Учителя, которые не любят свою работу, — зачем они на неё ходят?

Учителя, которые не любят свою работу, — зачем они на неё ходят?

Я работала в разных школах, и везде я встретила огромное количество людей, не любящих свою работу, не любящих детей, орущих на них, обзывающих их в лицо и за глаза, да что там детей, уж за глаза-то оскорбляющих кого угодно: и детей, и родителей, и друг друга, всех. Существуют целые виды и подвиды учителей, не любящих детей. Одна из этих плеяд — это те, которые с упоением орут на детей на протяжении всех уроков и перемен, а потом на педсоветах получают от директора благодарственные грамоты в номинации «лучший классный руководитель». Эти люди пребывают в этой профессии во многом только потому, что положение учителя даёт им власть над заведомо уязвимыми созданиями, детьми. Эти тётки (порой молодые и симпатичные, т.е. внешне на тёток пока ещё непохожие) каждый день находятся в упоении от своей власти над детьми, они получают животное, физическое удовольствие от того, что постоянно кричат на детей, отчитывают их за все, что только можно, командуют, указывают и приказывают, что тем делать. Например, идёт урок, ребёнок (вежливый смышленый третьеклашка), подняв руку и получив разрешение сказать, стоит и что-то старательно объясняет, пытается сформулировать и донести свою мысль до других, и всё по теме урока, но так как слова ещё не очень подчиняются мыслям ребёнка, то у него не получается кратко и ёмко выразиться. А училка уже скрежещет зубами: она не хочет тратить время от урока, на котором она привыкла постоянно солировать, доминировать, играть первую скрипку и не даёт ребёнку закончить мысль. И не помогает ему (наводящим вопросом или подсказкой). Она бесцеремонно приказным тоном говорит ему: «Так, всё, замолчи». Ребёнок ещё пытается, как только может быстро, сбиваясь, закончить мысль двумя-тремя словами, но училка уже отрезает: «Сел уже!»

Другая группа учителей — «тихие пофигисты», которые, может, и были бы рады работать совершенно в другой сфере, но не получив когда-то такой возможности, теперь эти люди работают в школе. И только потому, что у них так получилось, например, конкурс в педвуз был ниже, чем на экономистов-юристов, или по любой другой из тысяч возможных причин, — одним словом, у них теперь есть диплом о педагогическом образовании и эта работа. Эти люди сами лично мне говорили, что работают в школе, потому что не могут работать там, где хотели бы (нет квалификации, нет опыта работы, который требуется в той области, и т.д.). Они тихо отбывают на учительской работе, не вкладывая никаких своих интеллектуальных, творческих, личных ресурсов, тупо отрабатывая упражнения по учебнику и шаблонные проверочные задания. И самое интересное — они даже не скрывают своей профнепригодности: открыто рассказывают об этом, но не на педсовете, конечно, а в приватной беседе. На педсовете же после того, как директор зачитала указ президента о новых требованиях к качеству современного образования, эти учителя берут под козырёк. Но вот закончился педсовет, и эти люди, покорно отсидевшие и проголосовавшие за все пункты протокола педсовета, идут в свои кабинеты и продолжают ничего не делать в направлении повышения качества образования, будь то помощь неуспевающим учащимся или что-либо ещё из самых-самых болезненных сторон среднего образования.

Профнепригодность никого не волнует.

Никого не волнует то, что с детьми работают люди, которые этого на самом деле не хотят. Зато если на работу в школу придёт устраиваться человек любящий и умеющий работать с детьми, но без педагогического образования, он немедленно услышит гневный вопрос: «А у вас есть право на преподавание?! У вас ведь нет высшего педагогического образования!» Встречный вопрос: «А у тех людей, которых я только что описала, есть право на преподавание?! Вообще право на работу с детьми хоть в каком-либо качестве?! Если они им – эти дети – как кость в горле?!»

Этой атмосферой нелюбви, аж до ненависти к детям, нелюбви к своей работе, нелюбви к коллегам пропитано всё в школах и детских садах России. И детки всё это чувствуют, озлобляются, ощетиниваются, становятся агрессивными и циничными, наплевательски относятся к учёбе, а затем и ко всему остальному вокруг. И родители, не зная и сотой доли того, что творится в школах, детских садах (кто ж им будет на свою голову всё это показывать), тем не менее, тоже нередко чувствуют что-то неладное, а потому многие не доверяют учителям, выгораживают детей, даже в тех случаях, когда ребёнок действительно провинился. И результат? Дети растут в вывернутой наизнанку действительности, где всё с больной головы на здоровую. Да, я наговнякал, но

мама прибежит в школу и покажет там всем. А сам в шоколаде. Поэтому сегодняшняя школа в том виде и качестве, как она сегодня существует, — это абсолютно аморальная среда для ребёнка.

Сколько раз я видела сцены разговора учителя с ребёнком, где со стороны взрослого и многоопытного человека, твёрдо стоящего на ногах понимания этой жизни и своего места в ней, пронзительно веет высокомерностью перед «гаденьким несмышлёнышем и неумехой». Сколько нескрываемой брезгливости я видела на лицах этих «заслуженных» училок по отношению к неряшливым или неухоженным, нечистоплотным деткам из не очень благополучных, а часто просто бедных семей. «Та-ак, не выучил!» — констатирует она как приговор на суде с гримасой скуки и презрительности, когда ученик запнулся при ответе у доски. И подливает своего яду в душу растерявшегося, расстроенного ребёнка (пусть даже и не выучившего задание), подливает свою каплю в сокрытую до поры до времени чашу неприязни к учителям, ко взрослым вообще, с их законами клевания оступившегося, законами поспешного осуждения и наказания, вместо нелёгкого внимательного разбора и вникания, вместо кропотливой работы (да, нелёгкой, но которую ты делаешь, занимая место Учителя, своё ли или, возможно, кого-то другого, кто знает другие законы работы с детьми, кроме давления и прессования, или ничуть не лучшего равнодушия).

Один ученик рассказал мне однажды, как его старший брат с одноклассниками после выпускного бала крыли учителей матом, радуясь распрощаться с ними навсегда. Они устроили состязание на самые грязные и грубые ругательства и самые, на их взгляд, меткие по отношению к этим «проводникам знаний», «проводникам доброго и вечного».

Зато у этих училок, которых ненавидят дети, есть педагогический диплом! В отличие от меня. Педагогический диплом (неважно, с какими оценками, неважно, какого вуза, неважно, как полученный: купленный ли в метро за деньги, по знакомству ли, или просто с проплаченными зачётами и экзаменами — как у нас теперь не редкость) — на сегодняшний день это самый достаточный документ для работы учителем! И будь ты хоть неприятнейшим человеком, пусть от тебя разит табаком (даже на расстоянии, как от многих из работавших со мной училок) и, что самое страшное, пусть ты равнодушен или ненавидишь детей, — ты будешь работать в школе! Ну, разве только ещё одно условие — безоговорочная лояльность к начальству. Других критериев для работника школы не существует. Ты можешь пропускать уроки, т.е. опаздывать на урок или вообще не приходить, ты можешь пить кофе-чай на уроке, дав детям какое-нибудь задание с целью освободить себе время для отдыха, ты можешь даже не знать темы из учебника, по которому ты занимаешься с детьми, но если ты с дипломом и каждый раз при виде начальства делаешь с радостной улыбкой «ку», — ты будешь работать в школе. Я не отвечаю ни одному из этих условий: мое основное образование не педагогическое, и я абсолютно не лояльна к коррумпированному непрофессиональному начальству.

Некоторые из училок с дипломами рассказывали мне, что поступили на педагогический факультет, только чтобы получить хоть какой-нибудь диплом о высшем образовании (и не помышляя о работе с детьми), при этом мечтая быть парикмахером-стилистом или кем-нибудь ещё. Или поступали на педфак по настоянию родителей. И вот теперь так уже и работают, как сложилось. Да и вообще, многие ли наши женщины (у которой семья, муж, дети…) у нас прям вот так и работают на работе своей мечты? Вот эти-то несостоявшиеся парикмахеры (не подразумеваю ни малейшего уничижительного отношения к этой весьма замечательной профессии) и пришли со своими педдипломами в школу.

Я общалась со многими из училок и очень старалась разглядеть в них что-то хорошее, хоть капельку. Я даже много общалась с ними. И даже попадала под их влияние, под влияние их многолетнего опыта, но, слава Богу, не на долгое время. И никто не может упрекнуть меня в предвзятой, враждебной позиции. Не забуду, как я впервые появилась в школе в качестве учителя, как я была счастлива и горда этим событием, потому что это учреждение и всё с ним связанное вызывало у меня искреннее уважение, и первые полгода я ходила, даже порхала по школе, широко раскрытыми глазами всё разглядывая, всех слушая, впитывая буквально каждое слово, каждый педагогический поступок, всё это тщательно в себе перерабатывая. О, это целая маленькая жизнь. И затем, не зацикливаясь на предыдущих разочарованиях, в каждую новую школу я приходила только с хорошими мыслями и чаяниями и даже снова какое-то время пребывала в розовых очках. Это благодаря моему качеству желать видеть в людях хорошее, думать о них лучше, чем они есть на самом деле. Кстати, я считаю это качество бесценным для работы учителем, для работы с детьми, поэтому я ни за что не откажусь от него. Человек, не обладающий таким качеством, не может быть хорошим учителем. Потому что отсутствие желания видеть в людях хорошее превращает человека в циника. Нет ничего хуже циника, работающего с детьми. А между тем, именно циники с ними и работают, а такие, как я, — это белые вороны в их стае.

Ой, чуть не забыла! Ещё один не последний, не редкий фактор успешной работы в школе — родственные связи и брачные узы. Я уже упоминала об этих

самых «династиях» и «преемственностях». Вот один сочный пример одной конкретной школы (гимназии, в которой я когда-то училась сама), и в которую, уже будучи учителем, я как-то пришла устроиться на работу, заручившись хорошей рекомендацией одной из моих бывших учителей (да и вся школа знала меня только с хорошей стороны). Работу учителя я не получила, и это связано именно с тем, о чём я нечаянно узнала, случайно разговорившись со своими коллегами из этой школы. С тех пор, когда я окончила эту гимназию, минуло уже много лет. Но её бессменным директором работает всё тот же человек. А её сын теперь работает завучем школы. Директриса даже фамилию на старости лет поменяла, чтобы лишний раз не бросалось в глаза, что она одна и та же у директора и завуча школы. Ну, вы понимаете, как у нас теперь часто делают, пристраивая своих... А у сына директрисы оказалась ещё любимая тёща, которая тоже теперь работает в этой же школе и тоже на ответственной должности. Она обосновалась там завучем по иностранным языкам и теперь, в свою очередь, окружила себя своими родственниками и подругами. Так что теперь там такой вот крепкий, дружный, семейный коллектив в стенах государственного образовательного учреждения.