми и расплывчатыми вещами, очень хорошими и правильными вещами, но в итоге так и не прояснившимися.

Назначение Медведева, по сути, обнулило ожидания сторонников геополитического возрождения России. С этого момента стало понятно, откуда эта неопределенность, потому что под видом этой неопределенности, недосказанности и намеков можно было протащить что угодно, а не то, чего все ждали. Конечно, была надежда на то, что это окажется головокружительной спецоперацией Путина по сохранению преемственности. Однако беда в том, что с преемственностью власти в России всегда были трудности. Логика устройства российских политических элит выстраивалась на основе инерции 90-х годов, которые, по сути дела, сформировали российскую политическую элиту из самых отпетых проходимцев, мерзавцев, коррупционеров и агентов влияния Запада. Эти же люди, оставшиеся в большинстве своем на своих постах и при Путине, создавали предпосылки для очень серьезных опасений, что наша политическая элита — это пародия и карикатура на реальную политическую власть. Поэтому я был очень обеспокоен судьбой моей страны, судьбой тех позитивных свершений, которые сделал Путин. Ведь Путин продолжал занимать самые либеральные позиции в экономике, конечно, далекие от того компрадорского либерализма, который царил в 90-е годы. Его либерализм был в основном патриотический, но все равно это либеральный догматизм. С этим Путин так и не расстался, и следует ожидать, что дальше нынешний либерализм будет только зафиксирован. То, что в отсутствии Путина он не привел к полному развалу России, это большое счастье, хотя из-за этого сейчас все еще может сложиться очень опасная конфигурация.

Что касается атлантизма или евразийства в геополитическом пространстве, здесь сделан четкий и однозначный выбор — только евразийство. Россия только великая страна, Россия только для самой себя в первую очередь, Россия уважает себя и свое достоинство, Россия интегрируется на постсоветском пространстве. Путин на все эти вопросы ответил позитивно. Что является высшей для России ценностью? Путин ответил: суверенитет — сейчас это единственно правильный ответ. Однако, несмотря на весь позитив, уход Путина в 2008 году оказался одновременно концом «золотого века» путинского правления. Путин изменил ситуацию от зла к добру, от ада к раю, поэтому восемь лет мы жили в состоянии полурая. Пиком этого рая была мюнхенская речь Путина. Когда я услышал ее, то подумал: «Остановись мгновенье, ты прекрасно!» Но, к сожалению, цикл закончился, и закончился он страшной новостью: оказывается, все это было шуткой, и теперь начинается другая эпоха — эпоха Медведева. Многие убеждали нас, что это та же самая эпоха, только в либеральной плоскости, однако с каждым днем становилось все яснее, что «золотой век» кончился и начался новый — более мрачный. Началось переосмысление путинской восьмилетки как уже завершившейся. Было много блестящих достижений во всех направлениях: олигархов сажали, Америку пугали ракетами, нефти было завались, жизнь была замечательная, но она кончилась. Нам предстояло что-то ужасное.

Наше безразличие к тому, что происходит в глобальной политике, никак не сказывается на нашей внутренней политике. И это означает огромный успех. После ухода Путина из власти на целых четыре года обстановка в России резко изменилась, причем не в лучшую сторону. Несомненно, Путин — главный герой российской политики, при этом персоналия даже в международном масштабе, и это признал журнал «Тайм». Путин — это человек, который поднял Россию с колен, дал ей мощь и силу. Путин должен был завершить свое триумфальное правление третьим сроком, тогда бы «золотой век» не покинул Россию, он был бы всегда, но, к сожалению, этого не произошло. В момент пика своего собственного пути, являясь единственным полновластным самодержавным и автократическим субъектом российской политической действительности, Путин сделал экстравагантный жест и подчинился Конституции, которая была принята совершенно нелегально. Он стал испытанием не только для самого Путина, но и для всей страны. Я так и не понял этот жест.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.