Александр Ананичев ПРЯМОЙ ЭФИР

Александр Ананичев ПРЯМОЙ ЭФИР

ДВЕ ЛЮБВИ

Л.

Не лети на сладостные сети,

В похоти слепой не пламеней –

Ничего нежнее нет на свете

Алых губ единственной твоей.

Лишь в ее любви незаходящей

Жажду утолишь свою всегда...

Это только кажется, что слаще

Из чужого кладезя вода.

А любовь запретная обманет,

Утомит, как ветер лебеду,

Уголек дымящийся оставит

Да глухую в сердце пустоту.

Улыбнётся. Сядет на прощанье

На твою уставшую кровать...

И её ночами в наказанье,

В снах тревожных будешь окликать.

Расслоит, замучает, иссушит,

Умертвит чарующая ложь,

Если ты повенчанную душу

На костре измены подожжёшь.

Лишь в её любви незаходящей

Жажду утолишь свою всегда...

Это только кажется, что слаще

Из чужого кладезя вода.

МОЛИТВА

Я твой, о Господи!

Не покидай меня...

Пускай Ты мною снова предаваем,

Пусть это я опять Тебя распял,

Одним Тобой храним и согреваем,

Не всё ещё я в жизни потерял.

Я как свеча в руках у святотатца,

Я с двух сторон восторженно горю.

Глаза Твоих угодников слезятся,

Когда на них украдкою смотрю.

Стена меж нами мрака и печали

И океан бушующий без дна...

Пусть я Тебя с собою разлучаю –

Не покидай, безумного, меня.

Вселенную пронизываешь оком,

Всю жизнь мою провидишь на ветру...

Спаситель мой! И на костре высоком

Распухшим горлом в сумрак проору:

"Я твой, о Господи!

Не покидай меня..."

ЧЕРДЫНЬ

Л.З.

Глаза закрою – снова предо мной:

Высокий холм над Колвою рекою,

Где край земли увидишь за тайгой

И до небес дотянешься рукою.

Седая Чердынь дремлет на ветру –

Едва дрожат еловые ресницы...

Как я мечтой негаснущей горю

Твоим покоем сумрачным напиться!

Шумит ковыль, шатаясь на крови...

Любить тебя вполсилы невозможно:

И я в ладони чёрствые твои

Своё влагаю сердце осторожно.

Как возликуют, будто детвора,

Твои дома, шагнувшие к обрыву,

Когда на волю дальняя гора

Отпустит солнца розовую рыбу.

ЗЕМЛЯ МОЯ

Л. Никитиной

Земля моя – зелёное безмолвье,

В хмельных лугах застывшая река.

Вокруг меня – великое раздолье,

В груди моей – великая тоска.

И, вроде, нету повода для грусти –

Ждут за рекой отец меня и мать –

А вот охота в милом захолустье

С печалью в сердце тихо задремать.

Приснится мне, что нам пора расстаться:

За мною гости дальние идут.

И не дадут тобою надышаться,

И наглядеться вдоволь не дадут.

Спаси Христос!

На всё – Господня милость.

Целую клевер в жаркие уста...

В душе моей, как в речке отразилась

Земли родной скупая красота.

Луна за тучи выбросила парус.

Летит страна за дальнюю версту.

Что русским был, лишь тем и оправдаюсь,

В краях иных вовек не пропаду.

ВЕСЁЛЫЙ РЕЙС

Нет причин предаваться заботе – Самолет задымился на взлёте –

Ну и что! Все живые вполне...

Тоже мне, называется, горе –

Лишний день задержаться на море, Да еще в православной стране!

Ушло под снег зелёное Бордо, Дрожит земля на западе Китая...

Над нашей Варной мирная зато Луны повисла груша золотая.

Пассажиров московского рейса

В пятизвёздный уют "Эдельвейса" Вместо "Внуково" гонят чуть свет... Равнодушно взирает и тускло

На хмельных и хохочущих русских Возле бара скучающий швед.

Гуляет по Флориде ураган,

Цунами будоражит Аргентину,

Зато у нас сиреневый туман

Прилёг на виноградную долину.

За серебряный месяц

над Варной

И за наш самолет

неисправный Выпивает веселая рать:

Разливаем хмельную ракию

За Болгарию и за Россию

И за шведа, сбежавшего спать.

Когда сегодня вечером взлетим –

А мы взлетим

с пилотом бесшабашным! –

Всем, всем

далеким жителям земным

Из облаков приветливо помашем.

ОТВЕТ В ПРЯМОМ ЭФИРЕ АМЕРИКАНСКОМУ ПОЛИТОЛОГУ

Был президент с утра обычно пьян

И нашей кровью по уши заляпан...

А вы тогда кричали:

"Демократ он!"

И улыбались, глядя на экран.

Страна вот-вот рванётся на куски.

А вы нам песню пели:

"Russiа, Russiа..." И к самой шее подобрались нашей, На югославах пробуя клыки.

Чего ж вы нынче лаете на нас?

Что вор – в тюрьме,

что не горит Кавказ? Что, наконец, кремлевское оконце Позолотило царственное солнце...

Дай Бог,

от злобы вечной не пропасть Вам в Бирмингеме,

Хайфе, Минесотте! Чем нашу власть вы

яростней клянете, Тем, значит,

наша праведнее власть.