Пальчики Леонардо

Пальчики Леонардо

Фото: АМ

В начале апреля истекает срок домашнего ареста консультанта европейского аукционного дома Bukowskis Елены Баснер, обвиняемой в мошенничестве. По версии следствия, искусствовед Елена Баснер подтвердила подлинность картины художника Бориса Григорьева "В ресторане", зная, что это подделка. Защитники же настаивают на том, что она просто ошиблась и от подобных ошибок ни один эксперт не застрахован. Об одном из способов «страховки» сегодня рассказывает наш читатель, полковник милиции в отставке, разработавший метод дактилоскопической идентификации произведений изобразительного искусства.

Идея определения подлинности живописных полотен по отпечаткам пальцев художников пришла мне в голову в 1987 году после знакомства со специалистом кафедры криминалистики Карагандинской школы милиции. Он снял с меня объёмные отпечатки, вдавив пальцы в массу, напоминающую пластилин. А назавтра принёс готовую модель кисти моей руки, которая оставляла отпечатки пальцев, абсолютно идентичные моим.

Впервые этот метод я использовал в поисках подлинного портрета Пушкина по отпечаткам пальцев автора портрета - Ю. Павлова. Подлинник тогда пытались подменить копией. Успех буквально окрылил, голова кружилась от мысли, к каким открытиям мы можем прийти, если поискать «пальчики» на полотнах Рембрандта, Тициана, Шардена, Делакруа и других великих художников. Я с детства увлекался живописью и хорошо знал, что, работая с красками, особенно с маслом, нельзя не наследить. Отпечатки с поверхности полированного стола или стакана со временем исчезают, но если пальчики останутся на свежей краске, они по существу вечные.

Позже, желая привлечь к данному методу внимание специалистов, я отправил материалы в Российскую академию художеств, Государственную Третьяковскую галерею, Государственный музей изобразительных искусств им А.С. Пушкина, Государственный Русский музей, Государственный Эрмитаж. Ничего не просил, хотел только узнать их мнение. Никто так и не ответил, но это помогло мне попасть в 2000 году на научную конференцию «Экспертиза и атрибуция произведений изобразительного и декоративно-прикладного искусства».

По окончании запланированных докладов председательствующий предложил развернуть дискуссию. Я попросил слово, представился как полковник милиции и сделал сообщение. Реакция зала не была однозначной: кто-то сказал, что отпечатки пальцев действительно встречаются, и не только на красочном слое, но и на обратной стороне холста и торцах. Другой участник дискуссии засомневался в том, что эти отпечатки принадлежат именно живописцу. Но в целом моё предложение поддержали, посоветовали запатентовать метод и начать формировать банк данных. Самому собрать его невозможно, и я обратился в администрацию Президента РФ с тем, чтобы к этой работе подключились специалисты из МВД. Вот выдержки из ответа: «МВД России готово проработать вопрос о возможности[?] снятия с полотен следов и оценки их криминалистической значимости для формирования банка данных дактилоскопической информации и проведения криминалистических экспертиз… Решение о создании такого информационного массива должно приниматься с представителями Союза художников и специалистов правоохранительных органов».

Но представители нашей художественной общественности на предложение никак не отреагировали. Отклики были главным образом из-за рубежа. Из Мюнхена мне прислали несколько фотографий картины Леонарда да Винчи «Мадонна с гвоздикой». В выставочном проспекте, между прочим, сообщалось: при исследовании красочного слоя обнаружен отпечаток пальца, возможно, принадлежащий Леонардо. Затем в СМИ прошла информация ещё об одном отпечатке пальца, оставленном художником на картине «Портрет дамы с горностаем», хранящейся в музее польского города Кракова. Чтобы получить материал для дактилоскопической экспертизы, учёные в течение трёх лет исследовали более 250 документов и картин, имеющих отношение к да Винчи. Были изучены 52 рукописи и рисунка, принадлежащие Леонардо. Были найдены 200 отпечатков пальцев.

Итак, двести отпечатков. Так почему бы не собрать их в одном месте? Не сделать эти отпечатки достоянием художественной общественности? Наконец, создать банк отпечатков с бесспорных картин и тем более рукописей, других документов?

В прошлом году ко мне обратился генеральный директор «Единого Арт­реестра» Александр Осипов. Похвалил мою методику, назвал её одной из наиболее эффективных и аргументированных, сообщил, что следит за моими статьями, попросил разрешения на размещение моих материалов на своём сайте, пригласил к сотрудничеству, и… всё! Ничего не дало и обращение в Министерство культуры. Письмо переправили в Государственный институт искусствознания с просьбой дать заключение о целесо­образности практического применения метода дактилоскопической идентификации, однако заключения я так и не увидел.

По данным Интерпола, в базе пропавших ценностей числится 80 тысяч картин и 34 тысячи предметов искусства из 115 стран. Ежегодные потери от грабителей, которые несут музеи и частные коллекции, оцениваются в 7 млрд. долларов.

Незаконный оборот культурных ценностей является крупнейшим нелегальным бизнесом и занимает «почётное» 4-е место вслед за такими преступлениями, как торговля наркотиками, оружием и отмывание денег. Возможно ли эффективно бороться с преступным бизнесом такого масштаба?

У создателей проекта FING aRt PRINT, который финансируется из бюджета ЕС, есть ответ на этот вопрос: возможно, но для обуздания «музейного воровства» искусствоведам необходимо перенимать методы криминалистов и в первую очередь необходимо создать... единую базу данных «художественной дактилоскопии».

Их технология позволяет с каждой картины снять свои уникальные «отпечатки», только не пальцев, а фрагментов картин, благодаря которым можно легко и быстро провести идентификацию полотна. И подделать полученные данные абсолютно невозможно.

– Это уникальный неразрушающий бесконтактный метод определения подлинности любого полотна, – уверен директор проекта FING aRt PRINT профессор Уильям Вэй. – Для начала мы выбираем на полотне небольшой фрагмент в несколько квадратных миллиметров, который затем сканируем с применением особого микроскопа – ахроматического конфокального профилометра, который обеспечивает субмикронное разрешение. Далее, после регистрации характеристик отражения света от сканированного участка, компьютером создаётся рельефная модель шероховатостей данного участка. Эта модель и заносится в базу данных вместе с цифровым снимком картины и координатами участка.

Для идентификации картины достаточно отсканировать нужный участок и сравнить получившийся рельеф неровностей с оригиналом.

– Данная технология позволит предотвратить не только кражу, но и подделку, – уверен разработчик технологии Кирк Мартинес, профессор кафедры электроники при Университете Саутгемптона в Великобритании. – Например, можно будет убедиться, та ли картина вернулась из реставрационной мастерской или музея, бравшего её на выставку.

Эта информация свидетельствует о том, что работы по защите живописных полотен ведутся, и ведутся успешно, там, где их хотят вести. Так почему бы и нам, несмотря на молчаливое несогласие художественной общественности, не взять на себя инициативу по созданию всемирного банка отпечатков пальцев с полотен великих мастеров? Вот что по этому поводу говорит один из ведущих специалистов, профессор Сергей Самищенко: «В России создана отличная криминалистическая база. Это та сфера, в которой мы пока не уступаем Западу, так что вполне можем создать предприятие, которое бы занималось идентификацией полотен, собирая базу данных. Коммерчески это было бы фантастически выгодно».

О выгоде профессор говорит обоснованно. Не так давно к нему за экспертизой обратился коллекционер из США, который просил выяснить, совпадает ли отпечаток на принадлежащем ему полотне с отпечатком, который обнаружили на подлиннике Ван Гога. Коллекционер предлагал гонорар в размере 5% от рыночной стоимости шедевра. Полотно Ван Гога сегодня оценивается в 60 миллионов долларов. Так что первая же экспертиза окупила бы все затраты на создание и банка данных, и коммерческого предприятия.

Евгений КОШКИН,  кандидат технических наук

P.S. На российском арт-рынке подделок, по разным данным, – от 30 до 70%. Так почему же эксперты и арт-дилеры отмахиваются от предложения нашего читателя? Потому, что его методику невозможно реализовать, или потому, что истина не нужна ни дилерам, которым придётся возвращать деньги, если обнаружится подделка, ни подозрительно регулярно ошибающимся экспертам?..

?Англичанин Джон Майатт, поставив на поток подделку произведений знаменитых художников, с 1987 по 1994 год сбыл под видом оригиналов около 200 работ в стиле Пикассо, Ван Гога и Шагала.

?Женский портрет (La Belle Ferronniere), приписываемый кисти Леонардо да Винчи, продан в январе 2010 года на аукционе Sotheby"s за один миллион 538 тысяч долларов. Позже учёные доказали, что портрет был написан не ранее чем спустя 100 лет после смерти да Винчи, хотя и в манере, свойственной Леонардо.

?Одним из двух топ-лотов русских торгов аукционного дома Sotheby’s в 2004 году была картина Ивана Шишкина «Пейзаж с ручьём». Полотно было атрибутировано как ранняя, 1863 года, ученическая работа художника. Однако оказалось, что это подретушированная картина голландского живописца Маринуса Адриана Куккука, которая стоила менее одного процента суммы, в которую был оценён Шишкин.

?Два года назад Виктор Вексельберг выиграл в Высоком суде Лондона тяжбу с аукционным домом Christie’s, который продал подконтрольному бизнесмену фонду «Аврора» за 1,7 млн. фунтов стерлингов поддельную картину Бориса Кустодиева «Одалиска». Суд постановил, что Christie’s должен выплатить компании Вексельберга полную стоимость приобретённого полотна, а также 1,4 млн. фунтов стерлингов за судебные издержки.

?В 2005 году на минском аукционе «Парагис» в 650 тысяч долларов была оценена картина Марка Шагала, задолго до торгов признанная подделкой. По правилам аукционов произведение, вызвавшее сомнения, снимается с торгов. Однако «Парагис» выставил подделку на продажу, предварительно ознакомив покупателей с отрицательными оценками, и картина была… продана.

Теги: законодательство , искусство , живопись