Александр Дугин __ ГЛОБАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ:

Александр Дугин __ ГЛОБАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ:

Новый, постъялтинский мир требует новой стратегической архитектуры. Старая, в значительной мере сохранившаяся до сегодняшнего дня, обладает некоторыми отражающими реалии прошедших эпох свойствами. Двуполярным видением мира, признанием государств наций, "ньютоновским", линейным пониманием силового потенциала и стратегического превосходства (контроль над источниками энергии, финансовая мощь, количество боевых единиц, уровень вооружений). Сюда же относится восприятие границ как строгих линий, а также заинтересованность государств и правительств в первую очередь в удержании власти внутри страны и сохранении независимости от внешних источников влияния.

      ПОСТЪЯЛТИНСКИЙ МИР И ЕГО УСЛОВИЯ

     Условия постмодерна и крах восточного лагеря привнесли в международные отношения радикально новые черты. Это наличие и рост саморасширяющихся глобальных сетей; десуверенизация национальных государств и выход на первый план негосударственных акторов — финансовых корпораций, религиозных объединений, этносов, НПО; повсеместное распространение локальной рациональности (бытовой постмодерн); усиление роли "хаотических процессов" в технических, экономических и социальных областях; становление новой планетарной информационной среды; стирание и изменение национальных границ и установление границ нового типа — этнических, цивилизационных, религиозных, границ-полос (а не линий); новая психология правительств с элементами постмодерна, непредсказуемости, ослабление и мутация воли к власти в пользу рассеяния, демократизации, децентрализации и экстерриториализации источников принятия решений.

     Все это требует нового осмысления вопросов безопасности и идентификации глобальных угроз. В сегодняшнем мире общая стратегическая модель представляется переходной: в значительной степени все еще действуют стереотипы ялтинского мира и модерна, но все больше нарастают факторы угроз и стратегий нового поколения. Образ того, от чего мы уходим, довольно ясен и выписан отчетливо, к чему мы идем — гораздо более расплывчато и условно. Цель транзиции глобальной стратегической системы безопасности не очевидна и не определена. Более того, здесь существуют альтернативы.

      ОДНОПОЛЯРНЫЙ МИР И ЕГО БЕЗОПАСНОСТЬ

     Одну из версий стратегической картины будущей глобальной безопасности предлагают аналитики и стратеги США. Согласно их видению, мы движемся к однополярному миру, состоящему из центра (ядра) и периферии. К ядру относятся страны НАТО (США, Европа и их союзники). На противоположном краю — слаборазвитые и недостаточно вестернизированные страны Азии, Африки, Латинской Америки. Между этими границами (центром и периферией) располагаются промежуточные страны — достаточно состоятельные экономически, но с ярко выраженной цивилизационной самобытностью, со специфическими политическими режимами и культурными особенностями, представляющими собой определенные препятствия для полной интеграции в ядро. Это в первую очередь страны БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай), а также ряд бурно развивающихся экономик тихоокеанского региона.

     Новая модель глобальной безопасности в однополярном мире строится на следующих принципах.

     — Главным приоритетом глобальной безопасности является безопасность центра, сохранение, укрепление и расширения их планетарного контроля. Этот приоритет должен быть учрежден, утвержден и признан глобально: "Что хорошо для США, хорошо для всего человечества".

     — Главным вызовом этой системе безопасности являются спорадические попытки периферии атаковать центр. Ярким примером этого служат события 9/11. Бен Ладен — символическая фигура, воплощающая в себе теневые и агрессивные аспекты периферии (в цивилизационном, культурном и геополитическом смыслах).

     — Глобальную сеть и появление новых акторов МО следует превратить в орудие центра для влияния на периферию, исключив или максимально ограничив возможности обратного процесса.

     — Промежуточная зона между центром и периферией (БРИК и связанные с ними страны и территории) должна постепенно интегрироваться в центр через процессы глобализации и вестернизации. При этом не исключена и даже желательна фрагментация этих крупных геополитических образований и их разделение на разнородные территории — развитые анклавы ускоренно интегрируются в центр, слаборазвитые "падают" в периферию.

     — Социально-психологический и культурный код постмодерна должен внедряться аккуратно и неравномерно: центр сохраняет в той или иной степени рационал модерна (волю к власти, рациональное мышление, учет силового баланса, способность к концентрации управленческих усилий), но одновременно имитирует "самодемократизацию", ускоряя тем самым фрагментацию периферии и промежуточных зон ("демократия", по выражению американского стратега Стивена Манна, будет распространяться как "саморазвивающийся вирус").

     — Процесс десуверенизации национальных государств и появление новых негосударственных акторов должен проходить по алгоритму постепенной передачи властных полномочий наднациональным образованиям, контролируемым центром или напрямую самому центру. При этом будет происходить "хаотизация", "дефрагментация", иногда "этнизация" национальных единиц. Основной проблемой здесь будет сохранение контроля со стороны центра или лояльных ему региональных менеджеров над видами вооружений и технологиями, способными причинить глобальный вред всей мировой системе.

     В этом направлении и идет в настоящее время трансформация общемировой системы безопасности. При этом инструменты Запада эпохи ялтинского мира — военный блок НАТО, МВФ, ВТО, а также институты, служившие ранее для интеграции между собой капиталистических стран (Бильдербергский клуб, Давосский форум, Трехстороняя комиссия и т.д.), — постепенно трансформируются в глобальные институции, способные обеспечить центру планетарный контроль.

      ПОПАСТЬ В СЕТЬ

     Контроль центра над миром требует новых механизмов и процедур, так как старые с этими проблемами просто не справляются. Полностью интегрировать в общую рационально действующую мировую систему все территории и народы центр не способен. Отсюда идея поддержания "управляемого хаоса" на периферии и сетевой принцип глобального контроля, жестко устанавливаемый только над точечными терминалами, вокруг которых будут бушевать слабоуправляемые местные стихии при условии, что они не смогут всерьез повредить самой глобальной сети.

     Способные и желающие подключиться к сети будут постепенно вестернизироваться и глобализироваться, впитывая механизмы новых моделей подчинения/приказания, на сей раз на основе не линейного иерархического управления, но кодовых модуляций и интеграций в динамически развивающиеся и постоянно перестраивающиеся системы (по аналогии с пульсацией мод, флуктуациями трендов и атаками навязчивых мировых брендов).

     США и страны НАТО в настоящее время занимаются перестройкой глобальной системы безопасности именно в таком ключе, тестируя новые подходы, отлаживая сетевые структуры, проверяя эффективность основных механизмов глобального контроля в версии постмодерна.

      МНОГОПОЛЯРНАЯ АЛЬТЕРНАТИВА

     Признавая необратимость краха ялтинской системы и объективные изменения, связанные с постмодерном, можно было бы предложить альтернативный сценарий мироустройства и глобальной безопасности. Этот сценарий можно назвать многополярным и ожидать, что его предложат те страны, которые в однополярной модели попадают в промежуточную зону, то есть страны БРИК. Для выдвижения какого-то внятного проекта у крайней периферии нет ни достаточных оснований, ни достаточного масштаба, поэтому выдвигаемые ею проекты будут носить заведомо экстравагантный и нереалистичный характер (как, например, идеи мирового "Исламского государства" или антиглобалистские призывы к "мировой анархии").

     Многополярный мир призывает решить сложившуюся глобальную ситуацию следующим образом. Надо распределить зоны ответственности за человечество между несколькими инстанциями, число которых будет больше двух, но гораздо меньше, чем количество нынешних номинально суверенных государств-наций. Приблизительно количество полюсов многополярного мира должно соответствовать числу мировых цивилизаций. Безусловными кандидатами на статус полюса обладают Китай, Россия, Индия, к ним примыкает интеграционный проект стран Латинской Америки (с ядром в Бразилии), возможное в будущем объединение исламских стран (арабских отдельно, евразийских отдельно) и в более отдаленной перспективе "Соединенные Штаты Африки". В случае успеха такой инициативы на самостоятельный полюс могут претендовать также Европа и Япония, в данный момент интегрированные в западный центр.

     Каждый из полюсов многополярного мира организует зону своего приоритетного влияния, включая политическую, мировоззренческую, социальную, культурную, языковую и экономическую модель — Pax China, Pax Indiana, Pax Russica, Pax Latino-Americana и т.д. Границы между ними пройдут не по линии ныне существующих государственных рубежей, но по иным, более гибким и менее формализованным признакам (язык, этнос, культура, хозяйственная модель, религия и т.д.).

     США и странам, входящим в центр однополярного мира, будет предложено удовольствоваться ролью полюса, решающего в границах своей цивилизации, но не обладающего глобальной гегемонией. Очевидно, что в такой ситуации речь пойдет о редукции глобального влияния Запада и о прямом конфликте со стратегией построения мира однополярного. В таком случае остаточные модели ялтинского мира, например, ООН, смогут служить переходными инструментами к миру многополярному в противовес тем институтам, где доминация Запада, особенно США, очевидна.

      ВОЕННО-СТРАТЕГИЧЕСКАЯ ИНТЕГРАЦИЯ

     Именно США и НАТО в следовании их нынешнему курсу и должно быть оказано максимальное сопротивление со стороны тех стран, которые исторически заинтересованы в установлении многополярности. Для успешной реализации стратегической многополярности необходимо объединить усилия всех стран промежуточной зоны — в первую очередь БРИК. В перспективе так или иначе, но должен быть создан военно-политический союз на базе БРИК, ШОС и иных региональных интеграционных объединений. Этот союз должен активно проводить совместные учения, отлаживать управление вооруженными силами в случае военных действий, апробировать координацию, соучаствовать в развитии военно-технического потенциала друг друга.

     Полюса многополярного мира (БРИК и другие) должны активно продвигать военно-стратегическую интеграцию в зонах своего контроля, вовлекая соседние страны, не имеющие потенциала стать самостоятельными полюсами, в пространство своего военного влияния. Для этого следует создавать на их территории военные базы, размещать ограниченный контингент войск, создавать смешанные военные бригады. Примером такого процесса может служить ОДКБ.

     Полюса многополярного мира должны обеспечивать защиту от проявлений "хаотизации" на своих собственных территориях. В частности, необходимо противодействовать сепаратистским и этноцентрическим настроениям, нивелировать негативные аспекты "демократизации". Возникновение и поведение новых неправительственных акторов должно контролироваться полюсами: одни должны поддерживаться, другие подавляться.

      ПЕРЕХОД В НЕИЗВЕСТНОСТЬ

     Когда мы говорим о глобальной безопасности, то имеем в виду нечто неопределенное. Эта неопределенность, однако, легко раскладывается на три составляющие.

     — Инерциальный дискурс ялтинского мира, лишенный содержания и подобный фантомной боли.

      — Однополярный дискурс, где глобальная безопасность трактуется как безопасность центра. Это американская, атлантистская парадигма. К ней примыкает тот сегмент европейской политики, который строго следует в русле атлантизма. На сходных позициях (хотя и менее отчетливых) стоят многочисленные представители атлантистской сети влияния в мировом масштабе, включая сами страны БРИК, и все остальные державы. Именно такая однополярная трактовка проблемы глобальной безопасности как на словах, так и в заявлениях, поступках конкретных политических деятелей и позволяет однозначно выделить эту сеть.

     — Многополярный дискурс (точнее субдискурс, более напоминающий подразумевание), озабоченный прежде всего сохранением суверенного контроля над региональными зонами перед лицом всех видов десуверенизации как в пользу надгосударственных глобальных инстанций (на практике в пользу центра), так и в пользу более мелких внутренних акторов (сепаратизм, издержки демократизации). Этот дискурс чрезвычайно редко проявляется напрямую, и его следует идентифицировать чаще всего по косвенным признакам: оппонирование однополярным инициативам в области глобальной безопасности, саботаж и запутывание обсуждений и решений, ведущих к укреплению позиций центра и усилению его стратегий, упорство в отстаивании собственных региональных интересов в ущерб мнению управляемой из центра мировой общественности.

     Для полноты картины можно выделить еще громкий и яркий маргинальный дискурс, выдвигающий экстравагантные модели мироустройства и связывающий проблемы глобальной безопасности с гипертрофированными, хотя подчас и довольно реалистичными, в конечном счёте угрозами. Сюда относятся исламский фундаментализм, антиглобализм, неомарксизм, крайний национализм и т.д. Они подчас идентифицируют главный вызов — в лице американской глобальной гегемонии — даже еще яснее, нежели сторонники многополярного мира. Но в качестве альтернативы выдвигают неприемлемую и не обеспеченную никакими ресурсами карикатуру, тем самым подрывая когерентность и реалистичность многополярной альтернативы, которую атлантистские критики легко отождествляют с этими маргинальными, искаженными и экстремистскими утопиями и на этом основании отбрасывают без дальнейшего рассмотрения. Можно предположить, что повышенное внимание, уделяемое всем формам красочного, но малоосмысленного экстремистского антиглобализма, и, напротив, системное замалчивание корректных и взвешенных многополярных подходов служат одной цели и далеко не случайно. Это своего рода опережающий ход сторонников однополярного мира, призванный заведомо дискредитировать и извратить позиции своих реальных оппонентов.

      ПО МЕСТАМ

     Какой вывод можно сделать из данного анализа применительно к России? Мы должны четко классифицировать определенные организации и даже отдельных экспертов по их позициям в обсуждаемом вопросе. Например, "агент влияния атлантизма" или "сторонник однополярности". Это никак не должно умалять достоинства организаций и экспертов или бросать тень сомнения на их компетентность. Столь же ясно надо определить пул экспертов и организаций, стоящих на позициях многополярного мира. Таким образом, можно будет обозначить любое мероприятие, связанное с обсуждением проблемы глобальной безопасности: например, атлантистский (однополярный) "круглый стол" о глобальной безопасности, или евразийский (многополярный) "круглый стол", или обмен мнениями атлантистов-однополярников с евразийцами-многополярниками.

     Для тех, кто еще оперирует стереотипами двуполярного мира, можно учредить отдельные "ялтинские" встречи (в России чрезвычайно живучи инерциальные представления, сопряженные со стереотипами эпохи биполярности). И, наконец, пусть маргиналы всех мастей устраивают сходки в духе антиглобалистских конгрессов.

     Такую же дифференциацию стоит провести и в отношении международных мероприятий, посвященных этой теме. Пока же сумбур царит и в выступлениях лидеров страны, которые вместо внятной позиции по вопросам глобальной безопасности декламируют коаны, где одно строго противоречит другому. Лидеров можно понять, они лавируют. Может быть, внешнеполитическая нечленораздельность в нынешних условиях и оправданна, ибо она предназначается зарубежным слушателям. Среди своих мы все же должны расставить вещи по своим местам.

1