«ПОРЯДОК НА ТВ — ЗАБОТА ГОСУДАРСТВА!»

«ПОРЯДОК НА ТВ — ЗАБОТА ГОСУДАРСТВА!»

Лев Николаев

Лев Николаев:

«ПОРЯДОК НА ТВ — ЗАБОТА ГОСУДАРСТВА!»

Савва ЯМЩИКОВ. Лев Николаевич, обычно я задаю своим собеседникам два вопроса. Первый — что из сделанного в жизни ты считаешь главным, что, как говорится, носишь у себя на сердце? И чем ты живешь?

Лев НИКОЛАЕВ. Отвечу банально. Главное — то, что делаю сейчас. Я не то что не люблю оглядываться. Сделанное — оно уже сделано. Конечно, есть вещи, которыми гордишься, которые вспоминаешь с удовольствием. Это всегда связано с каким-то человеком, новым знакомством. Потому что увидеть еще один пейзаж — ну и что? Обогащение жизни происходит благодаря контактам, общению. Это единственное, что доставляет радость. Могу сказать, что мне повезло, потому что я встречался и работал с интереснейшими людьми, причём буквально со студенческих времен. Скажем, в поэзию и культуру России начала XX века меня ввёл Михаил Михайлович Лавров. Он потомок тех Лавровых, которые когда-то издавали "Русскую мысль", вообще много чего сделали для нашей культуры. Михаил Михайлович по профессии геолог, но при этом высочайший знаток культуры, которая тогда была под запретом. Он на машинке перепечатывал стихи Мандельштама, Цветаевой и создавал самодельные книги.

Что беспокоит, что на сердце? Опять-таки то, над чем работаешь сегодня. У меня ко многому на телевидении отношение такое же, как у тебя. Но должен сказать, что для того, чем занимаюсь я, чем занимается не такая большая, к сожалению, группа людей, сейчас сложились благоприятные условия. Дело в том, что трудности, возникающие на пути к эфиру, заставляют работать все лучше и лучше. Приходится буквально рыть землю, добывать интереснейшие факты, придумывать яркие сюжетные повороты и массу прочих вещей, чтобы сделать передачу интересной абсолютно и тем людям, которые абсолютно не интересуются ни культурой, ни наукой. Был такой период, в 80-90-е годы, когда мы открывали даже не забытое, а забитое. Литература, история, "Серебряный век" философии, Хайдегер, Фром. Масса фигур, отличавшихся от марксистско-ленинской теории. Была целая галерея открытий, но сейчас верхний слой снят, и чтобы пройти дальше, нужно убедить руководство телеканала, что эта фигура в науке, культуре чего-то стоит. Ко мне, должен сказать, хорошо относятся все эти предержащие власть на телевидении, но каждый раз говорят: "Кто это будет смотреть? Кто слышал это имя?" Да никогда и не услышат, если не расскажем. Убеждать приходится даже с помощью рейтингов, а они показывают, что у телезрителей выше интерес к новым именам, чем к новым трактовкам биографий Эйнштейна или Павлова.

Наверное, то, что я вижу в сегодняшней ситуации положительные моменты, связано с моим характером — всегда хочется найти оправдание обстоятельствам. Но в данном случае это не оправдание, а то, что действительно заставляет искать, лучше работать. Раньше ведь как было? Что ни сделали, шло в эфир. А сейчас ты должен еще доказать высокий уровень, качество фильма или передачи. Строже стала в этом смысле жизнь.

Картина, сложившаяся на нашем телевидении, практически ничем не отличается от того, что происходит везде, во всем мире. Это не радует, конечно, но позволяет делать выводы. Опыт той просветительской работы, которая есть на Би-Би-Си, в Австралии, во Франции, говорит о том, что наука, образование, культура — сфера государственного интереса, а не частного. На частных каналах просветительства нет, там делают деньги. Поэтому им необходимо бесконечно показывать Петросянов и иже с ними. Эти передачи дают рейтинг, а рейтинг — это реклама, то есть деньги, на которые снимают "Ночные дозоры" и прочие, порой даже хорошие фильмы. Но это развитие коммерческое, а о будущем нации должно заботиться государство. Так существует телевидение во всех развитых странах.

Когда появилась "Культура", можно было порадоваться, что вот, наконец, будет у нас канал, который, подобно французскому Артэ, отвечает за высокую культуру. Но канал-то открыли, а денег забыли дать. На фильмы и программы отпускаются такие копейки! Мы сотрудничаем с "Культурой", и очень обидно, что эти передачи могли бы быть лучше, будь у нас чуть больше денег. Некоторое время назад, работая над циклом об ученых — лауреатах Нобелевской премии, мы смогли для фильма о Мечникове провести съёмки во Франции, для рассказа об английском периоде жизни Капицы, снимали в Кембридже и жили в доме Петра Леонидовича. Это очень существенно. Получить интересный, живой материал можно только так. Сейчас, к сожалению, положение ухудшилось. Как бы поставили галочку: вот есть "Культура", и Бог с ней, а уж там сами, как хотите, пробивайтесь.

На больших каналах — Первом, "России" — программы, посвященные культуре, финансируются по остаточному принципу. Хотя, должен сказать, последнее время благодаря "Дискавери", другим каналам спутниковой связи мы наблюдаем настоящий бум по поводу документального кино. Вдруг оказалось, что его можно смотреть что оно тоже рейтинговое и его нужно делать. Но, поскольку вся мировая практика показывает, что документальные материалы, если это, конечно, не сверхсенсация, дают рейтинг не выше пятерки, то их задвигают куда-нибудь на 5 утра. В это время и художественные фильмы идут, и наши просветительские программы. То есть опять правит бал коммерция. И тут ничего нельзя сделать до тех пор, пока решительным образом этим не займется государство.

С. Я. Полностью с тобой согласен, потому что когда речь идет о культуре, государство может думать только о моральной прибыли. Вот близится юбилей Николая Васильевича Гоголя. В России нет ни одного музея этого писателя, есть только там, в Украине, как теперь принято говорить. Мало того, что обошли музеями. Игорь Золотусский, главный наш специалист по Гоголю, предложил на "Культуре" делать фильм. Естественно, серьезный, в нескольких сериях. И опять та же проблема — нет денег, а снимать о Гоголе коротышку Золотусский не может. При этом деньги нужны совсем небольшие. Игорь Петрович говорил мне, сколько он и его коллеги потратили на фильм о Тютчеве. Если сравнить с зарплатой любого рекламодателя, это копейки.

Лев Николаевич, хочу, чтобы ты вернулся к тому, с чего мы начали беседу и рассказал о каких-то наиболее интересных встречах. Я знаю, ты не просто шапочно был знаком со многими выдающимися людьми, а общался с ними на поле науки. Меня во всех передачах прежде всего восхищает твоя научная оснащенность. Беседуя с кем-то, о ком-то снимая фильм, ты подготовлен, по крайней мере, как старший научный сотрудник.

Л. Н. Элементарное требование к профессии заключается в том, что ты должен идти на встречу с любым собеседником, хотя бы прочитав то, что он уже написал. Иначе о чем же говорить, если не знаешь, что этот человек может тебе дать? Известны вполне анекдотические случаи, когда весьма серьезные ученые просто спускали с лестницы журналистов, которые приходили со словами: "Я чистый лист, и вы его заполните". Скажу громко: культура просветителя, задача, стоящая перед ним, заключается в том, чтобы не увеличивать знания читателя или зрителя, а скорее упорядочивать. Потому что человек оказывается растерянным перед информацией, которая в огромных количествах обрушивается на него со всех сторон. Тем более, что каждая вещь подается сейчас с таким криком, такой сенсацией, что какая-то мелочь может заслонить собой целый огромный пласт науки или культуры.

В этом смысле наша работа чрезвычайно важна, и, конечно, очень многому я научился у Сергея Петровича Капицы. Мы с ним проработали около двадцати лет, у нас и сейчас добрые отношения. Но был период, когда мы просто сообща работали, каждый имел свои функции. Капица — добывателя людей и ведущего программы. Иногда это получалось у него не очень хорошо, иногда блистательно. Все зависело от собеседников. Вот тогда в мою жизнь вошли очень яркие фигуры. Капица их раньше, конечно, знал. Перечислять всех не буду — список довольно большой. Со многими мы сделали не один фильм, не одну передачу. Потому что немало было очень больших учёных, которые не писали книг, поскольку считали это тратой времени. Но им было о чем сказать, что-то очень существенное они хотели сообщить людям. И они это делали через нашу передачу.

Работа в "Очевидном — невероятном" открыла мне целую плеяду мыслителей. Неизгладимое впечатление оставил Никита Николаевич Моисеев. Это совершенно потрясающая личность. То, что получаешь от таких людей, конечно, очень много значит. Кстати, сразу после "Необходимой случайности" мы с Викторовым делали фильм о музейных работниках, в том числе из русской провинции — "О прошлом память сохранив". И это тоже стало обретением и друзей, и особого пласта такой человеческой культуры, такой жертвенности, которые потрясали. Скажем, по сию пору дружим с директором герценовского музея Ириной Желваковой. Очаровательная женщина, умница. Последнее время много общаюсь с Ириной Александровной Антоновой. Моя младшая дочь как режиссер делает передачу "Пятое измерение", где Ирина Александровна ведущая.

С. Я. Ирина Александровна вообще явление уникальное. Не будем говорить о возрасте женщины, но ее темперамент, энергия восхищают. Мне сотрудница музея после открытия выставки "Италия — Россия" говорит: "Савва, она же сама большие картины двигает". Знаете, есть такие директора, которые в куда более молодом возрасте считают такое зазорным. А она, двигая картины, движет и культуру.

У нас с Ириной Александровной были кое-какие расхождения. Но я приветствую как раз то, что ты говорил, — ее государственный подход к культуре. Недавно на телевидении, в передаче по поводу бедственного положения музеев, реставрационных учреждений, театров, Антонова четко, как генерал, сказала: сохранять и пестовать музеи должно государство. Потому что она не может получать деньги с пенсионеров и школьников. Не может, как в театрах на Бродвее, брать по 100, по 200 долларов за вход. Обеспечивать жизнь музея должно государство.

Надеюсь, мы еще снимем картину о перемещенных, трофейных ценностях. Там одной из главных героинь будет Ирина Александровна. Больше десяти лет назад в передаче "Час пик" у Влада Листьева я ей сказал: "Ирина Александровна, надо уже рассекречивать, потому что в Германии мне объясняют, где именно в вашем музее лежит золото Шлимана". Ирина Александровна тогда на меня обиделась. Но она уже в самом начале этой истории твёрдо сказала: "Никому ничего мы отдавать не обязаны". В этом ее верность своей биографии и профессии. Она ведь девушкой в лейтенантских погонах вместе с замечательными нашими художниками и реставраторами Кориным, Чураковым, Пономаревым вывозила все это из Германии. Если бы не они, Дрезденскую галерею затопили бы в штольнях, и все. Хорошо, что твоя дочь нашла с Ириной Александровной общий язык.

Работая с тобой и с Витей Викторовым, я понял, почему от ваших передач оторваться было невозможно. Казалось бы, наука, запредельник, а смотреть удивительно интересно. Секрет в том, что люди, о которых вы делали фильм или передачу, относились к вашей работе, как к своей. Так было и с нами. Для меня и моих друзей — Сергея Сергеевича Голушкина, музейщиков Ярославля, Костромы, Углича — съёмки стали частью нашей рабочей жизни. Поэтому фильм получился человеческий, он совсем не устарел. Ты ещё раз мог в этом убедиться в прошлом году, когда приезжал на нашу выставку в Ярославль. Там показывали "Необходимую случайность" на видео, и девочки-музейщицы говорили, что, когда смотрят этот фильм, плачут.

Лев Николаевич, а что сейчас у тебя самое интересное в работе?

Л. Н. То самое, о чём ты говоришь, — человеческое содержание. Это будет главным в крупной, огромной работе, которой я занят вместе со своим другом, тоже Виктором. Его фамилия сейчас имеет очень провокационное звучание — Ющенко. Но он из Владивостока. Мы сделали многие вещи, в том числе на канале "Культура" фильмы из цикла "Секреты физиков", за которые получили премию ТЭФИ. Этот ли успех сыграл решающую роль, или какие-то собственные впечатления, но Первый канал предложил нам снять фильм об истории атомной бомбы, причём сделать его так, чтобы потом к этой теме долго никто не возвращался.

Мы хотим рассказать историю самого грандиозного проекта XX века, который отнял у людей и деньги, и жизни, и который собрал потрясающее количество крупнейших умов. Это будет семь часовых фильмов. Начинается всё буквально с начала прошлого века — Беккерель, Кюри, Резерфорд, Вернадский, Семенов, прочие крупные люди. Было потрясающее братство ученых, которые проникали внутрь материи, узнавали, каким образом происходит трансформация энергии и попутно открывали всякие прочие вещи. А в конечном счете… Ну, говорят: чем бы ученый ни занимался, в итоге все равно получается оружие. В данном случае эта шутливая мысль более чем подтвердилась.

Сначала мы принялись рассказывать историю бомбы традиционно, в том виде, как её привыкли подавать. Но в процессе работы обнаружилось, что такой путь невозможен. Стоило коснуться малоизвестных, а то и вовсе неизвестных деталей, как на первый план вышли люди. Мы перекроили сценарий, и в итоге снимаем историю людей, которые были заняты в этом проекте в Германии, в Италии, в Англии, в Америке, у нас. Фильм будет называться "Братство бомбы", потому что поначалу было искреннее братство учёных, которые занимались наукой, а дальше было братство вынужденное.

В общем-то история известная, об этом много раз говорилось. Но то, что делаем мы, я думаю, будет интересно очень многим именно благодаря новой мере подробностей и тому, что можно увидеть и понять тех людей. Кто такой был Гейзенберг и Бор, и Харитон, и Оппенгеймер? Не только в профессиональном, научном творчестве, но и в человеческом. В тех страстях, которые они, так или иначе, переживали по-разному и после всей этой истории, и когда спасали друг друга масса удивительных совершенно сюжетов открывается. Я думаю, что это заметный проект. Две серии мы уже показали. Конечно, в фильме будут личности, имена которых раньше невозможно было употреблять. Рассказ о том, как начиналось создание бомбы и как убегал из страны Гамов — это удивительно интересно. Я увлечен работой, буквально все свободное время листаю, изучаю всевозможные источники. Вот это то, что меня лично увлекает.

С. Я. Сейчас подводятся итоги прошедшего века, и, конечно, создание атомной бомбы — это, пожалуй, одно из основополагающих событий XX века, которое перевернуло не только военные отношения, но и политические, культурные — всякие. Мы же знаем, что бомба — это не только разрушительный, но и сдерживающий фактор. Вот это подведение итогов очень важно. Сейчас канал ТВЦ начал демонстрацию фильма моего друга Виктора Правдюка "Вторая мировая. День за днем". Уже снято 33 серии по 27 минут, считая с рекламой, конечно. Там не просто хроника — через неё раскрываются образы всех, кто делал войну. Начиная с политиков, Сталина, Гитлера, Чемберлена, Черчилля, и кончая рядовым солдатом. Безусловно, темы у тебя и у Правдюка разные, но оба фильма посвящены определяющим моментам эпохи, поэтому с интересом жду премьер. Лев Николаевич, когда думаете в эфир выйти?

Л. Н. Думаю, скорее всего, в августе, потому что месяц и Хиросимы, и первой нашей бомбы. Но боюсь ручаться.

С. Я. Лев Николаевич, я надеюсь, что, покончив с такими глобальными проблемами, ты расскажешь телезрителям совсем о другом, тоже очень большом явлении XX века, незаслуженно как бы ушедшем в тень. Я очень много работал вместе со своими друзьями, коллегами над открытием забытого в наше уже время художника Ефима Васильевича Честнякова. Этот человек, который умер в 62-м году прошлого столетия почти в 90-летнем возрасте, интересен не только как художник, хотя художник он блистательный. Честняков ещё и мыслитель, философ, писатель, поэт, сказочник, режиссер. Вообще это энциклопедическая личность. В 1914 году он из своей деревни Шаблово Кологривского уезда обратился с письмом к воюющим народам. Когда сравниваешь это обращение с декларацией создававшейся несколько десятилетий спустя Организации Объединенных Наций, все совпадает до последнего пункта. Хочется, Лев Николаевич, чтобы, когда отдохнёшь от всех взрывов, от Хиросим, эта уникальная личность попала в сферу твоего внимания, внимания тех, кто с тобой работает. И пока еще живы люди, которые знали Ефима Васильевича Честнякова, я надеюсь, что ты порадуешь нас своим фильмом о нём. А мы, зная кое-что о наших самородках и как бы исполняя завет Михаила Васильевича Ломоносова о "собственных Платонах и Ньютонах", будем, чем можем, помогать вам.