Владимир Винников Юрий Кузнецов: вчера, сегодня и завтра

Владимир Винников Юрий Кузнецов: вчера, сегодня и завтра

В. АЛЕКСАНДРОВ

Если задаться вопросом, какой из традиций русской поэзии: пророческой (условно, "пушкинской") или воинской (условно, "лермонтовской"), — принадлежал Юрий Поликарпович Кузнецов, то ответ на него может показаться простым, однозначным и бесспорным.

Со времен "Атомной сказки" (1968) и вплоть до предсмертного "Поэта и монаха" (2003) Кузнецов, несомненно, пророчествовал. И его пророчества, подобные пророчествам троянской Кассандры, не то, чтобы шли вразрез с дежурным оптимизмом официальной "позднесоветской" идеологии, а еще вернее — мифологии, но наглядно демонстрировали её беспочвенность и несостоятельность. Впрочем — что здесь было от чувства самосохранения, а что от творческой манеры поэта, сказать уже нелегко, — эта наглядность давалась не напрямую, облекаясь в одежды художественного иносказания, по которым его идейные оппоненты тех времен и пытались "встречать" неудобные для них произведения Кузнецова, который, якобы, "впал в дикую мистику".

Достаточно вспомнить объявленные почти единогласным критическим хором "творческой неудачей" короткие поэмы второй половины 70-х—начала 80-х годов, в том числе посвященную Петру Палиевскому "Змеи на маяке", которая "удостоилась" внимания "самого" Александра Иванова, включившего ссылку на неё в свою "итоговую" пародию на Юрия Кузнецова (не забывайте, это звучало тогда на всю страну в популярных телепередачах типа "Вокруг смеха"):

Блестя оскалами зубов,

Зловещи и легки,

Бесшумно змеи из гробов

Ползли на маяки...

Я шёл, магистр ночных искусств,

Бледней, чем сыр рокфор...

Прочтя меня, упал без чувств

Знакомый бутафор...

А ведь кузнецовская поэма-аллегория, "укрепленная" отсылками к пушкинскому Лукоморью и "Домику в Коломне", была не только прозрачна, но и полностью оправдалась дальнейшим развитием событий: змеи, выползшие вовсе не из гробов, а "из щелей", гасят маяк (помните, "СССР — маяк для всего прогрессивного человечества").

Впрочем, то, что всё творчество Кузнецова конца 60-х—начала 80-х годов было попыткой индивидуального мифотворчества, личностного противостояния совокупному социальному мифу "андроповской" эпохи, сегодня уже практически ни у кого из исследователей его поэзии возражений не вызывает — споры идут лишь о содержании и структуре "кузнецовской" мифологии. Говорят о его "(нео-)язычестве", "модернизме", "античности", "хтоничности" и так далее.

Но если обращаться к поэтическим мифологемам Юрия Поликарповича — например, к воплощенной в стихотворении "Плавник" (1970) и архетипически близкой "Змеям на маяке":

Из земли в час вечерний, тревожный

Вырос рыбий горбатый плавник.

Только нету здесь моря! Как можно!

Вот опять в двух шагах он возник.

Вот исчез. Снова вышел со свистом.

— Ищет моря, — сказал мне старик.

Вот засохли на дереве листья —

Это корни подрезал плавник,

— то становится очевидно, что подобное "смешение стихий", воды и земли, вообще невозможно вне христианского контекста, что оно напрямую отталкивается от евангельской притчи о том, как Господь "ходил по воде аки посуху"...

И вот, когда тревожные пророчества Юрия Кузнецова сбылись, на первый план в его творчестве — возможно, неожиданно для сторонних наблюдателей — вышла уже не собственно "кузнецовская", а христианская мифология, касалось ли это трилогии Детство Христа"–"Юность Христа"–"Путь Христа", или же стихотворного переложения "Слова о Законе и Благодати" митрополита Илариона. Как будто живое слово поэта созрело и разбило изнутри "золотое яйцо" его прежней "мифологии".

Конечно, эту авторскую, поэтическую трактовку ни в коем случае нельзя считать "каноничной" в собственно религиозном смысле. Но и воспринимать её как "еретическую" и подлежащую по этой причине соборному осуждению, — тоже слишком большое упрощение. Это — литературный апокриф, не более, но и не менее того.

В свете поставленного выше вопроса наиболее важным следует считать то, что Юрий Кузнецов тем самым преодолел в себе, казалось бы, неизбывную, непреодолимую дихотомию "воин или пророк", перейдя в новое эстетическое качество, аналогичное христианским святым, которые одновременно и пророчествовали, и сражались за веру. В пантеоне русской литературы XXI века его имя будет значиться одним из первых.

17 февраля в 18.30

в Большом зале Центрального дома литераторов

(Москва, Б.Никитская ул., 53, проезд: ст. м. «Баррикадная»)

Бюро пропаганды художественной литературы Союза писателей России

проводит Литературно-художественный вечер,

посвященный 70-летию Юрия Кузнецова

«Родные черты узнавая...»

Билеты бесплатные.

Справки по тел. 625-00-50.