6. 6. Ельцин усиливает контроль над силовыми структурами
6. 6. Ельцин усиливает контроль над силовыми структурами
Первое время, не имея ещё желания сменить Примакова, снова начинал выстраивать систему сдержек и противовесов. Любимое занятие первого российского президента. Это он умел делать в совершенстве.
Вместе с тем, Ельцин держал под контролем практически все силовые ведомства. Борис Николаевич, зная по опыту, как это важно, и ранее контролировал их особенно тщательно. Он и делал это практически.
14 сентября 1998 года Президент РФ подписал Указ о назначении секретарём Совета безопасности РФ. До этого назначения он занимал должность директора Федеральной пограничной службы. «Карьеры генералов при Ельцине были стремительны и переменчивы, как при всех деспотических самодурах в истории России».[428]
Вскоре в декабре того же года «новым руководителем президентской администрации был назначен, сохранивший за собой должность секретаря Совета безопасности. Теперь было совершенно ясно, что Кремль окончательно сделал ставку на бывших сотрудников КГБ. Никто, правда, публично не подтвердил это предположение, однако ходили упорные слухи, что после неудачных опытов с Лебедем,, и окружение решило назначить его преемником именно».[429]
Некоторые считали: «Такой концентрации власти не было ни у кого из кремлёвских администраторов. Даже, когда он возглавлял президентский аппарат… стал одновременно и и Лебедем».[430]
Одновременно с началось возвышение, который словно дублёр стоял рядом. «За широкой спиной ещё больше упрочил своё влияние».[431]
Между тем, на вершине борьбы с преступностью была прокуратура. Почему именно она? Ведь оперативно-розыскной аппарат находился в ведомствах внутренних дел, федеральной службе безопасности и налоговой полиции. Именно эти органы по логике вещей могли бы стать красавцами-правдоискателями, борцами с коррупцией. Но, во-первых, прокуратуру все же как бы главнее. Во-вторых, ранее в прокуратуру уже было передано теми же спецслужбами достаточно много материалов о коррупции, которые до поры до времени лежали без реального движения. В-третьих, расследование преступлений в экономической сфере не всегда требует оперативно-розыскной поддержки, особенно когда воровать привыкли без какой-либо видимой оглядки на закон. И, наконец, в-четвёртых, вспомним, кто стоял во тех самых спецслужб: МВД — верный президенту Степашин, ФСБ — верный президенту Пут и н, назначенные президентом и полностью зависимые от него. А вот прокуратура, по Конституции, имела некоторую независимость, и генеральный прокурор оказался из числа желающих получить свои дивиденды на борьбе с преступностью. Скуратов быстро это почувствовал.
Особое положение было у прокуратуры, глава которой назначался и снимался Советом Федерации, т.е. имел некоторую самостоятельность по сравнению с силовиками. Мало того, прокуратура вела надзор за соблюдением законности в всех правоохранительных органах.
Но ещё более Скуратов почувствовал, что ветер подул в другую сторону и что дни Ельцина сочтены. И, наиболее вероятно, что президентский пост достанется Примакову или Лужкову, которые могут либо сменить генпрокурора, либо оставить прежнего, а может быть и ещё возвысить его. Такая вот дилемма стояла перед Юрием Ильичем. Нужно было выбирать кому служить. Многие ориентировались на смену президента и дрейфовали от Ельцина.
Особенно важным в связи с вышесказанным было, какую позицию займёт прокуратура. «С конца 1998 г. в политической жизни России возник и стал усиливаться „феномен Скуратова“.[432] Прокуратура, поставленная Конституцией в особые условия некоторой независимости от президента, стала гораздо более активной. Она же в полной мере могла использовать свои надзорные функции по отношению к иным правоохранительным ведомствам.
Отдавая вторую по важности должность в стране (премьер-министра) человеку (Примакову ), которому он не вполне доверял, Борис Николаевич, конечно, некоторым образом рисковал. А потерять власть он не хотел. И поэтому выстроил надёжную систему сдержек и противовесов.
Наиболее важную роль в ней играли министр внутренних дел (Степашин ) и директор ФСБ (Путин ), оба вознесённые первым российским президентом из грязи в князи.
Отвлечёмся немного в сторону. Юрий Скуратов напишет: «…До меня доходили слухи, что на руководящие должности, особенно в силовые структуры, — сейчас берут только людей, на которых есть компромат, чистых же не берут совсем…Чтобы силовики эти потом не поднимали головы. Слухи об этом у меня всегда вызывали неверящую улыбку: не может этого быть! Оказывается, может».[433]
Наверное, все же Юрий Ильич преувеличивал. Вовсе не обязательно подбирать людей с уже имеющимся компроматом. Дело в том, что в ельцинской России была такая обстановка, при которой только дураки не совершали проступки и преступления. Безнаказанность и вседозволенность обеспечивали достаток и успех. Войдя на высокую должность, чиновник уже был практически обречён на совершение неблаговидных дел, а найти их было не трудно, ибо их особо и не скрывали. Однако, это к слову, а мы вернёмся к основной нити разговора.
«…При вступлении на должность директора ФСБ России, представители прессы задали Путину каверзный вопрос:
— А какие у вас личные отношения с силовиками?
…Нисколько не смутившись, Путин с достоинством генералиссимуса ответил:
…С Юрием Скуратовым хорошие деловые отношения».[434]
Позже генеральный прокурор Скуратов в своей книге неоднократно будет указывать на то, что Путин делал все чтобы Юрий Ильич был освобождён от своей должности. Правда, сделал он это больше под влиянием президента, чем по собственной инициативе.
Очень разными оказались эти два важных должностных лица. Один стал дрейфовать к новому начальству, другой поступил прямо противоположно, т.е. остался верен старому хозяину.
Ранее назначенный при Кириенко директор ФСБ Владимир Путин не спешил менять старого хозяина (Ельцина ) и перебегать к, казалось бы, более перспективным. Владимир Владимирович вообще не оказался способным на быструю реакцию, он был более медленный политик и не смог переориентироваться. Это и привело его к последующему возвышению. Поспешишь, людей насмешишь, — так говорит русская пословица. Но пока…
«Для Примако в а, — писал Ельцин, — фамилия „Путин“ — мощнейший раздражитель. Реакция Евгения Максимовича может быть тяжёлой. Возможно, будет полное отторжение и даже, это я тоже не могу исключать, ответная атака со стороны Примакова».[435]
Тем временем, как мы уже говорили, премьер-министра Примакова стал медленно, но верно набирать политический вес. Примаков стал выправлять экономическое положение в стране, стал набирать популярность и стал медленно и не особенно заметно чистить авгиевы конюшни российской коррупции.
Но вот проблема — в этих конюшнях свой след оставили многие близкие к президенту люди. Примаков не акцентировал на этом внимания. Президента он обходил стороной, но и люди, к которым приближался каток примаковского возмездия за разграбление страны, были тоже не лыком шиты. Тем более, что они сделали все возможное, чтобы в тянуть в свою деятельность членов «Семьи».
Даже, без привязки к действительным родственникам первого российского президента, связь этих лиц с президентом была слишком хорошо известна. Было ясно, что это уже самая настоящая косвенная угроза самому президенту. Роняло его авторитет и создавало возможность для получения ещё более компрометирующей информации на самых близких к нему людей. Это было уже серьёзно.
Наиболее яркой фигурой этого плана был. Борис Березовский. «…Для Березовского в При м акове таилась угроза. Ельцин и его окружение вследствие финансового кризиса утратили свои позиции. С назначением Примакова политическая власть перешла к премьер-министру и Думе. Дума и правительство Примакова во многом состояло из коммунистов и патриотически настроенных либералов, тем и другим „капитализм для узкого круга“ был чужд. Ходили разговоры о том, что Ельцин досиживает свой срок чисто символически, а реальная власть находится у Примакова и его министров. Поговаривали и о другом: над наиболее прожорливыми бизнесменами свершится праведный суд».[436]
Тем временем обстановка все накалялась. Чувствовалось приближение грозы. «Осенью 1998 года на нескольких интернетовских сайтах записи появились перехваченных телефонных разговоров между высокопоставлеными правительственными чиновниками. В частности, многократные разговоры между Березовским и Татьяной Дьяченко. Хотя странички через несколько дней были удалены, да и сами тексты почти не содержали никакой порочащей информации, Генпрокуратура России заподозрила в прослушивании „Атолл“, а появление в Интернете было предупреждением Дьяченко в другим из окружения Ельцина: грязное бельё можно проветрить очень быстро.
Перехваченные телефонные разговоры сыграли на руку правительству Примакова. Оно решило принять меры против Березовского».[437]
Повод был найден. Крови Березовского жаждали многие влиятельные силы, включая конкурентов олигархов. «В феврале 1999 года Березовский каждый день ожидал ареста, и Путину волей-неволей пришлось взять на себя роль его защитника. В условиях, когда наиболее печально известный из всех российских финансово-промышленных и медиа-магнатов оказался фактически в полной изоляции, поскольку все мало-мальски заметные в мире политики и бизнеса люди предпочитали держаться от него подальше, директор ФСБ неожиданно появился на дне рождения его жены Елены. Не исключено, что Юмашев уговорил Путина совершить этот демонстративный поступок. Тем самым Путин как бы намекнул своему формальному шефу Примакову, что не оставит Ельцина в беде».[438]
Демонстративный поступок будущего второго российского президента был слишком очевиден. На него обратили внимание. Напомним, что ранее Путин почти также демонстративно помог Собчаку выехать за границу, спасая его тем самым от уголовной ответственности.
Тем временем в расследовании «неожиданно» возникли проблемы. Дело в том, что самарская милиция занялась расследованием деятельности «АвтоВАЗа», с которого во многом и начиналась эпопея Березовского.
И тут «в феврале 1999 года здание самарской милиции сгорело (была уничтожена документация по „АвтоВАЗу“, погибло не менее шестидесяти человек)».[439]
«Кремлёвская власть не объявила государственный траур сразу вслед за пожаром в областном управлении внутренних дел г. Самары, …Ни в одной стране мира такого было бы невозможно. Даже Е. Кисе л ев в своих „Итогах“ выразил недоумение этим фактом. Лишь через неделю, когда погибшие были похоронены и многие политики с возмущением заговорили о молчании Ельцина, нам вдруг сообщили об однодневном трауре».[440]
Но с Березовским Ельцину все же нужно было расставаться. 2 апреля 1999 года Березовский был уволен с поста исполнительного секретаря СНГ. При Ельцине это означало уже как правило одно: дальнейшие неприятности. И они последовали через несколько дней.