НОВЫЙ РЕЙКЪЯВИК

НОВЫЙ РЕЙКЪЯВИК

Денис Тукмаков

22 апреля 2002 0

НОВЫЙ РЕЙКЪЯВИК

Последний год президент России провел на необитаемом острове, лишенный связи, СМИ и агентурных донесений, и лишь перед самым выступлением ему дали посмотреть пару информационных блоков канала "Евроньюс", — такое ощущение складывается после анализа внешнеполитической составляющей путинского послания.

Сейчас апрель 2002-го, судьбы мира решаются в Палестине и Венесуэле, ООН при смерти, США развертывают НПРО и уже определились с "осью зла", через несколько месяцев будет война с Ираком, Россия — в "черном списке" по ядерному оружию, американские войска занимают советские базы в Средней Азии и оккупируют Грузию, двадцать восемь миллионов русских за пределами России уже забывают русский язык, Абхазия и Приднестровье умирают в блокаде и непризнанности, а единственный наш союзник, Белоруссия, уже устал ждать и вот-вот уйдет на Запад…

Ничто из этого не оказалось достойным путинского внимания. Все его послание — это лишь невнятный бубнеж вокруг одной-единственной темы, которую в Кремле, по-видимому, давно посчитали "формулой успеха" на внешнеполитическом поприще. Будет у России сильная экономика — будут с нам считаться. Не будет — не будут.

Сам по себе тезис о том, что экономическое благосостояние страны решает все ее внешнеполитические проблемы, очень спорен. Особенно если под экономикой понимается не сталелитейная промышленность и не аэрокосмическая отрасль, а "малый и средний бизнес". Однако в путинской трактовке тезис этот попросту абсурден. Берем текст и читаем:

"В современном мире с нами никто не собирается враждовать. Этого никто не хочет и это никому не нужно. Нас никто и особенно не ждет. Никто специально помогать не будет. За место под экономическим солнцем нам нужно бороться самим." По Путину, эти посылки логически вытекают одна из другой. На самом деле, первая и последняя фразы полностью отрицают друг друга.

Признавая, что "период военно-политической конфронтации" закончился и что мы никому не нужны, Путин тут же говорит, что "нормой в современном мире является и жесткая конкуренция: за рынки, за инвестиции, за политическое и экономическое влияние". Что "конкуренция приобрела глобальный характер". Что мы потеряли "ниши на мировом рынке", и они тут же были захвачены другими… Что с такими темпами развития мы будем постоянно проигрывать.

Так нужны мы (наши рынки, ресурсы, земля, остатки промышленности, научный потенциал) кому-то или нет? Поправьте меня, но подавляющее большинство войн в истории человечества велись именно из-за ресурсов и рынков сбыта. Экономическая конкуренция и военная конфронтация всегда идут рука об руку. Молиться на одну экономику, уповать на конец "холодных и горячих войн", начисто забывая о том, что вчерашний торговый конкурент всегда становится завтрашним военным врагом, — все это либо дилетантство, либо предательство.

А возможно, и то и другое сразу. В послании здесь показателен пассаж президента о ВТО. Красиво размышляя о ней, как об "инструменте в сильных руках" и уже решенном вопросе, Путин без смущения заявляет: "Убежден, развитие российской экономики возможно лишь при ориентации на жесткие требования мирового рынка". Иными словами, шаг влево, шаг вправо — расстрел. Что нам продиктуют, то и будем исполнять. Протекционизм объявлен "персоной нон грата", зато "спорные, с точки зрения антидемпинговых расследований, программы" будут своевременно приводиться "в соответствие с требованиями ВТО". Отныне России можно забыть, что такое космос, авианосцы, новые виды транспорта и топлива, новые полимеры, сталь и т. д. И только потом, когда мы окончательно скатимся в "пеньку и лес", Путин, возможно, позволит противникам ВТО всласть наспориться на какой-то дурацкой "переговорной площадке".

Дальше — больше. Главным внешнеторговым приоритетом России Путин назвал "работу со странами СНГ". Но вся эта работа, в понимании президента, должна сводиться к "совместным инфраструктурным, транспортным и энергетическим проектам". К бизнесу, к "деланию денег". Ни слова о геополитическом влиянии, о жизненных интересах в русскоговорящих республиках, о собирании земель, начиная с Белоруссии, о возвращении в Украину и Казахстан, о контроле над Кавказом, о подчинении прибалтов, гнобящих русских стариков. Ни слова о "непризнанных образованиях", десять лет молившихся на Россию. И также ни слова о катастрофическом внешнеполитическом поражении после прихода в СНГ Америки.

Зато Путин, как "цивилизованный политик", говорил о других вещах. Произнеся пару слов о "войне с международным терроризмом", забыв упомянуть о террористе №1, с одинаковым упорством бомбящем как афганские села, так и колонны своих союзников. Заявив о "приоритетах на европейском направлении", Путин еще раз дал понять, что об азиатском векторе, о связях с Китаем и Индией, о континентальных проектах России можно забыть. И в самом деле, к чему нам думать о какой-то Азии, если завтра Дальний Восток окажется японским, а Сибирь — китайской? Наконец, сообщив об "изменении качества наших отношений с НАТО", Путин почти открытым текстом подтвердил мидовскую линию на такую своеобразную форму членства России в альянсе, как “19+1”, когда мы, не обладая решающим голосом, будем посылать своих солдат во все "антитеррористические операции", но если вдруг кто-то, вроде Китая, нападет на нас, НАТО преспокойно останется в стороне.

Денис ТУКМАКОВ