Венецианское наследие

Венецианское наследие

Путешествие во времени

Венецианское наследие

ОДНАЖДЫ С АЛИСОЙ ДАНШОХ

Однажды мы обедали с моей иностранной гостьей в итальянском ресторане в Москве. Она удивилась вкусности всего подаваемого и высокому качеству обслуживания. Нам с гордостью представили шеф-повара из Тосканы, которому мы высказали наше buonissimo, а он с достоинством ответствовал prego. Разговор плавно перешёл на Италию, и я радостно сообщила, что завтра улетаю в Венецию. В ответ иностранная гостья поделилась восторженным отношением к этому городу, а чтобы и я полнее почувствовала всю необыкновенность родины Казановы и Карло Гоцци, она немедленно позвонила своей знакомой маркизе, проживающей во дворце на Canal Grande, и попросила её пригласить меня в гости. Самое удивительное, что на следующий день в гостиничном номере нас с мужем ожидало приглашение на обед во дворец маркизы. Я была ошарашена такой аристократической оперативностью и помчалась за нарядной обувкой, а муж для такого случая прикупил пиджак удивительного персючного цвета.

В назначенное время при полном параде, вооружённые коробкой шоколадных конфет с видом Кремля и бутылкой водки, мы по суше подошли к дворцу. Почти все его окна, выходящие на маленькую, не слишком прибранную площадь, были прикрыты фанерой или заколочены досками. Плющ не мог полностью скрыть обвалившуюся штукатурку стен. Мы забеспокоились и засомневались, туда ли пришли и ждут ли нас. Нас ждали. Дверь открыл южноазиатского вида вежливый дворецкий и по лестнице с толстым канатом вместо перил провёл на второй этаж, потому что нежилой первый служил пристанищем огромной чёрной гондоле с четырьмя гребцами-манекенами. Носовая часть гондолы, поблёскивающая золотом в свете факелов, с надеждой смотрела на небольшой причал со ступеньками, уходящими в мутно-зеленоватую воду Canal Grande. У хозяев и гостей всегда оставалась возможность воспользоваться водным путём городского сообщения.

Маркиза оказалась немолодой дамой, удивительно милой и привлекательной, с ясными умными глазами и спокойно-доброжелательной манерой общения. Нас представили собравшимся гостям и предложили на аперитив Беллини – местное спуманте (игристое вино типа шампанского) с персиковым соком. Высокий, голубоглазый и в прошлом светловолосый маркиз с удовольствием провёл по своим владениям, не преминув пожаловаться на нехватку средств для приведения в порядок фасада и всех помещений дворца. «Видите ли, – говорил он, – мы здесь бываем нечасто. В основном живём в Милане, часть времени уходит на ферму в Калабрии, где у меня поместье. А ещё у меня есть виноградники, и я выращиваю рис. Сегодня у нас ризотто со спаржей. Все продукты экологически чистые, ручаюсь головой и руками, ведь я сам за всем присматриваю». Далее пошли урожайные цифры, сколько риса, овощей, винограда и бутылок вина его хозяйство производит, и сколько семья потребляет, и сколько идёт на продажу, и как вырученных денег не хватает на бесконечные ремонты недвижимых объектов. Наш гостеприимный хозяин показал роскошную библиотеку, уютные гостиные и кабинет, семейную коллекцию фарфора и бальный зал с огромной скульптурой Кановы, для которой пришлось разобрать часть стены, чтобы внести в помещение, и по которой во время Второй мировой войны немцы, развлекаясь, стреляли из огнестрельного оружия. Следы пуль как нельзя лучше свидетельствовали о высокой культуре арийской расы. Впрочем, солдаты Наполеона тоже отличались «духовностью» и взяли на память немало венецианских ценностей, благо было что брать. Надо полагать, что и австрийцы, просидевшие в Венеции в общей сложности лет сто, ни в чём себе не отказывали. В общем, хватило на всех оккупантов, а кое-что осталось в великолепных музеях города и для современников.

За обедом мы неожиданно оказались в центре внимания. Русский вопрос интересовал всех. Нас спрашивали про перестройку Горбачёва, про Ельцина и его преемника Путина, про экономику и многое другое.

Обед был скромен, состоял из трёх блюд: обещанного ризотто со спаржей на закуску, кусочка местной рыбы с припущенными овощами – основное блюдо – и мороженого двух видов на десерт. Кроме минеральной воды наливали белое и по желанию красное вино со своих виноградников. Длинный и довольно узкий стол позволял общаться не только с соседями справа и слева, но и с сидящими визави. Напротив меня загорелый господин лет шестидесяти с весёленьким платочком в нагрудном кармане клубного пиджака в застольной беседе поведал, что служит в банке, сейчас он в отпуске, навещает друзей и завтра отбывает в поместье кузена в Австрийских Альпах, где соберутся члены их семьи. «Но, конечно, не все, – добавил он. – Нас, Габсбургов, около четырёхсот. Несколько лет назад мы съехались в Вену и обратились к австрийскому правительству с просьбой вернуть нам собственность нашей семьи, приобретённую на личные средства. Эти социалисты нам отказали». Кто-то заметил, что тогда бы пришлось вернуть половину Австрии. Мой сосед справа посоветовал потребовать у итальянских властей назад север Италии с Миланом и Венецией. Потомок Габсбургов хмыкнул: «Мы, австрийцы, сделали много хорошего. Например, научили итальянцев работать». Дальнейшее потерялось в гуле разнообразных голосов. Не берусь судить о степени правдивости заявления потомка великой правящей династии Австро-Венгрии, но север страны выгодно отличается от бедного юга, что толкает политических экстремистов на требования раздела страны по экономическим результатам. Впрочем, Венеции и отделяться особенно не надо, она и так позиционирует себя как отдельное государство со своим собственным языком, не признающим литературного эталона поэта Данте из Флоренции.

Обед закончился примирительной чашкой кофе с дижестивом. Место для курения отводилось на узеньком балкончике с высокими стульями, предлагавшими посидеть и неторопливо полюбоваться на Большой канал с барочной церковью Санта-Мария делла Салюте и Лагуну, по которой сновали многочисленные плавсредства: гондолы, такси-моторки, разнообразные вапоретто – автобусы, просто суда-судёнышки, а иногда проплывали гигантские паромы, верхние палубы которых позволяли тысячам туристов на борту запечатлеть в памяти и на камеру самый узнаваемый вид Венеции – набережную с припаркованными чёрными гондолами, Пьяцетту со львом Святого Марка на столбе, Кампанилу, Дворец дожей и, конечно, тучи голубей, справедливо считающих себя хозяевами площадей. У меня голуби, если только они не на столе в виде горячего блюда, не вызывают умиления. Рискуя вызвать гнев защитников прав животных, я продолжаю считать их зажравшимися, тупыми, наглыми пакостниками. К тому же они вовсе не так безобидны, как думают некоторые. Например, в сказке братьев Гримм эти милые птички выклевали глазки злобным сёстрам Золушки. В этом году нашёлся человек, который сделал из венецианских голубков многочисленных чучел и рассадил по залам главного павильона Биеннале*. Сидят себе сизокрылые под потолком, смотрят на посетителей свысока недружелюбными зрачками мурановского стекла и ждут удобного момента обгадить любителей концептуального искусства, слетевшихся со всего света себя показать и новые арт-тенденции поклевать в венецианских джардини (садах).

Наполеон и предположить не мог, что разбитые по его приказу сады через несколько десятилетий станут арт-туристической меккой и подиумом для показа нового платья голого короля. Я каждый раз восторгаюсь наглядными пособиями по развитию человеческого воображения и инструкциями по превращению самых разных предметов в дорогостоящие арт-объекты.

Естественно, что вокруг несения в массы самого концептуального, идейного и актуального поднимаются клубы пыли неасфальтированных садовых дорожек и много шума практически из ничего. В этом году шума с избытком издавал огромный перевёрнутый американский танк б/у, устрашающе вращая вхолостую гусеницами. А где-то на самом верху этого монстра пристроилась спортивная беговая дорожка с живым человеком. В момент смены бегуна шум прекращался. Происходящее напоминало еврейский анекдот про несчастного бедного Мойшу, который жил с кучей детишек и больной тёщей в одной маленькой комнатке и которому ребе посоветовал взять в дом ещё и козу. Когда через две недели ребе разрешил измученному еврею избавиться от козы, жизнь Мойше показалась прекрасной. Так и мне в редкие моменты танкового затишья начинало казаться, что всё здесь очень даже и molto interessante, по крайней мере этими нейтральными словами нельзя обидеть ни одну даже самую ранимую душу художника.

Позволю себе вернуться ещё раз к еврейской теме. Как оказалось, она сильно взволновала павильон Польши, который выложил в своих недрах внушительную стопку плакатов – «Манифест о возрождении польского еврейства», подкрепив его короткометражным фильмом в трёх частях, каждая из которых демонстрировалась в отдельном зале. Всё это смахивало на провокацию, ибо трудно представить лицо еврейской национальности, которое могло бы поддержать эту идею, после того как его предки и родственники преследовались и планомерно уничтожались на территории Польши при разных режимах. Наконец к 1967 году еврейский вопрос был решён окончательно: ПНР принудительно выслала всех оставшихся евреев в другие страны.

Кто знает, может быть, кто-нибудь из детей тех вынужденных переселенцев стал художником-концептуалистом и теперь выставился в израильском павильоне, куда стояла длиннющая очередь. Народ шутил, глядя на неё: «У них при входе работают люди из службы безопасности аэропорта в Тель-Авиве. Всех обыскивают и опрашивают с пристрастием». «Своих» приехал поддержать сам Шимон Перес и тут же создал массу неудобств: полицейские на водных скутерах перекрыли Большой канал, а вооружённые автоматами карабинеры в чёрном бросали на всех посетителей Биеннале подозрительные взгляды.

В этом биеннальном году чернушности поубавилось. В бассейне не болтался излишне правдоподобный труп скандинавского коллекционера, символизируя то ли конец традиционного и победу актуального в искусстве, то ли прямо наоборот.

Невероятно позитивно выглядели три огромных абсолютно реальных полотна Тинторетто, блестяще иллюстрируя Illuminazioni – главную идею организаторов выставки. В них был не просто свет – они сияли, излучая мощную энергию истинного таланта и мастерства. Рядом с работами великого венецианца мультимедийные ухищрения казались нелепыми шутками. Мудрый старец прятал усмешку в бороду: «Концепция концепцией, но есть и ещё кое-что в нашей жизни». Австрийцы испугались Тинторетто и заткнули рты старым портретам, надев на них разнообразные намордники: «Молчи, старое искусство, молчи!»

Греки накануне возможного дефолта решили сделать Венеции реверанс, а может быть, напомнить, что когда-то остров Кипр принадлежал Светлейшей Республике. В своём павильоне налили воды и, как на площади Сан-Марко в сезон дождей, положили деревянные мостки.

Сама Венеция также использовала водную тематику, расположив в воде под углом длинный ряд чёрных лодочных носов с экранами струящейся воды внутри стилизованных гондол.

О прекрасных венецианских зеркалах напомнил южнокорейский павильон, безжалостно, громоподобно и максимально приближенно к реальности разбивая их разными способами на огромных экранах мониторов.

Через несколько часов безудержного поглощения актуалки вдруг начинаешь понимать, что голодное брюхо к прекрасному глухо. И тут начинается вторая, а для кого-то, может быть, и самая главная биеннальная жизнь. С кем вы, мастера культуры и гости Венеции, питаетесь, общаетесь и тусуетесь? Если подсуетиться и запастись всеми приглашениями на Biennale превью, то на их ежедневное использование не хватит суток, разбухших до 48 часов. Каждый павильон, каждая страна, каждое выставочное пространство и каждый, кто хочет занять место на коллекционно-аукционном Олимпе, устраивает свой праздник, приём, фуршет, обед, дринк, вечеринку, вечерок и т.д. На Биеннале принцип Евгения Онегина: «Там будет бал, там детский праздник. / Куда ж поскачет мой проказник? / С кого начнёт он? Всё равно: / Везде поспеть немудрено» – не срабатывает.

Сколько бы мероприятий ты ни посетил, но если ты не засветился на нескольких самых-самых, то, как ни пыжься, ты не в обойме людей при сегодняшнем арте. О великая Ярмарка Тщеславия! Как ты хороша и соблазнительна! Сколько работы для критиков, журналистов, фотографов! Какое раздолье для светских хроникёров! Ведь нам, простым читателям и зрителям, завсегда интересно, кто с кем и кто в чём. А на биеннальное превью собираются разные звёзды разной величины, и политики, и министры всяческих культур, и миллиардеры с миллионерами, и галеристы с аукционистами всех мастей и рангов, и тысячи молодых людей, особенно девушек в поиске, с визитной карточкой консультанта по искусству – от Cristie’s по большей части. Когда смотришь на эту молодёжь, начинает казаться, что под личиной аукционного дома, от имени которого они выступали, скрывается мощная разведывательная организация, опутавшая своими арт-щупальцами весь земной шар.

Не скрою: Cristie’s добрался и до меня. Я откликнулась на его приглашение и с удовольствием подкрепилась на кораблике Il Doge, припаркованном в трёх минутах ходьбы от главного входа в Giardini. Покачиваясь вместе с корабликом, мы делились впечатлениями об увиденном, запивали их не слишком дорогим вином и чувствовали себя приобщёнными к актуальному искусству. Возможно, приобщённость была бы ещё ощутимее, если бы еду подавали на яхте Абрамовича, куда хотели бы попасть все или почти все приехавшие на Биеннале. Узнав, что я из Москвы, меня спрашивали, знакома ли я с самым популярным на Западе русским олигархом, где стоит его яхта и на ком он теперь женат. Я отвечала примерно так: он – национальное достояние, его знают все, особенно на Чукотке. Кстати, говорят, он подал иск о возвращении Аляски России, а по слухам, здесь, в Венеции, он обсуждает с местными властями покупку дворца для филиала «Гаража» – галереи его подруги. Ведь не только господину Пино выставлять в старинном палаццо разрезанную на части корову в формалине или ставить на стрелку у старой Таможни гипсовую фигуру типа голая беременная пионерка не то с дохлой чайкой в руке, не то с селёдкой (вид издалека). Иностранцы поражались грандиозности планов Абрамовича, я же не могла простить начальнику Чукотки бессонную ночь. Именно под моим гостиничным окном до четырёх утра громыхала «гаражная» вечеринка, на которую рвалась вся биеннальная молодёжь. Интересно, что бы я писала, если бы меня на неё позвали?

Собственно говоря, превью Биеннале и суета вокруг него занимают лишь несколько часов в насыщенной программе фонда «Венецианское наследие», цель которого – помочь сохранить уникальные памятники культуры в уникальном городе. Каждые два года руководство фонда отчитывается о проделанной работе и рассказывает о дальнейших планах.

В 2010 году фонд и фирма Луи Вуиттон общими усилиями помогли завершить реставрацию серебряного алтаря Maggiore в церкви Сан-Сальвадор, которую украшают работы Тициана, Карпаччо, Риччи, Сансовино и где покоятся многие венецианские дожи и королева Кипра Катерина Корнер. Лишь трижды в году во время самых значимых католических праздников выставляется это уникальное творение мастеров серебряных дел XVI века. Всё остальное время алтарь находится за картиной Тициана. Простое нажатие кнопки настоятелем церкви опускает полотно вниз, и у всех посетителей от неожиданности одновременно вырывается возглас изумлённого восхищения. Такого вы не увидите и не услышите ни в одном из 89 павильонов Биеннале (именно столько их в этом году).

Настоятель с удовольствием показал нам другие богатства, которые со временем, после приведения их в порядок, станут частью музейной экспозиции. Содержание Сан-Сальвадора – дорогое удовольствие, поэтому за монастырские помещения отвечает Italia Telecom, удобно расположив в них свои офисы и конференц-зал с расписными потолками и деревянной резной мебелью всё того же XVI века. В уютном внутреннем дворе монастыря нам предложили трапезу с восхитительным ризотто кон лимоне (с лимонной цедрой), что дало нам возможностью почувствовать себя в XVIII веке. В те далёкие времена по воскресеньям жители города приходили навестить монастырских воспитанниц, пили предложенные напитки, ели сладости и оставляли щедрые пожертвования. Примерно то же самое происходит в XXI веке. И хотя воспитанниц больше нет, зато есть множество проблем, их решение требует средств, а чтобы их получить, надо очень постараться. Венеция славилась умением зарабатывать деньги. Она умела и тратить их во славу Светлейшей Республики, устраивая роскошные и дорогостоящие празднества, для которых не жалела шелков, бархата, парчи, кружев; зеркал, свечей, вина, фейерверков и других развлечений. А как сегодня зарабатываются деньги на поддержание воспоминаний о былом величии и могуществе? Конечно, это спонсоры, те, кто любит город и хочет его сохранить. И конечно, это в первую очередь – американцы. Ну нравится им Венеция, и они готовы тратить деньги и чувствовать себя благодеятелями и чтобы все об этом знали. А взамен хотят получать респект и эксклюзив.

Таким образом, небедные и продвинутые америкосы, поклонники старушки Европы, учредили фонд «Венецианское наследие» с благородными планами по спасению Венеции. Список совета попечителей, почётных членов, гостей украшен аристократическими титулами, а вес ему придают фамилии успешных деловых людей. Основная часть членских взносов идёт на реставрационные работы и совсем небольшая уходит на содержание аппарата (постоянных сотрудников всего трое). Как и положено благотворительной организации, фонд активно использует добровольцев. Местные жители с удовольствием помогают кто чем может – то напитками и едой, то гостеприимно открывают двери своих дворцов и загородных вилл для проведения мероприятий. Согласитесь, вечерние туалеты выглядят намного импозантнее в старинных интерьерах, отражаясь в подёрнутых дымкой времён зеркалах. А как приятно провести вечер в обществе интересного собеседника, поблёскивая камушками, эрудицией и знанием иностранных языков. Если вам понравится вино из хозяйского подвала, то вы всегда сможете купить несколько ящиков домой, и скидка вам обеспечена. За отдельную плату и тоже со скидкой вам предложат снять приглянувшийся палаццо, скажем, для свадьбы сына, дочери или для собственного юбилея.

Гостеприимно распахиваются двери не только домов, но и фабрик. С удовольствием вспоминаю визит на производство обуви известной марки Sergiо Rossi. Нас подвезли к невзрачным серым зданиям-коробкам в чистом поле. Сначала были осмотрены лаборатории, в недрах которых разрабатываются новые модели, затем от слов и чертежей перешли к делу, и мы оказались в цеху. Из чего только не создаётся модная обувь! Кроме примитивной кожи и замши домашнего скота, дорогих крокодилов и змей широко используются рыбья чешуя и шкуры экзотических животных – жирафа, гепарда и т.д. Самое большое впечатление на меня произвели останки огромной лягушки с фантастическим узором. Придумать такое сочетание красок и рисунок может только природа. Я никогда не одобряла Ивана-царевича с его недальновидными и необдуманными поступками, но если он сжёг похожую лягушачью шкурку, то всё прогрессивное человечество обязано объявить его персоной non grata и лишить звания сказочного героя.

Кроме материалов мы увидели весь процесс от и до финального украшения, скажем, кристаллами Сваровски, что делается вручную, соответственно и стоит это… С ценой мы ознакомились в прифабричном магазине, куда нас завели напоследок. Дальнейшее напоминало сцену в театре Варьете из булгаковского романа «Мастер и Маргарита». Дамы кинулись в атаку на бесконечные полки с обувью и победили. Каждая уходила с поля битвы с горящими азартом глазами и огромным количеством коробок – наград за шопинг-рвение. Но истинным победителем, конечно, был Sergio Rossi. Он нас пленил качеством, ассортиментом и весьма относительной скидкой. А закрепил успех потрясающей по красоте и вкусу сервировкой стола на фамильной вилле в сорока километрах от Венеции.

В общем, спонсор спонсором, но о своей выгоде и рекламе не забывает никто. В этом году основным благодетелем выступал ювелирный дом Vhernier. Как и Rossi, он пригласил к себе в бутик, напоил желающих утренним кофе со свежими круассанами и предложил вниманию эксклюзивную продукцию. Лишь очень высокие цены помешали членам фонда «Венецианское наследие» расхватать стильные кольца, серьги, колье и часы, но не помешали прийти на вечернее мероприятие, спонсируемое Vhernier, – Gala Dinner Dance, а по-русски – Суперобед с танцами в Palazzo Ca’Vendramin Calergi. Как каждый уважающий себя венецианский дворец, он пережил много веков, много стилей и ещё больше владельцев. В этот вечер он сиял всеми своими люстрами мурановского стекла. Огромные старинные зеркала с удовольствием отражали нарядную толпу, а многочисленные парадные портреты с плохо скрываемой завистью разглядывали дам в вечерних туалетах и мужчин в смокингах, рассаживающихся за круглыми столами. На несколько минут гул голосов смолк. Это председатель правления фонда произнёс приветственное слово, после которого возобновился мерный гул голосов, сопровождаемый постукиванием ножей, вилок и звоном бокалов. Надо сказать, что организаторы сидячих обедов проявляют невероятные способности, делая рассадку, ведь от неё зависит успех обеда в большей степени, чем от меню, потому что интересный разговор с приятным собеседником отвлекает от процесса поглощения пищи, превращая еду в нечто второстепенное, а общение – в главное. Мне повезло, за моим столом сидели исключительно симпатичные люди и одна особенно приятная немолодая пара, с которой я познакомилась накануне в оперном Театре la Fenice (Фениче), а по-русски – Феникс. Удивительно, до какой степени название соответствует действительности. За почти трёхсотлетнюю историю знаменитого музыкального дома, на сцене которого ставились премьеры Россини, Доницетти, Верди, он один раз рухнул и два раза сгорал дотла. И каждый раз, как и положено мифической птице Феникс, новый театр возрождался из руин и пепла на том же месте и в том же виде. Последний пожар случился в 1996 году, тогда суд признал двух электриков виновными в умышленном поджоге. Городу, горожанам и спонсорам ремонт обошёлся в 90 миллионов евро. Заново отстроенный храм музыки походит на прежний как две капли воды из Большого канала. Небольшой четырёхъярусный нарядный зал в весёленькой цветовой гамме. Бирюза, персик, золото, солнечно-жёлтые панели, тёмной зелени бархатный занавес, опять же бархатные персиковые кресла, уютные жёлтые фонарики. Среди цветочков, медальончиков с голыми пухлыми амурчиками прячутся серьёзные мужские головы, очевидно принадлежащие выдающимся итальянским композиторам. А на заднике в глубине сцены расположился странный птиц с подрезанными крыльями, чтоб не улетел. Логично было бы предположить, что это и есть феникс.

В Театр ла Фениче мы пришли на концерт, посвящённый памяти Нино Рота. По-моему, он написал музыку ко всем знаменитым итальянским фильмам. Во всяком случае, Феллини, Висконти и Антониони не могли обойтись без него. Конечно, он писал и серьёзные вещи. Большой симфонический оркестр исполнил концерт для себя и тромбона. Зал был в восторге, все хлопали и кричали «Браво!». И тут, оглянувшись, я заметила, что дама, сидящая за мной, одета в платье от того же модельера, от которого происходил и мой наряд. Сначала мы натянуто улыбнулись друг другу, а потом весело рассмеялись, всё-таки мы были не в одинаковом, а выбор дизайнера свидетельствовал лишь о нашем хорошем вкусе.

На следующий день мы оказались за одним столом и разговаривали так, как будто знакомы целую вечность. Вспомнили вчерашний концерт и объяснились в любви к итальянскому кино и Нино Рота, пропели дифирамбы приглянувшемуся нам модельеру, и тут оказалось, что их двое, её – знаменитый японец, а мой – начинающий немец. Говорили о Биеннале и о том, что культурное послание Штатов слишком прямолинейно. И так все знают, что американцы прут как танк, подминая всё под себя, демонстрируя тупую силу и навязывая всем отвратительный лязг безжалостных гусениц.

Обсуждая проблемы Венеции, пришли к выводу, что полчища голубей, как и полчища однодневных туристов, в основном только гадят. Голуби даже лучше, потому что не воруют. С другой стороны, цены в Венеции – за гранью разумного и немногие могут себе позволить жить в гостиницах, пользоваться услугами моторных такси, а гондольеров – тем более, питаться в дорогущих ресторанах, где еда и обслуживание далеко не всегда соответствуют заявленной стоимости.

Моя собеседница, несмотря на оживлённость, казалась грустной, и, когда заговорили об удачно выбранном месте для заключительного мероприятия, она вдруг расплакалась. Оказалось, что Ca’Vendramin Calergi какое-то время принадлежал её семье и в конце 20-х годов прошлого столетия во время мирового кризиса был продан за гроши. В этом дворце прошло детство её матери, сама она здесь в первый раз и очень волнуется, и ей грустно, и в маленьком зале направо висит портрет её дедушки – графа Луккези-Палли.

Думаю, я бы тоже очень расстраивалась, если бы моим предкам пришлось за копейки расстаться с такой красотищей. Хорошо понимаю и Рихарда Вагнера, который прогостил в палаццо целый год, работая над «Парсифалем», и даже здесь же умер в 1883 году, страшно огорчив своей кончиной тогдашнего владельца графа де Шамбор. В настоящее время Ca’Vendramin Calergi принадлежит городу, который решил, что это лучшее место в Венеции для казино. Я коварному жетону денежки свои не вверяю, но в зал с рулеткой заглянула, одобрительно поцокав языком от роскоши интерьера. В другом не менее привлекательном зале громко играл небольшой оркестрик, приглашая гостей продемонстрировать танцевальные способности на дивном паркете. Если в казино и на танцах народу было совсем мало, то очередь на такси оказалась огромной. Все устали от dolce vita и хотели простейшим и скорейшим путём вернуться в гостиницу, потому как по суше до желанного покоя минут сорок ходьбы на шпильках.

Мне опять повезло. Знакомый антиквар из Парижа, оказавшийся в первых рядах охотников за такси, подбросил к вожделенному гостиничному причалу. Решив не откладывать сбор чемодана на утро, я устало и отрешённо складировала вещи, размышляя о превратностях судьбы, о «Венецианском наследии» и идейности концептуального арта. Каждый раз, когда я решаю, посещать или не посещать Biennale, я вспоминаю нашего водителя, который однажды проигнорировал приказ сотрудника ГАИ остановиться. Мой муж поинтересовался: «Юрий Викторович, вы не заметили гаишника?» – «Почему не заметил? Заметил». – «Тогда почему вы не остановились?» «А что он мне нового скажет?» – последовал ответ.

В отличие от водителя Юрия Викторовича я слишком любопытна и каждые два года с надеждой осматриваю биеннальные павильоны. А вдруг они что-то новенькое мне скажут?

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии: