Ганнибал у ворот

Ганнибал у ворот

За эти годы много чего случилось… Гамилькар Барка погиб в Испании. Но успел основать на побережье город Новый Карфаген. И дал своим сыновьям, в том числе и Ганнибалу, неплохое образование — военное и «гражданское». Ганнибал отлично чувствовал ткань войны, прекрасно знал несколько языков, включая латынь и греческий (на котором, правда, говорил с жутким пунийским акцентом). Плюс к тому он от природы был превосходным психологом.

В 25 лет Ганнибал возглавил испанскую армию Карфагена и продолжил дело отца даже с большим рвением, чем сам Гамилькар. Будучи всего лишь назначенным лицом на службе у Карфагена, он вел испанские дела так, чтобы столкнуть две великие державы в смертельной схватке.

Про жестокость Ганнибала ходит много ужасных историй. Якобы он заваливал телами пленных рвы, и потом его армия преодолевала эти рвы прямо по трупам. Якобы он закапывал пленных по пояс, а вокруг разводил костры… Вообще, касательно личности Ганнибала историки делятся на две группы. Те, которые симпатизируют великому пунийцу, уважая его военный гений, говорят, что нет убедительных исторических доказательств подобных зверств. Другие спрашивают, какие еще нужны доказательства, если об этом прямо пишут древние историки?

Думаю, бессмысленно встревать в этот спор. Ясно одно: Ганнибал был сыном своего времени, да к тому же пунийцем — и этим уже многое сказано… А вот как характеризуют его те, кто был к Ганнибалу ближе, чем современные историки. Ливий:

«Насколько он был смел, бросаясь в опасность, настолько же он был осмотрителен в самой опасности. Не было такого труда, при котором он уставал бы телом или падал духом. И зной, и мороз он переносил с равным терпением, ел и пил столько, сколько требовала природа, а не в удовольствие; распределял время для бодрствования и сна, не обращая внимания на день и ночь, — он уделял покою только те часы, которые оставались свободными от работы, притом не пользовался мягкой постелью и не требовал тишины, чтобы легче заснуть. Часто видели, как он, завернувшись в военный плащ, спал среди воинов, стоящих на карауле или в пикете. Одеждой он ничуть не отличался от ровесников, только по вооружению да по коню его можно было узнать. Как в коннице, так и в пехоте он далеко оставлял за собой прочих, первым устремлялся в бой, последним после сражения оставлял поле. Но в одинаковой мере с этими высокими достоинствами обладал он и ужасными пороками. Его жестокость доходила до бесчеловечности, его вероломство превосходило пресловутое пунийское вероломство. Он не знал ни правды, ни добродетели, не боялся богов, не соблюдал клятвы, не уважал святынь». Полибий:

«…Единственным виновником, душой всего, что претерпели и испытали обе стороны — римляне и карфагеняне, я почитаю Ганнибала. Столь велика и изумительна сила одного человека, одного ума.

…Разве можно не удивляться стратегическому искусству Ганнибала… если окинешь взором это время во всей его продолжительности, если со вниманием остановишься на всех больших и малых битвах, на осадах и падениях городов, на трудностях, выпадавших на его долю, если, наконец, примешь во внимание всю огромность его предприятия? В течение 16 лет войны с римлянами в Италии Ганнибал ни разу не уводил своих войск с поля битвы. Подобно искусному кормчему, он непрерывно удерживал в повиновении эти огромные разнородные полчища, сумел охранять их от возмущений против вождя и от междоусобных раздоров. В войсках его были ливяне, иберы, лигуры, кельты, финикияне, италики, эллины — народы, не имевшие по своему происхождению ничего общего между собою ни в законах, ни в языке, ни в чем бы то ни было ином. Однако мудрость вождя приучила столь разнообразные и многочисленные народности следовать единому приказанию, покоряться единой воле при всем непостоянстве и изменчивости положений, когда судьба то весьма благоприятствовала ему, то противодействовала.

…Нелегко судить о характере Ганнибала, так как на него действовали и окружение друзей, и положение дел; достаточно того, что у карфагенян он прослыл за корыстолюбца, а у римлян — за жестокосердного».

Лично мне кажется, что первая часть характеристики Ганнибала несколько противоречит второй. Вряд ли человек, спящий на земле и посвятивший жизнь одной идее, который оставляет развлечениям только свободное от «работы» время, столь уж любит деньги. Жестоким он мог быть и был. Но деньги?.. Куда ему их тратить? Девятилетним мальчиком Ганнибал уехал из Карфагена и вернулся туда уже поседевшим, далеко шагнувшим во вторую половину жизни человеком. Он даже не помнил, как выглядит родина, защите которой посвятил жизнь. Испания была ему большей родиной — в этой стране прошли остаток его детства, подростковый период, юношество и возмужание. А лучшие зрелые годы — в непрерывных боях на равнинах Италии.

Я не буду подробно описывать политические подробности того, как и почему была объявлена война, названная историками Второй Пунической. Но вкратце суть такова. Ганнибал лавировал — ему хотелось разжечь войну с Римом. Он без причины и без приказа из Карфагена напал на союзников Рима — находящийся в Испании город Сагунт. Из города прислали в Рим делегацию с просьбой помочь. Пока римский сенат решал, нужно ли им защищать Сагунт (это ведь означало объявление войны Карфагену), город был Ганнибалом взят, разграблен, а все жители демонстративно вырезаны — за то, что чересчур упорно сопротивлялись. Это была настоящая «козельская оборона»: жители небольшого Сагунта восемь месяцев удерживали город. Сам Ганнибал при штурме Сагунта был тяжело ранен дротиком в бедро.

Но богатая добыча, которую сын Барки послал из Сагунта в Карфаген, примирила столицу с его самоуправством. Там, конечно, понимали, что вдело неизбежно вмешается Рим, но пунийцев подогревали реваншистские настроения.

А римские сенаторы, узнав о судьбе Сагунта, закрыли лица ладонями. Им было стыдно за свою нерешительность, вылившуюся, по сути, в предательство союзников. Однако немедленно войну Карфагену они не объявили: римляне никогда ничего не делали в порыве эмоций. Рим сначала решил уладить дело юридически — в Карфаген отправилось посольство, чтобы выяснить, сработал Ганнибал по указанию метрополии или это его самодеятельность. Если самодеятельность — пусть Карфаген выдаст римлянам преступника!..

Возглавил римское посольство Квинт Фабий Максим. И вот посольство входит в карфагенский сенат… Обмен мнениями был бурным. Бурным со стороны экспрессивных пунийцев, конечно. Они толкнули длинную и довольно бессвязную речь, суть которой сводилась к тому, что содеянное — безусловная самодеятельность Ганнибала, но римлянам они Ганнибала не выдадут ни при каких условиях, и вообще…

Римляне молчали. Они уже все поняли. Но напоследок — исключительно для очистки совести — Фабий шагнул к пунийцам и сказал:

— Пидоры вы болотные…

Ой… Не так он, конечно, сказал. Не мог он так сказать! Это я мог бы так сказать. А культурный Фабий и высказался культурно — он обеими руками сделал на передней поле своей тоги складку типа корытца и, показав на это углубление, заявил пунийцам:

— Вот здесь я принес вам войну или мир. Выбирайте.

— Сам выбирай, — отмахнулись восточные люди. И что было делать Риму? Утереться?.. Фабий сказал, что Рим выбирает войну.

Начало Второй Пунической прошло под знаком Ганнибала. Именно его гений, его упорство было горючим этой войны.

Любой лох знает, как неожиданно Ганнибал вторгся в Италию — свалился на итальянские равнины, словно снег на голову — с Альп.

Заметьте, Альпы — это всегда страшная неожиданность. Ганнибал свалился на головы врагов, преодолев альпийские перевалы. Суворов свалился на головы врагов, преодолев альпийские перевалы. Наполеон свалился, преодолев… Вот они какие эти Альпы. Неожиданные…

Из трех перечисленных персонажей труднее всего было, конечно, Ганнибалу: ни у Наполеона, ни у Суворова не было слонов. У Ганнибала они были. Слоны выполняли в древней армии роль танков — они являлись основной ударной силой, которую сопровождала в атаке цепь легковооруженной пехоты. И эти танки нужно было перевести через горные перевалы.

Когда ближайшее окружение Ганнибала узнало, что он намеревается провернуть этакий трюк — попасть в Италию через Альпы, они были более чем поражены. Прекрасно представляя себе трудности обеспечения огромной армии провиантом в горных условиях, друзья честно сказали Ганнибалу: провести десятки тысяч людей через эти мерзлые места можно только в одном случае. «В каком?» — поинтересовался Ганнибал. «Если научиться есть человеческое мясо», — ответили ему.

И тут историки расходятся. Одни полагают, что Ганнибал человечину попробовал, другие — что не смог. Съел или не съел, точно неизвестно, но ясно, что всерьез об этом задумался. Он понимал, что вместе Риму и Карфагену на одной планете не жить. И мне кажется, фанатичная решимость этого человека пойти на любые жертвы ради спасения своей цивилизации заслуживает уважения.

А почему, собственно, Ганнибал решил вломиться в италийскую федерацию через Альпы? А потому, что после Первой Пунической хозяином морей стал Рим. Точнее, римская «морская пехота». Так что завоевание Испании отцом Ганнибала и самим Ганнибалом было не только и не просто завоеванием территории. Не имея возможности добраться с войсками до Италии морем, отец и сын двадцать лет мечами прокладывали сухопутную дорогу к ненавистному врагу, завоевывая все, что лежало на их пути.

Ганнибал потерял при переходе через Альпы половину своей армии и почти всех слонов. В одном месте ему пришлось пробивать дорогу длиной в несколько сотен метров прямо через скальный массив. Его люди разводили огромные костры, раскаляя скалу, потом лили на камень воду. Скала трескалась, ее разбивали кирками, потом снова разводили костры, снова лили воду и брались за кирки… Пробитый Ганнибалом в скалах путь существовал еще несколько сотен лет, он так и назывался — «Ганнибалова дорога», напоминая о беспримерном подвиге русского солд… тьфу ты! древних пунийских воинов на пути к славным победам.

Голод. Снег. Постоянные нападения горных племен. Коченеющие от холода и срывающиеся в пропасти слоны, лошади, люди… Много сил затратили пунийские отморозки, пока преодолели Альпы.

Тяжелый был проект. А если принять во внимание соотношение сил… Вот что было у римлян: если считать все войска по всей Италии и Сицилии, то в римских владениях «под ружьем» стояло 150 000 человек пехоты и 23 000 конников. У Ганнибала до альпийского трека было 50 000 человек. После Альп — неполных 20 000. На что же он рассчитывал?

Вспомним характеристики Ганнибала, данные ему современниками: отважен, но не безрассуден. Прежде чем уйти со слониками в стремный горный поход, Ганнибал, еще будучи в Испании, поставил неплохую службу политической разведки — десятки его агентов рыскали в Южной Галлии и в Италии, вентилировали обстановку. Галлы и еще некоторые племена обещали перейти на его сторону. Ганнибал очень надеялся, что италийская федерация развалится, как только он занесет над ней свой меч. Аналогичные надежды питал чуть позже один австрийский ефрейтор, подписывая план Барбаросса. Не срослось… Но Ганнибал был не ефрейтором: за 14 лет непрерывных боев в Италии он не знал ни одного поражения. Только победы. Почему же Карфаген проиграл Вторую Пуническую?

Ганнибал разбил римлян на речке Треббия. Римляне сражались ожесточенно, убили у Ганнибала всех боевых слонов, кроме одного, но гений пересилил римскую военную организацию… Ганнибал разбил римлян на Тразименском озере, где гений полководца снова превзошел железных легионеров… Ганнибал разбил римлян при Каннах… Тогда слова «разбитая армия» означали «армия, умерщвленная на 80–90 %». Дорога на Рим была открыта.

Но Ганнибал понимал, что его тающая от боя к бою разношерстная армия без помощи из Карфагена не сможет быстро взять хорошо укрепленный город. А время работало против Ганнибала: Рим начал проводить по всей стране очередную мобилизацию, набирая в армию уже 16-17-летних пацанов. Да и полупустой город не дремал — горожане разрушили мосты через Тибр, вооружились трофеями. Помните, в каждом римском доме на почетном месте были привезенные дедами и отцами с разных войн пробитые щиты, окровавленные мечи… А у Ганнибала не было никакого тыла, он был один в чужой стране, и все его запросы к Карфагену о помощи деньгами и подкреплениями оставались без ответа. «Зачем тебе помощь, ты же и так побеждаешь?» — не понимали в Карфагене. Бабла жалели, я думаю.

Еще до катастрофы при Каннах в римском сенате прекратились все распри между политическими партиями, сенат объявил чрезвычайное положение и избрал диктатора. Им оказался Квинт Фабий Максим, тот самый, который обозвал карфагенский сенат пидорами болотными…

О ту пору ему шел уже седьмой десяток. Он не был, правда, одноглаз, как старичок Кутузов, но тактику избрал вполне кутузовскую, точнее, барклай-де-толлиевскую. Ну, то есть все наоборот, конечно. Это Барклай с Михайлой Илларионовичем позже избрали фабиевскую тактику, вечно я во временах путаюсь…

Кутузов понимал, что военный гений Наполеона превзойти нельзя — это все равно, что юниору садится играть с чемпионом мира по шахматам. А тогда самым великим военным гроссмейстером мира был Наполеон. Обыграть его без огромной форы нечего было и думать. Напротив, он сам часто фору давал — и все равно обыгрывал. Собственно, об этом не только Кутузов и Барклай де Толли знали. Вся Европа знала. Убедилась на горьком опыте. «Побить Наполеона не надеюсь, обхитрить бы, дай Бог», — сказал, отправляясь на войну, одноглазый старичок-паучок своему внуку.

Квинт Фабий был ничуть не хуже Кутузова, он прекрасно знал: в открытом бою у него нет шансов против Ганнибала. Значит, открытого боя нужно избегать, всячески затягивая войну. Морозов, убивших наполеоновскую армию, в Италии ждать было нечего, поэтому Фабий решил вести войну на изматывание. Русские крестьяне уничтожали посевы перед Великой армией, а казаки и партизаны, выскакивая из лесов, наносили ей тревожащие удары. «Доктор Фабий» «прописал» стране аналогичные действия: он велел крестьянам уничтожать посевы, чтобы затруднить продовольственное снабжение ганнибаловой армии, и наносил ей болезненные уколы в мелких стычках. Но в Риме фабиева тактика вызывала непонимание. Враг гуляет по стране, а Фабий медлит, отступает, не дает сражения! Уж не в сговоре ли он с Ганнибалкой? А умный Ганнибал, как мог, такие настроения подогревал — грабя и разоряя Италию, он специально обошел стороной поместье Фабия.

Кончилось тем, что когда диктаторские полномочия Фабия истекли, на второй срок его уже не избрали, избрали двух консулов — Теренция Варрона и Эмилия Павла. Первый был горяч, как Багратион, второй холоден, как Барклай де Толли. Варрон был сыном мясника, Эмилий — аристократ. Варрон кричал, что необходимо умыть Ганнибала кровью, Эмилий предпочитал тактику Фабия. Варрон кричал, что Эмилий своей нерешительностью отнимает у него славную победу. Эмилий только тяжело вздыхал, и я его понимаю: трудно иметь дело с мясником…

Однако, по римским законам, командовали они через день — день Варрон, день Эмилий. Глупее не придумаешь. Результат закономерен — тот самый потрясающий разгром при Каннах. Римляне потеряли 70 000 убитыми, Ганнибал — всего 6000.

Вот тогда-то, после каннской катастрофы и начали в Риме призывать в армию мальчишек… Сенат на государственные деньги выкупил рабов, дал им свободу и сформировал из них два легиона. Из тюрем были выпущены 6000 преступников. Любопытно, что Ганнибал, остро нуждавшийся в деньгах, предложил римскому сенату выкупить плененных им под Каннами легионеров. Сенат это предложение отверг. Отношение римлян к пленным было таким же, каким оно было позже в Третьем Риме времен диктатуры Сталина: советские люди в плен не сдаются, они предпочтут смерть бесчестью. «Нам не нужны люди, которые предпочли жизнь смерти за отечество», — так решил сенат, который наконец понял правоту Фабия и принял его тактику.

Ученик известного антиковеда Ковалева профессор Федоров писал: «Никогда — ни до, ни после — не выживало государство, одно за другим потерпевшее столь сокрушительные поражения, как на Треббии, у Тразименского озера и при Каннах». А Рим выжил. Вернемся к вопросу, отчего проигрывающий сражение за сражением Рим выиграл войну?..

Думаю, понять это поможет один маленький факт. Когда Ганнибал стоял у ворот Рима и своими маленькими злобными глазками глядел на городские стены, разведка доложила ему удивительное: в Риме только что заключена очередная сделка по продаже земли. Но Ганнибала поразило не то, что римляне продолжали жить обычной экономической жизнью, и даже не то, что продан был участок, на котором в данный момент находилось его войско. А то, что куплен он был за ту же цену, что и до войны. Цена на участок, захваченный врагом, стоящим у городских стен, не упала ни на асс.

Римляне совершенно не собирались сдаваться. Боевые действия шли по всей Италии и в Испании. В Италии римляне воевали с переметнувшимися к Ганнибалу бывшими союзниками, тревожили партизанскими вылазками Ганнибала, а в Испании шла война с братьями Ганнибала — Газдрубалом и Магоном. Цель войны: не дать братьям повторить альпийский подвиг Ганнибала и соединиться с ним.

Война с переменным успехом тянулась 17 лет. Части Ганнибала постепенно таяли, он носился по Италии в надежде на какую-то мифическую «решающую битву», после которой римляне наконец сдадутся. Хотя внутренне для себя, наверное, уже понял, что такой битвы не будет.

Считается, что Ганнибалом было уничтожено около 400 римских городов. А людей побито… Однажды в Карфагенский сенат вошел посланник Ганнибала с огромной глиняной амфорой. Он перевернул амфору, и из нее посыпались золотые кольца. Они сверкали, звенели и прыгали по полу, и не было конца этому золотому потоку. Эти кольца Ганнибал снял с римлян, погибших в каннской битве. Поскольку золотые кольца носили только римские офицеры, можно было представить масштабы каннской трагедии для римлян. В исторической литературе ходит цифра в 300 000 человек — столько римских мужчин было перебито в боях только с одним Ганнибалом. Великий полководец…

Но судьба войны решилась не в Италии. К бегающему там уже полтора десятилетия Ганнибалу римляне постепенно привыкли. Судьба Второй Пунической решилась в Испании. Римский консул Публий Корнелий Сципион Старший постепенно отвоевал у карфагенян все Пиренеи. Уладив испанские дела, Сципион высадился в Африке. И двинулся к Карфагену. Отечество в опасности!.. Карфагенский сенат срочно вызвал Ганнибала из Италии.

Представляю, как ему, не испытавшему ни одного поражения в Италии, обидно было покидать Апеннинский полуостров. Наверное, не менее, чем Наполеону, на всем пути непрерывно громившему русские армии, разбившему русских под Бородино и взявшему Москву, было обидно покидать Россию.

Ганнибал плакал… Его братья к тому времени уже погибли в боях, он остался последним живым сыном Гамилькара Барки и вместо того, чтобы пировать с братьями на римском Капитолии, плыл теперь в Африку спасать родной город.

Приезд гения обрадовал карфагенян. К тому времени они уже успели поваляться в ногах Сципиона и подписать с ним мирный договор. Но теперь, развеселившись и оттаяв душой, в надежде на то, что Ганнибал вскоре покончит со Сципионом, пунийцы отважно напали на римское транспортное судно, везущее продовольствие войскам Сципиона. Я уже упоминал об этой истории, характеризуя характер пунийцев.

Сципион сначала даже не поверил в такое коварство. Он предположил, что римское судно разграбила гневливая и неуправлемая карфагенская толпа — такое в Карфагене случалось («необузданны в гневе»). И послал в Карфаген посольство с целью выяснить — должен ли он считать нападение на римлян после заключения мирного договора разрывом этого договора или это досадная случайность. Ох уж эти юристы-римляне! Вот же, блин, столкнулись две нации — правовая и непутевая…

По римской привычке послы сразу взяли быка за рога — начали с резкого наезда: напомнили карфагенянам, что совсем недавно они катались у ног Сципиона, упрашивая пощадить их город. Славящийся своей добротой Сципион согласился. И что в ответ? Беспредел! Нападение на мирное римское судно!.. В каких теперь выражениях вы, гниды, будете умолять о мире?..

Но так же, как каморку дворника озарял бриллиантовый дым мифических сокровищ тещи, так зал карфагенского сената озарялся видимым только пунийцам гением Ганнибала. Поэтому они римских послов выгнали и больше того — устроили засаду и напали на их корабль, когда те возвращались обратно. Послы спаслись только чудом.

Нападение на послов — вопиющее международное преступление. Даже совсем дикие иберийские и германские варвары понимали, что так поступать неприлично. Подобного гроссмейстер Сципион стерпеть не мог. Не тратя более времени на болтовню, он начал готовиться к военным действиям.

…Я вам еще не сказал, что Сципион Старший тоже был гений? Жаль, жаль… А ведь он был гений. Самый натуральный гениальный полководец. Совершал такие чудеса, что… Впрочем, про Сципиона мы еще поговорим…

И вот они встретились — Сципион и Ганнибал… Суворов с Наполеоном не встретились, хотя старик хотел померяться силами с «прытким мальчишкой», но не успел — умер. А вот Ганнибал и Сципион встретились. Встреча столь крупных фигур редко случается в истории.

Причем что самое поразительное — перед встречей на поле боя Сципион Старший и Ганнибал встретились лично. Инициатором встречи был Ганнибал. Я бы дорого дал, чтобы это увидеть!.. Ведь Старшим Сципиона прозвали много лет спустя. А тогда по сравнению с убеленным сединами Ганнибалом он был просто мальчишка. Если память мне не изменяет, было Публию Корнелию Сципиону около тридцати.

Они долго молчали, глядя друг на друга, ибо уже при жизни успели стать живыми легендами для всех средиземноморских народов — бородатый, постаревший в боях Ганнибал и длинноволосый гладко выбритый мальчишка.

За плечами Ганнибала был горький опыт, длинная, полная удивительных приключений жизнь. Он знал, что сейчас судьбы их народов висят на волоске: у обоих были примерно одинаковые по численности армии, приблизительно равное полководческое дарование. И судьбы двух самых великих цивилизаций тогдашнего мира могли решиться в завтрашней битве. Ганнибал попросил Сципиона не искушать судьбу, не вверять развитие мира случайности, а заключить мир. А в пример привел свою жизнь.

Он сказал Публию, что тот смел и весел, поскольку не испытывал в своей жизни превратностей судьбы. Все его начинания пока что оканчивались удачей. А вот, мальчик, тебе живой пример иной судьбы — я, Ганнибал. Ты, Сципион, завоевал Испанию. Но и я когда-то завоевал Испанию! После битвы в Каннах я, Ганнибал, был владетелем практически всей Италии, подошел к Риму и расположился у его стен, раздумывая, как поступить с взятым городом… И вот теперь я стою здесь в надежде защитить от разрушения свой собственный город. Я пришел к тебе, ненавистному римлянину, чтобы говорить о судьбе моего несчастного народа. Судьба переменчива, сынок. И лучше заключить мир сейчас, чем ставить на карту судьбы двух цивилизаций… Взамен Ганнибал предлагал де-юре уступить Риму Испанию. Которая, впрочем, уже была завоевана Сципионом и де-факто принадлежала Риму.

Но Сципион, для которого верность слову являлась понятием непоколебимым, был слишком потрясен поведением карфагенского сената, который разорвал мирный договор и организовал нападение на римских послов. Да и условия Ганнибалова мира не показались ему слишком привлекательными. К тому же Сципион понимал, что вероломное поведение карфагенского сената было продиктовано надеждой на военный гений Ганнибала. И пока этот гений публично не повержен, покоя Риму не будет. Поэтому, решил Сципион, в подобных условиях речь может идти только о полной и безоговорочной капитуляции. На безоговорочную Ганнибал не согласился: не для того сенат вызвал его из Италии.

После этого оба полководца повернулись спинами друг к другу и разошлись. Оставалось ждать результата сражения. Гримаса судьбы: именно здесь, в Африке, Ганнибал нашел то сражение, которого тщетно искал в Италии — последнее и решающее.

У каждого гениального полководца бывает свое гребаное Ватерлоо. На этот раз Ватерлоо случилось у Ганнибала. Численность обоих войск была примерно одинаковой, полководческие дарования Сципиона и Ганнибала будем считать близкими. Спишем победу Сципиона на лучшую, более современную организацию римской армии и ее высокий боевой дух.

…Э-э!.. А ведь я соврал… Был на свете один полководец, у которого ни разу не случилось Ватерлоо. Который ни разу в жизни не потерпел фиаско в сражениях. Уже догадались? Да, Публий Корнелий Сципион. Африканский. Старший.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.