Болезненная тишина

Болезненная тишина

Портфель "ЛГ"

Болезненная тишина

ЛИТРЕЗЕРВ

Галина РЫМБУ, 19 лет, ОМСК

***                                                                                                                                                      

Просыпаюсь ребёнком в темноте своего тела,

Просыпаюсь солью и пеплом в костре своего жала.

Эта осень – страшно, эта осень – мама! – светло и жарко,

Это листья сухие в висок стучатся, горелым

Пахнет утро, пахнет дощатым гробом

Деревенское детство, и бабушкины руки –

Земляникой лесной, мылом, зерном. Коробкой

Из-под старой посылки становится тело, стуком

Каблуков и небесных молотов наполняется мир весь,

И разрежённый воздух – рёвом виолончельным.

И висит мёртвой птицей над крышами светлый мой витязь,

Прожигает солнце лоб мой тёмно-вечерний.

Понимаю, что нет такого лекарства от превращенья в камень,

Нет другого пути, кроме как – из круга…

Только там, в темноте, девочка плачет в платьице с колосками,

И пророчит время мне с нею большую разлуку.

***

Это слишком болезненная тишина,

Чтобы слушать, как дышит по-рыбьи война

За окном и кричит покойничий люд.

На двери табличка: «не вылезай – убьют».

Да и как это сделать, если чуть шаг, –

Тела не слушается душа.

И в межкомнатной страусьей скорлупе

Остаётся думать только что о тебе,

Видеть выстрелы времени, башенный дождь,

Реактивные звёзды и ждать, что придёшь.

Ты заходишь, ты чувствуешь тишину,

Ты давно уже выиграл эту войну.

Безоружно, бессонно тысячи дней,

И ты можешь помнить только о ней.

Мы обнимемся. Нас никогда не убьют.

Мы обнимемся, вечности чёрный спрут

Из-под ванной выползет и замрёт,

И на днища миров упадёт восход,

И настанет тысяча новых лун,

И откроется тайна новому злу.

Мы обнимемся. «Господи, нас спаси!» –

Это рай под жабрами голосит.

***

Раскалённый август, запах пшеничных тел.

Полусонные карлицы шагают по спелой воде,

Но им никогда не пройти эту реку вброд,

И мелькают за ними тени топоров да бород.

Мы лежим на причале, глядим, как из чёрного дна

Намечается, наползает, подрагивая, луна.

И не нужно иного, когда всё вмещает одно,

Убаюканное временем лодочное дно.

А на том берегу – скрип уключин, загадочный лес.

Я тебя берегу, стерегу, чтобы ты не уплыл, не исчез

Там, где чёрные кроны всенощно поют для тебя

Непогожие тайны расплавленного сентября…

***

Ночь. В подворотнях – танцы на ножах.

Из окон звёзды капают тревожно.

И музыка на верхних этажах

Дрожит и падает, теряясь в звёздной коже.

Медведицей вдруг вылезла луна

Из логова разнузданного марта.

Не разобрать здесь ни шагов, ни мата,

А между тем скандалят, ходят на

Шарнирах. Каждый новый  вечер –

Как будто вечен.

Сон: ветер поднимает целлофан,

Кружит его над чёрными дворами

И направляет окна целовать,

И затихать на призрачной веранде,

Гам церебральный, выцветший старик,

На лязгающей лодочке качельной,

Скукожившись, бормочет: «Раз, два, три»,

И обнажает свой блестящий череп,

И падает в оттаявший песок,

И плачет, неприкаянно-красивый,

И прячет измождённое лицо,

Расписанное кровяным курсивом.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии: