Бог и преступность

Бог и преступность

В ходе судебного разбирательства, происходившего в Пекине по делу «Банды четырех», группы ультрамаоистских лидеров культурной революции, которые были обвинены в убийствах и массовом насилии против политических противников, Чжан Чуньцяо, интеллектуал из Шанхая, который был первым идеологом в насильственной кампании против конфуцианства, заявил присяжным: «Я отказываюсь. Я отказываюсь. Я отказываюсь». Цзян Цин, жена председателя Мао и одна из главных фигур в Коммунистической партии Китая, дерзко спрашивала суд: «Что есть преступление?»

Преступление — всегда действие, которое подлежит суду закона. Как показывает этимология английского слова, оно происходит от греческого krino и латинского cernere (видеть, различать), преступление — это акт, который должен быть дискриминирован и осужден. Тем не менее эта связь между преступностью и судом показывает проблемную важность определения точной точки зрения, с которой такой суд может происходить. Здесь лежит стратегическое значение вопроса, который задала жена Мао. Задавая вопрос «Что есть преступление?» Цзянь Цин имела в виду следующее: вы, судьи, кооптированы в новый китайский порядок капиталистической реставрации, вы — антимаоистские реакционные конфуцианцы, вы думаете, что порядок есть высшая ценность, но я так не думаю, потому что я считаю, что есть принцип, который превосходит порядок, установленный законом.

В видении Цзян Цин этот принцип является установлением пролетарской диктатуры через классовую войну, даже ценой принесения бесчисленного числа человеческих жертв. Разделяя недоверие Цзян Цин к установлениям закона, современная гуманистическая перспектива предлагает другой основополагающий принцип и таким образом создает иную концепцию преступления. Согласно представлениям современного гуманиста, преступление — это акт, направленный на уничтожение жизни или возможности счастливой жизни, а не просто действие против закона. Поскольку требования закона часто противоречат самой возможности жизни, гуманисты, как правило, считают, что действие, противоречащее закону, может быть прощено, если оно направлено на защиту жизни.

Наблюдая с этой точки зрения современный экономический порядок, мы видим, что он теряет всю свою предполагаемую законность и моральный нейтралитет и ясно предстает в качестве криминальной системы. Хотя было бы преувеличением сказать, что корпоративные руководители и их политические агенты действуют как психопатические массовые убийцы, можно с уверенность констатировать, что они погрязли в одном и том же нигилистическом видении мира, в той же ауре самоубийства.

14 марта 2012 года высокопоставленный сотрудник компании Goldman Sachs Грег Смит направил письмо под названием «Почему я оставил Goldman Sachs» в газету New York Times. В своем письме Смит дал инсайдерский отчет о мире современных, хищнических финансов.

Сегодня мой последний день в Goldman Sachs. После почти 12 лет в фирме — сначала как стажер на лето в Стэнфорде, потом в Нью-Йорке в течение 10 лет и в настоящее время в Лондоне — я считаю, что работал здесь достаточно долго, чтобы понять траекторию движения культуры, сотрудников и особенностей компании. И я могу честно сказать, что окружающая среда в наши дни гораздо агрессивнее и опаснее, чем я когда-либо видел. Говоря о проблеме самыми простыми словами, можно сказать, что интересы клиента — по-прежнему лишь фрагмент общей стратегии, согласно которой фирма работает и думает о зарабатывании денег. Goldman Sachs является одним из крупнейших в мире и наиболее важных инвестиционных банков. Компания интегрирована в глобальную финансовую систему таким образом, чтобы эффективно работать в ней. Goldman Sachs ушла так далеко от того места, где я присоединился к ней, покинув колледж, что я больше не могу с чистой совестью сказать, что понимаю, где именно она находится. Я понял, что пришло время уйти, когда обнаружил, что больше не могу, глядя в глаза новичкам, говорить им, в какое великое место они пришли работать[37].

Письмо Смита полно банальностей. Этика и финансы никогда не имели много общего, и задача финансового агента всегда была в извлечении прибыли из социальных мероприятий, в то время как клиенты Goldman Sachs, как правило, жестокосердные люди. Кроме того, можно задаться вопросом, почему у Смита ушло 12 лет на то, чтобы осознать цинизм и разрушительность корпорации, где он работал. Тем не менее было бы ошибкой счесть такое письмо выражением личного разочарования одного человека, как это сделал журнал Forbes в статье под названием «Грег Смит — не доносчик, он просто сотрудник Goldman Sachs с кризисом среднего возраста». На самом деле письмо Смита рассказывает историю, которая выходит далеко за пределы его личного опыта: Смит рассказывает о новой форме преступности, которая вышла за пределы старых форм криминала.

В ноябре 2009 года генеральный директор Goldman Sachs Ллойд Крейг Блэнкфейн заявил в интервью газете Sunday Times: «Я делаю работу Бога». Через несколько дней он извинился за такую фразу и объяснил, что сказал это в шутку. Конечно, Блэнкфейну не следовало извиняться. Он просто имел в виду, что все, что происходит на Земле (загрязнение окружающей среды, войны, иррациональное распределение ресурсов, корпоративное присвоение продукта, ежедневная деятельность сотен миллионов рабочих), контролируется такими людьми, как он сам (Блэнкфейн) и его сотрудники. Он действительно делает Божье дело, и Бог делает Свою работу так, как Ему нравится.

За последние несколько лет бывшая компания Грега Смита заработала огромные деньги, сначала из надувавшегося американского ипотечного пузыря и европейского пузыря суверенного долга, а затем — почти одновременно — от того, как эти пузыри лопнули по обе стороны Атлантики. Впоследствии Goldman Sachs обратился к безопасному влиянию на некоторые из ключевых политических позиций в итальянских, греческих и испанских правительствах в целях получения прибылей, что в дальнейшем привело эти страны на грань экономической катастрофы.

Роль Goldman Sachs, как одного из главных архитекторов кризиса в Греции, особенно примечательна. Как выяснилось, в 2010 году они не только помогли греческому правительству скрыть истинное состояние финансов страны, но и играли против суверенного долга Греции, рассчитывая на ее дефолт. Вследствие чего в считаные недели миллионы греков увидели, как их средства к существованию исчезли словно дым, а страна погрузилась в состояние гуманитарной чрезвычайной ситуации, когда промышленность закрывается, больницы не финансируются, а уровень самоубийств растет.

Но кто из людей может судить работу Бога?