Глава 3 Кровавый след

Глава 3

Кровавый след

ДЖЕК-ПОТРОШИТЕЛЬ

Бывает, зайдешь в подъезд вслед за соседкой, особенно в вечернее время. А та, с неожиданной для ее возраста и комплекции резвостью, вдруг шарахается от тебя в сторону.

— Бог с вами, тетя Маша! — говоришь. — Не узнаете, что ли?

И замечаешь, как выражение неописуемого ужаса постепенно сползает с ее лица.

— Ох, Господи! — с облегчением вздыхает она. — А я-то, дура старая, испугалась. Думала — маньяк.

— Какой такой маньяк?

— Да вы что, не знаете? — возмущается соседка. — Весь же город гудит!

И пока мы ждем лифт, тетя Маша посвящает в страшную историю: оказывается, объявился очередной маньяк, который нападает на женщин в подъездах. Притом именно на таких, как она, — соседка выразительно машет рукой вокруг своей необъятной груди.

— Мало ли кто что болтает! Нельзя же верить всякой чепухе!

— Да? — недоверчиво усмехается бдительная соседка. — А сколько уже таких случаев было! Когда такой нелюдь на девушек в красном бросался, тоже все смеялись: бабские сказки! А потом оказалось — правда. Или другой, который блондинок в день тридцатилетия убивал…

— Ну, этот для вас не страшен… — надо же пошутить, развеять страх соседки. — Во-первых, вы не блондинка, во-вторых, вам чуть-чуть больше лет… Так что и беспокоиться вроде нечего.

— Так тех давно уже взяли! — сердится соседка. — А этот, ну, который новый, выбирает, чтоб в теле была, полная, значит.

— У него хороший вкус! Кости, известно, любят только собаки, так испанцы говорят.

— Вот-вот, вкус, — тетя Маша втягивает голову в плечи и понижает голос. — Убьет, сволочь, изнасилует, да еще съест потом.

Ага, вот уже слух оброс плотью.

— Да зачем же ему съедать жертву?

— Эх вы! — Соседка, оказывается, все знает. — Чтобы следы замести, вот зачем! Вы что ищете? Труп! А он труп уже съел!

Разубеждать тетю Машу — пустой номер. Тем более что действительность, случается, куда как превосходит по своим ужасам самые невероятные слухи.

В прошлом веке по Лондону прокатилась волна убийств. Чуть ли не каждую ночь в темных переулках находили безжизненные и обезображенные тела проституток. Весь город жил в страхе. Женщины боялись выходить на улицу даже днем, не то что вечером. Скотленд-ярд сбился с ног в поисках загадочного преступника…

Не правда ли, здорово похоже на нашу сегодняшнюю жизнь?

В конце концов зловещего убийцу установили. Но еще долго авторов серийных убийств именовали Джеками-потрошителями. Теперь мы говорим про них — «новый Чикатило». И это происходит только потому, что процесс по делу ростовского маньяка был громким, разоблачение — убедительным, кроме того, Чикатило безнаказанно творил свои злодеяния на протяжении долгих двенадцати лет. А ведь есть не менее страшные убийцы, вот только по части славы им повезло меньше.

ВРАЧ-УБИЙЦА (Из практики И. М. Костоева)

В середине восьмидесятых годов Иркутск был буквально потрясен чередой тяжких преступлений, совершенных на сексуальной почве. В собственных квартирах были изнасилованы, а затем убиты четыре престарелые женщины, которые болели и практически не вставали с постели. Также в своем доме была изнасилована и задушена с помощью веревки несовершеннолетняя девочка. Еще четверо малолетних девочек и мальчиков были найдены в подвалах жилых домов, ремонтируемых и строящихся зданиях. Судебно-медицинская экспертиза показывала, что со всеми погибшими были совершены половые акты, в том числе в извращенной форме, а также акты мужеложства. На их телах обнаружена сперма, совпадающая по групповой принадлежности. Этот факт, а также осмотр мест происшествий, показания ряда свидетелей о приметах возможного преступника, хоть и были весьма противоречивыми, тем не менее давали основание считать, что все эти преступления совершаются одним лицом. Но время шло, а следствие по-прежнему топталось на месте. До 17 января 1986 года.

В этот день одна женщина возле булочной обратила внимание, что некий мужчина завел семилетнего мальчика в пустое реставрируемое здание. Заглянув в пролом, она с ужасом увидела раздетого мальчика, лежащего на полу, и наклонившегося над ним с откровенными сексуальными намерениями мужчину. Женщина истошно закричала, и на ее крик сбежались посторонние люди, немедленно сбившие с ног насильника, после чего его доставили в отделение милиции.

Насильник, оказавшийся врачом «скорой помощи», тридцатилетним Василием Куликом, категорически отрицал очевидные факты. По его версии, он зашел в строящееся здание по естественной нужде. И там обнаружил полураздетого ребенка. Будучи врачом, он, разумеется, предпринял немедленную попытку привести мальчика в сознание. Вот за этим занятием его и увидела женщина, но ничего не поняла и завопила: «Насилуют!» Он, конечно, испугался и хотел убежать, но налетели незнакомые ему люди, избили и притащили в милицию.

Между тем пришедший в себя мальчик Сережа Назаров рассказал, что неизвестный ему человек затащил его в строящийся дом, снял с него шапку и пальто, зажал рот ладонью, чтоб он не мог кричать, и сдавил горло, отчего он и потерял сознание.

На следующий день Кулик написал заявление на имя прокурора Иркутской области и на допросе изложил обстоятельства совершенных им убийств престарелых женщин и малолетних детей, сопряженных с изнасилованием.

Как врач он ездил по вызовам пожилых больных женщин. Убедившись, что в квартире никого нет, он делал жертвам уколы снотворными препаратами. Когда же они затихали, насиловал и убивал их. Таким образом, сопротивление жертв было исключено.

Что же касается малолетних мальчиков и девочек, то их он заманивал в подвалы домов, насиловал, а затем душил.

Кулик был арестован и продолжал давать показания, из которых стало ясно, что он совершил уже 30 подобных преступлений. И в 14 случаях жертвы были им убиты.

Он показал также места совершения своих преступлений, которые совпадали с данными протоколов осмотра этих мест, подтверждались результатами экспертных исследований и другими материалами дела, для расследования которого была создана солидная следственно-оперативная группа.

Однако, как выяснилось позже, сам факт дачи обвиняемым признательных показаний, его охотное сотрудничество со следствием оказались хитрым ходом преступника и затмили глаза следователям. Допросы носили поверхностный характер. Фактические обстоятельства и детали расследуемых преступлений не выяснялись. Такие важные следственные действия, как проверка показаний на месте, опознания, очные ставки и прочее, были проведены на весьма низком профессиональном уровне. Серьезные нарушения были допущены и при назначении всевозможных экспертиз.

И вот в таком незавершенном виде дело Кулика было направлено в Иркутский областной суд. Но, получив его для ознакомления и посоветовавшись со своим адвокатом, Кулик в суде отказался от всех своих показаний, мотивируя это тем, что был вынужден в силу определенных обстоятельств оговорить себя.

А причина оказалась в том, что и сам Кулик, и его покойный ныне отец, да и вся семья стали объектом пристального внимания шантажистов-уголовников. Когда-то, еще в годы войны, будучи на Украине, отец Кулика сделал тайник, в котором спрятал несколько немецких автоматов вместе с боезапасом. И однажды в компании приятелей проговорился об этом. Через какое-то время его навестил человек, сообщивший, что это оружие найдено и использовано при нападении на инкассаторов, Пришелец требовал денег, грозя разоблачением. И отец вынужден был платить за молчание. После его смерти шантажисты взялись за сына — Василия Кулика: угрожали расправой с семьей. Дошло до того, что троих из этой банды Василий попросту выследил и убил. Но тогда оставшиеся бандиты стали шантажировать его покойниками, о которых обещали донести в соответствующие органы. Вот и одним из их требований было: он должен принять на себя все изнасилования и убийства, которые они совершили, причем о каждом преступлении ему подробно рассказывали и даже показывали, где произошло, что, когда. Со всеми этими «признаниями» он и должен был явиться в следственные органы.

Трудно было поверить в эту фантастическую историю, однако ошибки, допущенные следователем, существенные пробелы в материалах послужили причиной для направления дела Кулика на дополнительное расследование.

Была создана новая следственно-оперативная бригада, которую возглавил один из талантливейших следователей, которых я знал, Николай Китаев, но полгода спустя дело Кулика по указанию Прокуратуры Союза было передано в следственную часть Прокуратуры РСФСР.

Начался планомерный поиск оставшихся неизвестными жертв насильника. И он увенчался успехом. Удалось установить сразу трех малолеток, которых Кулик изнасиловал в подвалах, но по какойто причине оставил в живых. Девочки уверенно опознали Кулика, подробно рассказали об обстоятельствах совершенных с ними преступлений, показали, где все происходило. В результате тактически правильно организованного дополнительного расследования версия с шантажистами развалилась на части. И тогда Кулик вернулся к прежним своим показаниям, признав совершение всех вмененных ему в вину преступлений, в том числе и 14 убийств.

История с этим делом показала, какую опасность таит в себе поверхностное отношение к показаниям признающего вину обвиняемого.

В нашей практике нередко случается так, что показания, полученные от обвиняемого, бывают единственным источником доказательств. Но если ты не сумеешь грамотно эти показания вытащить и их закрепить, все валится. И вот сложилась такая ситуация.

После возвращения дела Кулика на доследование, что было, естественно, тяжелейшим ударом для Генпрокуратуры, потому что оно находилось на контроле ЦК КПСС, прокурор России С. Емельянов направил в Иркутск начальника отдела следственного управления А. Иванова, чтобы тот объективно изучил все материалы и доложил, почему дело развалилось. Недели через две, вернувшись в Москву, Иванов представил прокурору заключение, в котором сообщал, что в деле ничего объективно установленного, кроме последнего эпизода с мальчиком и покушением на мужеложство, где Кулик, можно сказать, был взято поличным, нет. Все остальное, по существу, потеряно. Кулик же занял очень твердую позицию, и сломать его не удалось. И коль скоро все сроки предварительного следствия были съедены, остается единственный выход: направить дело в суд по последнему эпизоду, а остальные преступления должны были повиснуть. Естественно, с соответствующими дисциплинарными и организационными выводами на этот счет.

После этого меня вызвал Генеральный прокурор и говорит: «Вам надо поехать в Иркутск. Ознакомиться с делом, постараться сделать все возможное, чтобы объективно разобраться в этой ситуации: что это — самооговоры Кулика или же он преступник, пытающийся уйти от ответственности…»

Изучив находившиеся в надзорном производстве материалы, я вылетел в Иркутск. Начал ознакомление с делом с «явки с повинной», определения суда о возвращении дела на доследование и позиции Кулика в суде. В результате пришел к выводу, что, начиная со своей «явки» и первых допросов, Кулик постоянно уходил от деталей преступлений, скрывал обстоятельства, предшествовавшие совершению убийств и изнасилований. В частности, не открывал следствию способы и методы своих контактов с жертвами, способы завлечения малолетних в места, малодоступные для людей, сам механизм преступлений, их сексуальную сторону, последовательность действий после совершения преступлений. Такое его поведение, когда человек соглашается с самим фактом совершения преступления, но не дает по нему детальных показаний, могло свидетельствовать о следующих версиях: он ничего не совершал, но оказался взятым с поличным, на него надавили, и он повторил следствию то, что было известно и без него. Другая версия: он действительно совершил эти преступления, но, планируя в будущем отказаться от них, дает показания общего характера, то есть опять-таки то, что известно и без его показаний — место обнаружения трупа, возраст и так далее. И третье, что более вероятно: Кулик не желает говорить о деталях с целью скрыть от следствия все свои сексуальные влечения и извращения, которые проявлялись в форме исключительной жестокости, дерзости. Врач с высшим образованием, из благопристойной семьи, сын известного писателя, очень грамотный человек. Замечательная молодая жена. Одно из трех: или не совершал, или совершал, но оставлял для себя лазейки, чтобы на суде от всего этого отбиться, или испытывает чувство стыда, говоря об этих жестокостях.

Получалось в целом так, что ничего нового из того, что было неизвестно правоохранительным органам, на предварительном следствии из обвиняемого вытащить не смогли. Ни по одному эпизоду.

После изучения материалов я сказал, что на тех эпизодах, которые были ему предъявлены, он сумел отточить в деталях свои показания и свои позиции. Поэтому сломать его будет очень трудно. Нет сомнения в том, что он совершал и другие преступления, и надо поэтому бросить все силы для поиска новых жертв. Дело в том, что опровержение надуманной легенды Кулика о шантажистах еще не есть бесспорное доказательство его виновности, тем более когда речь идет о серии убийств, за которые суд должен определить ему высшую меру наказания.

Не принимая дела к своему производству, я активно подключился к организации этих поисков вместе с существовавшей группой, был составлен план дополнительных следственных и оперативнопоисковых мероприятий, благодаря чему нам удалось-таки отыскать три новые жертвы насильника. Это обстоятельство, при тактически правильном его использовании, могло изменить представление Кулика о бессилии следствия доказать его виновность.

Следователь по особо важным делам прокуратуры Иркутской области Китаев, надо отдать ему должное, сумел договориться с одним ленинградским научно-исследовательским центром, и там эксперт на основе генетического кода Кулика, дня его рождения, месяца, года, лунного календаря и так далее восстановила его биополе. Определила период и указала на те дни, когда сопротивляемость Кулика должна оказаться наиболее низкой. Расслабленность, дискомфорт, желание выговориться, притупление настойчивости в своих установках.

В общем, рекомендуемые экспертами дни допросов подходили, когда я приехал в Иркутск. После тщательной проработки линии своего поведения мы с Китаевым начали допрашивать Кулика.

Начали не с эпизодов, которые ему уже были в свое время предъявлены, а только в отношении новых жертв Кулика, найденных в последнее время. В первый день — запирательства по первому эпизоду. На второй день — другой эпизод. На третий — третий. Причем одновременно мы постоянно возвращались к его несостоятельной легенде, которую он себе придумал. Проводим опознания, очные ставки. На четвертый день беспрерывных допросов Кулик сказал: «Я понял бессмысленность дальнейшего запирательства. Моя версия не проходит, и я расстаюсь с нею…»

Развернутые его показания во многих деталях, тонкостях, мелочах, ранее неизвестных следствию, объективно находили подтверждения по всем эпизодам. Начались новые допросы. Психологический контакт, доверительные отношения между Куликом и следователями были восстановлены.

Чтобы как-то сохранить ситуацию, которую нам удалось восстановить, мною было ему сказано, что по этому делу я, возможно, буду поддерживать обвинение на суде. С чем якобы и связан мой приезд в Иркутск. Я хотел понять его, понять его поведение после совершения тягчайших преступлений.

Повторно проводился ряд мероприятий: выезды на места, в том числе и по вновь открывшимся обстоятельствам, но уже в деталях, в мелочах восстанавливались по его показаниям такие факты, о которых и сами вновь установленные потерпевшие забыли или их не называли. Но мы возвращались к ним, и те восстанавливали ситуации. Дело было спасено.

Я составил обстоятельную докладную записку на имя Генерального прокурора. Сомнений в том, что мы имеем дело с преступником реальным, у меня не было. Главная же ошибка заключалась в том, что следствие успокоилось на самом факте голословного признания без детального закрепления этих показаний. Установленные три дополнительных эпизода убеждали, что дело имеет свою судебную перспективу.

На суде Кулик уже не имел никаких возможностей отрицать предъявленное обвинение. Он был приговорен к высшей мере наказания. Приговор приведен в исполнение.

По этому делу после суда была довольно громкая публикация в газете «Труд», которая называлась «Убийца из «скорой помощи».

А в следующем деле, с которым вам предстоит познакомиться, я был куратором, когда Прокуратура России приняла его к производству. Кстати, в его расследовании принимала участие, в числе других, следователь Наталья Воронцова, известная уже по делу Мадуева.

ХРОМОНОЖКА НЕСЧАСТНЫЙ

Из материалов дела: «Настоящее уголовное дело возбуждено Юго-Восточной транспортной прокуратурой 28 апреля 1987 года… в связи с обнаружением в лесополосе в районе 3 пикета 319 км железнодорожного перегона Ряжск — Александр Невский Рязанской области трупа Шевелевой А. Я. с изготовленной из брючного ремня петлей на шее…»

В тот же день недалеко от места обнаружения трупа был задержан Кашинцев С. А., без определенного места жительства и работы, который признался в убийстве Шевелевой. На допросах он рассказал о совершении им других убийств женщин, краж государственного, общественного имущества и личного имущества граждан, ряда других преступлений.

Сергей Кашинцев был инвалидом с детства, правая нога у него была короче левой. Небольшого роста, щуплый, он бывал вспыльчивым и агрессивным, и даже родная мать его очень боялась. Дело в том, что первый срок Кашинцев схлопотал за кражу пальто у родного брата Николая. Вот и боялась мать: вернется Сергей из колонии и начнет выяснять отношения с Колей.

Еще до первой отсидки была у Кашинцева нехорошая репутация. Ни учиться, ни работать не хотел, убегал из дома, а году в пятьдесят пятом заманил зимой в баню малолетнюю девочку, посулив ей игрушку, уговаривал раздеться догола.

Между вторым и третьим сроком Кашинцев квартировал у некоей гражданки Остапчук в Калаче-на-Дону. Она сперва впустила его переночевать, узнав, что бедному парню негде жить, он у нее и остался. Сергей устроился было на работу в котельную, но, когда сезон закончился, больше нигде не работал. Стал избивать хозяйку, вымогал у нее деньги. Появилась у него тогда очень неприятная манера — душить хозяйку. И только когда Кашинцев видел, что ей уже не хватает воздуха, отнимал руки от горла. Иногда бывал не в себе. Разденется, к примеру, зимой донага и в таком виде ходит по улицам. А то подожжет вещи или собачится с соседями. За это его снова осудили. А в 1975 году Остапчук узнала, что Кашинцев убил женщину и получил за это десять лет. Последний раз она видела его на том самом суде.

«По месту отбытия наказания Кашинцев характеризуется отрицательно. Он систематически отказывался от работы, был организатором азартных игр, конфликтных ситуаций среди осужденных. Постоянно вымогал медикаменты, писал необоснованные жалобы. По характеру замкнут, очень агрессивен, переписки с родственниками не имел».

«Свидетель Митяшина показала, что Кашинцев постоянно конфликтовал с женщинами — сотрудницами медчасти… ему нужно было за что-то «задеть» женщину. Этими скандалами Кашинцев хотел успокоить свою психику. Однажды он ей сказал, что ему терять нечего и после освобождения он будет «сводить счеты». Она поняла его так, что он будет мстить женщинам».

«Свидетель Шульц, работавший в колонии библиотекарем, пояснил, что Кашинцев по характеру был очень замкнут, нелюдим, друзей у него в колонии не было, очень любил читать. Художественной литературой не увлекался, брал у него учебники по анатомии и физиологии человека, правовую литературу. Несколько раз брал Большую медицинскую энциклопедию, постоянно читал журнал «Судебномедицинская экспертиза», в котором описывались и были фотографии следов преступления. Один и тот же журнал он мог перечитывать по нескольку раз, и осужденные смотрели на него как на ненормального».

«Об обстоятельствах совершения убийств женщин Кашинцев показал, что после освобождения из мест лишения свободы он разъезжал по стране, бывая в различных городах, на вокзалах, у винноводочных магазинов, на кладбищах, в районах действующих церквей, иногда на улице знакомился с женщинами, склонными к употреблению спиртных напитков, занимающимися попрошайничеством, приглашал их распить спиртное в подвалы, на чердаки жилых домов, в лесополосы и лесопосадки, в том числе у железных дорог, на пустыри. В процессе выпивки предлагал женщинам совершить половой акт, раздевал их, а если встречал сопротивление, начинал душить жертву за шею, сдавливая ее руками, платком, либо закрывал ей рот и нос, наносил удары». Из первоначальных показаний Кашинцева следовало, что он побывал более чем в 150 городах и населенных пунктах страны, где совершил убийства 58 женщин.

«Согласно заключению судебно-психиатрической экспертизы от 1975 года (по уголовному делу об убийстве Коротковой), Кашинцев в отношении инкриминируемого ему деяния признан вменяемым, психическими заболеваниями не страдает. Обнаружены психопатические черты характера (раздражительность, злобность, склонность к аффективным реакциям). Во время преступления находился в состоянии простого алкогольного опьянения, кратковременных расстройств психической деятельности не наблюдайтесь».

«Согласно акту от 1987 года стационарной судебно-психиатрической экспертизы, проведенной в ходе расследования убийства гр. Шевелевой в Воронежской областной клинической психиатрической больнице, Кашинцев обнаруживает отдельные последствия органического поражения головного мозга, проявляющиеся в форме психопатоподобного синдрома. На это указывают сведения о перенесенном им в прошлом органическом поражении головного мозга, неоднократные травмы головного мозга, его повышенная раздражительность, вспыльчивость, несдержанность, склонность к асоциальному поведению, а также обнаруженные у него при обследовании повышенная раздражительность, несдержанность и вспыльчивость в сочетании с органической неврологической симптоматикой. Однако степень имеющихся у него изменений личности выражена не столь значительно, не сопровождается расстройствами памяти и критических способностей и не исключает возможности отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими. В период времени, относящийся к инкриминируемому ему преступлению, как это видно из материалов уголовного дела, он также находился вне временного болезненного расстройства психической деятельности, а в состоянии простого алкогольного опьянения. Он ориентировался в окружающей обстановке и производил целенаправленные действия… Поэтому в отношении инкриминируемого преступления Кашинцева следует считать ВМЕНЯЕМЫМ».

Вряд ли кто из людей неискушенных понял бы, зачем так подробно выяснять, был ли маньяк нормальным и насколько. Реакция, как всегда, проста: расстрелять эту сволочь! Такой человек не может быть нормальным.

Но оставим в стороне общефилософские рассуждения. Болен маньяк или здоров, изолировать его в больнице или тюрьме — это должны решать специалисты.

Поговорим о другом.

Малосимпатичная фигура Кашинцев. И все же находились люди, которые… ну, не то чтобы симпатизировали ему или доверяли, но все же выпивали с ним вместе, впускали его к себе в дом, за что и платили — документами, вещами, жизнью, наконец. Как так могло получиться?

Начнем с того, что его жертвы — пьянчужки, попрошайки, бомжихи, для которых главное — было бы с кем выпить водочки или одеколону (этот напиток фигурирует в нескольких случаях). Другой вариант — просто добрые женщины, пожалевшие калеку, которому к тому же переночевать негде. Итог — тот же. О великая русская бабья жалость! Ни к чему хорошему ты не приводишь…

А дальше — однообразные в своей мерзости убийства.

«25 июля 1985 года, находясь в г. Челябинске, Кашинцев встретил ранее знакомую гр. Ларькову П. И., 1951 г. рождения. После совместного распития спиртных напитков Кашинцев и Ларькова пробрались в строящуюся пристройку к зданию мастерских областного Театра оперы и балета им. Глинки. Там, находясь в состоянии алкогольного опьянения, Кашинцев, с целью получить сексуальное удовлетворение, которое наступало у него в результате совершения насильственных садистских действий, направленных на убийство потерпевшей, решил убить Ларькову. Он сорвал с Ларьковой одежду, стал избивать потерпевшую кулаками и подобранной на месте палкой… а затем удушил, сдавив руками ее шею, то есть совершил умышленное убийство».

С большими или меньшими вариантами по той же схеме разворачиваются все встречи Кашинцева с женщинами.

«8 января 1986 года Кашинцев, находясь в г. Кирове, познакомился на железнодорожном вокзале с гр. Федоровой И. П., 1929 г. рождения, и пришел с ней к Шиховым, проживающим по адресу… где они распивали спиртные напитки. Ночью, находясь с Федоровой в указанной квартире в отдельной комнате, будучи в состоянии алкогольного опьянения, Кашинцев с целью получения сексуального удовлетворения, наступавшего у него в результате совершения насильственных садистских действий, направленных на убийство потерпевшей, решил убить Федорову. Он, действуя с особой настойчивостью, схватил ее за шею руками и, сдавливая, повалил на стоявшую на полу оцинкованную ванну, ударив спиной о ее край. Продолжая душить, стащил Федорову на пол в ванной, задрал на ней одежду, обнажив грудь, живот и половые органы, укусил правую грудь и живот, затем взял находившийся в комнате напильник и нанес им потерпевшей удары в область живота, груди, лица, головы, конечностей».

И так, без особого разнообразия — страница за страницей дела, труп за трупом. Меняются только фамилии жертв да населенные пункты.

Искал ли кто-нибудь убийцу? Знакомясь с материалами этого дела, невольно начинаешь сомневаться.

Если кое-где расследования велись, то очень вяло. И вот по каким причинам.

География «подвигов» Кашинцева была, как уже отмечалось, чрезвычайно обширной. Многие из его жертв были найдены не сразу, а спустя несколько месяцев после совершения им преступления. Логика здесь несложная: где-то в лесополосе или в другом укромном месте вдруг находят довольно подпорченный от времени труп неизвестной женщины. После долгих и нудных поисков устанавливают личность потерпевшей. Ею оказывается давно нигде не работающая, пьющая или, допустим, осужденная за бродяжничество. Такая женщина, как правило, не поддерживает связи с семьей или эти связи ослаблены. Значит, никто особенно не станет требовать и добиваться, чтобы установили подлинную причину смерти… Вот и появлялись примечательные выводы судебно-медицинской экспертизы: «смерть Козловой наступила в результате алкогольного отравления». Или — «смерть Лебедевой наступила в результате ишемической болезни сердца, в крови трупа обнаружен этиловый спирт в концентрации 1,5 %. Телесные повреждения, в виде ссадин и кровоподтеков, могли образоваться при падениях незадолго до смерти и относятся к категории легких, не повлекших кратковременного расстройства здоровья, в механизме наступления смерти они значения не имеют». Вот так вот! Труп лежит со спущенными трусами, на шее удавка, видны следы побоев, а мои равнодушные эксперты ставят замечательные диагнозы: алкогольное отравление, ишемическая болезнь сердца или, как в случае с Красниковой, «тромбоэмболия легочной артерии в результате тромбофлебита вен левой голени». И только спустя два-три года, когда Кашинцева возьмут буквально рядом с еще не остывшим телом убитой им Шевелевой, притом возьмут железнодорожные рабочие, прежних экспертов начнут опровергать новые эксперты. «Экспертиза… признала вывод об отравлении Козловой алкоголем необоснованным…»

Что ж, при таком ведении расследования Кашинцев еще долго мог ходить на свободе, оставляя за собой широкий кровавый след. И это притом, что в отличие, допустим, от того же Чикатило, он нисколько не старался замести следы: повсюду оставлены улики, есть масса свидетелей, трое потерпевших — Сухарева, Овсянникова и Юдина — выжили: они просто потеряли сознание и Кашинцев их недодушил. Кстати, в его отношении к своим жертвам и преступлениях также проглядывает эта наплевательская обреченность, с которой его собутыльники и жертвы давали себя убить. Когда одной из них он пригрозил, что задушит, она равнодушно сказала: «Души, мне жизнь надоела». И умерла.

Взяли Кашинцева рабочие, случайно оказавшиеся рядом с его местом преступления. Сперва они увидели преступника рядом с лежащей женщиной и подумали, что она спит. Затем позже застали ее уже одну и убедились, что женщина мертва. Кашинцева они обнаружили совсем неподалеку, метрах в трехстах, он безмятежно отсыпался после пьянки и полученного удовольствия… У железнодорожников оказалось больше здравого смысла, чем у многих из тех, кто вел дела, связанные с расследованием убийств Кашинцева. Они увидели на шее мертвой туго затянутый брючный ремень. И вызвали милицию.

В результате ошибочно избранной следователем тактики Кашинцев в надежде на то, что его признают психически больным, если он назовет большое количество своих жертв, по многим эпизодам оговаривал себя.

Потом он все отрицал. Потом снова признавал, но лишь отдельные эпизоды, которых оказалось более десяти. Но полностью отвертеться он уже никак не мог. Слишком многие могли подтвердить его виновность.

Такой вот незнаменитый убийца. Нестрашный такой на вид. Маленький, хроменький.

Если бы его не остановили, мог бы немало еще женщин поубивать.

А мог подвести под свои действия какую-нибудь политическую или социальную платформу. На допросах он заявлял: я, мол, очищаю землю от всякой нечисти — от пьяниц, бродяжек, никому не нужных отходов общества. А что? Прошло бы. И защитники бы у него нашлись.

Один из следователей, видимо стараясь оправдать халатность, с которой велось расследование по делу «хромоножки несчастного», сказал так:

— Ну, чего тут шум поднимать? Вот вам бы досталось подобное дело, посмотрел бы я на вас. В лесополосе или на кладбище находишь труп неизвестной. Перегар такой от него, что тошно делается. Никто ее не ищет. Никому она не нужна. Она и самой себе была не нужна… Чего же землю рыть? Мало ли отчего могла умереть такая особа… Написать любой приличествующий случаю диагноз — и дело с концом…

Когда же Кашинцева взяли и он стал давать показания, чуть ли не весь уголовный розыск страны вез в Москву свои нераскрытые дела о гибели бродяжек. Как же иначе — ведь работу их оценивают по количеству раскрытых преступлений, особенно убийств. Именно такие ретивые сыщички и склонили Кашинцева к самооговору по многим эпизодам, которые впоследствии были исключены из обвинения.

Действительно, тошно становится…

МАНЬЯК ИЗ ДЕНДРАРИЯ

Если Кашинцев оставил за собой след в нескольких городах, то Игорь Завгороднев действовал в одном и том же месте, в дендропарке Волгограда.

Кто бы мог подумать, что скромный железнодорожный служащий окажется насильником? А ведь Игорь был образцовым проводником и работал на весьма престижном маршруте. Но когда он возвращался из рейса, отличника труда манили тенистые аллеи и уединенные тропинки огромного дендрария, лежавшего в аккурат по пути из местного университета к электричке.

Он был единственным сыном у матери. После армии скоропалительно женился и так же торопливо стал отцом двоих детей. Надо было зарабатывать на жизнь, на семью, и он пошел было в милицию. Но у высокого, атлетически сложенного разрядника по бегу вдруг обнаружились какие-то проблемы со здоровьем. И его, слава Богу, не взяли. Но форму Игорь все-таки надел, только железнодорожную. И власть над людьми тоже получил. Только не от начальства и не по роду службы. Власть над людьми он присвоил себе сам.

После развода Завгороднев сошелся с красивой женщиной. Она жила у самого парка. Здесь он бегал по утрам, чтобы не терять форму. И быстро понял, что «добыча» ходит параллельным с ним курсом.

Следователь позже расскажет, каким холоднорасчетливым и математически-безошибочным был Завгороднев на всем протяжении длинной цепочки своих преступлений.

В сентябре 1995 года появились первые жертвы. Неофициально, кстати сказать, в университете до сих пор говорят о том, что подвергшихся нападениям в дендрарии было человек двадцать-тридцать, просто не все рискнули обратиться с заявлениями «об этом» в милицию.

Стояла дивная пора бабьего лета. Одна из студенток, назовем ее, допустим, Людмилой, спешила на занятия с электрички в университет привычной дорогой — через парк.

Никаких шагов она сзади не слышала. И когда чьи-то руки сомкнулись у нее на шее и молодой мужской голос прошептал на ухо: «Нужно срочно передать чемоданчик, пойдем, поможешь…», девушка оказалась полностью парализована страхом.

Версия про несуществующий чемоданчик так понравилась Игорю, что он станет повторять ее из раза враз.

Почему Люда не кричала, не сопротивлялась? Почему покорно шли за насильником другие жертвы? Одна из версий — преступник был неплохим психологом и на глаз определял именно таких, хороших, послушных, «домашних девочек».

Итак, обхватив девушку за шею, он завел ее поглубже в заросли, где их никто бы не увидел. Приказал отдать золотую цепочку. Потом увидел перстень, забрал и его. В кошельке у Людмилы нашлись лишь пять тысяч, которые ему тоже пригодились. Он не бил потерпевшую, но, как оказалось, подавить волю и способность к сопротивлению можно одними угрозами. Люда плакала и умоляла отпустить. Игорь, улыбаясь, объяснил ей, что все это только начало. Заставил девушку раздеться и опуститься на колени. Улыбки его она не видела: мешали не только слезы. Несколько раз Завгороднев повторил: «Не смотри мне в лицо!» Этот же приказ позже услышат и другие жертвы.

Похоже, именно унижение и страх доставляли несостоявшемуся милиционеру высшее наслаждение. С Людой он сделал то, что сухим протокольным языком впоследствии будет обозначено как «изнасилование в извращенной форме».

А когда все закончилось, легким спортивным бегом Игорь отправился отсыпаться перед очередным рейсом. Цепочку и перстень Завгороднев за полцены сдал перекупщикам, а вырученные деньги отдал своей подруге. И с нетерпением стал ожидать следующей «охоты».

— Он хорошо знал расписание и электричек, и занятий, — расскажет потом следователь. — Понимал, что после того, как пройдет толпа, обязательно будут отставшие. Неслышно подойти сзади и резко схватить за шею это был его «фирменный ход».

Пасовали даже тренированные люди. Еще одна жертва — назовем ее Оксаной — давно и не без успеха занималась единоборствами. Без газового баллончика вообще не выходила из дому. На тренировках и соревнованиях уверенно заваливала на татами крепких мужчин.

Но в сентябрьском парке неизвестный молодой человек преподал ей другой, гораздо более жестокий урок. Снова — чужая рука на шее, бормотание на ухо про чемоданчик, сорванная дорогая цепочка… Свернуть с аллеи в чащу они не успели — ктото шел навстречу. Игорь побежал. Оксана, очнувшись от оцепенения, рванула за ним! Но не смогла догнать. И потом недели две бродила по дендрарию с «полароидом», надеясь снова встретить нападавшего на нее, сфотографировать его и во всей красе предъявить милиции. Но в РОВД убедительно попросили девушку не увлекаться самодеятельностью. После третьего нападения уже четко прослеживался «почерк» насильника. «Извращением из парка» пришлось заниматься всерьез, бросив на его поиски все силы. Не один месяц прочесывали дендрарий, выставляли посты на аллеях. За это время зафиксировали немало эксгибиционистов — любителей обнажаться перед невольными зрительницами, попался даже уникум, обожавший бродить в женском белье, а также активный сторонник самоудовлетворения на лоне природы — этот скромно довольствовался одним видом проходящих мимо студенток. А вот маньяка не было.

Наступили холода, и в милицию обратилась рыдающая Ксения. Весь нехитрый сценарий повторился, только изнасилованная жертва на этот раз оказалась несовершеннолетней.

Теперь неуловимый «секс-супермен» стал изобретательнее в угрозах. К примеру, на просьбы пощадить отвечал:

— Ну что ж, не хочешь добровольно со мной — тобой займутся мои друзья. Все вместе. Они как раз тут неподалеку, в машине ждут…

Никто никого не ждал ни в какой машине, но девочка приняла это вранье за чистую монету и из двух зол предпочла меньшее.

Подозреваемого взяли все в том же облюбованном им парке в конце ноября. И вскоре он уже стал давать показания, со смаком описывая подробности. 20 декабря выехали с ним на место для проведения следственного эксперимента. Все звучало довольно убедительно, только вот… Места на аллеях и в зарослях не совпадали с теми, которые показывали потерпевшие. А на следующий день в РОВД легло на стол новое заявление: в час, когда самозваный маньяк хлебал в СИЗО казенную баланду, спешившая на занятия по утренней аллее Александра в университет так и не попала. А в деле впервые появился новый аргумент для убеждения несогласных — нож.

Университет был охвачен ужасом. Оперативноследственная группа распространила среди студенток рекомендации, где и как желательно передвигаться, чтобы избежать опасности, как следует вести себя в экстремальной ситуации. Слухи росли, как снежный ком. Одни считали, что органам простотаки фатально не везет при фантастическом везении маньяка, другие были убеждены, что преступник не пойман, потому что его не слишком-то хотят поймать.

Протоколы фиксируют: ограбление и изнасилование несовершеннолетней 29 апреля. Затем — 4 мая. И, наконец, 20 мая. Действия Завгороднева все изощреннее, даже помаду жертвы он использует для «облегчения процесса».

Опергруппа взяла «спортсмена в синем трико» на выходе из дендрария, еще не зная, что всего несколько минут назад он совершил свое последнее, девятое по счету преступление. При задержании он не оказал сопротивления.

А следователи, как всегда в таких случаях, ломали себе головы над вопросами: чего ему не хватало? Зачем все это было нужно? Бывшая жена Игоря отмечала странную нелюдимость экс-супруга: «Он молча приходил домой и молча уходил, не ходил в гости и не звал гостей к себе». Во многом из-за этой странной отрешенности они и разошлись.

Для новой подруги он был нормальным парнем. Поделись он с ней своими сокровенными желаниями — она бы, возможно, не отказалась на них ответить, но… Но он не требовал ничего необычного.

Пролить свет на немотивированную сексуальную агрессивность человека, который девять месяцев держал в страхе женскую половину престижного волгоградского вуза, мог бы один эпизод из совместной жизни Игоря и его новой женщины.

Мать Игоря, желая, чтобы сын нашел наконец тихое семейное счастье, подарила его новой спутнице красивые и дорогие золотые серьги. Та надела их на совместный пикник с друзьями, хотя Завгороднев был против: «Еще потеряешь!» На природе он здорово «расслабился и забылся», а она каталась на лодке с его другом. С прогулки вернулась в платье, испачканном зеленью и с одной сережкой…

Не исключено, что после этого эпизода с потерянным золотым украшением и вообще «измены» подруги Игорь и стал «разряжаться» тем, что заставлял других подчиняться себе, срывал с них золото и насиловал, уже не способных ни к какому сопротивлению.

Следствие двигалось нескоро — большинство пострадавших разъехалось на каникулы. В конце концов Завгороднева опознали все девять жертв. Анализы спермы совпали. Игорь безошибочно указывал место и обстоятельства каждого эпизода.

Бедная мать преступника — она не верила, что ее мальчик способен «на такое», до последнего, пока ей не предъявили протоколы допросов и видеосъемку. Процесс, как и все касающееся насилия над несовершеннолетними, был закрытым, родители пострадавших и адвокат подсудимого потребовали оградить их от вездесущей прессы. Но в печать тем не менее просочились сведения об «извращенце из дендрария». Вот его ответы на некоторые вопросы.

— Почему сразу согласились со всеми обвинениями, даже не пытались как-то обелить себя?

— Мне было тяжело это носить в себе…

— Зачем отказались от положенных по закону свиданий с матерью и другими близкими?

— Не мог с ними говорить, трудно…

— По предъявленным вам статьям срок может быть максимальным…

— Я должен получить то, что заслужил.

— Вы спокойны, вам не страшно идти в зону на десять, может быть, на пятнадцать лет?

— Страшно…

Игорю Завгородневу дали 12 лет ИТК общего режима. Адвокату он сказал, что обжаловать приговор он не будет.

В зоне ему и в самом деле придется несладко. Известно, что там не любят насильников, особенно тех, кто насиловал несовершеннолетних. И разряд по бегу не поможет.

А студентки Волгоградского университета до сих пор боятся проходить через дендрарий. Поймать-то преступника поймали, но страх остался.

«АВТОБУСА НЕ БЫЛО, И МНЕ ЗАХОТЕЛОСЬ ЗАДУШИТЬ ДЕВУШКУ»

Много шуму наделало в восьмидесятых годах дело Михасевича. В общественном сознании он как бы явился предтечей Чикатило, с которым его многое роднит. И жуткие подробности преступлений, от которых стынет в жилах кровь и волосы становятся дыбом, и долгие поиски неуловимого маньяка.

«В 1971–1985 годах на территории Витебской области БССР были совершены убийства многих женщин, трупы которых обнаруживались, в основном, в различных безлюдных местах. Большинство из них было забросано ветками, хворостом, мхом, дерном, листьями, засыпано землей, а в зимнее время снегом…

Причиной смерти погибших являлась, как правило, механическая асфиксия, вызванная сдавливанием шеи жертвы руками, затягиванием на ней петель-удавок, в большинстве случаев из различных вещей потерпевших, и заталкиванием в полость рта кляпов из таких же предметов. На некоторых из жертв имелись признаки, указывающие на совершение половых актов. Почти всегда деньги, вещи и ценности, находившиеся у них, оказывались похищены.

Кроме того, имели место факты исчезновения на той же территории женщин, трупы которых обнаружены не были и их розыск не давал положительных результатов. Как было установлено, некоторые из потерпевших пользовались попутным транспортом».

Серийный убийца сам оставляет о себе сведения. Ведь в каждом конкретном случае он действует практически по одному и тому же сценарию, который постепенно оттачивается, отрабатывается и доводится до совершенства. Что и позволяет следователям говорить о «почерке» и по нему уже вычислять преступника. Но в данном случае ключ к поимке дал органам сам Геннадий Михасевич. Что толкнуло его на это? Ощущение безнаказанности, появившееся за долгие четырнадцать лет кровавой вакханалии? Или, напротив, желание замести следы, направить следствие по ложному пути? Но, как бы то ни было, психологи нередко отмечают подобные парадоксы: маньяк как бы бросает органам правопорядка вызов, словно бы искушает судьбу, не выдерживая длительной изоляции.

Итак, 16 августа 1985 года в редакцию областной газеты «Витебский рабочий» поступило по почте анонимное письмо, опущенное в городе в почтовый ящик. В нем сообщалось, что убийства женщин в Витебской области были совершены организацией «Патриоты Витебска».

А 27 октября 1985 года вечером в том же районе снова было совершено аналогичное преступление. На этот раз на шее жертвы была затянута импровизированная петля из ее же головного платка. Труп женщины был обнаружен на поле возле деревни Павловичи. В прямой кишке потерпевшей и на ее одежде экспертиза обнаружила сперму. В рот трупа была вставлена записка, в которой указывалось, что убийство совершено за измену. Ниже значилась все та же подпись: «Патриоты Витебска».

Почерковедческая экспертиза подтвердила, что и анонимка в газету, и записка сделаны рукой одного и того же человека.

Теперь уже поиски убийцы стали вопросом времени.

Кроме того, о загадочном маньяке следствие имело сведения, что в своих передвижениях он пользуется транспортом.

«Используя это обстоятельство, в результате проведения дальнейших следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий среди владельцев автомашин «Запорожец» красного цвета, был установлен житель деревни Солоники Полоцкого района Михасевич Г. М., который в 1981–1985 годах по роду своей работы в совхозе «Двина» пользовался также автомашинами «Автотехуход» и «Техпомощь»… При исследовании почерка Михасевича оказалось, что именно им и были исполнены эти письмо и записка».

9 декабря 1985 года Михасевич был взят под стражу. И на первых же допросах, признав свое авторство и почерк, выдвинул версию о том, что двое неизвестных лиц, которые заставили его помогать переносить труп, точно так же принудили написать под их диктовку и анонимное письмо, и записку, найденную во рту покойницы. Впрочем, уже через два дня, на втором же допросе, следствие камня на камне не оставило от вымышленных злодеев, и Михасевич сознался в последнем убийстве. Ну, а записка, как водится, была им написана, чтобы сбить следствие с толку, когда он почувствовал, что круг сужается.

Начав говорить, Михасевич уже не останавливался и, припертый к стене массой улик и доказательств, в течение декабря признался в убийстве еще восемнадцати женщин. В январе 1986 года он взял на себя еще четырнадцать жертв, а в апреле рассказал еще о пяти аналогичных преступлениях. Он не только рассказывал, но и показывал, где убивал, как, где зарывал тела, где прятал вещи… Михасевич ни разу не ошибся. Его признание не было самооговором. Более того, кроме уже известных жертв маньяка, в указанных им местах нашли останки еще пяти убитых женщин, пропавших без вести за последние годы.

И к прежнему уголовному делу добавились пухлые тома о 37 фактах убийств и одном покушении на убийство.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.