ВСЕГДА–КОКТЕБЕЛЬ Беседуют писатель Виктор ПРОНИН и поэт Вячеслав ЛОЖКО

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ВСЕГДА–КОКТЕБЕЛЬ Беседуют писатель Виктор ПРОНИН и поэт Вячеслав ЛОЖКО

ВСЕГДА–КОКТЕБЕЛЬ Беседуют писатель Виктор ПРОНИН и поэт Вячеслав ЛОЖКО

0

ВСЕГДА–КОКТЕБЕЛЬ Беседуют писатель Виктор ПРОНИН и поэт Вячеслав ЛОЖКО

ТАК СОСТОЯЛОСЬ: НАСТУПАЕТ АВГУСТ — ВРЕМЯ ОТПУСКА, и я вот уже десять лет покупаю билет только в одну путь-дорогу — в Коктебель. К вулкану Кара Даг, к горе Хамелеон и Тихой бухте. Любоваться ими — здорово.

Прелесть Коктебеля — и парк Дома творчества писателей. На его аллеях средь кипарисов, акаций, лициний здорово — просто дышать.

В Коктебеле обитали и писали многие классики нашей литературы. Я знаю полусумасшедшего старика, который наведывается в Коктебель за общением с тенями классиков. Они приходят к нему по ночам. Меня, политического журналиста, покойные мастера изящной словесности не беспокоят.

В кругу моих коктебельских знакомых — немало симпатичных граждан и гражданок разных профессий. Есть в этом кругу предприниматель Володя и переводчица из Токио — Япона мать. Есть бывший командир танковой дивизии Иван Иванович и оперная певица Туши свет, есть художницы Рысь и Дюже больша падла, есть госпожа Профессорша и две Состаканницы-аспирантки…

Интересных людей, отдыхающих в Коктебеле, много. Но он, Коктебель, симпатичен мне еще и теми, кто привязан к скрипу литературного пера.

Вечерами по коктебельской набережной ходит-бродит Виктор Пронин — писатель, по книгам которого поставлены известные всем фильмы: "Ворошиловский стрелок", "Гражданин начальник", "Женская логика". При свете дня Виктор Алексеевич пишет, с закатом солнца выходит прогуляться.

Здорово встретиться с Прониным и, например, услыхать от него: “Дядько, у тебя всего лишь случился вывих плеча, и ты из-за повязки на руке выглядишь несчастным. А у меня душа болит. Мне хуже. Я подыхаю. Но не унываю. Если выживу и вернусь в Москву с новым романом, то буду жить долго-долго”.

В изданном три года назад романе Виктора Пронина "Брызги шампанского", вымышленный герой которого укрывается от наемных убийц в Коктебеле, есть реальные персонажи, в Коктебеле же обитающие. Один из них — Георгий Мельник. Он тренирует футбольные коктебельские сборные — от детской до ветеранской. А все свободное время проводит в парке Дома творчества писателей. Там у него мастерская под открытым небом — скамья и пень.

На пне Георгий Сергеевич превращает древние камни с вулкана Кара Даг в скульптуры, на скамье — вписывает в блокнот снисходящие ему рифмы. Застать Мельника в парке и послушать — здорово:

— Нет, я без повода не пью.

Должна быть веская причина.

С принципиальностью мужчины

Свою позицию храню.

Но этих поводов, друг мой,

За день не счесть, вот незадача.

И я порою чуть не плачу,

Когда ползу к себе домой.

Или:

— Нам говорят, что мы не пара —

Как штиль со штормовой волной,

Как семиструнная гитара

С иерихонскою трубой.

Но рок нам, видно, повелел недаром

Вступить

в наш сладострастный бой.

Не пара мы, совсем не пара.

Мы — одно целое с тобой.

А как здорово увидать в Коктебеле Юрия Лопусова — секретаря Союза писателей России и злоязычного насмешника над политиками, писателями и поэтами. Про них про всех он в Коктебеле обыкновенно забывает и остроты выдает чисто житейские:

Коктебель — великий лекарь.

Долой женьшень и панты.

Здесь даже маленький кобель

Чувствует себя гигантом.

Или:

Кореец съел мою собаку.

Его убил я,

Уличив с поличным.

Ты съела жизнь мою.

Но все еще жива.

А это нелогично.

Рядом с Юрием Лопусовым, полковником госбезопасности в прошлом, в Коктебеле — всегда рядом поэтесса Татьяна Кушнарева:

В узкой юбке, на танкетках

Я с полковником разведки

Поднялась на Кара Даг.

Шел полковник верным следом

Всю меня-то он разведал.

Был полковник не слабак.

Прочь навек и Рим, и Ницца.

По ночам теперь мне снится

Крым, полковник, Кара Даг.

Пронин, Мельник, Лопусов и Кушнарева иногда собираются вместе — за одним столом. В литературно-музыкальном салоне Вячеслава Ложко. В этот салон заглядывают почти все прибывающие в Коктебель творцы слова. В предпоследнем сборнике стихов Ложко — уйма фотографий. На них в его салоне запечатлены Валерий Ганичев и Егор Исаев, Андрей Битов и Фазиль Искандер, Василий Аксенов и Михаил Задорнов, Владимир Бондаренко и Лев Котюков…

Названные писатели и поэты идейно далеко не близки. Но все они бывали в салоне Ложко, ибо его салон художественный, а не идеологический. В нем рады любому литератору и артисту вне зависимости от убеждений. Вячеслав Ложко умеет создать комфорт своим гостям.

У Вячеслава Федоровича — сложная судьба. Он, мастер спорта по боксу, из-за неуемности его темперамента за драки помыкался в тюрьмах и лагерях. И во многих специальностях преуспел. Своими изделиями из драгкамней даже добился звания заслуженный деятель искусства Республики Крым. Но чем бы Вячеслав Ложко ни занимался, он всегда писал стихи. У него сейчас 15 поэтических книг, изданных в разных городах. Ему вручены членские билеты двух Союзов писателей — России и Украины. Мне Вячеслав Ложко интересен и как поэт, и как личность.

На исходе минувшего лета в салоне Ложко проходил вечер встречи российских и украинских писателей. Его организовала директор Дома творчества Татьяна Владимировна Кичева — Вячеслав Федорович пока еще не совсем избавился от внезапного недуга. Но на вечере он появился. С новой книгой стихов. И когда в салоне всеми все, что хотелось, было сказано и вдоволь выпито и съедено, Ложко подошел к Виктору Пронину и ко мне и пригласил нас в гости к себе домой.

Мы приглашение приняли и на следующий день прибыли в уютную усадьбу у подножия вулкана Кара Даг. Хозяйка — жена Ложко — Ирина поставила на стол под навесом горячие шашлыки и штофчик коньяка. После первых тостов Виктор Алексеевич и Вячеслав Федорович разговорились. А я, как и подобает журналисту, включил свой миниатюрный диктофон.

Беседа писателя Пронина и поэта Ложко не ограничилась только литературными делами и потому может быть любопытна самым разным читателям.

Николай Анисин

Виктор Пронин. Слава, ты построил дом на окраине Коктебеля. В захолустье поселка. Неужто так трудно было получить землю под строительство поближе к центру — к писательскому парку.

Вячеслав Ложко. Я осознанно выбрал именно этот коктебельский уголок. Взгляни: за моим двором — вулкан. И у меня всегда позади будет только один сосед — Кара Даг. И роза ветров здесь — райская.

В.П. О вкусах не спорят.

В.Л. А скажи-ка, Витя, что тебя тянет в Коктебель? Почему ты в парк Дома творчества приезжаешь каждый год по нескольку раз?

В.П. Я в юности не был избалован путешествиями. Из института родного Днепропетровска меня направили в Кривой Рог. На практику. Потом я увидал Донбасс с его шахтами. Города, веси и люди там замечательные. Я уверен, что в Донецке ты можешь провести время приятнее, духовно содержательнее, нежели в Париже. Все зависит от того, как тебя примут, что покажут, что скроют от тебя. Разница между Парижем и Донецком лишь в том, что у Парижа крутая известность, и это тешит самолюбие многих в него рвущихся. А для души больше пользы, может быть, и в незнаменитых местах. Предложи мне кто-то богатый и щедрый провести месяц или в Париже, или на Курилах, я в полчаса соберусь и ломану на неисхоженные туристами наши острова в Тихом океане.

Коктебель — первый курорт в моей жизни. В ту пору я уже работал в издательстве. Шел 1968 год. У моря в центре коктебельской набережной рычали бульдозеры — реконструировался пляж…

В.Л. Мы появились здесь с тобой в один год. Я тогда тоже впервые приехал в Коктебель.

В.П. Так вот, мой приятель из издательства собрался сюда с любимой девушкой и пригласил меня составить компанию. Мы приехали втроем. Вечером после моря и солнца все довольные выходим на набережную. У приятеля денег побольше, у меня — кот наплакал. Приятель у киоска заказывает два коньяка — себе и девушке — и говорит мне: "А ты, Витя, иди к вон той бочке и купи себе вина по 20 копеек за стакан". Девушка оценила идиотизм ситуации и в сей момент истины, думаю, поняла, с кем связалась. Я взял вина, а потом разведал клумбу с розами — и с риском попасть под штраф, нарезал букет. Букет алых роз. И преподнес его девушке приятеля.

В.Л. Представляю лицо этой девушки…

В.П. У нее глаза сверкали так, как могут сверкать девичьи глаза только в Коктебеле. Щеки разрумянились. А мой приятель с коньяком стал зеленым. Ну что девушке коньяк? Ерунда. А вот букет роз в коктебельских сумерках — это… Это…

В.Л. ...букет роз в коктебельских сумерках.

В.П. Совершенно верно. Приятель не мог дальше меня терпеть и по его просьбе я вскоре уехал.

В.Л. Но уехал с любовью к Коктебелю…

В.П. Опять верно. Более того, аура Коктебеля — его красоты природные и дух литературный — подвигли меня к иной жизни. Я бросил службу в издательстве и улетел на Сахалин. С тремя рублями в кармане. На эти деньги снял койку в "Золотом клопе" — так в народе называли гостиницу, где масса клопов превышала массу постояльцев. Койка мне досталась в конце коридора, у окна с выбитым стеклом. Ночью я спал под шум тайфуна, а поутру потопал в местную партийную газету.

Захожу к редактору Василию Васильевичу Парамошкину — потрясающему мужику. У него брови в пять раз шире, чем у Брежнева. Говорю про свой диплом горного инженера и опыт редакторской работы. Василий Васильевич вызывает секретаршу Зиночку и дает команду — оформить меня спецкором, выплатить мне подъемные и выделить отдельный номер в обкомовской гостинице.

Первая моя командировка — в шахтерскую столицу острова Углегорск. Ну и условия труда были в этой столице! Рельсы в шахтах на соплях, вагонетки часто переворачиваются, каждый день обвалы. Идешь по штреку — бац! Перед тобой из кровли падают кубы породы. Жуть. Мне нельзя было эту жуть не заметить и промолчать.

Я еще не выехал из Углегорска, а газета "Советский Сахалин" уже опубликовала три моих статьи — на полполосы каждая. Статьи разгромные для руководителей комбината "Сахалин-уголь". Они — в панике. Секретарь обкома по промышленности прибегает к моему редактору Парамошкину, жмет ему руку и заверяет: "Будем принимать меры, будем меры применять". Парамошкин мной страшно доволен, да и я собой доволен тоже: ты, братец, кое-что в этой жизни можешь. Но этой уверенности у меня бы не появилось, если бы не было Коктебеля. В Коктебеле я проснулся. На Сахалине как писатель проявился.

В.Л. Витя, а тебе не кажется, что твои замечательные романы — это твои темные и светлые сны о нашей жизни?

В.П. А знаешь, очень даже может быть. Многие живут убеждениями, а я живу заблуждениями. И мне нравятся мои заблуждения.

В.Л. Какие именно?

В.П. Я верю, что на белом свете есть любовь, бескорыстие, доброта, самоотверженность. Есть мужество повседневное — каждый день добросовестно исполнять свои обязанности.

В.Л. С годами твои заблуждения не меркнут?

В.П. Ты же сказал, что мои романы — это мои сны о реальной жизни. А жить без снов трудно.

В.Л. А ты помнишь, как мы с тобой познакомились?

В.П. Конечно. Ты тогда занимался камнями, и я увидел тебя у парапета на набережной с открытым чемоданчиком, наполненным всевозможными изделиями из самоцветов на продажу. А рядом с чемоданчиками на витринке лежали несколько книжек твоих стихов. Их покупали. Я одну купил и заговорил с тобой…

В.Л. И посетовал: как трудно попасть в милый твоему сердцу Дом творчества "Коктебель".

В.П. Это тогда на самом деле было непросто — за полгода подавали заявление на путевку и постоянно напоминали о себе в Литфонде гостинцами и сувенирами. По дорожкам Дома творчества в то время ступали писатели, чьи книги изучали школьники и студенты. Прохаживались и их жены в роскошных нарядах, привезенных из дальних стран. А где еще им, бедным, показать эти наряды, где блеснуть ими, как не в Коктебеле? Ведь тогда в Москве нынешнего разгула светской жизни не было. А для нашего брата его нет и сейчас. Приемы в особняках власти, ночные клубы, телевизионные тусовки — не для нас. И слава Богу. Остается время кое-что написать.

В.Л. Дом творчества "Коктебель" для тебя — это творческая мастерская или место отдохновения?

В.П. И то, и другое. Но вот беда. Если раньше в 19-й корпус Дома я и не мечтал попасть — он был предназначен для лауреатов, писателей-орденоносцев и главных редакторов — то теперь частенько я живу в 19-м корпусе один. Представляешь — один во всем 19-м корпусе. Иногда бывает, что в сезон отпусков единственный писатель на весь Дом творчества — это Виктор Пронин. Вот дожили, а? Я — своего рода реликвия писательского парка. Но эта реликвия никогда не уезжает из Коктебеля без ста-двухсот страниц машинописного текста.

В.Л. Ты пишешь не на компьютере?

В.П. На машинке. Механической. Я должен ощущать в пальцах бумагу, слышать перестук клавиш и треск валика, мои пальцы должны быть перемазаны обрывающейся лентой. Тогда работа идет. Тогда, пожалуйста — я помню чудное мгновенье…

В.Л. А как у тебя в Коктебеле с отдохновением?

В.П. Когда здесь живешь по месяцу, по два, то невольно начинаешь осваивать всё окрест — от Кара Дага и Лисьей бухты до Степного Крыма. На берегах вокруг Коктебеле все не только живописно, но проникнуто духовностью. Здесь по особому чувствуешь Волошина, Грина, Айвазовского.. Человек, впитавший дух Коктебеля, уже не хочет, не может оставаться без Коктебеля.

В.Л. Знаешь, я замечал за собой: отлучусь куда-то на недельку и уже тоскую — пора назад в Коктебель. Мистика какая-то.

В.П. У меня со временем здесь появилось немало друзей и добрых знакомых. Некоторые из них приезжают сюда не только летом, но и зимой. Сам я в прошлом декабре провел в Коктебеле две недели. Кара Даг в тумане, ранние сумерки, мелкий, холодный дождь. И ни одного человека на набережной, на пляже, на пирсе… Те две декабрьские недели стали по некоторым обстоятельствам едва ли не самыми счастливыми в моей жизни.

В.Л. А иных просторов душа Виктора Пронина не желает?

В.П. Минувшим летом она, душа моя, возжелала Ледовитого океана.

В.Л. Ничего себе.

В.П. С лихой компанией я на катере спустился по Оби до того самого океана. Это было продолжением Коктебеля — познать непознанное… А теперь, Слава, — давай о тебе. Ты много сил потратил на проект Литературно-исторического центра в Коктебеле и выделение земли под его строительство. А как обстоят дела сейчас?

В.Л. Идея не умерла, что само по себе хорошо. К эскизам проекта присматриваются банкиры. Но интерес проявляют осторожный. Все упирается в деньги. Место под Литературно-исторический центр — прекрасное. Рядом любимый тобой, Витя, парк Дома творчества писателей. До моря — три минуты ходьбы. Проект здания центра разработан толковыми архитекторами. Всё у нас есть. Кроме капиталов.

В.П. А сколько надо вложить в центр?

В.Л. Полтора миллиона долларов. Может, чуть больше. Но все затраты на центр — окупаемы. Тысячи отдыхающих в Коктебеле наверняка захотят купить билеты, чтоб познакомиться с литературными и историческими экспонатами центра. По проекту в центре предусмотрены зал и гостиница. В нем, скажем, можно будет проводить кинофестивали. А приезд в Коктебель звезд кино привлечет зрителей. То есть потенциальных покупателей сувениров, напитков и кушаний в баре и ресторане центра. Строительство Литературно-исторического центра материально выгодно и духовно необходимо Коктебелю и его гостям. Но желающих вложить в него деньги пока не появилось.

В.П. Нынешние богачи в России и на Украине отдают себе отчет, что капиталы их незаконные, ворованные и что их могут в любой момент национализировать. Поэтому богачи и осторожны к вкладам в долгосрочные проекты. Не все среди них трусливы и, думаю, ты найдешь порядочных капиталистов. Верю: Литературно-историческому центру в Коктебеле быть. Ну а как жил— поживал литературно-музыкальный Ложко со времени моего последнего приезда сюда?

В.Л. Каждому почти писателю мы устраивали творческие вечера в нашем салоне. Я тесно сотрудничаю сейчас с Татьяной Владимировной Кичевой — директором Дома творчества. Она успешный менеджер. Ты, Витя, надеюсь заметил, что номера, в которых живешь, все благоустроенней становятся с каждым годом. Но Татьяна Владимировна — не просто директор, а директор именно Дома творчества писателей. Она знает отлично литературную историю Коктебеля и делает все для того, чтобы Дом творчества не превратился в чисто коммерческое предприятие, а остался пристанищем писателей. Сегодня в свободные номера в Доме может вселиться каждый. Но к писателям в нем особое отношение. Ты, Витя, в этом не так давно мог лишний раз убедиться: тебя, задержавшегося в Новом Свете, весь персонал Дома творчества разыскивал по всей коктебельской набережной, чтоб вручить заказанный тобой билет на отходящий поезд.

Вечера писателей в салоне мы всё чаще проводим вместе с Татьяной Владимировной. Эти вечера полезны самим писателям — вот вам творческий заряд от читателей. Полезны они и читателям — приятно напрямую увидеть и услышать того, кого ты знал по книгам и по выступлениям по телевизору. Бывают иногда на вечерах в салоне и представители поселковой и районной власти…

В.П. Ох, и власть у вас. Я не замечаю, чтоб быт Коктебеля похорошел. Ну благоустроили площадь перед музеем Волошина — фонтан, клумбы с цветами, скамьи. Но на многих улицах поселка по-прежнему темень, воду время от времени отключают, пылища перед рынком…

В.Л. Когда видишь человека каждый день, то не замечаешь как он меняется. Ты часто видишь Коктебель и потому не замечаешь перемен в нем. Перемен к лучшему. А они есть.

В.П. Слышал о переменах в Тихой бухте. Уникальный ее берег явочным порядком, вне закона, говорят, захватили потомки выселенных из Крыма татар. Они, как мне сказали, разметили на берегу колышками участки под усадьбы и уже начали строить сараи-халабуды. Как ты это воспринимаешь?

В.Л. Я к татарам отношусь не хуже, чем к чукчам и иным народам. Татары-труженики с советских еще времен вполне уживались в Коктебеле с русскими и украинцами. У нас даже смешанные браки есть. Но сейчас межнациональное согласие — под вопросом. Кем-то поставлена цель — превратить Черное море во внутреннее море мусульманского мира. Под сию цель выделены огромные деньги, что позволяет татарам вне правового поля занимать крымское побережье. Это вызывает вспышки недовольства русских и украинцев и черт те знает, чем может обернуться.

В.П. А есть шанс полюбовно договориться с татарской общиной Крыма?

В.Л. Не так давно я долго беседовал с одним влиятельным татарином. Докладываю ему: после скифов в Крыму жили киммерийцы, греки, итальянцы. И спрашиваю: Греция и Италия не предъявляют права на Крым, а ваша татарская община требует отдать ей в Крыму все, что она хочет — почему? Он отвечает: наши наставники нас убедили: история Крыма началась с приходом сюда татар, наши предки открыли эту землю и она должна принадлежать нам.

В.П. А греческие амфоры в крым

ских водах, а Генуэзская крепость в Судаке…

В.Л. Витя, разумные доводы не действуют. Татарам нужно побережье Крыма. Вот и всё.

В.П. Но татары никогда не жили в прибрежье Черного моря. Они жили в степях центрального Крыма вокруг их столицы — Бахчисарая. Их уделом были кони, а не корабли.

В.Л. Теперь об этом татары позабыли. Их задача — взять побережье, потому что оно приносит деньги. Отдыхающие из России и Украины едут со своими кошельками не в степь, а к морю. И именно поэтому татарские экстремисты пытаются вселиться в природную жемчужину Коктебеля — в Тихую бухту.

В.П. Что сделать надо для того, чтобы природа Коктебеля не потеряла своей привлекательности?

В.Л. Надо принять закон: Коктебель —природный заповедник. Строительство только в поселке, никакого освоения территорий у Кара Дага и в бухтах, никаких разговоров о выделении татарам 80 гектаров земли окрест Коктебеля. До депортации татар из Крыма в 1944 году в Коктебеле жили всего три татарские семьи. Ни одна из них не была выселена в Среднюю Азию. Поэтому когда сегодня тысячи татар требуют возвращения на исконные земли рядом с Коктебелем, то мы должны понимать — нам пудрят мозги. Надо сохранять спокойствие и твердость.

В.П. Был в Коктебеле на моих глазах бунт татар, был ресторан в огне и драки, по слухам, с жертвами.

В.Л. Тот эпизод — чисто бытовая ситуация, не политическая. Он был и сплыл. Пока в Коктебеле мир и лад. А ты, Витя, после публикации твоего романа "Брызги шампанского" со сценами в Коктебеле стал у нас знаменитостью. Тебя здесь любят-уважают.

В.П. А я люблю-уважаю Коктебель. В последние десять лет здесь написаны романы: "Высшая мера", "Победителей не судят", "Дурные приметы", "Террористы и заложники", "Ворошиловский стрелок", "Брызги шампанского", "Женская логика"… Так что я в долгу перед Коктебелем.

В.Л. Мы все перед ним в долгу. Вчера на вечере в салоне я подарил тебе новую свою книгу. Она своеобразна. В ней цветные фото видов Коктебеля и мои стихи как комментарии к этим видам.

В.П. Позволь и мне похвастаться. Скоро выйдет моя новая книга "Встретимся на очной ставке". А теперь позволь мне процитировать твои стихи: "Я пью божественный напиток — коньяк с названьем "Коктебель". Давай по глоточку…

В.Л. Витя, тебя всегда ждут в Коктебеле.