В заключение

В заключение

Последнее время достаточно много обсуждений касаемо преобразований в сфере образования, школ, Года учителя, много этого самого шуму на телевидении, в прессе…, но ни разу я не услышала правды о том, что действительно происходит в школах: те эксперты, которых приглашают в телестудии, либо вообще в школе не работают, либо работают в суперэлитных школах, поэтому они не знают и, естественно, не могут знать правды. Приведу доказательства. Часто слышу такую мысль: молодые педагоги, выпускники педвузов не хотят идти и не идут работать в школы. Добавляется, что это плохо и надо привлекать молодых выпускников педвузов в школы: достойной зарплатой, в первую очередь. Это миф, не соответствующий действительности: в московских школах немалое количество молодых специалистов, недавно закончивших педвузы и колледжи, и они, эти специалисты, идут в школу с большим удовольствием и по следующим причинам. Первое: они хорошо получают – первые три года работы молодые педагоги получают хорошую надбавку к зарплате. Второе: они знают, что работа может быть совсем непыльной. Если будешь вести себя незаметно, улыбаться и вежливо здороваться с начальством – тебя никто трогать не будет, имеется в виду, не будут контролировать качество твоей работы, не будут придираться, ходи себе проводи уроки левой ногой, как курица лапой, и сойдёт. Они, эти молодые педагоги, очень хорошо секут нынешнюю политику их поощрения со стороны чиновников от образования – уволить молодого педагога совсем непросто, поэтому очень редко какой директор будет этим заниматься, даже если все знают, что это плохой педагог, и работают они себе спокойно-преспокойно, как сыр в масле катаются! Что происходит после этих трёх лет? Может быть два варианта: 1) либо к этому времени этот педагог обрастает жирком – кабинетиком, классным руководством, «дружбой» с кем надо из коллектива, и тогда он остаётся работать в школе, вскоре приобретая высокий разряд и соответственно достаточно приличную зарплату; 2) если училка не обросла за эти три года жирком: не принял ее «коллектив» по каким-то причинам, не вошла она в круг доверенных лиц, не добилась кабинетика и прочих учительских радостей – она просто уходит из школы, например, в частную практику, готовить к ЕГЭ и т.д. Вот и все преобразования и вся «модернизация» с привлечением молодых специалистов.

У нас ведь вектор такой – на омоложение всего и вся, на нескончаемые реформы, мода на всё современное и «актуальное», будь то искусство, или школа. Главное, чтобы молодо и современно, а уж каковое это самое «инновационное» и «прогрессивное» и много ли там настоящего прогресса, или совсем наоборот – это уже дело десятое! Всё это т.н. актуальное, модное, преходящее, поверхностное, один раз живём, успеть урвать, а дальше хоть потоп… – сегодня эта идеология у нас заказывает музыку и правит бал.

Еще в каждой телепередаче, ток-шоу о школе и образовании в России обязательно заходит речь о том, что педагоги сегодня плохи, плохо работают, плохо учат, и во всякой из этих передач тут же находится кто-нибудь из участников, который начинает защищать учителей, говоря о том, что он знает много очень замечательных, прекрасных учителей. После такого выступления все соглашаются, и обвинения утихают – в каждой передаче один и тот же сценарий. Между тем как ни в коем случае нельзя соглашаться с этими депутатами или профессорами, которые говорят о том, что они знают много замечательных учителей! Потому что это не соответствует действительности – они, эти депутаты, профессора общаются в кругах избранных, небожителей, людей из какой-то другой страны, и там, конечно, они встречают нескольких прекрасных педагогов. Но в наших кругах, кругах простых людей, не небожителей, не избранных, прекрасных учителей найти практически невозможно, т.е. их практически нет в школах! Второе: даже в тех счастливейших из школ, где встречаются хорошие учителя, нет хорошего образования. Хорошее образование, хорошая школа могут получится только при наличие 80–90% действительно хороших учителей и 100% хорошего руководства. А этого нет и в помине ни в какой любой, даже разъединственной школе. Даже директор частной школы, где я работала и где школа была её детищем в прямом смысле этого слова, делом всей жизни и кормильцем, – и та не очень-то пеклась о благополучии школы. Парадокс, но факт. Кое-как дело движется, копеечка капает, и хорошо. А то ведь шибко много думать надо, предпринимать, хлопотно, не то что в маникюрном салоне сидеть. Поэтому когда какой-нибудь депутат начинает по телевидению пудрить нам мозги про хороших учителей, мне хочется, во-первых, спросить, насколько хорошо он знает этих учителей, поработал ли он с ними хоть один месяц? Потому что, не поработав с людьми, нельзя точно знать, хорошие они работники или нет. А во-вторых, мне хочется сказать этому депутату, настолько ли он близорук, глуп или бессовестен, чтобы думать, что те несколько, пусть даже действительно великолепных учителей, которых он имеет счастье знать, – делают погоду в системе образования страны?!

Итак, если после прочтения этой книги слово «школа» вызывает у вас отвращение, значит, мне удалось описать всё наиболее реалистично, потому что отвращение – это именно то чувство, которое я испытывала весьма часто, пока работала там. А все мои положительные эмоции были связаны только с детьми и с моим собственным делом, с занятиями, с обучением детишек, прибежавших на мой урок, но никак не со школой. И моя большая надежда заключается в том, что, может быть, испытав омерзение от столкновения с этой действительностью, вам наконец захочется что-то поменять. Я хочу менять, и менять исключительно к лучшему, но одна я этого сделать не могу.

Будучи человеком совестливым и самокритичным, я не раз во время написания этой книги задавалась вопросом, не демонизирую ли я всё это дело. Но в этот же период времени я встречалась и разговаривала со многими разными людьми: детьми разных возрастов, учащимися в разных школах, их родителями, просто моими знакомыми, знакомыми учителями и воспитателями в разных школах и детсадах, просто взрослыми людьми, которые делились своими печальными воспоминаниями об учёбе в школе… И всё, что рассказывали эти люди, только подтверждало мою правоту, что я не то что не демонизирую, а может быть, и деликатничаю в рассмотрении этого вопроса. Практически каждый человек имеет воспоминания о столкновении с гадкими училками, не с учителями, а именно с училками, с завучками, практически каждый человек когда-то побывал в ситуациях, похожих на те, что я описала в этой книге. Просто в силу того, что люди привыкли мириться с такими вещами, не думать, не заострять внимания на подобных проблемах – их вроде как и не существует. На самом деле они существуют.

Я полюбила детей, я полюбила работать с ними, быть учителем, я узнала профессию, я освоила её, освоила необходимые теоретические знания, я работала и учителем, и воспитателем, и методистом, и я продолжаю хотеть заниматься этим, желать этой работы всем своим сердцем, и я точно знаю, что моя жизнь будет связана с детьми, …но не в системе, которую я вам постаралась как можно точнее описать. Мне очень понравилась работа старшим воспитателем в детском садике, я именно тот человек, который имеет искреннее желание и навыки организовать работу детского учреждения так, чтобы детям было там хорошо, чтобы они развивались, познавали мир, проживали каждый день полноценно, интересно, с пользой. Но я не хочу работать в здании детского сада, стены которого источают токсичный запах, вызывающий головные боли у всех пребывающих там людей и даже неизвестно что вызовет в будущем. Я не хочу работать и каждый день наблюдать картину того, как взрослые обижают детей, портят их своим аморальным воздействием на них, а директоров это устраивает. Не хочу. Но я не собираюсь уходить из профессии, зная, что все эти лентяйки, карьеристки и приспособленки будут продолжать каждый день портить жизнь детям, которых я так люблю и которых я хочу окружить добром, красотой и радостью.

Сейчас лето, когда я пишу эти строки, и вот, гуляя по городу, по дороге в деревню, сидя дома за компьютером, я вспоминаю моих ученичков, я вспоминаю лучшие моменты нашей совместной работы, какие интересные вещи мне удавалось для них придумать и организовать, и как они активно отзывались на мои задумки, инициативы, какие неожиданные свои стороны они проявляли и развивали в эти минуты, как им нравилось, когда я даже просто шучу с ними на уроке, развеселю их, приободряя в трудную минуту, или в чьём-то расстройстве, в упадке сил, в боязни трудного задания. Я вообще-то достаточно строгая учительница, но не забываю о том, что иногда просто необходимо добавить воздуха в процесс учёбы, как в китайской живописи – добавить воздуха в композицию строгих линий и классического орнамента. Так вот, иногда прибежишь к ним на урок: взмыленная, уставшая от беготни по школе; и вот начало урока, я жду от них идеальной дисциплины, тишины, никаких разговоров и отвлечений по сторонам, а они уже тоже подустали, сидят-крутятся, что-то выясняют между собой, я что-то начинаю говорить, предваряя урок, а кто-то меня перебивает, и вот я уже готова отругать их за это, как вдруг остановлю взгляд на их лицах, глазах, как они смотрят на меня, как улыбаются, а кто-то грустит задумчиво… И стоит мне поймать этот момент и заметить, насколько прекрасны их лица, их открытые ещё всему вокруг глаза, как у меня застывает, не вырвавшись, приготовленный упрёк и выговор, и я начинаю шутить или просто даю им свободно проявить себя. Их реакция не заставляет себя долго ждать: у них загораются глазки, и они вдруг перестают отвлекаться, болтать о постороннем, а, наоборот, всё внимание обращают на меня, на этот момент, момент чего-то непонятного, необычного для них, и всегда это заканчивается тем, что они сами предлагают мне, с чего лучше начать урок, я подчиняюсь, иду у них на поводу, и всё получается просто идеально (как ни в каком суперметодичном планировании не напишешь). И так я скучаю по ним, зная, что больше никогда не буду работать с ними (именно с теми конкретными ребятками, с которыми я работала в прошлом году, которых я знаю и люблю и которые знают и, думаю, тоже любят меня), потому что меня уволили из-за сокращения учебной нагрузки в школе. Что я их больше не увижу, не услышу, не проведу для них интересный урок. А сейчас вспомнила, какие добрые слова говорили мне родители, благодарили за мою работу, когда узнали, что я не буду учить их детей в следующем году, как они искренне расстроились. Мне это было так приятно. Я это очень ценю, поэтому и написала здесь об этом. И ещё больше я скучаю по моим ученичкам, потому что знаю, что совсем скоро они перестанут быть такими прекрасными существами, какими они явились на Землю и какими мне посчастливилось их узнать, а станут такими, какими являются окружающие их взрослые люди. И это будут уже не те Лиза, Рита, Акакий, Оля, Никита, Дима…, а совсем другие существа. Их глаза перестанут излучать ту красоту простоты, искренности, открытости, какую я люблю больше всего на этом свете.

Мы живём в обществе несчастных людей, людей, пьющих, принимающих наркотики, совершающих преступления, ненавидящих свою работу, своих жён и мужей, свою жизнь, – потому, что это общество искалеченных в детстве людей. Кем? Вы уже знаете. Теперь вы знаете, почему я ненавижу школу. И если и вы её тоже возненавидите такую, тогда у нас есть шанс.