Политической воли не достаточно

Политической воли не достаточно

Редакционная статья

Фото: Алексей Андреев

Завершение острой фазы банковского кризиса на Кипре — это нижняя точка в экономическом кризисе еврозоны, да и Евросоюза в целом. Такое мнение становится все более распространенным среди европейских лидеров. Однако подобные успокаивающие разговоры все мы слышали и после того, как был пригашен кризис греческого суверенного долга, а затем и кризис испанского банковского сектора (а еще раньше — после решения проблем Ирландии). Тем не менее обещанная стабилизация так и не наступала, не говоря уже о восстановлении устойчивого экономического роста. С начала 2008 года поквартальные темпы экономического роста еврозоны ни разу не превысили 1%, иначе говоря, роста вовсе не было.

Европейские политики и функционеры уже признали, что навязанная Греции модель «финансового оздоровления» была в корне ошибочной. Однако стоило ли ради такого глубокого вывода ждать два года, когда сам факт привлечения Международного валютного фонда для разработки антикризисной программы для Греции указывал на то, каким будет результат. Для того чтобы понять, к чему это приведет, достаточно было минимального знакомства с предыдущим опытом помощи МВФ многочисленным развивающимся странам. Как подчеркивали в свое время комментаторы, Греция стала первой развитой страной, которой пришлось воспользоваться помощью МВФ. Оттого и не удивительно, что этого статуса ее уже лишили: на днях американская биржевая компания MSCI перевела Грецию из списка развитых рынков в список развивающихся.

В связи с этим встает вопрос: насколько вообще европейские политики способны адекватно оценивать ситуацию и принимать ответственные решения? Понятно, конечно, что МВФ потребовался Евросоюзу, поскольку у того не было адекватных экономических институтов, подходящих для подобного случая. А у МВФ, в свою очередь, не было заготовлено адекватной для подобного случая программы. Создавать же быстро новые институты и быстро генерировать новые подходы Евросоюз не умеет: слишком велико число членов, а их интересы слишком разнообразны и противоречивы. Беда в том, что и сегодня, спустя пять лет после начала кризиса, дееспособных антикризисных институтов у Евросоюза не появилось. План создания банковского союза, который и по самой задумке не выглядит сколько-нибудь всеобъемлющим решением, так пока и не реализован. О более серьезных вещах вроде налогового союза и говорить не приходится.

Во многом именно поэтому слабость экономических институтов Евросоюзу приходится компенсировать демонстрацией политической воли. В состав ЕС в скором времени будет принята Хорватия, а к зоне евро присоединится Латвия. Сами европейцы в общем-то признают, что решения эти исключительно политические, призванные подтвердить верность идеям евроинтеграции, показать, что союз по-прежнему привлекателен и нацелен на экспансию, а не на удержание имеющегося. Однако подобной решимости может оказаться недостаточно в случае, если экономическая стагнация в Европе продлится еще несколько лет.

Кризис все больше будет подчеркивать различия в уровне развития европейского ядра (Австрия, Германия, Нидерланды) и периферии (Греция, Португалия, Испания, Италия). Кредит немецкого терпения и готовности нести основную часть бремени поддержки отстающих стран практически исчерпан. Исчерпано и доверие со стороны населения стран, наиболее пострадавших от кризиса. То есть момент, когда экономическое неустройство Евросоюза больше невозможно будет прикрывать политической волей, уже близок. И ладно дело было бы исключительно в Германии и средиземноморских странах. Растущее недовольство проявляется в Британии. Правительство консерваторов обещает провести референдум о возможном выходе страны из ЕС в 2017 году, и недовольный состоянием экономики британец вполне может проголосовать за выход. Кстати, недавно сразу два британских аналитических центра опубликовали прогноз, согласно которому меры бюджетной экономии в стране продлятся не до 2015 года, как ожидалось ранее, а до 2020-го.