Прорыв трубы

Прорыв трубы

Марина Алексинская

25 апреля 2013 0

Культура

К 100-летию балета «Весна священная»

Этот юбилей Большой театр отметил так, как не отмечал юбилей Шаляпина. Хотя сценическая жизнь Шаляпина Москве, Большому театру отнюдь не вчуже, тогда как премьера "Весны священной" состоялась в Париже, в театре Елисейских полей. От грандиозного провала до одиозного признания: "Весна священная" для ХХ века то же самое, что симфония Бетховена для XIX века" - вехи балета.

Можно догадываться только, что за бомба была "Весна священная" век назад! Премьера собрала весь парижский бомонд в ожидании "русского чуда". Чудо упаковал премудрый Дягилев в романтический сон "Сильфиды" и воздушно-зефирный "Призрак розы". Спасенья не принесло. С первыми аккордами музыки Стравинского гроза разразилась. Свист, ярость, пощечины, вызовы на дуэль, стучание кулаком соседа соседу по голове Публика гнала со сцены артистов и поносила композитора. Дали свет в зал, полицейские тащили меж рядов особо ретивых. Дягилев не шевелился, он только просил из своей ложи дать окончить спектакль.

"Весна священная" - впечатление Дягилева от примитивизма в красках Гогена. Подобный примитивизм, только на славяно-русской основе, Дягилев и возжелал увидеть в "Весне священной". Стравинский предложил гениальную партитуру. Рерих, кто одним только шатром Ивана Грозного ("Псковитянка") поверг Париж в шок и трепет, дал стилизацию языческих картин.

Здесь подножие холма, изумрудные поляны, куда собираются славянские роды на весенние игры. Здесь старушка-колдунья, умыкания жен в хороводы. И таинство - старейший дает священный поцелуй земле, после которого следует мистерия небесная. Девушки на священном холме избирают священную жертву. Перед старейшинами, набросившими на плечи медвежьи шкуры, она пускается в свою последнюю пляску. Хореограф балета - Вацлав Нижинский, но еще Стравинский подозревал: за "пластическими видениями" тень Дягилева. И если в древнерусском фольклоре жертва богу солнца Яриле - девушка, то в балете "Весна священная" жертва музе Терпсихоре - музыка (совершенно нетанцевальная). Балетная эстетика - еще одна жертва. Ансамблевые пляски, перевёрнутая позиция ног (носки вместе - пятки наружу) - вывернутость классики наизнанку - назвали "пластическим парадоксом". "Единственная рациональная цель придуманных движений, - писала критика, - осуществление ритма. Ритм - такова в его замысле чудовищная сила, обуздавшая первобытную душу".

Версию нового - незабытого старого - представили на сцене Большого театра Балет Бежара из Лозанны, танцевальный театр Пины Бауш из Вупперталя, Финский национальный балет, российская компания современного танца из Екатеринбурга под руководством Татьяны Багановой. "Век "Весны священной" - век модерна" от хореографов самых-самых, прославленных, знаменитых, культовых.

"Весна священная" от Багановой. Пространство Новой сцены ополовинино фронтальной и двумя боковыми стенами. Стены как будто оклеены бумагой для кулинарии, в таких маслянистых разводах. К боковой стене прибит могучий водопроводный кран, к фронтальной стене - крючки. На крючках - каждый под номером - рабочие халаты. С вступлением оркестра из халатов вытряхиваются артисты. Трудно сказать - артисты балета или артисты драмы? Один из них продолжает лупить что есть мочи по надутому в форме моркови, только ядовито-зеленого цвета, "объекту". Другой в скафандре едва передвигает ноги. Лейтмотив балета - жажда. Интрига - смена декорации. Концепт: в современном мире не одна женщина жертва, как это было у древних, а каждая женщина - жертва. Такой суровый феминизм. Насильники мужчины лопатами добывают воду из пересохших горок земли. Из крана, помните тот зеленый "объект"? Так вот, из крана он вдруг вываливается в форме сопли. Женщины-жертвы камлают на нее. Бог услышал. С потолка спускается картонная голова мужчины с красным шнобелем, с дырками вместо рта и глаз. Священный ужас-ужас-ужас! Начинается молотилово. Женщин спускают по столярному столу головой в желоб. Каждая кувыркается по желобу, стряхивает с распущенных волос золу на музыкантов оркестра. Еще не предел сакральности. "Продвинутый", как принято говорить, художник Александр Шишкин - соавтор балета - закрутил драматургию не на шутку. "Что это спускается со сцены? - полюбопытствовала рядом сидящая дама. "Мётлы на длинных древках", - отвечаю. Каждая метла покрывает черным мочалом пепельные кудри женщин. Кто не схоронился, я не виноват. К воде через тернии. Мужчины, как с цепи сорвались, принялись таскать женщин в корыте, корыто затормозило у края рампы. Апофеоз. Под междометия: "Оооо! Уууу! Ааааа! "на женщин хлынули с небес весенние воды. 

И хотя г-жа Баганова - хореограф креативный, на Западе много ставит, истовые ценители прекрасного ждали "Весну священную" с Запада. А ля натюрель. От Мориса Бежара, хореографа-философа, одного из крупнейших хореографов второй половины ХХ века. Ведь именно этот балет зажег звезду Бежара на небосклоне и спас его маленькую труппу от краха, отхлестав по щекам ханжей неверующих. Триумф случился в далеком 1959 году, когда искусство Европы приказало долго жить, но учение Фрейда оставалось всесильным. К черту русопятая архаика с ритуалами! Да здравствует секс! А что такое "Весна священная", если не священный секс? - решил хореограф.

Полумрак. Сцена усыпана крепкими телами мужчин с обнаженным торсом. Тяжкие, повелительные ритмы Стравинского пронизывают слух, мужчины пружинно поднимаются с колен на четвереньки. Животные повадки, дыхание похоти.

Подскочили. Принялись гонять - ловко так - по сцене, выстраивать - подсказал мне профи - "гениальные ракурсы: звёзды, шеренги". Долго ли, коротко ли рисовали мужчины линии первобытного хаоса, вдруг луч солнца пробил диагональ сцены. Строем, один за другим, в прыжках - орангутанги в зоопарке сигают подобным образом - мужчины направились в сторону солнца, как за импазой. Прелюдия Весны. И это считывается. Тогда как не оттаявшие с мороза девушки в белесых купальниках вообще неясно зачем на сцену вышли. Унылость в каждом взгляде, мухи дохнут на лету - в каждом движении. Ну вот и развязка: "роскошное "стадо"" повалилось наземь, прикрыв грузом роскошных тел малахольных по виду девушек. Групповое совокупление. Весна пришла! Весне дорогу! "Этот балет о любви, - рассказывал артист Балета Бежара из Лозанны, - его не объяснишь, его надо прочувствовать".

Чувство роскоши один из зрителей обострил сугубо. Верно, тоже "продвинутый". Сидел в скафандре, похожем на скафандр от Александра Шишкина, только цвета угля, и на глаза нацепил еще прибор ночного видения. Не знаю, расчехлил ли "максим" под креслом? Как бы то ни было, шквал эмоциональной мощи "Весны священной", будь то Багановой, будь то Бежара, накрыл публику не на шутку. "Браво! Браво!" - кричала публика далеко не хипстерского "лука". Труппы-"калики перехожие", что не знали и не знают в своей истории ни оркестра, ни декорационных, ни костюмерных мастерских, таки научили le moskovita модерн, как первую любовь, ценить.

От "парадоксов пластики" к парадоксам сознания - вывод весьма поверхностный из глубин века модерна. Прагматичная Европа из расточительных идей Дягилева, барина-транжиры, извлекла квадратный корень коммерции. При нуле вложений - артисты за честь должны считать выход в "Весне священной" и не требовать гонорара, к тому же артистов не нужно мурыжить по восемь лет в концентрационных академических училищах - отель "Ритц" удовольствий. Разве что спонсоры потратятся на "промывание мозгов" рекламой да завлекут стеклянными бусами на премьеру. Ажиотажа хватит на три-пять прогонов, ну, и дальше арифметика, доступная разве что журналистам-бухгалтерам с "Эха Москвы". Вот такая русская культура! - бросили тут кости на счётах днями, - доход министра культуры Мединского аж четыре миллиона рублей в год! Дебит-кредит "Весны священной" куда как прозрачнее. Плюс бонус. Один альбом, где говорится, в частности, о запрете "Весны священной" на советскую сцену, с лёту пошел за 2000 рублей, едва Большой театр устроил его презентацию. Автор альбома - знаток русского балета Павел Гершензон. Комплекс жертв холокоста с элегантностью костюма от Армани переносит он на комплексы величайших советских балерин, "учениц первого призыва Вагановой". Артист должен научиться отличать эрзац от подлинно современной хореографии, - мнение Павла Гершензона, - для этого тело артиста "должно отстранить "Баядерку" и "Лебединое озеро". "Сделать это можно, только осуществив ритмическую и пластическую адаптацию к языку ХХ века". И вот уже художники - властелины духа, хранители русских традиций - между молотом "Культурной революции" и наковальней "Культурного шока" ропщут: "Может, и вправду? Мы всё щи лаптем хлебаем? Может, в этом, актуальном искусстве, что-то есть?" Не зря ж говорят, что у нас всё должно быть, как в Норвегии.

Матс Эк, верно, из Швеции он, "подснежникам" рефлексии даёт священный ответ. Стиль хореографа - натурализм и экспрессионизм - сложился, как отмечает критика, не без влияния Стриндберга. Года два-три назад прогрессивная общественность делала ставки. Рискнет Большой театр на "Жизель" от Матса Эка? Букмекерские конторы ушли в минус. "Дорогой россиянин" всё еще кис в эрзаце, не просекал прогрессивность хода хореографа: отвязная Жизель в психушке посреди мужиков в чем мать родила. Сегодня в рамках фестиваля "Век "Весны священной" - век модерна" Матс Эк представил еще один "знаковый" балет, "Комната". Даже и не припомню, когда это было? Чтобы Новую сцену Большого театра закрывал не щит без меча, а театральный занавес. Пусть даже отфотошопенный, но почти "Приглашение к танцу". При этом авансцена открыта, посреди - пока не формулируемый словами "объект". Следует знакомство с программкой.

Действующие лица: Биде, Телевизор, Пылесосы, Дверь, Плита, Эмбрионы. Верно, на данном перечне рассказ следовало бы остановить, не наведи балет на открытие: не копродюсер ли постановки - Николай Сванидзе? Вот с этой викториальной настойчивостью, с которой г-н Сванидзе информирует о дефиците туалетной бумаги при "совке", г-н Эк повествует о переизбытке биде при капитализме. "Объект" посреди авансцены оказался ничем иным, как биде. Девушка в расхристанной одежде и головой в биде, и биде на голову. Рассерженные горожане заглядывают по её душу, шастают, как у себя дома, орут. Психическая атака срывается на минуты лирики. Адажио. Двое маются от мук, выясняют отношения, пока в плите эмбрион отношений дымом не пошел. Ну и на минуты покоя. Сидит юноша перед телевизором, кантиленно ноги задирает за уши

Собственно говоря, балет "Комната" - это гимн свободе человека. Каждый артист балета Большого театра, кто прошел "каст", освободил тело, к примеру, от скреп пятой позиции. Балет и зрителя освободил. От нездорового вуайеризма. Неловкость подглядывания через замочную скважину глушится болью за артистов. Однако, в пору торжества обёртки, скажем пафосно - дизайна, важно - не "что"? Важно - "как"! И зрителю не менее любопытно: как? на каком эсперанто? фиксирует классик авангарда внезапную красоту таких вот jete с препарасьоном: "просунуть руку между ног", "почесать рукой задницу", "пустить мелкий бес вдоль тела" и прочее, прочее, на что способен человек в своем доме, как в своей крепости? "Необычный спектакль, - обсуждают в курилке. - Нельзя нам буквально воспринимать игру смыслов". 

Как-то так фестиваль "Век "Весны священной" - век модерна" прогремел под лайки гламура. Фестиваль оказался миротворческим. Тема: "война прекрасного с безобразным" теперь закрыта. Ни мира, ни войны. Большой театр - прорывной котёл в век цивилизации. Вот-вот "Лебединое озеро" от Петипа переварится в "Жизель" от Матса Эка. И Шаляпин?! ху из ху??? будет.