33. "ИСТОРИЯ ДРЕВНЕЙ И НОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ". СОЧИНЕНИЕ ФРИДРИХА ШЛЕГЕЛЯ.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

33. "ИСТОРИЯ ДРЕВНЕЙ И НОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ". СОЧИНЕНИЕ ФРИДРИХА ШЛЕГЕЛЯ.

Перевод с немецкого. Часть вторая. СПб., в тип. Александра Смирдина,

1830. (370 стр. в 8-ю д. л.)

Первая часть сего любопытного сочинения напечатана была в прошлом году. Решительно можно сказать, что до появления сего перевода мы не имели книги, в которой бы полнее и ученее излагалась история древней и новой литературы. Изучение же оной открывает таланту все пути ко храму Памяти. Мы не имеем недостатка в молодых поэтах; но они, к несчастию, терпят нужду в познаниях и теряют труды свои в нанизывании звучных слов, заключающих в себе мысли и чувства, много раз сказанные и пересказанные нашими лучшими писателями. В сей книге они увидят, что люди, увековечившие свои сочинения, были представителями своего народа и времени, и что нравственная высота их была плодом общего человеческого усовершенствования.

Фридрих Шлегель, ученейший филолог нашего времени, одарен был пылкою, боголюбивою душою. Способный к поэтическим вдохновениям, он жаждал еще высших вдохновений, восторгов религиозных, и, не нашел их в протестантстве, лишенном всех обрядов, очаровывающих сердце и воображение, принял римско-католическую веру, которая почти столько же, как наша православная, готова во все мноразличные минуты треволненной жизни утешать и прощать нас, всегда нуждающихся в материнском ее утешении и прощении. Высок и славен тот художник, который смиряет в душе земную гордость и в своих вдохновениях признает влияние постороннее, едва ли им заслуженное, небесное. Такие чувства создали Рафаэля, такие чувства должны со временем произвесть и певца, который, как Рафаэль, познакомит нашу душу с радостями простыми, но упоительными, с наслаждениями, по которым можно предугадывать блаженство духов бесплотных и чистых. Вот чего желает Шлегель; вот что не нравится в книге его протестантам и некоторым католикам, подозревающим в нем агента иезуитского, – но что не может быть ни вредно, ни опасно для русских. Признаемся, что хваленая веротерпимость наша что-то очень походит на весьма непростительное равнодушие ко всему религиозному и что теплая вера отцов наших никому бы не повредила, но еще бы украсила и возвысила души наших художников. Тот ошибается, кто думает, что религия мешает полному развитию человеческих познаний. Никакая наука не вредна для ней, напротив, она в философических науках спасает нас от заблуждений. Она, позволяя уму свободно измерять силы свои, охраняет его от излишней самонадеянности, от смешного верования в свои выводы. Каждая новая система философическая есть новая ступень для ума, которому положено от бога непрестанно усовершенствоваться, распространяя и исследуя свои познания: но благодетельная вера удерживает нас от превращения какой-либо системы в секту, ибо последование положениям сей последней значит остановить ум на одной точке и из едва собранных результатов его сотворить свою религию. Сколько необыкновенных умов можно указать в истории философии, которые возвеличили сию науку, сохраняя меж тем в душе вечные, божественные истины. Поэзии ли после того чуждаться их? Поэзии ли, этому совершенному органу, кажется, созданному ангелами для прославления бога и творения рук его? У нас ли не желать поэтической наклонности ко святому в то время, когда мы в состоянии сотнями считать метроманов, а вряд ли найдем пятерых чистых энтузиастов в толпе стихотворцев русских? Словом, мы видим только хорошее в образе воззрения Фридриха Шлегеля и надеемся, что его книга принесет существенную пользу молодым литераторам нашим.

Что сказать о переводе? {1} К сожалению, нечего, кроме благодарности за труд. Переводчик держался слишком буквально подлинника и оттого часто бывает темен. Некоторые места без немецкого текста нельзя понять. Жаль, если трудный и запутанный слог отобьет от чтения сей книги нетерпеливых читателей!