: Ирина ОсиповаВ Восточном крыле

: Ирина ОсиповаВ Восточном крыле

Ирина Осипова

В Восточном крыле Главного штаба на Дворцовой площади завершены строительные и реставрационные работы, и он почти готов к размещению коллекций Государственного Эрмитажа

Фото: РИА Новости

Этот проект специалисты называют самой масштабной музейной стройкой в Европе за последние двадцать лет. В историческом здании, которое относится к числу шедевров русского классицизма, укрепили фундамент, заменили перекрытия, отреставрировали сохранившиеся интерьеры и полностью приспособили их под музейные нужды. Сейчас завершены строительство и реставрация, но еще остались, как говорят архитекторы, пусконаладочные работы инженерных систем (обслуживание атриумов, подготовка к уборке снега с крыш и т. п.). До конца этого года они будут полностью завершены, и Эрмитаж получит в свое распоряжение оборудованное по самым современным стандартам здание площадью 46 тыс. квадратных метров — по площади близко к Зимнему дворцу. В полную силу, с постоянной экспозицией, которая переедет сюда из Зимнего, Главный штаб заработает в конце 2014 года, когда Эрмитаж будет отмечать свое 250-летие. До этого, летом 2014-го, здесь пройдет «Манифеста» (существующая с 1996 года кочующая европейская биеннале современного искусства — выставка, которая не проводится дважды в одном месте), но уже сейчас несколько залов отданы под временные экспозиции.

Реконструкция Восточного крыла Главного штаба (если стоять перед аркой на Дворцовой площади, крыло это будет слева, справа же, в Западном крыле, исторически заседают военные, что и дало название всему зданию) идет последние пять лет, хотя сами помещения были переданы Эрмитажу еще в 1988-м. Реконструкция обошлась в 15 млрд рублей. Часть была выделена из федерального бюджета, часть — получена от Всемирного банка реконструкции и развития.

Что было

Здание Главного штаба возводилось на Дворцовой площади с 1819-го по 1829 год под руководством гениального Карла Росси, которому Петербург во многом обязан своим обликом. Неаполитанец по рождению, он оказался в России в раннем детстве — мать его, Гертруда Росси, была известной танцовщицей, приглашенной во времена Екатерины II на петербургскую сцену. Отличительной чертой Росси-архитектора было то, что он мыслил не отдельными зданиями, но целыми городскими ансамблями. Это он проектировал Александринский театр и Театральную улицу, дворцовый ансамбль Елагина острова и городской дворец великого князя Михаила Павловича, в котором сейчас находится Русский музей, с садом, площадью, домами на площади и улицей, ведущей к Невскому проспекту. В это же время Росси получил заказ и на строительство Главного штаба. К началу XIX века на Дворцовой площади напротив Зимнего дворца, построенного за полвека до этого Бартоломео Растрелли, стояли дома разной высоты и стиля, и площадь не имела подобающего торжественного вида. К тому же Александр I задумывался о специальном здании для военного ведомства. Министр финансов Дмитрий Гурьев убедил императора включить в это здание свое ведомство, а также Министерство иностранных дел, которое возглавлял его зять Карл Нессельроде. Все эти интересы объединились в заказе, который получил Росси.

С гражданским крылом штаба, и особенно с Министерством иностранных дел, связано немало исторических событий и анекдотов. Квартира министра была одним из светских центров Петербурга, где принимали иностранных послов и давали балы. В архивах, переехавших сюда вместе с министерством, работал Пушкин. Перед своим отъездом послом в Персию тут служил Грибоедов. Здесь же цензором работал Тютчев, решая, что из зарубежной литературы может быть допущено в Россию, а что нет. И здесь же он написал известные строки: «Давно известная всем дура — / Неугомонная цензура / Кой-как питает нашу плоть — / Благослови ее господь!» В соседних помещениях Министерство финансов возглавлял граф Егор Канкрин, благодаря реформам которого в середине XIX века рубль стал твердой валютой, а в Петербурге отчеканили первые в мире платиновые монеты.

Что стало

Восточное крыло Главного штаба — едва ли не первый в нашей стране образец музейной реставрации, при которой каждая деталь сверяется не с нынешним вкусом владельцев или чиновников, а с прежним обликом и исторической логикой. На этом фоне интерьеры дворца в Царицыне с их чудовищным золотом выглядят позорно. Говорят, в Петербурге тоже хотели сделать что-то подобное — «покрасивше» и поярче, но архитекторы и реставраторы сумели отбиться.

Архитектурное решение принадлежит петербургской «Студии 44» (на ее счету строительство Академии танца Бориса Эйфмана в Петербурге, под которую приспособили два здания рубежа XIX–XX веков). Реставрацией занималась группа компаний «Интарсия», которая последние двадцать лет работает с крупнейшими историческими памятниками вроде Константиновского дворца в Стрельне и Смольного собора в Петербурге. Результат, что бывает не часто, удовлетворил всех, включая музейщиков, — директор Эрмитажа Михаил Пиотровский отметил, что в Главном штабе удалось найти баланс между сохранением важнейшего архитектурного памятника и приспособлением его под музейные нужды.

Бальный зал Министерства иностранных дел после реставрации

Фото: Евгений Асмолов

Самым сложным в процессе реконструкции, по словам президента «Интарсии» Виктора Смирнова, было вписать все современные инженерные сети в существующие старые стены и своды. От схожей проблемы пострадали многие особняки — ровесники штаба в Москве и других городах: сломать и отстроить заново, повторив в точности фасад, проще и дешевле. В Главном штабе современную начинку поместили внутрь старой коробки. Многие залы имеют что-то вроде двойной оболочки: внутри старых стен выстроены новые, которые позволяют как угодно трансформировать пространство по форме, размеру и цветовому решению, подстраиваясь под экспозицию.

Здание Восточного крыла Главного штаба имеет сложный план, обусловленный городской топографией, — два корпуса тянутся вдоль Дворцовой площади и набережной Мойки, сходясь острым углом у Певческого моста. Между ними Росси устроил пять открытых внутренних дворов. В конкурсе на реконструкцию участвовало четыре десятка проектов, по-разному решавших архитектурные задачи. Привлекались к участию и мировые звезды, например голландец Рэм Колхас, который в итоге стал специальным консультантом проекта.

Главная особенность осуществленного проекта — перекрытие внутренних дворов стеклянной крышей, что превратило их в огромные, в хорошую погоду залитые солнцем атриумы (ранее идею использовал Норман Фостер в дворике Британского музея). В петербургском варианте получилось, может, и не так красиво, но все равно эффектно и практично. Пять дворов-атриумов превратились в анфиладу, что перекликается с залами Эрмитажа в Зимнем дворце и облегчает навигацию для посетителей. По изначальному замыслу «Студии 44», в атриумах должны быть висячие сады, превращающие анфиладу в зеленую аллею. Но от них Эрмитаж пока отказался — слишком дорого обходится обслуживание. Зато большие залы между дворами с высокими потолками как нельзя лучше подходят для масштабных инсталляций актуальных художников. Еще одно оригинальное решение — залы четвертого этажа, где разместится Галерея памяти Щукина и Морозова. Собранные ими перед революцией работы импрессионистов и постимпрессионистов будут дополнены хранящейся в Эрмитаже большой трофейной коллекцией живописи того же времени из частных немецких собраний. Вместе это порядка 250 безусловных шедевров Моне, Ренуара, Ван Гога, Гогена, Сезанна, Матисса и других художников той эпохи. В этих залах устроены специальные коробовые своды, завершающиеся не глухим потолком, а окном, через которое проникает естественный свет. Как рассказал руководитель «Студии 44» и главный архитектор проекта Никита Явейн, в таких залах «картина видит небо». «Если вы посмотрите на современные музеи, отличить искусственное освещение от естественного уже практически невозможно. А здесь мы постарались создать ситуацию, в которой картина “просыпается” при утреннем свете, живет при дневном и вечером “засыпает” при теплом вечернем освещении. Чем картина и отличается от репродукции? Тем, что она живет вместе с окружением». Тут петербуржцы не могут удержаться от очередной шпильки в адрес москвичей — тяжба Ирины Антоновой с Михаилом Пиотровским за возвращение коллекций Щукина и Морозова в Москву для воссоздания Музея нового западного искусства ни к чему не привела, но осадок оставила. Так что теперь в залах Восточного крыла и музейщики, и архитекторы обязательно отмечают, что они гораздо лучше тех, где висят московские Ван Гоги и Матиссы, и еще вопрос, кто кому должен отдать свое собрание.

Возвращаясь к архитектуре, стоит отметить, что в Главном штабе много нестандартных решений. Например, огромный чердак над аркой впервые в музейной практике приспособлен под экспозиционные залы, причем Явейн называет его самым эмоционально насыщенным пространством нового музея. Стены внутренних дворов выкрашены в мышиный серый цвет — так в 1820-е годы выглядел, по задумке Росси, весь Главный штаб, а вот стоящий напротив Зимний был желтого цвета. Мы же уже привыкли видеть штаб желтым, а Зимний — зеленым. Менять привычную внешность не стали, но хотя бы внутри восстановили справедливость.

Что будет

К парадному открытию Главного штаба в его залы переедет значительная часть основной коллекции Эрмитажа. В Зимнем останется что-то вроде Старой Пинакотеки с искусством от античности до конца XVIII века. А в Главном штабе будут экспонироваться XIX, XX и XXI века, от «Наполеона на Аркольском мосту» Жана Антуана Гро до отдельных залов Ильи Кабакова и Дмитрия Пригова. Кроме живописи здесь будет представлено декоративно-прикладное искусство от ампира до модерна. Появится Музей Фаберже. Откроется развернутая экспозиция российской императорской гвардии, и это будет второй подобный музей в мире, единственный аналог — Музей королевской гвардии в Лондоне.

Важная часть Восточного крыла — исторические интерьеры министерств и парадные покои министерских квартир, роскошные, с колоннами цветного искусственного мрамора — в МИДе, и более скромные в Минфине. Интерьерам повезло — их почти не меняли в XIX веке и не уничтожили в XX. Самая ценная их часть — росписи на стенах и потолке, общий замысел которых принадлежит Росси, а исполнение — Антонио Виги и Джованни Батиста Скотти (они работали с Росси в Елагином дворце и обновлявшихся интерьерах Зимнего, но именно оформление Главного штаба считается вершиной их творчества). Росписи, освобожденные из-под поздних побелок и покрасок, и правда великолепны, так что через год посещение Главного штаба будет не менее интересным опытом, чем поход в «старый» Эрмитаж.