Стратегия измены
Стратегия измены
Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркоманию, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов. Прежде всего, вражду и ненависть к русскому народу, — все это мы будем ловко и незаметно культивировать…
Аллен Даллес
С поэтом Валентином Сорокиным, создателем эпических поэм «Евпатий Коловрат», «Дмитрий Донской», «Бессмертный маршал» (о Георгии Жукове) мы беседуем в стенах Литературного института им. А. М. Горького, проректором которого он является.
— Тема, которой мы коснемся, одна из печальных тем среди творческих людей, да и среди народа. Как мы говорим: «простого народа». А простого народа нет. Есть народ или сильный или слабый, есть народ счастливый или несчастный. Я свой народ в этом времени отношу к несчастным, который опутан различными претензиями к нему и даже распрями. Надо быть слепым или лживым — я откровенно очень говорю — слепым или лживым, чтобы считать, что того, о чем я сейчас сказал — не существует.
На протяжении всей истории СССР авторитет русского народа, с одной стороны, вроде бы оберегался, а с другой стороны — речь всё время шла о так называемом русском шовинизме. Десятки миллионов погибших, в основном это русские люди — в счет не принимались. Ну, их ведь уже на обзовешь шовинистами! Те, что лежат под обелисками до Берлина, до Китая, до Кореи, до Вьетнама — где мы только не воевали и где только нет русских могил! Я думаю, что пока русских могил нет только на Марсе. А так — от края до края — если даже слепой пойдет или пьяный — он всё равно запнется за русскую могилу.
И сейчас почти в каждой республике есть надежда и самонадеянность на самодостаточность: вот, у нас имеются запасы нефти, у нас — золото и алмазы, у нас лес еще не весь вырубили — мы проживем в одиночестве. И русский народ, конечно, проживет. СНГ отвалилось — Россия осталась… Но сколько там, за рубежами, русских оказалось и в каком они положении?! У нас даже комитета на правительственном уровне нет, который бы занимался горем русских людей, живущих теперь в других странах. А я, между прочим, каждый день получаю звонки или в неделю раз обязательно встречаюсь с людьми — то бабушка приведет внуков, то мать приведет сынка своего или дочку — они не могут прописаться. Только под Сергиевым Посадом можно найти сотни русских людей, которых гонит наша родная милиция. А им надо есть, им надо детей учить, устраивать их в школу. Даже на моей улице, в деревне под Лаврой, я знаю семью, где одна женщина устроилась то ли уборщицей, то ли машины она моет, чтобы кормить трех мужиков — совестливых, физически сильных. Но их не берут на работу — они приехали из Казахстана. Вот чем окончилась борьба с русским шовинизмом, поднятие целинных земель и уничтожение Нечерноземья под видом его спасения. Вот результат!
Все эти споры вокруг русского народа, все эти недоверия, специально вызываемые к русскому народу, очень оразноличили нашу Родину. И происходит — по моему твердому убеждению — очень быстрая, очень сконцентрированная, очень целенаправленная, стратегически очень выверенная замена русского народа на русскоязычных. Приходят русскоязычные народы. Особенно это видно в индустриальных городах и в городах столичного ранга, таких как Москва, Петербург, Нижний Новгород, Краснодар, Владивосток и так далее. Посмотрите, кто у нас имеет деньги, кто владеет рынками, кто скупает дорогие квартиры, кто располагает возможностью гасить квартплату после последних повышений?! Москва об этом молчит, правительство молчит, пресса молчит, милиция молчит. Более того, если кто очень быстро прописывается — из Азербайджана приехал ли южный гость, или из Грузии, то не без взятки же?.. Это говорит о чести мундира нашего МВД.
Но как же нам всё-таки скрепить людей? Всё равно в народе — в любом — маленьком ли, большом — честных больше, братских народов — больше, и негодяев не так уж и много в любом народе. Конечно, негодяй негодяю всегда протянет руку, а честный — постыдится, постесняется, или что-то помешает ему… Но вот я вспоминаю, когда выходила книга — Анатолия Иванова, русского писателя, скажем, 500 тысяч тираж, или Ивана Акулова — 10 миллионов тираж — в «Роман-газете», то, почти каждая школа в СССР и каждый читающий дом получали эту книгу. К чему же призывали наши писатели? К добру, к взаимоуважению, к братству, к государственному отношению к земле. Или Мустай Карим издавался — те же тиражи. Или Николай Дамдинов, бурят, Сафрон Данилов, Семен Данилов, якуты. Это были очень известные прозаики и в своё время они держали уровень — уровень обязанностей перед государством, перед народами, среди которых ты живешь, перед державой, которую строили отцы твои, деды. А сейчас — всё разбито, книготорги приватизированы, путь книги растоптан, смят и там даже трава не растет!..
И чем мы заменяем огромный котлован пустоты? Роман с названием: «Я забыла тебе отдаться, Вася!». Конечно, такую книгу возьмут — не одна же она забыла отдаться! Но что принесет такая книга?! Или Земфира на сцену выходит и поет: «Я прибежала к тебе, хотела „лечь на тебя“, а ты меня не полюбила!» А в русской классике даже измена красива: «Кто-то завтра, милый мой, на груди моей развяжет, узел стянутый тобой!..» Тоска какая по любимому!.. Если даже женщина изменит — трагическая красота какая! Виноватость какая! А мы же сейчас ведем себя на сцене и в литературе точно также, как мы рассекали мечами державу. Мы просто разваливаем душу человека! Что ожидать от такого государства?! И какой дружбы народов мы можем ждать?!
— Есть ли какая-то возможность изменить сложившуюся ситуацию?
— Мы должны восстановить работоспособность, прицельность государственную, единство творческих людей. При всем разнообразии и при всем неуважении литгруппировок друг к другу — писатели, во-первых, не солдаты, во-вторых, не хунвейбины; у них единого лозунга быть не может! Но у настоящих писателей, если они даже враждуют между собою, есть мать одна, перед которой они не могут не преклониться! И по её велению они должны стать на колени. Так это было! Бунин не всегда дружил с Горьким. Шаляпин не всегда, может быть, даже и Бунина уважал. Представитель сцены и литературы. Но одна Россия у них была, одна боль. У нас этого ничего нет!
У нас разграблены, приватизированы и уничтожены издательства. А что у нас есть? Журналы, в сущности, бестиражные и ненациональные — мы уже не говорим, что они должны быть общенациональными, они должны работать на якута, на казаха, на русского, на всех. Но они не могут быть такими, даже если бы и хотели — потому что их тираж две, три, полторы тысячи экземпляров. Даже для Подмосковья этого мало. Это ничтожно.
У нас есть мелкие издательства, которые выпускают книги еще более мизерными тиражами. Издательства занимаются даже не самообеспечением, а самопрокормлением. Где же они берут деньги? Мамы же у них богатой нет, папы нет! А тут юбилей Некрасова, юбилей Пушкина, юбилей Лермонтова, Шолохова, Толстого — и вот под каждым этим предлогом летят письма — то на Лужкова, то на Путина, то на министра, то на какого-нибудь банкира, то издатель тянет руку к олигарху — но деньги-то всё равно государственные! И высасывают их всё равно из одного кармана — из кармана народа! Народа, которого обезграмотнели, который стоял в огромных очередях за романами, за рассказами, за поэзией — у нас не было ни одного безграмотного человека! Я вовсе не говорю, что наша жизнь была прекрасной. Была бы она менее лживой и менее горькой, держава бы не развалилась. Но дело в том, что если мы не поднимем значение книги, если мы не поднимем авторитет литератора, если мы не поднимем авторитет писательских организаций на местах — в Брянске, в Иркутске, в Челябинске, в Рязани, в каждой республике — в Улан-Удэ, в Сыктывкаре — мы потеряем народ. Потому что радио есть радио. Прошло оно мимо ушей — я заплакал и забыл. Сцена — посмотрел я на Пугачеву — и забыл. Книга же меня сопровождает всю жизнь. Что, будет каждый человек сидеть в интернете и вычитывать афоризмы?
— Вы говорите о значении книги. А что Вы можете сказать о роли писателя в обществе?
— Давайте представим двухнедельную писательскую декаду, допустим, в Татарстане. Это значит, что каждый вуз, каждая военная казарма, каждый завод, иногда даже каждый цех на заводе, каждая школа средняя — была обязательно посещаема литераторами. Представителями самых разных народов. И вот мы пока эти две недели ездим, мы между собой всё обговорим, всё уладим, все наши внутренние вопросы и недоумения будут разрешаться. Мы выходим к народу говорить вместе, и как же после нас людям ссориться?! И если вдруг появится человек, который после нас будет пропагандировать ненависть, междоусобицу в государстве, его же просто не примут в народе! Потому что писатель — такой человек, сегодня он разговаривает с министром, а завтра — беседует с заключенным. Ведь воздействие слова какое! Разве зря весь мир поклоняется нашей классике?!
— В советское время Вы десять лет возглавляли издательство «Современник»…
— Да, я старый издатель. И издательства нужно срочно восстанавливать. Кроме всего прочего, они еще будут очень полезны финансово государству. Вот, скажем, «Современник», в первый год дал 10 миллионов дохода, в последующие годы мы давали до 20 миллионов прибыли, мы могли содержать Комитет по печати своими деньгами, Союз писателей. Мне говорят: много леса уходило, неэффективное хозяйствование. А сейчас? Сейчас выходит больше книг, потому что собрание сочинений можно издать кому угодно! Только плати. Ну вот был бы я Березовский, я бы специально для наших идиотов, позабывших, что есть Пушкин, стонущий Лермонтов есть, Есенин есть, я бы издал всех графоманов! Чтобы они наелись этой глупости!
Понимаете, я же всё равно порасходую больше денег, чем государство при нормальном, мудром отношении к книге. Больше срублю леса, больше угроблю бумаги, больше. Так что вопрос о том, что у государства нет денег — это глупость. Сегодня государство на вредные издания, не несущие государственного заряда, больше тратит средств, чем когда-либо прежде. Потому что редкая книга сейчас самоокупаема. Все эти мелкотравчатые издательства кричат, что они болеют за литературу. А на самом деле, они как тараканы на кухне в ожидании мокрой тряпки. Ну, когда чуть цыкнешь, ползут в разные стороны. Но такого хозяина у нас нет, чтобы эти воры и тараканы бежали в разные стороны. Или хотя бы хозяйка была, женщина, с хорошей мокрой тряпкой!..
— В последнее время в печати появились голоса о том, что писателям нужно объединяться в некое общее движение, в одну организацию. Ваше отношение к этой идее?
— На эти распады в нашей писательской среде я смотрю следующим образом. Вот допустим, я вижу знаменитого прыгуна. Спортсмена, которого знает вся страна, мирового рекордсмена. А я иду и вижу, что этот чемпион прыгает в песочнице детской, где забавляются двухгодовалые ребятишки. Конечно, первое, что я подумаю — он играет, а если я увижу, что он этим занят всерьез, я подумаю: точно, с ума сошел. Вот и мы сейчас занимаемся детским делом. В 30-х годах это всё уже было, и каких только группировок не возникало: рапповцы, «Перевал», лефовцы, «Настоящее» и т. п. Всё это не зря же потом провалилось! Да, могут быть течения, разные группы. Но литература в русском народе всегда занимала ведущее место, она шла наравне с храмом. Наравне с молитвой слово шло. И оно будет, и даже если будет погибать русский народ, все равно оно будет, и он умрет под этим словом, но не предаст его!
Поэтому я считаю, что процесс объединения надо вести державной рукою, негрубо, но властно и красиво. Далее. Надо начинать не с этих похлебок недосоленых — каких-то жалких призывов, написанных со скрипом. Нужно говорить так: столько-то издательств отобрано, столько-то разрушено, столько-то домов творчества разворовано, столько-то продано. В чьих руках эта собственность? Надо сначала опубликовать список, кто где сидит, кто чем распоряжается и кто что ворует. А потом речь вести о манифесте. А то может быть так: воры объединятся, а нам будет еще хуже. Потому что физиономия литолигарха очень часто похожа на физиономию Березовского.
— Вы преподаете в Литинституте, руководите Высшими Литературными Курсами. Скажите, что может сделать государство (и должно ли оно что-то делать) для подготовки писателя? Или мы должны отказаться от этой идеи и ссылаться на то, что Лев Толстой в XIX веке в Литинституте не учился?
— У нас сейчас при разграбленном нашем горе — даже горе наше разграбили! — не говоря уже о счастье, мы его и не видим; надо опираться на возрождение Союза писателей, на создание литературных объединений. Чтобы человек смолоду, с юности привыкал к тому, что он любит. Музыку ли он любит, литературу ли, живопись… Ведь все ведущие писатели так или иначе с юности были связаны, но они были заняты работой, службой, и не забивали себе мозги, что они сразу станут Лермонтовыми. А что сейчас? В 17–18 лет вчерашние школьники приходят в Литинститут. Здесь очень много пустых и очень много несчастных людей — они никакие ни литераторы. Я даже по ВЛК, где идет более старшее поколение — члены Союза писателей, люди с жизненным опытом, вижу, что за это десятилетие, когда мы выбили из рук книгу, когда мы лишили людей ощущения предчувствия призвания — уровень подготовки студентов и слушателей очень упал. Это ведь очень важно, чтобы человек в юности, в молодости почувствовал — он будет писателем, или инженером, или художником! Это очень важно! А сейчас, если деньги есть, так вот даже я, на седьмом десятке, могу в балет пойти. Олигарх даст деньги и я пойду в балет, буду танцевать! У нас всё разбито.
Да, самонадеянность была и при советской власти. Много шло слабых книг, много кормилось слабых писателей. Но это шло от щедрости, от незаботы власти в этом плане. Поэтому я не вижу, конечно, трагедии, если исчезнут Высшие литературные курсы или наш Литинститут. Сильный писатель всегда пробьется. Но при одном условии: при условии возрождения во Дворцах культуры, школах, библиотеках всего нашего культурного богатства, наследия, которое веками складывалось… Мы говорим о Льве Толстом, о XIX веке. Но откуда пришел Алексей Кольцов? Откуда пришел Никитин? Ну, а что Бунин был очень богат? Господи, да любой наш богач может всю усадьбу Пушкина скупить, фуражку скинет, хлопнет её оземь и скажет: что же я такой нищий?! Нет, народ наш не был брошен. Посмотрите биографию Лермонтова — эти колыбельные, эти песни, откуда же он их брал? А сказки наши кто сочинял? А художники? А композиторы? А полководцы? Адмиралы наши, которые моря трясли! Откуда же они пришли? Разве все они — из аристократов? У народа нашего всегда была культура, прерывать ее не надо. И не надо заменять наш народ!
— Настоящий писатель всегда чутко отслеживает народную жизнь, всматривается в неё. Что вы можете сказать о сегодняшнем дне?
— Когда у народа отбирается, вышибается из рук труд, или когда у народа, у человека труд становится обесцененным, то через два-три года этот человек может просто наплевать на бывший свой труд и бывшую свою любовь к труду. Он может на прокорм, чтобы прокормить себя, даже уже какими-то лживыми методами добывать. Народ может не только разлюбить свой труд, он может даже оравнодушиться, часть какая-то народа оравнодушиться… Возьмите Льва Толстого, Бунина, Достоевского, а уж о Лескове и говорить нечего, Шолохова, Леонова и посмотрите — мастер, руки его заботливые, которые картошку выращивают, пшеницу, руки, которые Буренку доят, как они воспеты, боже мой! Даже в поэзии — ведь наравне с любимой женщиной труд у нас воспевался. Слово-то какое — грубое — «труд», как «табак», допустим, а посмотрите, какая ласка в нём! Государство на этом держалось! Мать какая трудолюбивая, морщины какие её трудолюбивые! Труд и молитва! Это равное дело: молиться и трудиться. Мы же всё это настолько оплевали… И поколение у нас идет не только безнравственное, не только равнодушное, оно физически идет ущербленное, понимаете?! Ведь книга пропагандировала не просто: ах, Петя, тебе 16 лет, ты делай физзарядку или ходи на лыжах, спортом занимайся. Такой дури не было! А в книге пропагандировалась аккуратность великая во всём: от того, как я обращаюсь к матери и до того, как я вскакиваю на коня, от того, как я ухожу на фронт и до того, как я иду в атаку, чтобы не убили мою Родину — не отобрали у меня, понимаете!.. А как же я могу быть не спортивным?!.. Это само собой разумелось! А сейчас я могу привести сотни ребятишек спившихся, которым нет еще 14 лет. И девчонок. Они уже опухли от этого пива. Я не знаю, когда наша реклама и рекламирующие негодяи, алкоголь прививающие нашему народу, хоть один из них опился бы и на экране лопнул. Как бы я радовался!.. Я бы даже прожил лишние годы.
Мы, отобрав книгу, отобрали у наших ребятишек ответственность. Помню, «Мартина Идена» Джека Лондона я прочитал совсем мальчишкой. Я два года был под впечатлением, а к 17 годам я был взрослым от этой книги! От того, как шел человек к призванию, как он море любил, как невесту свою любил!.. Красота какая, понимаете?!.. А когда я дорвался до Льва Толстого и других русских классиков, меня вообще было уже невозможно переделать! Но ведь таких-то миллионы! А мы им что суем? Выходит на сцену актриса, самоуверенней, чем вице-премьер Матвиенко, и поёт — держит рядом свою дочку, ей на вид лет 14 лет, хлопает её по шее и кричит: мы с тобой женщины, я знаю, что ты вчера стала женщиной! У нас в семье две женщины! Ну тогда уж надо доводить дело до конца и микропубличный дом организовать!..
С нашим народом идет великая борьба, глухонемая борьба. Какой ТВ-канал не включишь — одно и тоже, одно и тоже — а когда начинаешь суммировать и анализировать, то всё это не наше, русскому народу это всё как укус гадюки в его душу и тогда думаешь: Боже мой, какие же мы предатели, какие же мы мерзавцы! Какие же мы изменники и как же мы виноваты перед крестами, перед обелисками, перед всей землей русской, где каждый колос уже криком кричит нам: не-го-дяи!..
Единственное, что в этом горе меня иногда охлаждает, это мои думы. Я думаю: вы, отобравшие у нашего народа всё, вы, копавшие своими кровавыми руками под отремонтированные ботинки тети Матрены, чтобы землю вырыть из-под её ног и увести, отобрать; вы заплатите ужасной карой! Потому что когда-то ваши дети очнутся, а вокруг вашего дома в школах, на грядках, везде, куда вы не ступите и везде, куда не ступит ваш ребенок, не будет уже ни одного русского слова звенеть и православного лица вы не найдете… Потому что Бог карает не только преступника, но и тяжело карает его детей, внуков и правнуков. Вы это запомните, это придет, если с русским народом вы так кроваво и так жестоко прощаетесь!..
— В ваших словах звучит такая боль…
— Менделеев, Ломоносов, — я хотел сказать — патриоты, — и раздумал, потому что теперь патриот — это тоже шовинист. Фашист. Патриот — это расист, ну, в общем, каждый русский — это Гитлер. Во как мерзавцы пытаются нас опозорить и пытаются раздавить нашу любовь к Родине! А эти великие русские патриоты так свободно говорили! Ломоносов размышлял: мы такая огромная ширь имперская, что можем целые народы расселять по Сибири и Дальнему Востоку. Что нас будет минимум 500–600 миллионов к 2000 году. Я думаю, что если честно посчитать, 100 миллионов русских в России уже нет.
И вот посмотрите, как мы извертелись все перед матерью своей, перед дедами, бабушками, прадедами, лежащими в могиле. Мы раскидали народ. Подарили мы 35 миллионов, рассеяли их по миру, а говорим 25. А я считать тоже умею и не только я, у меня есть друзья-ученые, которые этим ежедневно занимаются. Мы знаем имена тех, кто погребает русский народ. И они безвестными, эти «герои», не останутся. Не я один, нас тоже может быть, тысячи и тысячи плачет, видя, как умирают русские. А ведь можно было нашим властям обратиться к невесте, к сестре, к любимой, к жене, к женщинам, обратиться к каждой семье русской, что несмотря на эту нищету, вы как-то соблюдайте ну хотя бы заповеди Христа и не думайте, что вы призваны только сами себя блюсти и всё!.. Мы должны оставить поколение, продолжение рода, ведь цель человека — не в том, чтобы на себе замкнуть жизнь, убить жизнь!.. Жизнь же дает Вселенная, природа дает жизнь; Бог дает и следит за этой жизнью. Ты не имеешь права, если ты здоровый человек, физически надежный человек, ты просто не имеешь права замкнуть только на себе свою жизнь!.. Она же не твоя, она принадлежит тому голосу, что ты в душе несешь! Но у нас этого нет.
Я вот смотрю на многих сенаторов и депутатов, конечно, многих я уважаю, а вот к другим я бы подошел и очень громко постучал бы по их лбу. И сказал бы: «Дядь! Когда ты начнешь о чем-нибудь печалиться?! Или ты никогда не начнешь?» И у меня такое ощущение, что тогда робот чугунный мне медноголосо и торжественно ответил бы: «Ни-ког-да!»
— Каковы, на Ваш взгляд, причины трагедии русских в XX веке?
— Если бы не этот лживый, базарный, самовлюбленный, ограниченный, хитрый, жестокий интернационализм, мы бы выжили, и русский народ был бы сильным физически. И большим. Почему вот, например, не говорить: как хорошо — татарин ко мне приехал, красивый, язык у него какой!.. Ну ведь Муса Джалиль не мог же быть не татарином — сильный, красивый, только татарин может быть таким звенящим, летящим таким!.. Разве это плохо? А у нас встает политик в ранге министра, премьера, президента: мы выбираем не по национальному признаку!.. А по какому ты выбираешь?!.. Почему ты не говоришь, что национальность — это величайшее достоинство! Неужели все народы, если бы их какой-нибудь волшебник уместил под могучей, мокрой бородою Карла Маркса, неужели они были бы счастливы как перед кашей дети?.. Неужели так?
Лишая человека гордости за его народ, за его историческое появление мы совершаем ужасную ошибку. Или предательство. А ведь каждый человек — это историческое появление, национально-историческое; вот он вышел из башкир, он вышел из коми, он вышел из мордвы родной нашей синеглазой, русоволосой — какой красивый народ! Да ведь некрасивого народа нет! А мы так бьем его по щекам — то объявим националистом, то шовинистом, то фашистом красно-коричневым, и вот представьте себе, мы формируем потом министра, формируем премьера, формируем вождя. Ничего у нас не получится, потому что человек, в котором измято чувство к своему народу, никогда не сможет распрямить это чувство в любви к другому народу! Никогда. Я например, точно знаю, если бы я не любил так свой народ, я бы так не переживал за другой народ. Для меня, например, чеченская война — это пытка! Я с каждым погибшим солдатом как будто бы сам погибаю и меня хоронят!.. А мерзавцы, развязавшие эту войну, ныне разглагольствуют: закрывать или не закрывать Ростовскую лабораторию, где опознают погибших?! И на этих убитых, на этих изнасилованных, на этих задушенных они строят свой авторитет!..
А я ведь многих из них слышал — Немцова-то с Гайдаром я слышал перед днем расстрела Дома Советов, я вот тут их слышал, недалеко от института, они с машин призывали расстреливать безвинных. Как же мы будем беречь народ, если вот такие нами будут править?! Для меня сейчас — встретить русского человека, или татарина, любой национальности человека, осознающего это и не боящегося говорить об этом — величайшая радость. Почти победа.
Если мы будем воспитывать людей так безответственно, как сейчас, то в грядущем мы не получим строителей державы. И вождя мы не получим. И полководца не получим. И поэта мы не получим. Пушкина мы не получим. Ведь это десятилетие расшатало даже умудренных людей, имеющих свое отношение к жизни, сформированное опытом. Вот, скажем, история Крыма. История Крыма, это, в сущности, многовековая история России. История сращивания славянства Украины, Белоруссии и России. И вокруг этого — сращивание мусульманского братства. Крымские, кавказские, поволжские мусульмане — героические участники битвы за империю, за Россию, за выход к морям.
И вот мы отдаем Крым. А почему? Потому что мы — старший брат, надо отдать новому государству, Украине. А почему младший брат не может сделать подарок старшему брату? Ну купи ты ему рубаху, ну к Пасхе кулич ему испеки! Ну, обрадуй же — старший! Старший всегда больше переживет — и бед, и горя, и любви к тебе. Но нет, наш лидер, дорогой мой Зюганов, он почти как Александр Матросов, шел на амбразуру; только тот шел за Родину умирать, а этот шел Крым предавать. Или Светлана Горячева, гордость моя. Я её слушал в дни октябрьского расстрела 1993 года, когда она зачитывала список — сколько дивизий и армий поддерживают их. Но оказалось, что кроме её самой, никто её так и не поддержал. Может быть, Руцкой хотел, но провалился. Начал выть: заберите его в американское посольство. Отвага! Так что даже среди них Саша Матросов, любовь нашего народа, до сих пор он один. Я представляю, как тяжело ему глядеть на этих людей, отдающих наши территории. А почему бы не обратиться нашей компартии российской, КПРФ, к народу; почему бы Думе не обратиться с референдумом, с вопросом: как думает по этому поводу народ? Ведь опять отдали не только землю, но и русский народ подарили. Посмотрите: дарить-то дарить, но мы посеяли страшные распри по всему фронту СНГ! Мало того, что мы поставили русский народ в ужасные условия, в нищету, в бесправие, мы подарили тем республикам ещё многовековые ссоры, даже детям их подарили!
Зюганов, Селезнев, Горячева — и разве только эти люди, которые сейчас пытаются нас учить уму-разуму, а ведь они-то Крым передали! Втихаря. Это всё равно что Селезнёв вылез бы из машины, сунул таксисту вместо пяти рублей десятку, и не расстроился, ушел. А ведь эту «щедрость» осудить надо! Растранжирили Родину нашу! И я начинаю думать: что же произошло? Как с 17-го года понеслось — так и остановиться не можем. Единственный человек — Сталин, который собрал империю, стоило это ему миллионных жертв, и оправданий тоже, возможно, всему этому нет. Но я не политик, не историк, я мучаюсь, и для меня нет еще ясности в этом вопросе. Но я точно знаю, что из Горячевой вышла бы хорошая мама многодетная. Сейчас Путин, сенаторы много говорят о спорте, а она просто была готова рожать, рожать, рожать и рожать, и не надо ей было отклоняться!..
Еще встанет вопрос о том, почему Верховный Совет России проголосовал за выход России из СССР. Не мы, так наши дети, поставят вопрос, почему великий боголюбец, святой, православный Александр Исаакович (то был Исаевич, теперь Исаакович), почему он за целое десятилетие вперед написал «Как нам обустроить Россию»… Солженицын, этот «страдалец за русский народ», посмотрите, все же его предложения — отдать! Но ведь это ж не его план! Он у нас объявился с «новыми заветами», на берегах океана. Но, к сожалению, завет этот оказался Ветхим. И через Сахалин, Владивосток прошелся он по всей Руси великой со своим бородатым предложением, смахивая на тощего Карла Маркса. Правда, если тот интернационалист, то этот, так сказать, с обратной стороны — антиинтернационалист. А на самом деле, одна и та же борода. И если их вместе, две бороды мокрых в узел соединить, — конец человечеству!
Что же произошло? Теперь, куда он показал перстом — лжемонаха, лжепатриота, предателя — там ЦРУ начертало схемы и там взлетают американские самолеты, стоят их ракеты. Так давайте подумаем, что, он такой полководец и всё это предвидел?! Нет, он не Суворов. А всего-навсего старый, седой, измученный «солдат ЦРУ».
— Валентин Васильевич, Вам присудили премию общественнопатриотического движения «Танкоград». В числе других лауреатов президент России Владимир Путин и челябинский композитор Олег Кульдяев. Как вы оцениваете этот факт?
— Идет перегруппировка не только сил, но и совести и я надеюсь, что это общественно-патриотическое движение не будет таким однобоким, его лидеры не будут орать: взрывай храмы! Хочется верить, что возглавляют его люди умные, национально мыслящие, братские люди любому народу, в том числе моему родному, русскому.
«Танкоград» присудил премию президенту, композитору, поэту. Этот факт я просто не имею права персонально комментировать. Но вот что я хотел бы сказать. В преамбуле, в аттестации каждого лауреата сказано, что премия присуждена за «любовь, верность и деятельность во имя России». Я буду очень рад, если это так. Потому что в самом себе я не колеблюсь, и для меня Россия — это до самой смерти моей четкий, точный ход к кресту моей матери. К молодости матери моей, к красоте матери моей. Это я иду на свет русский, во имя России. Но вот упаду — упаду. Но я не упаду, а приду! Это для меня. Но если и для других лауреатов так же — я счастлив. И в этом плане, видимо, общественно-политическое движение «Танкоград» каждого из нас знает лучше и надежнее, чем я.
В молодости, работая в мартене, я предчувствовал грядущую катастрофу, внимательно изучая кремлёвских ленинцев, и наивно просил защиты у любимцев партии, но, увы, мечтательные стихи мои запрещались и ликвидировались идейной опричней.
Есть такой перестроечный деятель, богатей — Кох. То он блудит в телецентре, начальствует, то он в «Газпроме» рулит, ворует, кажется, то он в Америке интервью раздает, пророча русскому народу нищету, а России — погибель. Мы, русские, предстаем перед миром, если поверить Коху, — глупцами и пьяницами, а наша Россия — помойно-ракетной бездной.
Кох — кот. Усов, правда, пока нет, но будут: с чего же, иначе, он будет вытирать платочком долларовую кровь и грабежное золотое сияние?.. Коха — не Кроха: он знает — что такое хорошо, что такое плохо. Ему и сам Маяковский позавидовал бы, а скорее — пощечину дал бы, ведь поэты великие глубоко презирают вонючее жулье и продажное распутство.
Несуразная эпоха,
То Чубайс, то Греф, то Кох,
Гей поймал в сортире Коха:
«Кох, а ты,
вобче,
неплох!..»
Изменить Родине, скурвиться ради прибыли — стезя госпотаскух. Но среди евреев, как среди любого другого народа, живут, думают и, не робея, действуют честные люди. Гражданин Израиля Юлий Нудельман в газете «Советского Россия» 20 июня 2002 года заявляет:
«На мой взгляд, особенно опасно для евреев в России то, что все больше и больше русских людей считают, что евреи управляют Россией, что они захватили алюминий, нефть, газ, никель, калий, алмазы, средства массовой информации, банки. Имена Абрамовича, Мошковича, Могилевича, Голдовского, Гайдамака, братьев Черных, Леваева, Рыболова, Березовского, Гусинского, Рабиновича, Кобзона, Бренштейна, Ходоровского, Фельдмана, Хаита, Фридмана, Смоленского для значительной части русского народа символизируют захват России евреями. По мнению русских людей, приватизацию, распродажу подешевке народного, государственного имущества, руководство экономикой и политикой осуществляют евреи и полукровки — Чубайс, Греф, Клебанов, Браверман, Вольский, Боровой, Кириенко, Немцов, Явлинский, Хакамада, Примаков, Гайдар, Лившиц. Русских людей раздражает, что в адвакатуре властруют резники, падвы, якубовские, а на эстраде командуют хазановы, жванецкие, шифрины, галкины, якубовичи. „Что же нам, русским людям, делать? — спрашивают себя многие в России. — Смотреть и радоваться за евреев, которые снова живут лучше нас, русских? К тому же эти правители-олигархи ухитряются получать двойные гражданства, что позволяет им уходить от закона“».
Юлий Нудельман, спасибо Вам за истину дружескую. Я, русский поэт, еще скажу не раз о Вас доброе слово. Мой русский народ, ограбленный еврейскими и русскими жидами, талантливо мстит негодяям:
У Гайдара нету дара,
Малоумный, гаденький,
Словно вошь из скипидара,
Выползает, гладенький.
Выползает, утомленный,
Отдохнуть надеется,
И такой душок говенный
От премьера веется.
Изможден ужасной порчью,
На трибуне бычится,
Но теперь он только ночью
По кальсонам тычется.
Народ не прощает грязи, надругательства, жестокости, а русский народ, терпя нищету, обманы и обиды, имеет право на возмущение и суд.
Антирусский Сорос учит наших детей в школах и вузах. Буш, окружив базами Россию, ухмыляется Путину. Итало-американский Берл Лазар избран главным раввином России «голосами 25 из 26 раввинов, 16 из которых не говорят по-русски и являются гражданами США».
Предательство готовит кадры. Предательство назначает на важные должности предателей. Предатели предателей стимулируют предательством и предательство предательство покрывается.
Я хочу заверить Юлия Нудельмана. Юлий, русский народ, полууничтоженный гражданской войною, сумасбродными расстрелами, битвами за идеи Маркса и Энгельса, Ленина и Сталина, Соловками и Колымою, колхозами и приватизациями, ярлыками и прозвищами, русский народ, до сих пор не отряхнувший со своего горба дармоедствующий сброд, русский православный народ никогда не превратится в антисемита, никогда.
Лозунги «Смерть жидам!» — скорее изобретение дебилов или проворных сионистов: околпачить общественное мнение в пользу бандиту!..
У Сванидзе, дидзе, дидзе,
Голова плешивая,
И притом — от сионидзе
Бороденка вшивая.
Сионидзе, сионидзе,
Не найти плешивее,
Кто, Гайдар или Сванидзе,
На экране вшивее?
Сионидзя и Сванидзя,
Две кинокрасавицы,
Я боюсь, их скоммуниздят
В своей гарем басаевцы!..
И у русских есть русские соросы. И у русских есть русские берлы лазары. Кто сейчас взялся торговать Калининградской областью, разве не русские соросы и берлы лазары? Кто мел пыль на трактах Средней Азии и Кавказа, юля навстречу американским танкам и кораблям, бомбовозам и ракетам, кто? Русские христопродавцы. Даже предательства Эдуарда Шеварднадзе их не отрезвило. Даже двурушничество Кучмы их не тормознуло.
У палачей и олигархов отечества нет. Их отечество — базар. Их Бог — рынок. Их талант — надувательство. Их дар — валюта; их национальное призвание — громоздкий коттедж и наемные батраки. Какая разница — афганец или китаец на меже у плантатора, какая?!
И еще я хочу сказать Вам, Юлий!
Завтра опять взорвут в Чечне наших ребят русских, юных и красивых милиционеров, но дети олигархов, дети палачей, дети банкиров, дети мерзких политиков не попадут под взрывы, не погибнут в Чечне от пушки и от винтовки боевика. Они, дети преуспевающих негодяев, сидят в театрах, вяляют животики на пляжах, покровительственно щурясь на преподавателей, сдают на отлично зачеты в университетах…
А нищий народ — хоронит нищих сыновей, теряя их в Таджикистане и в Чечне, в Грузии и в Приднестровье, в Донбассе и в Сибири, да и сам, народ нищий, сам гибнет под мраком и обломками домов и зданий, разрушенных гексогенными снарядами. А у вас, Юлий, в Израиле, не так ли?
Я содрогаюсь, когда детишки и взрослые, совершенно ни в чем не виноватые, простые работящие семьи еврейские атакуются огнем и железом со стороны камикадзе, не успевающих образумить себя размышлением: а кого, кого я уничтожаю и за что, за что? Не Шарон же — перед боевиком. И у нас имеются сеятели раздора, и народ мстит им — хотя бы частушками.
Здравствуй, Гриша, милый Гриша,
Ты — Явлинский, говорят,
И тебя за это мыши
День и ночь благодарят.
Я страданье не осилю,
Что за тварь, не разберешь:
Те — пшено, а ты — Россию
Десять лет уже грызешь.
Хамовит, но важен с виду,
Где возникнешь — там урон,
Почему «Звезду Давида»
Не вручил тебе Шарон?
Гриша Явлинский часто визжит на трибуне Госдумы, как Алла Пугачева на сцене: «Антисемиты, фашисты, шовинисты!..» Хронический лозунгист.
Кох:
«Россия никому не нужна, не нужна никому Россия, поймите (смеется)… Какие гигантские ресурсы имеет Россия? Этот миф я хочу развенчать, наконец. Нефть? Существенно теплее и дешевле добывать ее в Персидском заливе. Никель в Канаде добывают, алюминий — в Америке, уголь — в Австралии. Лес — в Бразилии. Я не понимаю, что такого особенного в России?..»
Далее:
«Я, откровенно говоря, не понимаю, почему хаос в России может стать угрозой всему миру. Только лишь потому, что у нее есть атомное оружие? Я думаю, что для того, чтобы у нее отобрать атомное оружие, достаточно десантной дивизии. Однажды высадится и забрать эти ракеты к чертовой матери… армия не в состоянии оказать никакого сопротивления»…
«Бард и бардиха» — на сцене:
Бард:
— Ты такая страшная!
Ты такая страшная!
Не накрашенная, не накрашенная,
А накрашенная, еще более страшная! —
И доказывает: мол, пугаясь, в метро ее без пропуска загоняют, а в подъездах — наркоманы шарахаются от нее, но он ее любит и боготворит!..
Бардиха:
— Я страшная, я страшная!
Я ошарашенная, я ошарашенная!
Бард:
— Ты беременная, ты беременная!
Бардиха:
— Это временно, это временно!
Кох прав: никому мы не нужны, ежели мы холуйски сдаем свое искусство и свое Отечество вороватым и наглым кохам, бардам и бардихам! Чем они отличаются — кохи от бардов, а барды от кохов? Ничем. И ненависть к нам, русским, у них, у христопродавцев, одинаковая, и цинизм.
Здравствуй, Киров, бессменный трибун,
Красный сокол голодного детства,
Твой могучий и взрывчатый бунт
Есть оружие, а не наследство.
Беззащитного сердца транжир,
Осененный звездой пятилучья,
Посмотри —
как нахальнеет жир
Спецпайкового благополучья!..
Даже гады не взводят курки,
Затонули ученые в преньях,
И твоей вознесенной руки
Пролетарии ждут с нетерпеньем.
Поседели и сникли отцы,
И плюя им в лицо из-за парты,
Оккупируют наши дворцы
Торгаши, диссиденты и барды.
Будто вышла земля из орбит —
Интеллект плесневеющий выпер,
Что в них больше сегодня хрипит,
Одиночество или же триппер?
Я любимую нес, а пурга
На пути раскидала кудели,
Я ее нарядил в жемчуга,
А глумливцы невесту раздели.
Вы убили царят и царя,
Жизнь мечтали наладить красивей,
Но свободы и счастья заря
Не простерла крыло над Россией.
Баррикадное пламя и клич
Остывают, грустя у порога,
И разрушивший храмы Ильич
Не заменит нам Господа Бога.
Ты матерый вожак, а не гость
В беспощадных штабах ревсовета,
Так шагни
по салонам насквозь
В гимнастерке защитного цвета!..
февраль 2002