Прививка от разрушения

Прививка от разрушения

Человек

Прививка от разрушения

ПРОДОЛЖЕНИЕ ТЕМЫ

Прошёл месяц после начала эксперимента по преподаванию в школах «Основ религиозных культур и светской этики». Курс разделён на шесть модулей: основы православной, исламской, буддийской, иудейской культур, основы мировых религиозных культур и основы светской этики. Не приведёт ли это деление вместо диалога культур к конфессиональным и культурным противостояниям? Этот вопрос мы задали читателям в материале «Вот Бог. Вот школьный порог...» («ЛГ», № 13). Сегодня публикуем первый отклик – мнение председателя Синодального информационного отдела Московского патриархата Владимира ЛЕГОЙДЫ.

– Новый предмет предлагает на выходе не только изучение традиционных религий России, светской этики и истории мировых религий, но ещё и некий общий для всех модулей ценностный контекст. Методически это подкреплено тем, что все курсы начинаются и заканчиваются уроками, посвящёнными одинаковым темам. А главное: во всех шести модулях упор делается на этику, ведь глубинная задача нового курса – говорить о том, что такое хорошо и что такое плохо. Любой религиовед вам скажет, что в области этики – в отличие от догматики – мировые религии во многом совпадают. Нравственные нормы в них очень близки. И потому какого бы то ни было этического разделения – «для меня хорошо это, а для него – то» – в рамках школьного курса быть не может. В программе всех шести модулей нет почвы для взаимной ненависти среди школьников. И вообще пора усвоить: верующему с верующим всегда легче договориться…

– А как тогда сюда «вписывается» модуль светской этики?

– Вполне органично. Ведь в нём тоже идёт речь о нравственности.

Мы привыкли к тому, что атеизм непременно является воинствующим. И принципиально важно, чтобы в этом курсе ребёнок увидел: атеист не имеет никакого повода для ненависти к верующему. Даже атеистическая наука не смогла обойтись без отсылок к религиозным ценностям. Взять хотя бы советские учебники по этике: там упоминаются христианские мыслители, например, блаженный Августин и другие.

Модуль светской этики имеет неплохой шанс покончить с агрессивным атеизмом советского времени. В каком-то смысле в этом его миссия, если угодно: дети, воспитанные этим курсом, должны быть привиты от того, чтобы рушить храмы. Ну и кроме того, на мой взгляд, этот светский курс не должен скрывать от детей генетическую связь этики с религией.

– Вы говорите, что в области этики религии похожи и потому почвы для разделения нет. Но четвероклассники способны осмыслить это и избежать противостояния?

– Думаю, дети очень быстро поймут, что у них нет повода для вражды. Как? Они будут общаться. Мы почему-то забываем, что детям это свойственно, и считаем, что всё с неизбежностью произойдёт, как в «Чучеле». Фильм этот – правильный и важный, но в нём изображено то, что может случиться, а не то, что непременно должно. То, что бывает в отношениях детей, но не то, что их непременно определяет. Посмотрите: в сегодняшней школе они учатся вместе до девятого класса, а потом расходятся по разным специальностям: техническим, гуманитарным, естественным и т.д. Но они продолжают дружить и обмениваться всем новым, что узнают. И технари с гуманитариями не считают друг друга взаимно изгоями.

Кроме того, первоначально модуль, который будет изучать ребёнок, определяется религиозными предпочтениями родителей. Но если эксперимент окажется успешным, на что мы надеемся и во что верим, в дальнейшем у детей будет возможность изучать основы и других религий.

И наконец, модульная схема – это давнишняя, десятилетиями апробированная европейская практика, которая показывает, что никаких проблем модульность не создаёт.

– Часто звучат слова о том, что человеку, живущему в России, нужно знать православную культуру вне зависимости от его собственной конфессии – просто потому что он тут живёт. Получается, модульность этой задаче противоречит?

– Никто никогда не говорил, что изучение культуры страны, в которой ребёнок живёт, должно сводиться к изучению одного школьного курса. Если говорить шире о проблемах современного образования, то они сейчас стоят настолько остро, что речь нужно вести о комплексной программе образования и воспитания, в которой курс «Основы православной культуры» – важная составная часть. В то же время нельзя забывать о необходимости хорошо представлять себе и другие религиозные традиции своей страны. Недавно журналистов призвали корректнее пользоваться религиозной терминологией и не называть, например, террористов – шахидами. Потому что шахид в исламе – это подвижник. Такая ситуация во многом продиктована тем, что люди, которые сейчас работают в СМИ, не получили в школе и вузе даже начального религиозного образования. Как человек, который отслеживает ситуацию в медийном поле, могу сказать, что ошибки такого рода происходят сплошь и рядом. Но иногда это принимает формы провокативные и опасные. И вот здесь очень важно, чтобы человек знал и свою культуру, и чужую. В этом смысле модульность предмета «Основы религиозных культур и светской этики» очень актуальна. Ведь ребёнок чем дальше, тем больше будет по жизни сталкиваться с миром разных религий – в Интернете, в институте, в поездках и т.д. И именно поэтому наличие разных модулей внутри одного курса – это неплохо. Хотя начинать изучать предмет, само собой, логично со своей культуры.

– Если что-то пойдёт не так, может ли курс быть отменён?

– Какие-то неожиданности, которые мы не можем предвидеть, возможны. Ведь школа – живой организм, который невозможно механически запрограммировать. Именно поэтому речь сегодня идёт об экспериментальном характере курса.

Но это не ставит под вопрос саму необходимость такого предмета. Дискуссия о том, нужно ли нашим детям изучать свою религию, – контрпродуктивна. Экспериментальность заключается не в том, надо или не надо преподавать, а в том, как лучше это делать.

– Семьдесят процентов родителей выбрали для своих детей светскую этику. Значит ли это, что у нас в стране 70% – атеисты?

– Нет, не значит. Более того: эти цифры не совпадают с самоидентичностью современного российского общества, в котором, даже по самым скромным подсчётам, не менее 70% населения относит себя к православным. Далеко не всегда и не везде выбор курса был обусловлен религиозной идентичностью родителей. Конечно, тут могли сказаться сжатые сроки, за которые новый предмет нужно было ввести, но главную причину я вижу в следующем: разъяснение родителям того, в чём смысл и задача новой дисциплины, шло не всегда и не везде адекватно. У многих родителей нет понимания специфики нового курса.

Есть и совсем грустные данные: в некоторых школах не было реальной возможности выбора из шести модулей. Либо родителей подталкивали к какому-то решению, либо выбирать нужно было из двух. Известно, что в некоторых регионах имели место факты давления на родителей. Это, конечно, недопустимо. О чём, кстати сказать, недавно говорил и Святейший Патриарх Кирилл во время своей поездки в Екатеринбургскую и Челябинскую епархии. Скажем, нам говорят, что в одной из областей, где 200 священников, никто не выбрал «Основы православной культуры». Вопрос: что же тогда выбрали их дети? Понятно, что ситуация там сложилась ненормальная, что реального выбора не было.

– Несколько месяцев назад, давая интервью «Литературной газете», вы сказали, что преподавать можно и без учебника, что учебник – это результат преподавания, а не его необходимое условие. Сейчас учебник протодиакона Андрея Кураева готов и по нему ведутся занятия. Как это сочетается с тем, что вы говорили ранее?

– Эксперимент по преподаванию нового курса только начался, но у него уже есть позитивные результаты. Самый очевидный из них: написан хороший учебник, несмотря на сжатые сроки, заведомо небольшой объём и специфику возраста школьников. Учебник получил высокую оценку специалистов – от Церкви, от образовательного сообщества – и уже давно находится в свободном доступе в Интернете. К сожалению, у меня не было возможности познакомиться с учебниками по всем шести модулям, но те, которые я видел – по религиозным культурам, – мне кажутся весьма достойными. Конечно, нет предела совершенству, можно работать над оформлением серии в целом. Но и сейчас уже достигнуто немало.

– Что сказать тем православным родителям, которые не хотят отдавать своих детей изучать ОПК, потому что боятся, что их научат не тому православию?

– Преподавание будет следовать учебнику. А он, как я уже сказал, заслуживает доверия, получил высокую оценку патриарха. Но есть ещё один важный момент. Мы почему-то исходим из того, что если семья и так православная, то в школе о религии говорить не нужно. Получается жёсткое разделение: либо семья, либо школа. Но ведь школа – не альтернатива всей остальной жизни. Это одна из её частей. И это своего рода помощь семье. Хорошо, что для ребёнка из православной семьи мир православия не будет сводиться к школьному курсу. Но ещё лучше, чтобы курс дополнял то, что ребёнок черпает из общения с родителями. Пусть ребёнок задаст родителям вопрос, если что-то будет неясно в школе. Это и родителей может понудить лишний раз книжку открыть… Школьный предмет – ещё один элемент в познании мира, и во всех смыслах правильно, чтобы мир православия открывался ребёнку в разных контекстах. Чтобы, грубо говоря, и дома, и в школе он слышал об одном и том же. Тогда разные части жизни будут гармонично сочетаться.

– Ребёнок, растущий в хорошей семье, пускай даже неверующей, естественным образом и так впитывает, что воровать и убивать – это плохо. Так зачем привлекать веру в преподавании и без того понятных вещей?

– Этические нормы произрастают из религии. Это, казалось бы, общее место, но лишний раз напомнить об этом – не вредно. Но есть ещё один момент: ребёнок познаёт мир, школа для него – активный этап прикосновения к тому, что называется процессом познания. Совершенно справедливо, что ребёнок генетически впитывает представления о нравственности. И вот тут очень важно, чтобы содержание процесса познания оказывалось для него напрямую связанным с тем, с чем он сталкивается в жизни. Чтобы то, что он изучает, находило поддержку в его личном опыте, а не оставалось чем-то теоретическим или абстрактным.

– Какими конкретно должны стать плоды преподавания в среднесрочной перспективе?

– Мы недооцениваем последствия агрессивного атеистического прошлого. Я уже не первый год преподаю студентам, которые по возрасту не должны были и не получали советского воспитания. Но их представления о роли религии в жизни человека и в истории совершенно не соответствуют реальности. У большинства из них в принципе нет понимания того, что это за феномен – религия. При этом интуитивно человек осознаёт некую фундаментальную роль Тайны в своей жизни. Но трудно преодолимая установка, что религия – это опиум для народа, заставляет погружаться в различные псевдорелигиозные течения и прочую ерунду. Неслучайно так популярны услуги типа «сниму порчу»…

Нынешний школьный курс – это малая компенсация за то, что знание о религии десятилетиями выжигалось и высмеивалось. И чтобы какие-то вещи в человеческом мировоззрении выравнить, нужно – на самом деле – преподавать далеко не один год.

И само собой, курс призван реализовать две составляющие образовательного процесса: обучение и воспитание. Будет хорошо, если вырастет поколение, которое знает, что изображение креста с дугой, напоминающей полумесяц, – это не знак порабощения христианами мусульман, а древний христианский символ – якорь. Что смысл Пасхи не в том, что надо красить яйца и печь куличи. Что ислам – не религия террористов. И что люди разных религий и культур вполне могут жить вместе, уважая взгляды друг друга, – даже если они с ними не согласны.

Беседу вёл Константин МАЦАН

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии: